Мемори

— Хюррем! Увидев разъяренного султана, разбойники засуетились. Они достали свои мечи и набросились на него. Мустафа без колебаний пошел в атаку, понимая, что каждая секунда на счету. Металлический звон мечей раздался по всему лесу. Всего за несколько секунд султан воткнул острие в сердце одного противника, и словно раненый зверь бросился на второго. Достав нож из кармана, он одним махом перерезал горло врага. — Хюррем! — в ужасе завопил Мустафа и бросился к ней. Он вытащил меч из груди мертвого разбойника и, подбежав к дереву, тотчас обрубил веревку. Хюррем с грохотом свалилась на землю. Она не двигалась. Мустафа бросился к ней. Он упал на колени и, притянув ее к себе, со слезами на глазах стал развязывать узел с ее тонкой шеи. — Прошу тебя, Хюррем… дыши, ты просто дыши, прошу тебя… — в отчаянии молил Мустафа то ли ей, то ли небесам. Он уложил ее на землю и судорожно стал давить на сердце, пытаясь вновь заставить ее биться. — Хюррем… Хюррем! Дыши! Не! Смей! Умирать! Он прильнул к её губам, наполнил легкие воздухом и с новой силой повторил толчки. — Умоляю, дыши… прошу…прошу… Секунды тикали, оставляя ему все меньше шанса на ее спасение. Прошло минуты две, а он все еще не мог остановиться. Его сердце бешено колотилось, стучало так, словно за двоих. Он боролся со смертью, в неравном бою сражался за жизнь своей Хюррем. — Любовь моя, открой глаза…прошу тебя, не оставляй меня… Дойдя до жуткого отчаяния, он опустил голову на землю и, издав пронзительный вскрик, разревелся горькими слезами. В эту секунду его сердце разбилось вдребезги, а душа раскололась на миллион осколков, что изнутри уничтожили в нем все живое. Мустафа был настолько подавлен, что даже не заметил, как Хюррем резко раскрыла глаза и сделала первый вдох новой жизни. Это ощущение сдавленного горла все еще не покидало госпожу, но сейчас она думала лишь о том, чтобы набрать в лёгкие как можно больше кислорода. Отдышавшись и придя в себя, она повернула голову и увидела рядом с собой султана. Он сидел возле нее с опущенной головой и, прикрыв лицо рукой, захлебывался слезами. Она не видела его так долго, что поначалу ей казалось сном его присутствие. Его образ был миражом или вовсе галлюцинацией. А может она мертва и это все не взаправду? Она неуверенно протянула руку к нему и слегка коснулась его волос. Этого было достаточно, чтобы он вздрогнул и перевёл взгляд на нее. — Мустафа? Это ты? — охрипшим голосом прошептала Хюррем. Несколько мгновений он просто смотрел на нее с открытым ртом, не веря своим глазам. Сделав несколько прерывистых вздохов, он обхватил Хюррем и что есть сил прижал ее к себе. Она же в свою очередь обвела его шею руками и уткнулась холодным носом ему в теплую щеку. Лишь почувствовав ее дыхание на своей коже, он смог облегченно вздохнуть. — Душа моя… Мустафа высвободил ее из объятий, обхватил лицо ладонью и проговорил, пристально всматриваясь в ее испуганные глаза. — Счастье мое… Хюррем… — он прижался к ее засохшим губам и оставил на них нежный поцелуй. — Скажи что-нибудь, милая. Тебе больно? Хюррем покачала головой и снова прижалась к нему. Большего ей не надо было. А он все понял. Теперь ей ничего не угрожает.

***

Лес. Дорога в Топкапы. Вместе с Хюррем и спасенным шехзаде, султан сел в карету и приказал немедленно направиться во дворец. Мустафа сидел по середине, на его коленях спал Джихангир, а Хюррем, прижавшись к нему с другой стороны, никак не отпускала его руку, словно страшась его исчезновения. В какой-то момент карета остановилась. Снаружи послышался голос Ташлыджалы. — Повелитель, здесь есть фонтан, если желаете, можем ненадолго задержаться. Мустафа вздохнул. Он посмотрел на Хюррем и тихо спросил: — Госпожа моя, хочешь пройтись немного и выпить воды? Хюррем неуверенно проговорила: — Там не опасно? Султан слегка улыбнулся и ответил: — Хюррем, я даю тебе слово, впредь, будь то рядом со мной или без, тебе ничего не угрожает. Я уничтожу любого, кто посмеет хоть пальцем тебя тронуть. Госпожа кивнула. Она помогла Мустафе уложить Джихангира и, накинув платок, вместе с султаном вышла из кареты. Фонтан с кристально чистой водой был совсем близок. Хюррем сразу же поспешила туда. Мустафа хотел уже проследовать за ней, однако Ташлыджалы осторожно остановил его и намекнул, что им надо поговорить в сторонке. — Что такое, паша? — взволнованно спросил Мустафа. — Повелитель, не знаю даже, как вам сказать, но… вы приказали мне ничего не скрывать от вас. — Говори. — Перед тем, как покинуть дворец, Рустем паша сообщил мне о неком янычаре, что когда-то служил у шехзаде Мехмета. По его словам, — Ташлыджалы посмотрел на султана, и увидев его яростные глаза, с комом в горле проговорил, — он заразил шехзаде по приказу Махидевран султан.

***

Топкапы. Покои Махидевран. — Госпожа моя, — с ужасом на лице проговорила Гюльшах, войдя в покои валиде султан, — султан вместе с этой ведьмой Хюррем вернулся во дворец… Он требует вас к себе. Махидевран застыла на месте. До сего момента она даже не думала, что снова услышит имя этой змеи, но сейчас ее появление означало ни что иное, как поражение. Не первое, но по всей видимости последнее. Госпожа взяла себя в руки и с тяжёлым сердцем направилась в покои сына, не подозревая о том, что ее ждет испытание хуже смерти. Войдя внутрь, она застала Мустафу с яростным взглядом. Он стоял прямо перед дверями словно хищник, поджидающий жертву. — Сынок…что с тобой? — с комом в горле проговорила Махидевран, стараясь не выдать себя. Но как бы она ни старалась, Мустафа уже прекрасно все знал и давно принял решение. Он поднял руку, показывая тем самым, что не желает ничего больше слышать. — Знаете, что хуже всего в этой ситуации, матушка? — безразлично проговорил Мустафа. — Осознавать, что вы несколько лет смотрели мне прямо в глаза и делали вид, будто вам жаль. Будто вы разделяете мое горе! Улыбаясь мне, вы продолжали врать. Разве так поступают родные люди? Меньше всего я ждал предательства от вас. — Мустафа, о чем ты…? — О моем брате, которого вы жестоко убили, вопреки всем моим просьбам не причинять ему вред! О Мехмеде, которого заразили оспой по-вашему приказу! — Это ложь! Клевета, сынок! Махидевран бросилась к сыну, однако тот оттолкнул ее и, отойдя назад, с презрением проговорил: — Нападение на Джихангира тоже ложь? Махидевран качала головой, не в силах больше сдержать своих слез. — Убирайтесь с моих глаз. Я не хочу вас видеть больше. Султан не оставил ей и капельки надежды на прощение. Махидевран прекрасно поняла, что навсегда лишилась сына.

***

Месяц спустя Был вечер. Хюррем лежала на диване перед камином в своих любимых покоях и читала книжку. Когда двери отворились, она не обратила внимания, подумав, что это служанки. Вошедший был один. Его выдали медленные шаги. Вскоре Хюррем догадалась, кто к ней пожаловал. А когда его рука опустилась на ее плечо, а губы оставили лёгкий поцелуй на шее, сомнений не осталось. — Мустафа, — Хюррем улыбнулась и повернулась к нему. Он снова поцеловал ее шею, потом щеку и добрался до губ. Вкус ее поцелуя был слаще любого меда. Он опустился на диван и прилег, а она со смехом бросилась в его объятия. — Мне сказали, ты занят. Я не ждала тебя. — Я не могу долго работать, если не вижу тебя. — Может мне тогда жить в твоих покоях? Мустафа рассмеялся. Он поцеловал ее руку, а потом нежно провел ладонью по ее шее. — Шрам скоро совсем исчезнет. Хюррем кивнула. Она вновь опустила голову на его грудь, скрыв лицо. Воспоминания о том дне вызывали у нее слезы, но показывать их ему не хотелось. Однако как бы она не скрывала свои чувства, их связь была гораздо сильнее. Он ощущал любые перемены, происходящие в ней. — Эй, радость моя, — Мустафа присел и, приподняв ее голову за подбородок, прошептал, — моя госпожа на должна плакать, помнишь? — Мустафа, обещай мне кое-что, — удрученно сказала Хюррем. — Все что угодно. — Обещай, что не поступишь со мной так же, как и он. До сего момента у него даже в мыслях не было, что этот вопрос так серьезно ее тревожит. Он не делал ничего, что могло бы заставить ее усомниться в его любви. Насколько же сильно Сулейман ранил её, что она после стольких слов все равно сомневается в преданности любимого человека. — Ты смысл моей жизни, Хюррем. Ты и представить не можешь, как сильно я люблю тебя. Я всю жизнь стремился лишь к одному: получить от тебя взаимности. Неужто я стану рушить то, что с таким трудом обрел? Она опустила голову. Ее рыжие кудрявые волосы спускались по худым плечам на пышную грудь, что была скрыта под тонкой кружевой золотого платья. Сколько раз она слышала эти прекрасные речи, красивые стихи, в которых говорилось о вечной любви. Но разве был в них прок? — Ну-ка посмотри на меня, — проговорил Мустафа. Она подняла на него сверкающие глаза, а он решительно продолжил: — Даже если мне придется до конца жизни, каждый божий день доказывать тебе свою любовь, я это сделаю. Каждый день я как в первый буду убеждать тебя в том, что никто и никогда не любил так сильно как я тебя. Он взял ее руку и стал жадно целовать ее, попутно вдыхая нежный аромат кожи. — Иди ко мне. Он потянул ее к себе и продолжил сыпать поцелуями каждый сантиметр ее шеи, переходя к губам. В конечном счёте Хюррем полностью отключила голову от всяких мыслей и страстно ответила на желанный поцелуй.

***

Вскоре Михримах султан дала согласие на брак с Рустем пашой, которого всей душой полюбила, поняв, какой он прекрасный мужчина. Когда целыми днями паша ухаживал за ней и проводил с ней время до полного ее восстановления, они узнали друг друга и привязались настолько сильно, что тянуть со свадьбой не было никакого желания. Мустафа не пожалел средств на роскошную свадьбу для своей любимой сестры. Празднование длилось несколько дней и по всей столице днем и ночью царило веселье. В последний день султан решил порадовать свою ненаглядную госпожу и велел привести ее в один из своих поместей на окраине города. — Мустафа, почему мы приехали сюда? — Хюррем все не оставляла попыток узнать причину их поездки. — Потерпи, любовь моя, — ответил Мустафа и, взяв ее за руку, повел вглубь сада. Увиденное до глубины души поразило Хюррем. Прямо перед глазами совершался их с Мустафой никях. Послушав речь, Хюррем ошеломленно повернулась к султану. – Мустафа? Как... как такое возможно? — Моя хасеки, моя единственная и неповторимая госпожа. Мы теперь одно целое. Хюррем не могла сдержать накативших от восхищения слез. Она поверить не могла, что султан пошел на это несмотря на все запреты. — Дай мне руку, — сказал Мустафа. Когда Хюррем протянула ее, он достал из мешочка рубиновое кольцо и надел его на ее тоненький пальчик. — Это кольцо хранит в себе память о нашей любви. А еще в нем спрятано мое сердце, я вверяю его тебе, Хюррем. На веки вечные. Хюррем восторженно рассмотрела подарок: камень был невероятно большим, а алый цвет так и излучал страстью. — Оно невероятное… я не видела ничего прекраснее…

***

Их первая ночь в жарких объятиях друг друга еще надолго запечатлелась в памяти обоих. Хюррем давно уже спала крепким сном, а вот Мустафа никак не мог насытиться ее чарующей красотой. Теперь все в ней принадлежало ему, никто, кроме него не мог коснуться ее, никто не мог смотреть на нее так, как он. Эта прекрасная женщина стала его женой. Она стала его спасением. Его единственным светом в пучине мрака. Она огонь, что когда-то поглотив его как своего палача, испепелила и заставила возродится. Стать тем человеком, что будет безгранично предан ей. Человеком, что без конца и края посвятит всего себя лишь ей. Тем, кто будет без памяти любить ее как настоящий безумец...