Dragons and Crows

Если кровь убитых братьев

сердце твое не сжимает,

ты мертвее тех, кто был убит,

и страшнее тех, кто убивает.

      Каждый раз когда Эйрон закрывал глаза лежа в лесу ему удавалось представить себя кем-то другим. Плотником женатым на своей работе. Охотником, который обязан поймать оленя, чтобы накормить семью. Бардом ищущим вдохновения среди деревьев. Иногда он мог представить себя даже девой из сказок сбежавшей в лес от злой мачехи и встретившей там прекрасного принца. К сожалению чаще всего он возвращался к реальности в ту минуту, когда его собственный разум кричал на него за детскую наивность. Будь он простым крестьянином, вряд ли бы нашёл время бездельничать, мечтая о другой судьбе кроме той, что была дана ему богами.       Приоткрыв глаза он привычно встретил холодный свет пасмурного неба зажмурившись. Погода даже не думала становится теплее, лишь сильнее погружая влажную землю в ещё большую сырость. Ему, конечно, не нравилось зябнуть посреди деревьев в куче мокрых листьев, но альтернативой был переполненный двор Вранодрева. За последние несколько часов сюда прибыли несколько членов семьи Давоса, и среди них Эйрон чувствовал себя до ужаса неуютно. Они вели себя друг с другом так неловко, что сложно было поверить в то, что они тут добровольно, а не сосланы принудительно уживаться. Давос не отходил от своей матери, Эймонд почти вытряс душу из своего брата, а Деймон и Лейнор неловко окружили Рейниру.       Эйрон выбрал тактическое отступление осторожно предупредив Эймонда, боясь прервать воссоединение сына с матерью, и удалился в чащу недалеко от замка. Последние часы были для него гребанным сумасшествием и он просто не понимал как все это разгребать. Амос знает про его греховную связь с мужчиной, его мать ждёт ребёнка, а Давос чуть не потерял рассудок и где-то по пути сжёг остров с невинными людьми. Впридачу к этому никакого похищения не было, а мать Давоса заявила права на дракона. Сейчас Эйрон просто был рад, что ему не придётся лезть на Каина с бессознательным Давосом молясь за их жизни.       Как только его глаза смирились с чрезмерно яркой серостью неба он сумел различить образы высоко парящих драконов. Его губы против воли растянулись в ухмылке, когда он различил в них Вермитора и Сереброкрылую. Эйрону казалось, что эти двое просто рады оказаться вместе где угодно, раз даже холодная сырость под ними не умоляет их связи друг с другом в небе. Он не был уверен в том сколько времени провел валяясь на земле, пока отдалённо не услышал как его имя выкрикивают за деревьями. Морщась от ощущения влажной ткани на собственной коже, он поднялся отряхивая с себя прилипшие листья.       — Я здесь! — Негромко выкрикнув, юноша хлюпая сапогами по вязкой почве пошёл в сторону голоса и замка. Примерно на половине пути он увидел чёткие очертания прямой фигуры Эймонда стремительно идущей ему на встречу.       — Что ты тут забыл?! — На самом деле Эйрон уже начал привыкать к вспыльчивости принца. Эймонд держался за рукоять меча и шел с таким запалом словно деревья должны расступиться перед ним.       — В замке показалось тесно. Я не был уверен насколько уместно будет мое присутствие там… — Это была довольно явная причина, которая казалась ему само собой разумеещейся. Это внутренние проблемы семьи, а также политический скандал. Его дядя бы удавился, если посторонние стали лезть в грязное белье Бракенов.       — Тебя бы поставили в известность смущай ты там кого-то. — Эймонд дёргано повел плечо и оглянулся по сторонам, — Ты был тут один? Если тебя подводит зрение, то я напомню, что у членов этой семьи есть привычка приходить в гости со своими драконами. Те в свою очередь отдыхают в чаще леса, если поблизости нет пещер. Довольно рискованное соседство, не думаешь? — Эйрон понимал, что ворчанием и злобой принц по-своему за него переживает, и эта мысль не дала ему сил удержать улыбку, расплывшуюся на лице.       — Их трудно не заметить. Стражники сказали, что драконы расположились со стороны южного оврага, а мы сейчас в северной части леса.       Эймонд лишь недовольно покачал головой и махнул ему свободной рукой следовать за ним обратно к замку.       — Сегодня мы все останемся тут на ночь. Надеюсь больше гостей ждать не придётся. Я вообще не понимаю на кой черт Лейнор и Деймон сюда прилетели. Не хватало еще чтобы Сэм вернулся, и тогда до утра мы тут не доживём.       — О чем ты говоришь? Я думал самый острый конфликт у тебя с детьми Королевы?       — В этой семье никогда не бывает мира, Эйрон. Вини в этом кровь, драконов или власть, но мы никогда не будем справедливы друг к другу. Рейнира мне не сестра, я бы предпочёл видеть ее похищенной Грейджоями и сброшенной куда-нибудь к их утонувшему богу. Деймона довольно сносно терпеть, если знать, что он ошивается где-нибудь далеко и надолго. Лейнор чаще проводит свои ночи с Сэмом в этом самом замке, чем пытаясь зачать хотя бы одного законорожденного Велариона со своей никчемной женой. Эйгон… Ему тут не место. Он пребывает в своей стихии будучи жителем Эсосса, тут он может лишь порочить нашу семью еще сильнее, чем уже есть. — Когда он перестал слышать шаги рядом с собой пройдя несколько метров вперёд, ему в затылок прилетело что-то лёгкое, похожее на шишку. Резко обернувшись, перед растерянным Принцем стоял хмурый Эйрон.       — Мы не выбираем семью, Эймонд. — Немного подумав Эйрон вздохнул сложив руки на груди и облакотился спиной о дерево, — Ты думаешь, что ненавидишь их, но по-правде это выглядит скорее как твои обиды. Я не говорю, что они необоснованы, — Юноша примирительно поднял руки в сдающимся жесте, когда на лице Эймонда ярко отразилась ярость, — но если ты хочешь избавиться от всей этой чуши, попробуй с ними поговорить.       — И зачем бы мне по-твоему желать с ними мира? Рейнира украла у моего брата право первородства. — Эймонд не страшась высказывал тут свои мысли. Его не заботило, что теперь эти слова были самой страшной из измен.       — Нет, что она сделала тебе? — Эйрон хмуро уставился куда-то перед собой не желая отвлекаться на угрозу исходившую от Принца.       — Она была единственным ребёнком достойным внимания в глазах отца! Ее наследники бастарды! — С каждым словом голос Принца становился громче, а слоги грубее, как будто он пытался вместить свою неуемную ярость в твердость букв.       — Я не понимаю, Эймонд. Ты винишь ее указе короля, когда ни тебя ни твоих братьев и сестры еще не было в живых. Винишь в рождении детей, которые жили на острове вдалеке от двора. Что она сделала именно тебе?       Несколько мгновений Эймонд молчал, качая головой. На его скулках играли жевалки, и, наверное, стой они ближе, Эйрон бы слышал скрип его зубов. Услышав тяжёлый вздох, юноша наконец посмотрел в глаза Эймонду призывая ответить его искренне.       — У нее есть все, чего нет у нас. Она украла это. Не своими руками, но одним своим существованием. Внимание отца, симпатию придворных, любовь всего гребанного Вестероса и трон. Я знаю, что она моя сестра. Но лишь наполовину. Я едва ли слышал от нее больше пары слов, пока Виззера не настояла на нашем обучении валирийским традициям на Драконьем Камне. Она никогда не боялась впасть в не милость отца. Ей всегда все сходило с рук! — Руки Принца дрожали, но теперь это скорее напоминало поступающую истерику, нежели злость, — Знаешь какого это, получить второго, после Вхагар, по величине дракона, тренироваться до изнеможения с рыцарями, заслужить уважение мейстеров в своей прилежности, но никогда, никогда, никогда не встать даже в половину того признания, какое получала она, просто существуя и насмехаясь на добродетелью! Эйгон на самом деле оказался куда умнее меня. — Принц зажмурился, кривя губы, — Он даже не стал пытаться заслужить чьё либо уважение. Невозможно обогнать Рейниру. Может боги действительно выбрали ее быть Королевой, я не знаю. Но моя к ней ненависть, это единственное, что может держать мой рассудок цельным. Потому что если я допущу хотя бы мысль о ее… невинности! — Даже просто произнеся это слово, Эймонд почти рассмеялся, — Я предам все, ради чего столько лет старался. Она падшая шлюха и избалованная дочь своего отца. Ей плевать на обычаи и законы королевства, которое ей завещали.       — Твой брат был бы лучшим королем? — Резонно заметил Эйрон, будучи наслышан о поведении Принца Эйгона в столице.       — Боги, нет. — Эймонд щелкнул языком и пристально посмотрел на юношу перед собой, будто бы оценивая в нем что-то, — Хотя я мог бы.       Между ними больше не было произнесено ни слова всю дорогу до замка. Эйрон боялся думать о том, что Принц мог всерьёз задуматься об идее узурпации власти после этого разговора. Хотя сейчас Эймонд казался привычно безэмоциональным и собранным, Эйрон больше не верил в этот фасад. И лишь когда перед ними начал виднеться замок, он наконец понял, почему чувствует себя таким же беспомощным, как в спальне отца в ночь его смерти. Эймонд мог и не начинать войну по собственной прихоти. Но он более чем способен и готов убить Рейниру, если ему представится возможность.       Эйрон не знал кому он должен помолиться, чтобы боги продолжали быть на стороне Королевы.       Он мог понять эту злость на несправедливость в семье. Его кузены чтили своих отцов, желали их одобрения. Эйрон мечтал, чтобы у него вообще не было отца. Порой он смотрел на своих дядь и думал лишь о том, чем он так не угодил богам, что его отправили именно этому мужчине в наследники. Не раз он чувствовал себя ущербным, даже проклятым, сидя за семейным столом в окружении счастливых родителей. Было странно найти схожие мысли у Эймонда. Тот казался неприступным и уверенным в себе, словно ему плевать на мнение любого человека. Но вот он излил ему душу, и теперь Эйрон не в состоянии отделаться от ощущения сопереживания к боли Принца. Им обоим был нужен отец. Их обоих боги обделили отцовской любовью при живых родителях.       Неожиданно Эйрон тихо рассмеялся обнимая себя за предплечья. Принц резко обернулся хмурясь на посмеивающегося парня.       — Я только что понял. Мы оба потеряли своих отцов, но не наши обиды на них. — Немного подумав он дернул плечом и обогнал Принца на дороге к замку, — Им было плевать на нас при жизни, Эймонд. Они заслужили умереть в нашей памяти так же, как мы были мертвы в их заботах при жизни.       Нельзя было сказать, что это было самым неловким ужином в его жизни. Хотя он бы занес его в десятку из них точно. Тишина нарушалась лишь скрежетом приборов по тарелкам и стуком бокалов о стол. На одной стороне стола распололожись Эйрон, Давос, Эймонд и Эйгон. Напротив них были Лейнор, Деймон, Алисанна и Рейнира. Несмотря на то, что согласно этикету Королеву следовало посадить во главу стола, она сама отмахнулась от этого и подчеркнула, что не желает иметь дела с этим в кругу семьи. Эйгон и Эймонд на это лишь молча переглянулись, хотя Давос что-то промычал себе под нос и махнул слугам сервировать стол так, как пожелает того Рейнира.       Эйрон предпочёл бы сейчас разделить трапезу скорее с драконами, чем с их всадниками. В какой-то момент он вдруг осознал как чужеродно тут находится. Единственный не-родственник и не-всадник. И все же кроме как неловкости, никакой связи между этими людьми сейчас не было. Лейнор попытался завести некоторый диалог с Алиссаной, поздравив ее с новым статусом наездницы, но особенно далеко этот разговор не ушёл. Примерно в середине ужина Эйрон начал думать насколько уместо будет выскочить в окно от всей этой удашющей атмосферы тоски и странных взглядов друг на друга.       Решив, что хуже он вряд ли сумеет сделать, ему пришло в голову начать разговор с какой-нибудь совсем безобидной темы. Однако он не понимал как именно ему следует обращаться со всеми этими людьми за столом. Он лишь мельком был представлен Рейнире, тогда, в таверне. Честно говоря, Эймонд затащил его сюда в такой спешке и практически силой бросил на место рядом с полусонным Давосом, что теперь ему было интересно вкурсе ли вообще другая половина стола кто он. Давос практически весь ужин силой пихал в себя еду еле держась, чтобы не уснуть прямо там, так что Эйрон беспокоился не выколит ли он себе глаз вилкой промахнувшись в таком состоянии.       Эйрон уже начал думать как увести Давоса обратно в его покои, когда вежливое покашливание напротив привлекло внимание всех присутствующих за столом. Подняв взгляд он столкнулся с темно фиалковыми глазами напротив него. Сир Лейнор сдержанно ему улыбнулся и слега наклонил голову в бок.       — Я бы хотел пожаловаться на манеры Давоса, но, кажется, с него сейчас нельзя просить больше, чем просто не упасть лицом в тарелку…       — Продолжи меня попрекать за мои манеры, в моем собственном доме, и эта тарелка может оказаться на чьем-то еще лице. — Несмотря на явную усталость, разум Давоса опредленно оставлся острым.       — Потому могу я быть самонадеян в том, чтобы предположить? Ты Эйрон Бракен, жених Давоса? — На лице Короля консорта было вполне искреннее дружелюбие, хотя Эйрон достаточно знал, когда его изучают и проверяют. Бросив быстрый взгляд на вскинувшегося Давоса, он снова встретился взглядом с Лейнором и поспешил опередить Блэквуда с ответом.       — Это я, Ваше Величество. Прошу прощения за свои манеры, мне следовало представиться раньше, однако последние часы были довольно напряжённый, и я упустил это из вида. — Конечно, он мог бы представиться войдя в комнату, если бы вообще понял куда его притащил Эймонд, пока он не оказался буквально лицом к лицу с Лейнором. Стоило ему перевести дыхание и уже Давос прицепился к нему шипя свои вопросы о том куда он исчез. Теперь это было не важно, и он не понимал как вести себя.       Он знал о том кто такой Лейнор Веларион, муж Рейниры Таргариен, Король консорт, всадник Морского дыма. Отец троих детей. Сын Повелетиля приливов и Принцессы Рейнис Таргариен, почти Королевы. Но он не знал кто такой Лейнор Веларион, дядя Давоса, сидящий сейчас перед ним и выбравший его своим собеседником на этот ужин.       — Какого черта ты от него хочешь? — Естественно, Давос не собирался вести себя вежливо. Эйрон осторожно положил ему руку на бедро, пытаясь отвлечь и не позволить ему сейчас начать ссору. Все эти дни Блэквуда буквально трясло от неуемной злости и бессилия, теперь же, когда он поел и немного поспал, а его мать в целости за этим же столом, у него достаточно сил, чтобы начать эту самую злость реализовывать в действие. Последнее что сейчас было нужно всем присутствующим, это драка за ужином, как только они воссоединились и были в безопасности. — Мне плевать, что ты практически живёшь в этом замке, пока Сэм так любезно составляет тебе компанию по ночам. — Эйрон сильнее сжал руку на бедре Давоса, но тот вообще не обращал на это внимания, — Если ты хоть на секунду думаешь, что мои с Эйроном отношения похожи на ту грязную закулисную игру между тобой и моим дядей, я уверяю тебя ты чертовски сильно заблуждаешься. В отличии от вас двоих я не собираюсь позорить брачные клятвы в постели с кем угодно кроме супруга.       За столом воцарилась такая мертвая тишина, что трупы в гробах могли бы быть громче. Лейнор умело стёр с лица любые эмоции, и выпрямился на своём месте ни сводя взгляда с Давоса.       — Ну наконец то. Я уж думал мы действительно закончим вечер без драмы и завтра Солнце взойдёт на Западе. — Насмешливый голос Эйгона казалось немного ослабил напряжённость между Лейнором и Давосом, хотя Эйрон не мог обьяснить почему это сработало.       — Я не имел намерений… сравнивать… наши ситуации. — Лейнор старался осторожнее выбирать слова не желая усугублять тему, которую сам же и начал.       — Ситуации? Ты даже не можешь назвать свои с Сэмом встречи — отношениями? Он для тебя просто обстоятельство в этой ситуации? — Слова Давоса становились более резкими, он начинал говорить практически рыча. Эйрон наконец убрал руку с его бедра. Кажется теперь это просто должно случится, и он не в силах придумать как смягчить поведение Давоса не выставляя его истеричным, если он начнёт просить его об этом в слух.       — Нет, я… Это не так! Давос, это сложно, ты же понимаешь… — Лейнор потерял всякую браваду и теперь выглядел почти умоляющим, когда оправдывался перед племянником.       Я не знаю, что я должен понимать. Ну же. Рейнира сама сказала, в кругу семьи нет места для формальностей не так ли? Скажи как есть. В этой семье вообще возможно устроить чей-то брак и не похерить его своими же руками? Клянусь, Джейхерис и Алисанна были, блять, единственные, кто хотя бы пытался найти общий язык. — Эйрон неловко оглядел стол и первым с кем он встретился глазами был Эйгон. Принц весело ему ухмыльнулся и подмигнул, отсалютовав бокалом, прежде чем отпить из него, — Я не понимаю, искренне. Мы все и так прокляты Семеркой для Вестероса нашими кровосмешениями. Почему нельзя просто окончательно отбросить это нелепое притворство? Все знают! Все знают, что дети Рейниры бастарды, ты мужеложец! Из раза в раз мы садимся за эти гребанные столы, одни или в окружении придворных, и делаем вид что мы счастливая семья! Но это не так! — Давос швырнул нож на стол и встал опираясь кулаками о стол, нависая над всеми присутствующими, — Ты хочешь чтобы мы были семьёй, Рейнира? Ты даже в собственной спальне порядок навести не можешь, как ты планируешь починить все остальное в этой родословной?       — Давос, я не думаю, что ты сейчас в состоянии… — Рейнира поднялась в след за ним сцепив свои руки между собой и стараясь ухватится за видимость своего хладнокровия. Однако ее побледневшее лицо почти слилось с цветом волос, а пальцы нервно крутили кольца выдавая беспокойство.       — Я в самом лучшем состоянии для этого гребаного разговора! Годами я покрывал твою ложь и изображал идиота, ради чего? Твои бастарды получат Вестерос и наследие самого богатого дома этого континента. А моя мать получила право на дракона лишь оказавшись присмерти в твоих глазах. Ты должна была дать ей дракона годы назад, когда отправила нас в Эсосс ради твоих собственных амбиций и попыток защитить собственное наследие. Ты получила всё чего хотела, а мы получаем лишь то, что ты готова нам бросить под ноги!       Вдимо Солнце завтра все же войдёт на Востоке.