Dragons and Crows

      За окном разразилась настоящая буря. Свет от часто сверкающих молний отсвечивал в небольшую комнату, а гром перебивал шум от дождя. Холод от оконного стекла приятно охлаждал синяк на щеке Эйрона, прислонившегося к нему в поисках опоры. Такая погода успокаивала что-то внутри его разума, словно окружающий мир взял на себя обязанность разозлиться и впасть в неистовство вместо Эйрона, и тот мог спокойно отдохнуть пока боги послали всему миру те же метания, что он испытывал сейчас внутри себя.       Эйрон сжимал ладони между коленями, сидя на скрипучем стуле, тщетно пытаясь сосредоточиться на своем дыхании, дожде, звуке молний, линиях воды на стекле или холоде на щеке. Попытка отвлечься от того, что произошло всего пару часов назад. Сильно сжимая губы и поднимая глаза вверх Эйрон снова и снова, не давал себе заплакать, отказываясь принимать то быстрое облегчение, которое он мог получить от редкой истерики.       По прибытии обратно в Каменный Оплот они присоединились за ужином к остальным родственникам в замке. За столом царила привычная легкая атмосфера, кто-то делился успехами в работе, дети хвастались приключениями, рыцари травили привычные байки о непутевых баламутах, которых приходится регулярно встряхивать и соблюдать дисциплину в народе, чтобы те не нарушали порядок в деревне и не докучали другим крестьянам. Эйрон смеялся вместе со своими кузенами над какой-то глупой историей, с которой вернулся один из его кузенов после почти полугода пребывания в Риверране, где он только что получил титул рыцаря.       — Ты придурок, Сай. Если бы мне на твоем месте выпала возможность скрестить мечи с Лордом Талли, я бы выскочил во двор хоть в одних трусах!       — Да что ты? Эй, смотрите все! — Сайрус хлопнул ладонь по стулу указывая на своего старшего брата, — Амос собрался сражаться с Лордом Талли в одним трусах! Это ты идиот, дорогой брат. — Снисходительно посмеиваясь, Сайрус откинулся на стуле впиваясь глазами в собеседника, — Лорд Талли может и не в расцвете своих сил, но я видел, как он уложил отдыхать своих сыновей разоружив их за пару минут, пока мы стояли вокруг, соскребая челюсть с земли. Этот сир не терпит дерьма, он бы стер меня и размазал тебя. Я могу гордиться своим титулом рыцаря только потому, что будь у него хоть малейшие сомнения на мой счет, я бы сейчас продолжал натирать доспехи его рыцарям. Он великий человек и я не позволю тебе шутить с этим.       — Никто тут не шутит над Лордом, брат. — Джереми, младший сын Лорда Бракена спокойно слушал всю их типичную перепалку с легкой ухмылкой. — Просто твое фанатичное восхищение рядовым рыцарем немного… не типично. В нашей памяти еще свежо, как ты размазывал сопли по рукавам уезжая в… как ты назвал Риверран тогда? — юноша поднял глаза в притворной задумчивости постукивая пальцем по подбородку.       — О, позвольте мне напомнить? «Кажется, это звучало как: переоценённый каменный сарай, воняющий рыбой, будто я сижу меж ног портовой шлю…»       — Довольно! — Сайрус швырнул в Эдвина, пародирующего его ворчание, куском варенной картошки попав прям в глаз, от чего их кузен мгновенно заскулил, проклиная рыцаря, — Я забираю свои нечестивые и абсолютно оскорбительные слова обратно на основании того, что был молод и глуп, и прошу вас больше никогда…       — Это было чуть больше полугода назад, кузен, и боюсь это слишком малый срок, чтобы искоренить в тебе хотя бы четверть всей дури. — расслабленно развалившись на стуле, Эйрон послал кузену нахальную ухмылку.       — Но мы, конечно, ни за что не скажем о столь нелестном комментарии твоему кумиру, когда поедем туда на турнир по случаю свадьбы его сына. — Продолжил Джереми, подмигивая старшему брату, пока тот злобно сжимал еще одну картошину, призывая его продолжить свои колкости и повторить судьбу Эдвина.       Сразу после этого Амос начал подстрекать всех не ждать поездки, а сейчас же отправить ворона в Риверран. Сайрус почти преуспел в том, чтобы утопить брата в миске бульона.       Сначала Эйрон не заметил, как за столом все смолкли, пока одна из его теть громко не прочистила горло, стоя прямо над хихикающими мальчишками. От воцарившейся тишины у юноши даже немного зазвенело в ушах, но напряжение, окутавшее его тело, когда он столкнулся взглядом со своим дядей, Лордом Хамфри Бракеном, почти заставило его молиться о простом молчании в зале до конца ужина. Сглотнув, он быстро отвел взгляд к себе в тарелку опустив подбородок. Чтобы сейчас не прозвучало, Эйрон уже чувствовал, ему это не понравится.       Особенно сильный раскат грома встряхнул его, от чего он приложился об стекло лбом, тут же заскулив, и хватаясь за все лицо целиком, съезжая вниз по спинке стула выпрямив ноги. Эйрон никогда не считал себя таким «взрослым», какими могли быть его сверстники в свои шестнадцать лет. Ему нравилось работать, шутить с кузенами, обнимать свою маму, быстро скакать на лошади и путешествовать по близлежащим деревням с поручениями от своего дяди Хамфри. Что Эйрону совсем не нравилось, так это перспектива жениться.       Кончено, он понимал, что брак в их реалиях необходим любому мужчине для поддержания статуса, продолжения рода и одобрения со стороны окружающих. В идеале, конечно, найти супругу с хорошим приданным, высоким происхождением, симпатичную, набожную и плодовитую для деторождения. Симпатия и любовь в их положении, конечно, вещи для заключения брака совсем необязательные.       Юноша знал, что если он когда-нибудь решит жениться, то он стремился приложить все силы, чтобы стать лучше, чем есть его отец. Эйрон не хотел идеализировать себя как мужчину зная, что невозможно всегда быть любящим и добрым, никогда не являя окружающим своего раздражения и злости, но в чем он поклялся себе и семерым, он никогда не поднимет руку на свою супругу и их детей. Ну, это конечно в том случае, если они вообще у него будут.       Никогда и ни с кем это не обсуждая, боясь вызвать хоть малейшие подозрения у окружающих, он подражал другим парням провожая взглядом симпатичных девиц, натянуто улыбался им ловя их взгляд на себе, и пытался заставить себя найти в них хоть что-то, что могло вызвать внутри него хотя бы малейший интерес к женским формам.       Он никогда не мог подавить в себе ту опасную природу, что отравила его сущность и вынудила искать в толпе мужские плечи, изгиб кадыка и низкий голос. У него никогда не получалась так же легко и непринужденно, как делали это его сверстники, хватать девичьи юбки и шептать им похабные комплименты на ухо, ища их компании, когда он сопровождал своих друзей и родственников в таверны.       Как-то раз он даже обратился с молитвой к семерым стоя на коленях в своей спальне, но не найдя слов, которые могли бы отразить его мысли и точные его намеренья, он отбросил идею просить у богов, что сделали его таким, какой-либо милости к своему плачевному положению. Эйрон был всего лишь сыном боковой ветви в доме Бракенов, на нем не было какой-то большой ответственности за продолжение рода, и от него никогда не ожидали, что он будет себе искать невесту высокого происхождения для престижа.       Этим вечером, дядя объявил, что Лорд Баратеон отправил ворона, в котором интересовался о достойных юношах в доме Бракен, которые могли бы стать кандидатами в супруги одной из его дочерей. Разумеется, за столом тут же начались громкие перешептывания. Получить в невесты дочь Лорда Штормового Предела дало бы семье влияние на сами земли их сюзерена, брак обещал бы богатое приданное и, возможно, даже почетное место при дворе Лорда Баратеона. После помолвки Принца и Принцессы Таргариенов, несколько месяцев назад, даже были слухи о том, что следующую невесту будут рассматривать как раз из Дома Баратеонов, как ближайших к их крови родственников, что, естественно, разогрело интерес ко всем дочерям Лорда, когда на кону могло стоять косвенное родство с королевской семьёй.       Очевидно, его отец решил, что именно у Эйрона есть все шансы получить в их род Леди Баратеон. Когда после ужина он уже готовился к серьёзному разговору с отцом, то старался вообще не поворачивать голову к своей матери, зная какое растерянное и печальное лицо у нее сейчас, ее тревоги по бестолковому сыну заиграли новыми красками в свете перспективы женитьбы.       Материнское сердце сложно обмануть. Эйрон никогда не говорил напрямую со своей матерью о его неправильных мыслях, не желая давать ей еще больше поводов для беспокойства, чем у нее уже было с лихвой, но он уже не раз ловил ее печальную улыбку, когда вежливо отклонял ее предложения свести его с какой-то хорошей девушкой, дочерью ее подруг или кузин. Эйрону не нравилось надумывать что-то в этой негласной беседе с его матерью, когда он догадывался, что она знает, а та, не отрицая, но и не подтверждая, просто мягко гладила его по голове и просила иметь в виду, что она будет рада помочь найти ему невесту, если он передумает. Но хмурые брови и обреченная улыбка на ее лице кажется говорили больше, чем слова. Она в это верила так же мало, как Эйрон.       После ужина у него состоялся выматывающий разговор с отцом, в котором тот явно дал понять, что ждет максимального внимания Эйрона к этому вопросу. Он не выдержал и все же рискнул попытаться объяснить своему отцу, что он, не имея за плечами опыта хотя бы оруженосца, будучи наследником ничего, и сыном двоюродного брата Лорда Бракена, он не будет восторженно принят в качестве жениха для Леди Баратеон. Это пустая трата времени и унижение, пытаться получить несбыточное для человека его скоромного положения. О Семеро, это были не те слова, что хотел бы услышать его отец. Получая удар за ударом Эйрон мог слышать только гневное рычание отца, твердящее ему, что даже конюхи в их замке имеют больше амбиций, чем его сын которого боги должны были послать ему в проклятие, раз тот не способен даже попытаться убедить Баратеоновскую сучку лечь с ним в постель.       Медленно прикрыв глаза Эйрон откинул голову обратно, прислонив щеку к ледяному стеклу. Он привык быть разочарованием для своего отца, но боги, как он злился на свою немощность видя слезы на лице своей матери. Иногда он мечтал о том, как мог бы выхватить свой меч и одним точным махом снести тому его дрянную голову, наконец принеся спокойствие в их с матерью жизнь.       Неожиданно в дверь раздался тихий стук. Само по себе это не было странным, к Эйрону часто наведывались гости, однако посреди ночи это вызывало только смутную тревогу.       — Да? — он постарался спросить это достаточно громко, чтобы его услышали за дверью, но не рискнул кричать, неуверенный в том, настолько дождь помешал жителям замка уснуть этой ночью.       Дверь приоткрылась и оттуда высунулась голова Амоса. Тот быстро и натянуто ему улыбнулся тут же, заскакивая внутрь и тихо закрывая за собой дверь.       — Я так и знал, что ты не спишь. Хоть в такую погоду легко уснуть разве что леди Серсее, учитывая ее опыт с храпящим медведем, которого мы вынуждены звать дядей.       Эйрон попытался улыбнуться шутке, которой Амос хотел разбавить напряжение в комнате, на они оба знали, что после встряски от своего отца Эйрон не был достаточно открыт для любого комфортного обмена колкостями.       Амос неспеша прошел к кровати и обойдя ее сел на край, который был ближе всего к тому месту, где Эйрон почти съехал со стула и теперь напоминал скрючившуюся креветку со свисшими ногами.       — Ладно, я не собираюсь тут спрашивать, как ты, я… знаю, что паршиво. — Амос хмуро уставился на Эйрона. У них уже были попытки обсудить поведение его отца, и то, что Лорд Хамфри, отец Амоса, мог бы как-то повлиять на все это. На самом деле, Эйрон сильно опасался обратного эффекта, если бы его отец стал бы чувствовать себя еще более ущемленным, и впал бы в ярость, будучи подвергнутым упрекам со стороны своего старшего кузена. — Я ненавязчиво поинтересовался у отца, не планирует ли он в ближайшее время куда-нибудь послать дядю Эдмара, к сожалению, нет. Так что, — Амос притворно энергично хлопнул в ладоши — ты теперь занимаешься почетной и важной миссией, сопровождать меня в Пеннитри и отслеживать процесс реставрации мельницы. Ты же не против, да?       Амос всегда старался сделать жизнь Эйрона проще. Он поощрял его отказ от рыцарства, таскал ему всякие безделушки, когда отправлялся в дипломатические поездки на правах наследника Каменного оплота, учил ездить его верхом и даже пытался как-то неловко заплетать его волосы, хотя больше спутывал их, чем собирал. Его кузены всегда испытывали к Эйрону больше снисхождения, чем, наверное, было бы приемлемо. Не то чтобы он жаловался, это приятно, но также иногда порождало внутри него иррациональное чувство вины, будто бы он никогда не сумеет отплатить им той же заботой.       — Ты в курсе, что я буквально сегодня утром приехал оттуда? — Эйрон зажмурил глаза и сильно надавил на них пальцами грубо массируя. Вздохнув, он медленно закивал головой — Да, конечно. Я поеду, без проблем. Спасибо.       Эйрон не пытался быть грубым, но иррациональная часть его души, чувствуя себя в безопасности от суждений кузена, могла позволить себе потерять вежливость в их разговоре, когда старший не пытался сделать ничего, кроме как позаботится о его безопасности увезя из дома.       — Угу. — Амос несколько секунд молча смотрел на Эйрона пытаясь определить, что у него на уме. — Ехать надо с рассветом, — тут же он бросил взгляд за окно и сморщился. — ну, если конечно, боги буду милостивы нам показать завтра солнце, так что постарайся поспать хоть пару часов, хорошо?       Амос слегка подпрыгнул с кровати в два шага дойдя до Эйрона. Пару мгновений они молча смотрели друг другу в глаза, пока выражение лица старшего окончательно не потеряло все притворную уверенность. Он нахмурил брови и несколько раз пытался о чем-то заговорить, каждый раз морщась и прикусывая губу. В конце концов найдя какой-то компромисс в своей голове, он кивнул и молча поцеловал Эйрона в макушку.       — Я не могу пойти против твоего отца, пока ты сам не будешь готов дать ему отпор, Эйрон. Твоя мать богобоязненная женщина, она никогда не посмеет обругать своего мужа публично. Я не могу представить как тебе должно быть страшно потерять его, я знаю, что ты его любишь и пытаешься получить его уважение, даже если не хочешь этого признавать, но, кузен, я говорю тебе это с самыми благими намерениями какие у меня только есть к моей семье — твой отец, гнилое пятно в нашем роду. Я ненавижу его и презираю. Чтобы ни случилось, чтобы он тебе не говорил или пытался внушить, я всегда, понимаешь? Всегда приму твою сторону и буду верить твоему слову. Между ним и тобой, я бы бросил гнить его на Стену.       Этой ночью Эйрон спал в объятьях кузена, когда его тело и разум пришли в опустошение от рыданий. И, когда Эйрон слышал ответные всхлипывания своего кузена на своем плече, он клялся себе всегда защищать его в ответ.       — Так, нам бы пришлось срезать путь через лес, но это дерьмовая идея. Я уверен лучше остаться на дороге — Амос слегка поглаживал коня сидя верхом и удерживая поводья только в одной руке — К тому же не ясно сколько там хищников, ту часть леса не патрулируют наши лесники, а в буреломе мы даже не сможем пустить лошадей в галоп от волков.       Вот уже четверть часа они втроём стоят на развилке, споря вперед-назад о том, каким путем следует держаться маршрута до Пеннитри. Амос настаивал на том, чтобы пойти по дороге, не ища проблем в лесных тропах, особенно после вчерашней бури, которая размягчила землю, и сделала путь через лес особенно неприятным. С другой стороны, Сайрус опасался встретить разбойников, о которых сообщили рыцари после того, как несколько ублюдков обнесли таверну украв прилично серебряников и даже бутылок эля. Из-за вчерашней бури стало ясно, что далеко бы те уйти не смогли, и скорее всего также придерживались маршрута в Пеннитри. Учитывая обстоятельства, вероятнее всего было встретить их действительно где-то в дороге.       — В пекло волков, Амос! — Сайрус практически рычал, сжимая в руках поводья, чем начинал нервировать свою лошадь, — Рыцари сказали, что их было минимум пятеро, Эйрон не умеет драться, а я до сих пор не залечил ребра, если дойдёт до драки, то это один против пятерых, и ты наследник Лорда нашего дома! Какая стая волков?! Мы верхом и нас трое, так себе лёгкая добыча. Тут всего день пути, если ты перестанешь мять яйца, и мы наконец поедем, то может даже успеем приехать до того, как эта компашка неумелых разбойников учинит какие-то проблемы там, если они еще не добрались туда пока ты умничал об оползнях и волках которых тут никто нахрен не видел!       Сайрус не был особенно агрессивным человеком, но если доходило до спора, тот был готов стоять на своём до драки если потребуется. Понимая, что это может продолжаться вплоть до темноты, Эйрон начал думать чью сторону принять, раз аргументами они никак не сойдутся. Размышляя, юноша отметил для себя, что он опасался встретить разбойников куда больше, нежели волков. Животные предсказуемы в том, как нападают и чего хотят, люди — нет.       — Амос, ты иди по дороге, мы с Сайрусом через лес. Бандиты сами придут заткнуть вас, если вы не прекратите выяснять отношения! — Эйрон поерзал в седле и увереннее перехватывая поводья, — И Сайрус прав, если ублюдки не переждали бурю в лесу, то уже должны были добраться до деревни. Я был там всего пару дней назад, Амос, все рыцари по приказу вашего отца сосредоточенны на границе с Блэквудами, отправились на турнир в Риверран или охраняют главную дороги. Вороны в такую погоду не полетят. Если есть угроза, мы единственные, кто успеем предупредить людей, у нас нет времени стоять тут и выяснять чей член длинее!       Не дожидаясь пока его кузены ответят, Эйрон резко развернул свою лошадь и понесся вперед в лес, где можно было различить размытую дождём тропу. Через несколько минут сзади послышался топот еще одной лошади. Долго придерживаться быстрого темпа не получилось, тропы и правда были сильно размыты, и глубже в лес ноги лошадей неприятно вязли в разжиженной земле сильно замедляя их.       Сзади Эйрон услышал, как Сайрус особенно громко прочистил горло, привлекая его внимание. Обернувшись, Эйрон вопросительно уставился на кузена.       — Это было грубо, Эйрон. — лицо Сайруса не было злым, его брови хмурились в обеспокоенной гримасе, а губы поджались, скорее всего в попытке сдержать слова, в которых тот не был уверен.       — Что именно? — Эйрон устало вздохнул и отвернулся, смотря вперед на дорогу опасаясь навернуться о какой-нибудь булыжник вместе с лошадью, — Я не мог больше слушать ваши пустые споры, там не было смысла, вы просто любите собачиться друг с другом. Давай начистоту, зачем ты вообще согласился поехать? Ты только недавно вернулся из Риверрана и вчера за столом скулил о том, как скучал по дому и семье. Чтобы проследить за реконструкцией мельницы одного человека достаточно, два уже перебор, три — это толпа. Амос сказал мне, что ты напросился у дяди Хамфри сегодня утром, зачем?       Несколько минут они ехали в тишине. Эйрон не торопил кузена с ответом, полагая что за молчанием может стоять что-то большее, чем его секундная прихоть подпортить Амосу жизнь.       — Лорд Талли дал мне рекомендацию в Золотые плащи. — голос Сайруса был ровным, без восторга или горечи, простая констатация факта.       — Что?! — юноша тут же потянул поводья оборачиваясь к кузену. Глаза Эйрона расширились от шока, он почти забыл, что должен дышать — Ты едешь в Королевскую Гавань?! Когда?! Почему ты ничего не сказал вчера?!       Сайрус выправил лошадь и сравнялся с Эйроном, чтобы им было удобнее разговаривать.       — Я не говорил отцу. Хотел сказать Амосу вчера вечером, но когда узнал, что его посылают в Пеннитри, то решил увязаться и поговорить там без спешки. — Рыцарь смотрел перед собой, ни на чем не останавливая взгляд, а скорее просто блуждая, чтобы не смотреть на Эйрона, — Я еще сам не решил, хочу ли этого. Это серьёзный шаг, а я даже не помню толком столицу, мне только исполнилось 8, когда мы остановились там проездом. Я всегда… — Сайрус замолчал, когда его голос задрожал, выдавая тревоги, которые он пытался сдержать внутри себя, — Я всегда видел свое место рядом с Амосом. Однажды он станет Лордом, но как мой отец полагается на своих братьев и кузенов, так и Амосу нужна будет поддержка. Черт, мама до сих пор не может принять то, что Джереми собрался ехать в Цитадель, если еще и я пойду в Золотые плащи… Амос останется один. — Эйрон хотел возразить, но Сайрус резко поднял руку прерывая его, — Когда приедет время я знаю, что ты и наши кузены будете рядом, защищая и прославляя наш дом. Но даже отец никогда бы не сделал этого в одиночку, не будь у него его братьев. Вместе мы сильнее. Но дело также в том, что я хочу быть там для своего брата. Помогать ему и направлять, если он позволит. Золотые плащи принесут нам престиж, да, но глобально, я боюсь, что, когда отца заберёт незнакомец, меня не будет рядом с Амосом и я не представляю каково ему будет тащить эту ношу самому.       Между ними воцарилось молчание. Эйрон понимал, что кузен и родной брат это одинаково семья, когда все они росли под одной крышей, но в то же время это были разные узы, разной силы. Эйрон был единственным сыном своих родителей, ему не с кем было ощутить братства, кроме как со своими кузенами. В то же время он редко навещал дом своей матери и едва ли мог найти тему для разговора с кузенами по материнской линии постоянно нервничая из-за неловкой тишины между ними. Кровь значила много, но связь крепла на времени, доверии и чувствах. Хотя он не мог до конца понять опасения Сайруса о том, что Амос будет один, когда вокруг будут его тети, дяди и кузены, он не хотел спорить о том, чего не мог знать.       Медленно кивнув, Эйрон протянул руку и сжал предплечье кузена.       — Он не будет один, Сайрус. Чтобы ты не решил, Амос знает, что он всегда может обратиться к тебе. Будь ты здесь, или в Королевской Гавани, он знает, что ты любишь и защищаешь его. Мы будем в Каменном Оплоте ради него, и ты будешь с ним в его сердце, как бы далеко не находился от дома.       Сайрус медленно повернул у нему голову и слегка улыбнулся. На его лице все еще остались сомнения, но в глазах была благодарность за эти слова поддержки. Кивнув, Сайрус сжал предплечье Эйрона в ответ.       — Я никому ничего не говорил, потому что хочу сам решить, что мне делать. Спасибо, твои слова успокоили меня, но не избавили от всех тревог. — Поджав губы, Сайрус зажмурился, будто то бы пытаясь прогнать какие-то навязчивые мысли. — Не говори никому. Я сам все объявлю, когда буду готов.       — Клянусь, я не предам твое доверие, кузен. — Эйрон серьёзно относился к оказанному ему секрету, и чуть крепче сжал предплечье рыцаря в своей руке. — Хотя ты слишком самоуверен, на мой взгляд. Даже с рекомендацией Талли, я видел, как ты упал в лошадиное дерьмо впервые взяв меч в руки, не удивлюсь если Золотой плащ потянет тебя туда же, если боги будут щедры дав его тебе.       Его кузен медленно повернул голову, его глаза были широко распахнуты, а зубы сжались в оскале. История о том, как второй сын Лорда Бракена окунулся в дерьмо впервые получив сталь в руки на долгое время стала самой потешной байкой всего замка, став удручающим, для самооценки его кузена, началом в рыцарской карьере. Понимая, кто следующим рискует оказаться в лошадином дерьме, Эйрон резко одернул руку от кузена приспустив лошадь вперёд, и совсем не сдерживая смех слушая проклятия в его адрес позади себя.       Только когда Солнце практически целиком скрылось за горизонтом, Сайрус и Эйрон наконец прибыли в деревню, где их ждал Амос с хмурым выражением лица. Разбойников никто не видел, никого нового в деревню не приезжало. Либо они ушли другой дорогой, к Блэквудам, на что ворча понадеялся Сайрус, либо где-то пережидали бурю и еще покажутся. Поужинав холодным супом, они разошлись спать, сразу как Амос отдал приказ местным рыцарям усилить патрули, а не ловить мух ртом задремав на постах.       Пялясь в бревенчатый потолок, Эйрон не мог заставить себя уснуть, прокручивая слишком много мыслей в голове. Очередной скандал отца, потенциальный отъезд Сайруса в Королевскую Гавань, беспокойство за Амоса, страх из-за бандитов. В довесок ко всем этим веревкам, затягивающимся вокруг его шеи, мысли Эйрона неожиданно привели его к недавней встрече на границе Блэквудов.       В полной растерянности от происходящего он не придумал ничего лучше, чем воспользоваться моментом и сбежать к чертовой матери, когда внимание Давоса отвлек один из рыцарей спрашивающих нужна ли помощь на границе или в сопровождении Джоффри. Эйрон не мог объяснить даже себе, зачем было так грубо удирать, когда никакой явной опасности уже не было, или что могла значить та ухмылка, но инстинкты взяли свое и решив не испытывать судьбу он попросту дал деру.       Переворачиваясь на другой бок, устав от въевшихся в мозг узоров дерева, юноша снова и снова прокручивал ту встречу пытаясь разгадать, что это вообще было. Давос решил поиздеваться над ним? У него первый инстинкт это запугать Бракена? Он злился? Он…заигрывал? Как еще это можно было описать? У Давоса была прекрасная возможность избить его не мешкая, но вместо этого он подошел к нему настолько близко, что Эйрон чувствовал его тепло у своей груди и дыхание на лбу. Разве должен тот, кто хочет его ударить, так сильно желать к нему прикоснуться?       Зажмурившись, Эйрон потряс головой, а после ткнулся лицом в подушку. Это были опасные мысли. Со временем юноша начал куда аккуратнее относится к подшучиваниям и флирту окружающих его людей, страшась неправильно интерпретировать чью-то шутку и выставить себя в уязвимом и глупом положении. Даже если бы Давос действительно пытался выразить Эйрону свою симпатию таким неловким способом, нет никаких шансов, что у них может что-то получится в условиях той напряженности между их семьями, верой и табуированность мужеложства. Как бы он ни убеждал себя забыть об этом, волей ни волей его воображение рисовало ему картину как они могли бы завести приятную беседу, подружится и…и поцеловаться. Друзья не должны целоваться, но может они бы не всегда оставались друзьями.       Юноша не понимал, как всего одна встреча с человеком, вызвавшим у него обещание насилия и смерти в то же время подняла жар в груди и пробудила нечестивые мысли. Если это то, что его кузины называли страстью, то Эйрон должен быть еще более испорченным, чем он считал себя, если убийственный взгляд и низкий баритон сквозь зубы это то, что ему нужно, чтобы влюбиться. Возможно, он бежал из страха, но это не обязательно был страх смерти.       В тяжелых мыслях и пустых тревогах Эйрон едва ли сумел хорошо выспаться, но утро наступило неизбежно и принесло новые проблемы. За завтраком Амос угрюмо смотрел в тарелку каши, будто она с утра ему плюнула в лицо и сказала сделать рожу попроще. С одной стороны бандиты с дороги были привычным явлением, и никто бы не стал винить их за упущение негодяев из-под их носа. С другой, Амос чувствовал свою личную ответственность, когда отец отправил его раньше положенного в Пеннитри, чтобы проследить за порядком, в свою очередь Сайрус, несмотря на еще не до конца зажившие ребра, горел желанием явить рыцарскую отвагу и сразиться с ублюдками. Эйрон просто хотел позавтракать без гнетущего ощущения, что скоро они все вместе окунуться в проблемы.       — Бесполезно. Это бесполезно. — откинув ложку Амос сложил локти на столе и закрыл лицо руками — Какого черта эти ублюдки решили вылезти именно тогда, когда половина наших рыцарей в Риверране?!       Сайрус замер с ложкой у рта и нахмурился, уставившись перед собой медленно моргая.       — Чьи еще рыцари поехали участвовать в турнире Лорда Талли? — голос рыцаря прозвучал ниже, чем привычно, с оттенком подозрения.       — Не уверен, наверное, Личестеры, Смоллвуды, скорее всего Леффорды? Почему ты спрашиваешь? — Амос убрал руки от лица сложим их по богам от шеи.       — Кхм, Вэнсы тоже. Моя мама получила письмо от своего брата, он хотел навестить ее прежде, чем доехать до турнира. — Эйрон с подозрением переводил глаза от Амоса до Сайруса.       — Что, если те в курсе ситуации с отбывшими рыцарями и теперь ищут большей наживы? Мы решили, что они просто кучка пьяных недоумков, но пятеро крестьян против трех обученных рыцарей? Отец посчитал это неудачным стечением обстоятельств, но, возможно, это кто-то серьезнее простых пьяниц. Они украли мечи у наших рыцарей, Амос. Если это не для продажи, то сейчас у нас по-близости пятеро обученных наемников, и неготовая стайка рыцарей побоявшихся опозориться на турнире лорда Талли.       Комната погрузилась в молчание. Около минуты Амос спокойно смотрел в свою тарелку, после чего разразился громкой руганью и откинулся назад на стуле.       — В пекло, если ты прав, они бы не пошли в Пеннитри. Вдоль Красного Зубца главная дорога, и сейчас там нет половины наших людей. Они могли проверить нашу готовность тем нападением на деревню, и пойти дальше за золотом Ланнистеров. Я не знаю были ли отправки в последние недели, отец как правило принимает воронов из Ланниспорта раз в несколько недель, если время подходящее… они бы не рискнули сразу прийти сюда и встретить наших рыцарей. Скорее всего они надеялись, что мы забудем об угрозе уже через пару недель. Черт…       — И что нам делать? — Эйрон чувствовал сильную тревогу. Охрана главной дороги не была приоритетной задачей Бракенов, но они следили за довольно приличным отрезком пути за солидную сумму золота от Ланнистеров, которые пользовались более длинным путем в период весны и лета, когда переход через Черноводную у Королевской Гавани был особенно рискован. Если бы их караваны с золотом ограбили на земле Бракенов, им бы пришлось возмещать все убытки из-за подписанного соглашения.       — Я немедленно поеду в направлении Харровея, по пути предупрежу рыцарей и постоялые дворы. Амос, ты должен вернуться в Каменный оплот, предупреди отца. Эйрон — Рыцарь серьезно уставился на младшего кузена — ты останешься тут. Встреча с сыном Лорда Блэквуда, Сэмвеллом, назначена сегодня после полудня. Сообщи, что у нас возникли особые обстоятельства и я с Амосом были обязаны немедленно уехать. Если он будет настаивать на подробностях, попроси послать ворона в Каменный Оплот, гребаным Блэквудам не нужно знать о наших проблемах.       Эйрон чувствовал, как кровь в жилах холодеет, его ладони вспотели, и он сильно сжал челюсть стараясь не выдавать лишних эмоций, кивая кузену.       — Я не подведу вас, кузены. Вы можете положиться на меня.       — Эйрон, ты уверен? — Амос не перебивал, пока Сайрус излагал свой план, но сомнения на его лице выдавали желание оспорить идеи рыцаря. — Блэквуды могут быть теми еще ублюдками. Сэмвелл сознательный человек, и с ним проблем не возникнет, но вряд ли тебе так повезет, что он найдет на тебя много времени. Я готов поставить свой меч на то, что тебе придется иметь дело с его многочисленными ублюдочными племянниками, пока мельницу будут чинить, в лучшем случаю неделю. И это, не говоря о том, что если завяжется драка… — Амос поджал губы — это будет нечестно в духе Блэквудов, и они повесят вину на тебя прикрываясь именем Таргариенов.       Эйрон спокойно выслушал каждое слово своего кузена уставившись куда-то перед собой, не желая играть со старшим в гляделки. Разумеется, Амос хотел сказать, что его попросту изобьют, если пронюхают, что Эйрон бесполезен со своим мечом.       — Серьезных стычек не было уже много лет, и я не стану тем, кто посеет новую вражду между нашими домами. Я не стану вестись на провокации, если ты беспокоишься об этом, Амос.       — Мы беспокоимся о том, что Блэквуды начнут драку, а ты слишком принципиальный, придурок, чтобы отступить и убежать. — Сайрус поднял бровь призывая поспорить с утверждением, против которого он не мог найти аргументов, если только не упомянуть то, как буквально на днях, он очень даже быстро сбежал от Блэквуда, но вряд ли по тем причинам, о которых волнуются его родственники.       В конечном счете их волнения не могли идти вразрез с тем, что было, по сути, единственным вариантом в их положении. Если догадки Сайруса окажутся верными, то он единственный, кто сумеет мобилизовать рыцарей по пути в рекордные сроки, а Амос доберется до Каменного Оплота в разы быстрее, чем это сделает Эйрон. Амос пообещал, что как только он доложит обо всем отцу, то сразу же вернется обратно, но Эйрон просил его не торопиться, учитывая, что погода все еще оставалась непредсказуемой, а его кузену нужен был сон после целого дня пути до дома.       Эйрон страшился возложенных на него обязанностей, но долг перед семьей перевешивал его тревоги. Он мог продержаться пару дней наедине с Блэквудами. Не провоцировать словами, вести себя уважительно, не поддаваться на провокации. Он мог это сделать, и его кузены будут им гордиться.       Знал ли Эйрон что-то о том, как должна работать чертова мельница? Едва ли. Он понимал принцип, нужно зерно, зерно переламывают в мельнице, получается мука, из муки печется хлеб. В какой момент эта штука престала работать, что потребовалось присутствие обоих домов? Со слов Амоса, так, как территории деревни Пеннитри спорные между Блэквудами и Бракенами, оба рода несут за нее ответственность. Сами поселения разделены лесом, однако поля крестьяне делят между собой рядом, а вторая мельница не требуется для тех объёмов, что люди тут собирают. Так же и не понятно, кто должен строить новую, а кто заберёт старую в случае, если ситуация изменится. Поэтому мельница стала финальным краеугольным камнем в разделении территорий. Стоя сейчас перед ней, Эйрон не знал куда себя деть. Он приехал раньше, чем требовалось, переживая, что опозданием может вынудить Лорда Сэмвелла его ожидать.       Сжимание рукоятки меча не давало необходимого утешения или силы, но помогало хотя бы чем-то занять руки. Погода по-прежнему оставалась паршивой, чёрные тучи обещали новую бурю, ветер еще не усилился, но уже продувал плотную жёлтую тунику Эйрона. Пока он смотрел на мельницу, то несколько раз проговаривал про себя, что он должен сказать Лорду, и желательно не опозориться.       Наконец, вдалеке показались три лошади, быстро приближающиеся к границе с камнями, где их ожидал Эйрон. Инстинктивно он выпрямился и заранее прочистил горло стараясь придать себе спокойный и уверенный вид, хотя внутри него все тряслось от волнения возложенной на него ответственности как представителя его дома.       Лошади остановились в паре десятков метров, двое из спешившихся всадников направились к Эйрону, тогда как последний остался с лошадьми. Юноша не смог сдержать округлившихся глаз, когда в одном из всадников узнал Давоса. Конечно, само по себе это не должно было его шокировать, но Эйрон уже был на взводе и знакомое лицо скорее добавило ему тревог, чем успокоило. Сам же Давос, заметив Эйрона, сначала был так же удивлен, как он сам, но тут же на его лице расползлась недобрая ухмылка, казавшаяся почти оскалом. Как только они остановились на другой стороне от камней, юноша поторопился перевести взгляд на рядом стоящего мужчину и надеялся, что хотя бы тут его лицо не выдало его. Лорд Сэмвелл был высоким статным мужчиной с черными волосами, но то, что отличило бы его в толпе это его глаза. Ярко фиолетовые глаза, которые с прищуром рассматривали Эйрона явно осознавая, что с ним что-то не так.       Эйрон быстро сглотнул и вознес молитвы семерым, чтобы его голос не дрогнул.       — Приветствую вас, Лорд Блэквуд. Я Эйрон Бракен. Мой кузен Амос был вынужден срочно вернуться в Каменный Оплот, ввиду обстоятельств от нас независящих. До его возвращения я буду представителем дома Бракен в вопросе реставрации мельницы.       На несколько мгновений между ними воцарилось молчание, Лорд Сэмвелл в итоге кивнул, но не перестал подозрительно щуриться.       — В таком случае, я думаю будет уместно представить вам Давоса Блэквуда. — С этими словами, мужчина положил руку на плечо юноше — Он будет представителем от дома Блэквудов. Хотя, я бы надеялся, что, если дряхлая задница твоего лорда не может добраться сюда как это пришлось делать мне, он будет достаточно уважителен отправить сюда своего наследника.       Проглотив оскорбление, Эйрон трезво оценил, что претензия Лорда более чем уместна.       — Я могу только принести извинения. Лорд Хамфри будет рад отправить вам ворона с объяснениями касательно сложившейся ситуации.       Фыркнув, Лорд Сэмвелл похлопал Давоса по плечу и не удостоив Эйрона ответом ушёл к лошадям. Эйрон быстро перевел глаза на Давоса и тут же поборол рефлекс схватить рукоятку меча. Изучающий взгляд на спокойном лице Блэквуда буквально впивался в Эйрона. Они сохраняли молчание, пока две лошади не скрылись в лесу. Неспешно, Давос сделал к нему несколько лёгких шагов и снова встал намного ближе, чем позволяли любые нормы приличия.       — Надеюсь, твоего кузена не украли гномы, Бракен? — Взгляд Давоса был уверенным. Он чувствовал себя более, чем комфортно, когда их лица разделяли жалкие дюймы.       — Уверен, у него достаточно отваги отбиться них. — Эйрон сдерживал себя, чтобы не вернуть руку на меч. В его намерения не входило устраивать драку, но холодная сталь успокаивала. Вся эта встреча до смешного повторяла их прошлое столкновение.       — Я бы надеялся, что нет. На тебя смотреть куда приятнее, чем на тупую рожу твоего кузена. — Давос нахально ухмыльнулся, радуясь тому, как по щекам Эйрона моментально разросся румянец. Не останавливаясь на достигнутом, Блэквуд потянулся к волосам парня и неторопливо намотал одну прядь себе на палец наслаждаясь его потрясением. — Кстати, тогда я принял тебя за девчонку, Эйрон — О семеро, то, как низкий голос Давоса произнёс его имя могло действительно убить его — Теперь же, — Глаза оторвались от рассматривания его волос, и вот они уставились друг на друга — я действительно рад, что мне не придётся бороться с твоим дядей за разрешение ухаживать за тобой.       Давос говорил спокойно, и, хотя с его лица почти не сходила ухмылка, все это и на толику не напоминало собой извращённую шутку врага. Эйрон не знал, что сказать и куда себя деть. Никогда в жизни он не давал себе даже шанса представить то, что происходит сейчас, с любым мужчиной. И вот он стоит тут практически в обнимку с одним из Блэквудов, пока тот не стесняясь флиртует и трогает его волосы. Боги, этот парень действительно убьёт его, но явно не в том смысле, в каком Эйрон предполагал это в их первую встречу.       Не удостоив его ответом, Эйрон собрал всю выдержку, что у него есть и сделал два резких шага назад, Давос едва успел выпустить его волосы. Храбрость юноши тут же пошатнулась, увидев злобный оскал Давоса со все еще поднятой в воздух рукой, теперь сжатой в кулак. Рефлекторно, он опустил руку на меч, отвечая, как надеялся, суровым взглядом на гнев Давоса. Тот, увидев куда юноша убрал руку резко засмеялся, опрокидывая голову назад, выглядя почти безумным в проявлении своих чистых эмоций. Резко Блэквуд сократил расстояние между ними снова подпирая тело Эйрона своим собственным.       — Ты не посмеешь. — Рука Давоса легла поверх ладони Эйрона не сильно сжимая ее и теперь они вместе держались за рукоять его меча. Испуганно бегая глазами по лицу Давоса, он пытался понять, что делать в этой быстро катящейся в пекло ситуации. С одной стороны, ему нравились его касания и внимание, с другой, он совсем не знал этого вспыльчивого человека. Наконец, Эйрон расслабил руку на мече, и ощутив это, Давос убрал свою. Все это время ни один из них не оторвал своих глаз от другого.       Оба парня осознавали чувство притяжения между ними, и пока Давос был готов идти и брать то, что он хочет, Эйрон боялся последствий своих желаний.