Белладонна

Уродливый силуэт Гремучей ивы изогнутым пятном отражался на безмятежной глади озера. Солнце медленно плыло к горизонту, все сильнее укращая свой пыл. Погода радовала теплотой, словно пытаясь наградить всех учеников Хогвартса за перенесенные страдания. Несколько дней на улице было так тепло и солнечно, что хотелось бросить все дела и как в былые времена компанией сидеть часами у воды. — Жаль, что днем не выдается возможность так отдохнуть, — словно прочитав мысли Гермионы, заметил Рон. Девушка взглянула в небесно-голубые глаза и в очередной раз поразилась, как же за последний год изменился Рон. Больше его плечи не горбили стыд за бедность, зависть, недовольство собой и своими достижениями. Теперь перед ней предстал мужчина, осознающий собственную ценность и ценность людей вокруг него. — Да ладно, нам выпала такая возможность — спокойно доучиться. — Лицо Гарри было направлено прямо к солнцу, отражающемуся в линзах очков скачущими по траве солнечными зайчиками. В нем перемены тоже были существенными. Гермиона уже не раз отмечала, каким же ответственным и целеустремленным стал Гарри. Однако стало бросаться в глаза появление заносчивости в друге. Ее успокаивало лишь то, что с такой известностью и славой, как у мальчика-который-выжил, все могло быть гораздо хуже. Такое «меньшее зло» вполне устраивало Гермиону, тем более по ее мнению Гарри заслуживал в кои-то веки не быть добряком, сражающимся за спокойствие остального мира. Вот и сейчас, подтверждая наблюдения Гермионы, Гарри с полной самоотверженностью взялся за дело. Когда ученикам предложили за три месяца лета перепройти программу обучения последнего года и сдать облегченный ЖАБА, Гарри со рвением взялся за дело: с усердием посещал все занятия, внимательно слушая преподавателей, выполнял все задания, получая высшие оценки. Да и от книг в библиотеке Гарри было не оторвать, разве что выкраивал время на недолгие посиделки с друзьями и короткие вечерние свидания с Джинни. А когда объявили, что после сдачи экзаменов выпускники смогут начать работать в Аврорате, к Гарри с не меньшим усердием подключился Рон. Из всей компании друзей только Гермиона не могла найти себе место в новом мире. Невилл стал серьезно заниматься исследованием магических растений, а Луна — животных. Джинни же все свободное время отдавала тренировкам и сидела на жестких диетах. Все, чтобы стать профессиональным игроком в квиддич. Теперь на месте неловкой в своей любви к Гарри девчушки Гермиона видела статную женщину: подтянутую, эрудированную, сильную. Война подкосила всех, но кто-то оправился, возмужал, превозмог боль. А кто-то так и остался на обочине жизни, переломанный, не знающий, куда теперь стремиться. Именно такой себя чувствовала Гермиона. Война ее изменила, полностью уничтожила былой уклад жизни. А теперь… даже изучение волшебного мира перестало будоражить воображение девушки. Когда в Хогвартс пришел молодой парень из министерства, у учеников был обед. Гермиона, совсем не слушая агитации паренька, буравила взглядом суп, практически пустую похлебку: с поставками еды было совсем худо, и хоть домовые эльфы старались изо всех сил, пища была как будто со вкусом боли, разочарования и потерь войны. Многое поменялось: торжественных пиров не было, факультетов тоже, а министерство присылало вот таких неуверенных в себе мальчишек, чтобы они вербовали вчерашних школьников. Видимо, работать некому, совсем отчаялись. — Гермиона, ты слышала? — спросил Рон. Его глаза искрились восторгом, а сам он не мог усидеть на месте от распирающей радости. — М, что? — устало спросила Гермиона, поднимая взгляд с еды на Рона. — Если сдашь экзамены, возьмут в Авроры, — ответил за Рона Гарри. Он был совершенно спокоен, как будто ему было всё равно. Однако в зеленых глазах Гермиона увидела огнек решимости. Джинни обвила торс Гарри изящными точеными руками и звонко чмокнула в щеку, поздравляя парня. Гарри же беззастенчиво положил ладонь на бедро Джинни, легонько сжав. Гермиона уже хотела стыдливо отвернуться, но проследив за взглядом Рона и его побагровевшими щеками, быстро догадалась, что будет дальше. И, словно вторив ее мыслям, рука Рона неуверенным и неловким движением потянулась к ладони Гермионы. Девушка, делая вид, что она не заметила, повернулась в сторону министерского работника, словно собираясь его внимательно слушать. — А также у нас открыто много министерских вакансий, — произнес он, переминаясь с ноги на ногу. Мантия была ему коротковата, обувь была грязной, выдавая весь непрофессионализм. Гермиона сразу подумала, что она бы такого не допустила, если бы ей доверили такую ответственную работу. Но тут же себя одернула. Всю жизнь сидеть в бесполезном отделе и выполнять бессмысленную бюрократическую работу, гордясь выступлением перед школьниками, про которое они забудут через минуту? Это предел мечтаний после всего, чего Гермиона добилась? После того, как она жертвовала своей жизнью, пробивая путь себе и своим близким в этот мир? Гермиона с грустью посмотрела вдаль Запретного леса, на острые верхушки елей, пронзающих небо. Стараясь отвлечься от мыслей о будущем, перевела взгляд. Недалеко показался стремительно приближающийся силуэт Невилла. Гермиона радостно помахала ему рукой, подзывая присесть рядом. Лишь бы Рон был подальше. Теперь Гермиона сторонилась его как огня. Как же она себя винила за то, что тогда оказала взаимные знаки внимания. Отказывать Рону было неловко, а продолжать… Только от мысли об этом Гермиону начинало тошнить. «Конечно, он хороший, — долгими ночами рассуждала она, стараясь хоть как-то расквитаться с муками совести, — но я не хочу с ним быть. Он не вызывает во мне никаких чувств, скорее наоборот. Вот так завтра ему и скажу!» Девушка ложилась спать, а проснувшись после долгой бессонной ночи понимала, что этому обещанию не суждено случиться. По крайней мере сегодня. — Я сегодня был в больнице, навещал родителей, — дрогнувший голос и припухшие глаза выдавали Невилла без слов. — Видел Локхарта, к нему почти вернулась память, представляете? Сердце Гермионы от этих слов будто забилось снова. А что если… даже думать о таком она себе раньше запрещала сторого-настрого! А что если все-таки удастся как-нибудь вернуть им память? В горле тут же появился мокрый болезненный комок, и Гермиона почувствовала, что если произнесет хоть слово, расплачется. Однако, пересилив себя, тихо произнесла: — Мои мама и папа, — все-таки одинокая слеза прокатилась по щеке мокрой дорожкой, — вдруг получится и с них снять заклятие тоже? Надо узнать у Макгонагалл. На последних словах голос совсем охрип от сдерживаемых эмоций. К девушке подскочил Рон, обнимая и поглаживая по спине. Она хотела отстраниться, но пелена, почти полностью перекрывающая зрение, словно говорила: ещё хоть одно слово или движение, и водопад слез тебе не сдержать.

***

Профессор Флитвик вырисовывал витиеватые узоры палочкой, называя причудливые заклинания. Стены просторного кабинета эхом разносили разрозненный хор голосов. Но несмотря на совершенно не подходящую обстановку, Гермиона медленно погружалась в дрему, отключаясь от происходящего. Все равно нагнать программу не составляло проблемы. Профессор поверхностно пробегался по курсу, показывая лишь самые простые и необходимые заклинания. — Мисс Грейнджер, то, что вы участвовали в битве с тем-ко… Волан-де-Мортом, еще не означает, что вам не нужно сдавать ЖАБА, — профессор Флитвик укоризненно посмотрел на заспанную девушку. Типичная "Макгонагаллская" фраза резко выдернула Гермиону из сна. Флитвику это совсем не свойственно, видимо она совсем его разозлила... Как же часто Гермиона слышала вариации этой фразы за последние дни. Как будто эти знание где-то пригодятся. Все, война закончилась, где она это применит? В душном тесном кабинетике министерского отдела? Быстро буркнув извинение, Гермиона опустила взгляд в учебник. Повторяя за Флитвиком, девушка медленно входила в темп занятия. Внутри снова огнем разгорелся энтузиазм, желание показать, что она может и что она лучшая ученица. Рука начала выписывать узоры, а из палочки посыпались искры, как вдруг тяжелая дверь с пронзительным визгом отворилась. — Гермиона… э-э-э, мисс Грейнджер… — заминки и ошибки, совершенно несвойственные Макгонагалл, пустой голос. Внутри Гермионы как будто что-то оборвалось и упало в пропасть, разбившись на много мелких осколков. — Выйдите, пожалуйста. Она еле встала, тяжело приподнимаясь с тяжелой дубовой скамьи. Ноги совсем не слушались, подкашивались, а в горле пересохло, как будто девушка не пила несколько дней. Мысли проносились в сознании как муравьи, жилище которых уничтожили одним неосторожным пинком. Путь сквозь ряды столов, сквозь направленные на нее взгляды, ехидно насмехающиеся над ее неудачами. Наверно, думают, что Гермиона вновь нарушила правила, не пришла на занятия, провалила проверку знаний. Сама же она лишь смела надеялась, что это худшее, что ей сообщит Макгонагалл. Гермиона встала в коридоре, опираясь спиной на прохладную стену коридора. По спине побежали мурашки. — Мама, папа, неужели что-то случилось? Я же все предусмотрела, я была очень осторожна, я… — Гермиона задыхалась от слов, они бились в груди с быстрыми ударами сердца, не давая сделать вдох. — Гермиона, мне очень жаль, — перебила Минерва, опуская ладони с виднеющимися сквозь дряблую кожу острыми суставами на плечи своей любимой ученицы, придерживая девушку, — они погибли по пути в аэропорт от рук Пожирателей.