Белладонна

По небу плыли огромные темные тучи, напоминающие грязные кучи тающего снега, лежащие по бокам оживленных шоссе. Женщина средних лет обеспокоенно смотрела в сторону горизонта сквозь широкие панорамные окна в пол. — Как бы рейс не отменили, милый, — произнесла она, напряженно вглядываясь в тучи, распространяющиеся по небу, словно зараза. — Не беспокойся, Джин, если что переночуем в отеле, — мужчина обезоруживающе улыбнулся, приобняв жену за плечи, и повел ее к горящим табло стоек регистрации. Женщина тут же расслабилась и принялась рыться во внушительного размера сумочке в поиске документов. Толпы людей, длительное ожидание, и вот, милая девушка за стойкой с улыбкой взяла документы, начала печатать что-то на компьютере… — Так, мистер и миссис Грейнджер, как вижу, вы уже зарегистрированы, это сильно упростит процедуру. Ставьте багаж на ленту. Неожиданно широкая улыбка дежурной вежливости меняется сдвинутыми бровями. — Девушка, все в порядке? — мужчина тут же напрягся, вспомнив беспокойства жены. — О, нет, не беспокойтесь, — девушка снова растянула покрытые матовой малиновой помадой губы в самой широкой улыбке, на которую только способна — чем шире, тем ситуация хуже. — Всего лишь зависла программа. Придется немного подождать. В очереди за спиной послышались недовольные вздохи и причитания. Какой-то тучный мужчина вышел из очереди и, грузно упав на сиденье, достал газету. Вдруг моргнул свет. Кто-то в очереди ахнул, девушка за стойкой напряженно посмотрела на широкие ленты диодов на полотке. Мужчина на скамейке лишь хмыкнул в густые усы и перелистнул страницу. Но вновь экраны мигнули синим, и в этот раз окончательно погасли. Аэропорт погрузился во тьму. Погода позволила свету лишь немного обрисовать силуэты людей. Разговоры в очереди начали перерастать в недовольный гул улья. Девушка приподнялась из-за стойки и, сложив руки рупором, крикнула толпе: — Уважаемые пассажиры, из-за грозы в аэропорту произошло отключение электричества. Сохраняйте спокойствие, скоро все придет в норму и всех в порядке очереди зарегистрируют на рейс. И, словно в подтверждение ее словам, перед панорамным окном ударила молния. Красного цвета. Испуганные лица людей озарились багрянцем. Вместо грома за молнией последовал звон бьющегося стекла, а осколки толстых окон смертельной волной разлетелись по толпе. Громкие крики заполнили помещение, эхом отдаваясь от потолков. Мужчина с газетой толстыми пальцами держался за шею, но кровь фонтаном хлестала сквозь них, из открытого рта стекала по губам. Молодая девушка, в темно-синих джинсах низкой посадки и нежно-зеленой вязаной кофточке, в агонии извивалась на полу около окна, держась за лицо окровавленными пальцами. Вся одежда насквозь пропиталась кровью, размазывающейся по серым плиткам темными разводами. Сквозь разбитые окна врывался ураганный ветер невиданной силы. Он поднимал осколки, закручивая их в смертельном вихре, который, точно по указке, направлялся к людям. Крики становились все громче и истошнее, от них и свистящего ветра хотелось закрыть уши руками и спрятаться где-то далеко. Но шок и испуг заставлял мисс Грейнджер застыть на месте, в молчаливом ужасе наблюдая за происходящим. Резкий толчок, и она падает на пол, острые осколки рассекают колени и ладони, впиваясь глубоко под кожу, а куртка мужа накрывает голову. — Давай, быстро, прячься за стойкой регистрации, я с тобой, — мужчина, стоя коленями на битом стекле, аккуратно подталкивает жену на ленту для багажа. Новая, в этот раз зеленая, вспышка ослепляет всех людей, находящихся в аэропорту, и взгляды приковываются к сухой фигуре мужчины, спускающегося прямиком с неба, из урагана, перемешивающего тучи, сверкающие молниями багряного и изумрудного оттенка. Вот он уже стоит на земле, а вокруг него с хлопками появляется множество людей в темных балахонах и капюшонах с масками, рядом с каждым — уродливый мужчина, повторяющий собачьи повадки и покрытый шерстью. Лишь одна кудрявая женщина не скрывает себя, стоя в легком черном платье на ледяном ветру. Ее болезненная худоба, дерганные движение, рычание и лай оборотней, и мужчина, с узкими щелками глаз, отсутствием носа и белая кожа с чешуйками идеально сочетались с безумством и жестокостью происходящего. Новой нотой в адской симфонии стал хруст стекла. Громогласный смех мужчины и истеричный женщины заполняют помещение, заглушая другие звуки, пробираясь в черепную коробку, заполняя все, так, что мисс Грейнджер показалось, что голова сейчас взорвется. Во все стороны полетели молнии красного и зеленого цвета, попадая в раненых людей. Крики становились все громче, накатывая волнами животного ужаса и паники. Мистер Грейнджер в панике вскочил на багажную ленту, схватившись за скользкую стойку регистрации. Его лодыжку, в которую впился здоровенный кусок стекла, резко прошило болью и он, вскрикнув, упал спиной назад, прямо на осколки. Такие громкие крики прямо перед носом Пожирателей не могли не привлечь внимания. Следующая красная молния из палочки мужчины полетела в мистера Грейнджера. Красный свет окутал его облаком, тело поднялось на пару метров, и раздались самые истошные, самые душераздирающие крики сильнейшей боли, которую только можно было почувствовать. Джинн видела, как тело мужа сотрясается от судорог. Крича от ужаса, заливаясь слезами, она кинулась прямиком к мужу, как раз к тому моменту, когда его тело начало падать. Она не успела. Туловище с грохотом опустилось на пол. Из живота виднелся осколок, насквозь прорезавший внутренности мистера Грейнджера. Тело все еще в конвульсиях билось, глаза закатились, а изо рта текла кроваво-красная пена. — Фенрир, — кудрявая женщина опустилась на колени к одному из плешивых людей-волков и подняла его голову к своему лицу. Она бесстрашно потрепала его за холку, пока слюни с пеной из приоткрытой пасти стекали прямо ей на мятое платье. Волк лизнул щеку женщины, и она истерично рассмеялась, откинувшись назад. Взгляд сразу же наткнулся на лежащего на полу мужчину, который еле дышит, и склонившуюся над ним жену, захлебывающуюся в рыданиях. В глазах Беллатрисы мелькнуло пламя безумия. Смех оборвался резкой паузой. Она вытянула руку с длинными грязными грязными ногтями в сторону пары и произнесла лишь одно слово: — Фас. С удовлетворением наблюдая, как оборотень кинутся к кричащей женщине, Беллатриса поднялась с колен. Она одним движением отряхнула подол платья, и ее аристократичное лицо скривилось в гримасе мерзости и отвращения. — Вонючая псина, — произнесла она, и по-мужски грубо сплюнула прямо себе под ноги. Вспышка молнии вновь застилает обзор, и вот уже оборотень с наслаждением вгрызается в мягкие ткани живота. Их так приятно разрывать, а теплая кровь так сладко орошает шерстистую морду. А как она сопротивлялась, как же она цеплялась за свою жалкую жизнь, при этом еще и пытаясь защитить своего полудохлого муженька. От этих нежностей так разыгрывается аппетит! Ослепляющая молния, и другой оборотень с утробным урчанием вцепился в неподвижное тело Грейнджера. Один вгрызается в шею, и кости с хрустом ломаются под неизмеримой силой челюстей, словно карамель. Фонтаном брызжет кровь, и оборотень отряхивается, как мокрая собака, а капли крови падают на застывшее лицо Джин. Вновь снаружи бьет красная молния, но вместо грома слышится грохот ломающихся стен, всюду сыпется каменная пыль, а белая напольная плитка трескается от множества ударов. Истеричный хохот Беллатрисы и Волан-де-Морта все усиливается, когда огромный булыжник падает прямо на лицо матери, превращая ее голову в кашу. Так больно, так хочется кинуться помочь, спасти их, что все внутри рвет от отчаяния. Вместо крика из горла выходит только слабый стон. Глотку как будто залили цементом. Огромная дубинка сбивает умывальник, и он приземляется прямо на вытянутые ноги, расплющивая их от середины бедра. «Так больно, мама, спаси меня, пожалуйста». Но еще больнее видеть, как совсем рядом из-под огромного куска каменной стены торчит уже синяя рука в черной мантии и виднеются рыжие волосы, а алое озеро крови все расползается по кафелю туалета. Под оглушающий хохот и рев тролля дубинка несется прямо в лицо, но руки Гарри хватают ее за голову, и отводят в другую сторону, приближая лицом к лицу. Гарри по грудь закопан в могилу, его шрам кровоточит, заливая глаза, так что они едва открываются. Он лишь шепчет: «Гермиона, мне очень больно, помоги мне», а сырая черная земля засыпается в рот. Смех заглушает все, кроме этого шепота, который делает еще больнее. Лицо Гарри деформируется и меняется, и теперь Гермиону когтистыми пальцами удерживает Беллатриса. Она смеется, так громко, что из ушей стекают две мокрые дорожки крови. Все тело прошивает боль от круциатоса, но кричать не получается. А Беллатриса продолжает смеяться, черными глазами смотря прямо в душу. Изредка она выкрикивает, не прерывая смеха: — Гермиона! — Гермиона! — Гермиона, проснись!