White lies

Жизнь в Хогвартсе шла своим чередом. В ту субботу Гриффиндор выиграл матч по квиддичу после образцового выступления их ловца Джинни Уизли. Пэнси с неохотой согласилась на предложение рыжей показать ей, как играть в квиддич. Это лишь убедило ее в том, что квиддич – спорт для варваров. Но, по крайней мере, именно тогда она поняла, о каком захватывающем моменте говорила Джинни: о полетах. Она никогда не летала вне уроков мадам Трюк на первом курсе, поэтому полеты с Джинни Уизли казались ей чем-то вроде начала с нуля. Попадать квоффлом в кольца на поле и чувствовать, как ветер развевает волосы, как она призналась себе потом, было весело. (Правда, никому другому она в этом не признавалась. Однако она подозревала, что все знали, потому что каждый раз, когда Джинни приглашала её полетать по полю, она соглашалась).

***

Рон впоследствии присоединился к команде квиддича в качестве загонщика. А Гарри – нет. — Слишком много внимания, — пробормотал Гарри в плечо Драко, когда они лежали на его кровати, укрывшись одеялом и прижавшись друг к другу. Он закрыл веки, поддавшись их тяжести, и позволил образу Джинни, грациозно летящей по небу, всплыть в голове. Весь Хогвартс с ликованием наблюдал, как ее рука тянется к чему-то, что мог увидеть только зоркий глаз. Он до сих пор слышал рев толпы и свой собственный голос, когда рука Джинни сомкнулась на золотом снитче, и на ее лице появилась торжествующая ухмылка. Он скучал по этому ощущению. Когда ты держишь снитч и все за тебя болеют. Но не настолько. Сейчас он хотел спокойно наслаждаться последним годом в Хогвартсе, беспокоясь только о друзьях и учебе. Драко больше ничего не говорил, понимая, что Гарри уже наполовину погрузился в сон, но Гарри хватило сознания, чтобы почувствовать, как Драко улыбнулся ему в лоб. Он мирно спал, зная, что Драко доволен его решением.

***

Теодор Нотт наконец-то посетил занятия после трех дней самоизгнания. Он внезапно появился на одном из уроков зельеварения и, не глядя в глаза Гарри, извинился перед ним. Гарри пришлось семь раз сказать ему, что он прощен, прежде чем он перестал лихорадочно бормотать. Еще через три дня Гарри стал уверен, что Нотт начал избегать его как чумы.

***

Они никогда не говорили о том, что Кэрроу сделал с Гарри в Тайной комнате. Гарри не заводил об этом никаких разговоров, а Драко делал вид, что не знает.

***

В следующее воскресенье Блейз Забини вылез из постели в пять утра. Даже солнце считало, что это ужасный час для подъема, поэтому небо было темным и зловещим. Однако, выйдя из дверей Хогвартс, он увидел вдалеке свет и понял, что пробуждение в пять утра того стоит. Он добрался до Теплицы № 3 в приподнятом настроении, довольный тем, что проведет утро с Невиллом. Однако, когда он вошел в оранжерею, его приподнятое настроение быстро испортилось, когда Луна Лавгуд, одетая в эти ужасно фиолетовые спектрально-астральные очки, встретила его с лучезарной улыбкой. — О, привет, Блейз, — сказала Луна, убирая с лица прядь своих белокурых волос. От этого движения грязь с ее руки переместилась на лоб. — Сегодня вокруг тебя много мозгошмыгов. Блейз не знал, когда он разрешил Луне Лавгуд называть его по имени, и не знал, что она имела в виду, говоря о мифических мозгошмыгах. — Блейз! — раздался радостный голос. Голова Невилла Лонгботтома вынырнула из моря горшков с высокими листовыми растениями. Освободившись от стеблей растений, он улыбнулся. — Спасибо, что пришел. Блейз понятия не имел, почему нашел Невилла, высунувшегося из растений, очаровательным. Ему нужно было поскорее проверить свою голову. Он открыл рот, чтобы сказать что-то плавное и обходительное, вроде «Конечно, я хотел провести с тобой время», но внезапное «Ах!» Луны прервало его. Оба мальчика повернули головы в сторону Луны, которая с выражением счастливого удивления указывала пальцем на Блейза. — У тебя на ушах размножились мозгошмыги, — радостно сказала она. Блейз вдруг почувствовал, что паникует. Существуют мозгошмыги или нет, но он не хотел, чтобы что-то размножалось вокруг его ушей. — У Невилла тоже! — объявила Луна, указывая пальцем на Невилла. — Мой отец был бы рад услышать об этом. Извините, я напишу ему письмо. С улыбкой на лице и подпрыгивая, она прошла мимо Блейза и вышла из теплицы, в грязных перчатках и мокрых сапогах. Блейз смотрел ей вслед с недоверием на лице. — Она не совсем сумасшедшая, знаешь ли, — раздался голос Невилла у него за спиной. Блейз быстро повернул к нему голову, покраснев. — Я об этом не думал, — поспешно выдал он. В ответ на поднятую бровь Невилла и его насмешливую ухмылку он смущенно пожал плечами. — Много. Невилл захихикал, подойдя к нему. — Я не сразу понял о чем она, но мозгошмыгов привлекает дезориентация. Когда ты растерян, или у тебя кружится голова, или… — при этих словах его щеки стали розовыми, — или ты влюблен. Рот Блейза открылся, чтобы сложиться в букву «о». Он моргнул. Когда он заговорил, его речь была осторожной и медленной. — Она сказала, что мозгошмыги вокруг меня размножаются? — Невилл осторожно кивнул. — И вокруг тебя? — Щеки Невилла покраснели, и он снова кивнул. — О, — осмысленно произнес Блейз. Его плечи расслабились, и все опасения по поводу несуществующих существ, размножающихся вокруг его ушей, исчезли. Он усмехнулся. — Кажется, теперь я верю в мозгошмыгов.

***

Утром Хэллоуина Драко Малфой проснулся и понял, что мир изменился за одну ночь. Он проснулся от того, что лицо Гарри Поттера прижалось к его шее, фактически перекрывая кровоснабжение руки. А руки Гарри Поттера обхватили его торс. И ноги Гарри Поттера переплелись с его ногами. И Гарри Поттер не светится. Он моргнул. Может, он все ещё спит. Он моргнул еще раз, а затем прищурился. Нет, ни золотого света, ни трепещущих золотых снитчей. Он расслабленно откинулся на кровать, как-то отстраненно осознавая, что испорченное Восстанавливающее зелье теперь полностью вышло из его организма. Он был рад, что теперь ему не придется терпеть жжение в груди, но знать, когда люди лгут, было забавно... Он снова моргнул. Постепенно он осознал, что это утверждение неверно. Он не собирался скучать по знанию, когда другие люди лгут. После месяца, проведенном в окружении лжи, чужой обман не казался ему чем-то значительным или интересным, потому что в этой ситуации он был в выигрыше только от того, что знал, когда Гарри лжет. Он нахмурился. Это была тревожная мысль, если смотреть на нее с определенной точки зрения. Однако, видя ложь Гарри, он мог подойти к нему как по красной дорожке. Именно благодаря золотому свету, превратившемуся в черный, Драко узнал о комнатах безопасности, кошмарах Гарри и даже... даже о чувствах Гарри к нему. Его охватил небольшой трепет при мысли о том, что это преимущество исчезнет. Но... ведь так отношения не строятся, не так ли? Драко уставился в белый потолок лазарета. Нет. Он не хотел, чтобы его отношения с Гарри были такими. Чтобы они зависели от уверенности в том, что другой не может солгать, вместо того чтобы зависеть от доверия к тому, что другой не будет лгать. — Драко? — Губы скользнули по шее в невнятном шепоте. Гарри крепко обнял его. — Ты напряжен. Что случилось? Драко посмотрел на него сверху вниз, на Гарри, который отстранился, чтобы посмотреть ему в лицо. Драко заметил, как Гарри несколько раз моргнул, чтобы прогнать сон, хотя было очевидно, как сильно он хотел спать дальше; на то, как брови Гарри нахмурились в беспокойстве; на то, как его губы сжались, что говорило Драко о том, что он покусывает внутреннюю сторону нижней губы. Он не мог сопротивляться. Драко наклонился вперед и медленно, нежно, взял нижнюю губу между своими губами и успокаивающе лизнул ее. Гарри так же нежно ответил на поцелуй. Внезапно у Драко отлегло от сердца при мысли, что способность видеть ложь окончательно исчезла. — Ничего, теперь все в порядке, — пробормотал он в губы Гарри, не в силах сдержать улыбку. Он счастливо вздохнул. — Я люблю тебя. — О, — выдохнул Гарри. Его собственная яркая, теплая улыбка озарила его лицо. — Я тоже тебя люблю. И Драко с радостью на сердце осознал, что ему не нужен золотой свет, чтобы понять, что эти слова Гарри были правдой.