White lies

Теодор Нотт все еще не отошел от шока после того страшного урока зельеварения, на котором его напоили мерзким отваром и заставили целоваться с Симусом Финниганом. Да, заставили. Неважно, что это он сам набросился на Финнигана, повалил его на пол и принялся совать свой язык в рот другого парня, это все равно было против его воли! Обычно Теодор был очень тихим мальчиком, но сейчас он был слишком тихим. Дошло до того, что Крэбб и Гойл начали обращать на него внимание, а ведь обычно им требовалось много физических воздействий (или ударов) и наглядных пособий со взрывами ярких огней и искр, чтобы хоть что-то заметить. Просто... Тео не был геем. И ему определенно не нравилось целоваться с другим парнем. Весь вчерашний день он провел, запершись в своей комнате, игнорируя уроки и бормоча про себя, что он не гей, а Симус – гей, и это было против его воли, и он определенно не хочет снова целоваться с другим парнем... Поэтому, когда Гарри Поттер вошел в Большой зал тем утром с широкой улыбкой на лице, той искренней улыбкой, которая была редкостью, по крайней мере до тех пор, пока он не начал проводить больше времени с Драко, и которая, казалось, освещала всю комнату, Тео закрыл лицо руками и проклял того, кто изобрел любовное зелье, потому что оно, должно быть, все еще в его организме, раз его лицо стало таким горячим.

***

— Сегодня ты выглядишь счастливым, — подозрительно заметил Рон, когда Гарри опустился на место напротив него. — Я счастлив, — весело ответил Гарри, его улыбка стала нахальной. Рон позеленел и уронил пудинг, который держал в руках, на стол. Он громко ударился о дерево, заставив гриффиндорцев рядом с ним и некоторых пуффендуйцев позади него повернуть головы, чтобы посмотреть на источник шума. Рон, не обращая на это внимания и просто будучи Роном, воскликнул очень страдальческим голосом: — О, чёрт возьми, Гарри, скажи мне, что этого не произошло! Те, кто повернул голову, теперь наклонились ближе, навострив уши в поисках информации о том, чего именно «не произошло». Да и сам Гарри, судя по его растерянному выражению лица, выглядел так, словно хотел узнать, что именно «не произошло». — Не произошло что? Глаза Рона стали ещё шире. Он горестно воскликнул. — О, нет, произошло! Правда, да? О боже, Мерлин, моего лучшего друга только что лишил девственности Драко Малфой! И не успело лицо Гарри побледнеть, как эти слова разлетелись по всем концам столов Гриффиндора и Пуффендуя затем достигли стола Когтеврана и в конце концов дошли до Слизерина. Драко Малфой в то утро тоже был очень счастлив.

***

Невилл Лонгботтом не был счастлив. Совсем нет. На самом деле он был близок к тому, чтобы упасть в обморок посреди гриффиндорской гостиной, потому что отказался идти на завтрак и сказал друзьям, что будет доделывать домашнее задание... что он и планировал сделать, чтобы отвлечься от тревожных мыслей, но теперь, когда книги были открыты, а перо обмакнуто в чернила, его мысли продолжали витать в том направлении, где хранились вещи, о которых Нельзя Говорить. На первом месте в этом списке стояло домашнее задание по зельеварению, которое профессор Снейп задал им вчера вечером. Чуть ниже этого списка, маленькими и кривыми буквами, которые выглядели так, будто их просто втиснули туда против воли автора, было написано «Блейз Забини».

***

— Я не понимаю, почему они все удивлены, — сказал Драко со своего места между Гарри и Джинни. (Он мог бы сесть с другой стороны Гарри, и тогда он оказался бы между Гарри и Роном, но это место ему нравилось больше. Оно было ближе. Не то чтобы это радовало его эгоистичного внутреннего слизеринца. Просто оно было ближе. Правда.) — Я имею в виду, — продолжил он, подняв в воздух острый нос, когда сделал паузу для драматического эффекта. Это, конечно, заставило близнецов Парвати мелодраматично наклониться ближе. — Они же всю последнюю неделю сплетничали о том, что я трахал тебя до потери сознания, Гарри. Гарри поперхнулся тыквенным соком, и его щеки запылали. В то же время Рон подавился куриной грудкой, что было не слишком привлекательно, но хорошо, что Гермиона была занята закатыванием глаз, и не могла посмотреть на него. — Да, я очень дорожу твоим мнением, Малфой, ты же знаешь... — Рон сказал это с большим усилием, выглядя страдающим (Драко позабавился, когда свечение вокруг Рона почернело). — Но почему ты здесь, за гриффиндорским столом? Драко никогда бы не признался никому, что бросил Пэнси и Блейза только потому, что в комнату вошла Джинни Уизли и села рядом с Гарри. Не то чтобы Уизли была соперницей, конечно. Ещё чего. И кроме того, Драко ухватился бы за любую возможность сесть рядом с Гарри, даже если бы это означало нырнуть в море рыжих.

***

Блейз Забини тоже не был счастлив. Ну... Только наполовину. Он был каким-то... растерянно-счастливым. — Перестань пялиться на гриффиндорцев, Блейз, — рассеянно бросила Пэнси, многократно вонзая ложку в свой пудинг. — Я знаю, что ты скучаешь по Драко – мы все скучаем, дорогой, – но можно подумать, что ты тоже влюбился в гриффиндорца, — затем она выронила ложку и открыла рот в притворном удивлении. — Но мы все знаем, что такого не может быть! Она увернулась, когда в нее бросили кубок. У Блейза была причина быть растерянным и счастливым. Он пребывал в таком состоянии с тех пор, как профессор Снейп дал им нелепое задание прочитать введение вчера вечером, хотя никто не читал введение с тех пор, как Грейнджер сделала это будучи преуспевающей первокурсницей. Он до сих пор помнил, как Невилл в искреннем замешательстве сморщил нос, когда не смог почувствовать действие любовного зелья, которое только что сварил Блейз, как будто гриффиндорец действительно верил, что Блейз не может ошибиться в зельеварении. Блейз тоже был озадачен, но потом списал это на невнимательность к инструкциям, что было неудивительно, ведь его партнером был Невилл Лонгботтом и они варили Любовное зелье. Но может быть... Может быть, Блейз не облажался. Может быть, Любовное зелье, которое он сварил, было идеальным. Если так, то это означало бы... — Ты можешь просто спросить его, — хмыкнула Пэнси, с угрюмым видом пытаясь убрать кусочки пудинга, которые попали ей в волосы, когда она пригнулась. Вот почему она ненавидела своих лучших друзей, хандрящих по поводу своей личной жизни. За это всегда расплачивалась она. Вздох. Она отмахнулась от возмущенного взгляда Блейза, потому что в сочетании с красным цветом на его щеках он не произвел должного эффекта. — Знаю, знаю, в тебе нет ни одной гриффиндорской жилки, не дай Мерлин, если бы она у тебя была, — пробормотала она, с досадой вздыхая. Она бросила острый взгляд на Блейза, а затем пожала плечами. — Но это невероятно хорошее предложение, если честно. *** Профессор Холли Бриджвуд была несчастна. Ну, в целом она была жалкой развалиной, а в тот момент — еще более жалкой. Морган просто не мог заткнуться. Она полагала, что уже должна привыкнуть к этому, ведь на дворе октябрь и уже прошел месяц, в течение которого ей приходилось каждый день терпеть непрекращающуюся болтовню Моргана, но это было не так, и она просто молча плакала про себя, ведь это не входило в ее – простите за выражение – чертов контракт.

***

— Где Невилл? — спросил Гарри, забирая пирог с патокой с тарелки Драко, потому что, похоже, блондин больше не собирался его есть. (Это было правдой. Драко положил его на свою тарелку с единственной целью – позволить Гарри стащить его). — Наверху, — со вздохом ответила Джинни, печально покачав головой, отчего ее рыжие волосы грациозно рассыпались по плечам. — Когда я проснулась и пошла в гостиную, он уже был там. Солнце еще даже не взошло, а он выглядел так, словно был на грани нервного срыва. Я не смогла заставить его ничего мне рассказать. — Со вчерашнего вечера у него был такой вид, будто он на грани нервного срыва, — услужливо добавил Рон. — Он делал свою домашнюю работу, — буркнул Симус, следуя примеру Рона в искусстве говорить, выплевывая еду на всех присутствующих. — Я уже пускал слюни, когда он внезапно упал с кровати. Я подумал, что у него гипервентиляция. Рон сочувственно кивнул. — Бедный парень. Со мной происходит то же самое каждый раз, когда я делаю домашнее задание... Ай! Гермиона с невинным видом проигнорировала его взгляд. На лице Гарри отразилось понимание. Он ухмыльнулся. — О! Тогда он, должно быть, прочитал введение! — затем на его лице появилось еще одно понимание, когда он вспомнил, кто был напарником Невилла. Выражение лица Драко было таким же, как у него, прежде чем он расплылся в широкой улыбке, когда понял, что все это значит для его дорогого друга, отрицающего реальность. Рон еще раз сочувственно кивнул. — Зельеварение и на меня так действует... АЙ! Гермиона продолжала есть свой десерт. — Ну, а ты прочитал введение? — беспечно спросила она, прищурившись, глядя на своего парня. Рон поспешно перестал растирать колено и попытался кивнуть, но тут же понял, что у него не хватит силы воли солгать Гермионе, и он просто с недовольным видом вернулся к своему ужину. — А как насчет вас, ребята? — Гермиона повернулась к Симусу и Дину. Они отвернулись. Гермиона разочарованно вздохнула. — Честное слово! И вы называете себя восьмикурсниками, — пробормотала она себе под нос, роясь в сумке в поисках учебника по зельеварению. — Если бы кто-нибудь из вас потрудился сделать свои домашние задания вчера вечером, то мог бы догадаться, что случилось с бедным Невиллом. — Какое отношение к нему имеет домашнее задание? — проворчал Рон. — И почему у тебя с собой учебник по зельеварению? — растерянно переспросил Гарри. — Сегодня у нас нет зельеварения. — Я знаю, что некоторые из нас не стали бы утруждать себя чтением введения, поэтому, естественно, я подготовилась, — сказала Гермиона, закатывая глаза. У Рона и Симуса хватило порядочности изобразить смущение. Она положила книгу на середину стола, чтобы все могли прочитать. Гарри и Драко немного отодвинулись, сдержанно улыбаясь, поскольку они уже прочитали это. Джинни наклонилась больше всех, поскольку не училась в их классе и понятия не имела, о чем они говорят и как это связано с Невиллом.

ГЛАВА 15

ЛЮБОВНЫЕ ЗЕЛЬЯ

ВВЕДЕНИЕ.

Любовные зелья – это самые сильные зелья, которые вызывают у пьющего страстное влечение к тому, кто их дал. Любовные зелья не создают любовь, как следует из их названия, поскольку невозможно создать такое сильное чувство, как Любовь. Вместо этого они просто создают чувство влюбленности или одержимости. Гектор Дагворт-Грейнджер, основатель Сугубо Экстраординарного Общества Зельеваров, утверждает: «Умелый зельевар может вызвать сильное влечение, но еще никому не удавалось создать по-настоящему нерушимую, вечную, безусловную привязанность, которую только и можно назвать любовью». Очевидно, они слишком долго читали это (глаза Рона уже остекленели), поэтому Гермиона нетерпеливо постучала пальцем по нижней части страницы. Даже самое мощное любовное зелье в мире, Амортенция, не может подражать Любови (см. стр. 256) и не может ее превзойти. Любовное зелье может быть очень сильным, но оно не действует, если пьющий уже влюблен в того, кто его дал, потому что любовь просто отменяет его действие. Драко широко и самодовольно улыбнулся, вспомнив вчерашнюю ночь, когда он прочитал то же самое и понял, что, о, так это все правда, и Гарри Поттер действительно влюблен в него. Он был очень доволен своей жизнью прямо сейчас, большое спасибо. Рон, однако, все еще не понимал, почему чтение введения было таким важным, что они должны были читать его в середине завтрака. В конце концов, как Гарри сказал ранее, сегодня у них не было зельеварения. Дин и Симус разделяли его мысли. — Я действительно не понимаю, почему это так важно, Гермиона... — вежливо сказал Дин с озадаченным выражением на лице. — То есть, кроме того, что это домашнее задание, а домашнее задание – бесспорно важно, — быстро добавил он, когда Гермиона удивленно подняла бровь. Гермиона раздраженно вздохнула. Драко почти жалел ее, ведь их окружали такие простодушные гриффиндорцы. — Что ж, я не могу вас винить, поскольку вы все были заняты своими собственными практическими, — сказала Гермиона. Вмешалась Джинни, ища у Гермионы помощи. — Я не понимаю. Что произошло на вашем последнем занятии? Гермиона услужливо улыбнулась ей, радуясь, что кому-то это действительно интересно. — В понедельник мы сделали краткосрочные Любовные зелья и проверили их на своих партнерах. Конечно, только один из них занимался приготовлением, чтобы не нарушить магию любовного зелья. Гарри и Рон вспомнили лекцию Гермионы о том, почему Драко, получив Амортенцию, влюбился в Невилла, а не в Гринграсс. Джинни понимающе кивнула. Взросление с Близнецами кое-чему научило, особенно насчет Любовных зелий. (Ну, она же девочка, а девочкам по природе свойственно любопытство к таким вещам...) — Итак, Рон влюбился в Крэбба, а Дин – в Гойла... — Гермиона продолжала так, словно рассказывала о погоде, и все понимали, что ей не нужно вдаваться в подробности, но она оправдала себя тем, что это проучит их и сможет научить в будущем делать домашние задания пораньше. Дин и Рон обменялись удрученными взглядами, вспомнив те мрачные моменты своей жизни, когда они поклонялись Крэббу и Гойлу, сравнивая их волосы с обсидианом, а глаза – с полуночным небом. Это действительно были мрачные времена. Симус, однако, выглядел очень довольным собой, вспоминая Нотта и его энтузиазм. Всегда знал, что слизеринец способен на такое! Джинни радостно захлопала в ладоши, широко улыбаясь унижению старшего брата. — О, о, когда Джордж и Фред услышат об этом! — Ты не посмеешь! — Рон задохнулся от ужаса. — Поверь, ты не захочешь злить Гермиону, — услужливо шепнул Гарри Драко. Драко вздрогнул и отложил эту информацию на потом. На губах Гермионы играла довольная ухмылка. — Но когда Невилл и Блейз проводили эксперимент, Любовное зелье, сваренное Блейзом, на Невилла вообще не подействовало. — Но зелья Блейза всегда работают, — смущенно заметил Симус. Дин, однако, сразу понял, что хотела сказать Гермиона, и недоверчиво посмотрел на Драко. — Ты же не хочешь сказать, что Невилл...ну..эм, — нахмурился он, осознав, что это значит: Невилл Лонгботтом влюбился в парня – к тому же слизеринца – и не просто какого-то там слизеринца. Они говорили о Блейзе Забини! Прозванный Казановой всем женским населением (ну, не совсем, так как чистокровные не знали, что такое Казанова), что даже будучи на втором курсе, девушки седьмого курса уже сходили по нему с ума. Пожалуй, единственным, кто превосходил его по обаянию и популярности, был Драко Малфой(ну и Гарри Поттер, конечно, но у Гарри популярность была другого рода), и все теперь знали, что блондин уже занят. Лица Симуса и Рона тоже просияли осознанием, и Гарри почти видел, как над их головами зажглась лампочка. Они посмотрели друг на друга, пораженные своим новым открытием, которое, по их мнению, было очень важным. Невилл Лонгботтом влюбился в Блейза Забини. Уууу. Представьте себе. — Это взаимно, — пожал плечами Драко. Он ухмыльнулся Дину. — Так что тебе не нужно беспокоиться о том, что твой друг пострадает от Блейза, — честно сказал он, и в его голове вспыхнули воспоминания о прошлых годах, когда они были еще молоды и могли думать о девушках и приглашать их на свидания. Это было до того, как Темный лорд снова заявил о себе и убил Седрика Диггори. — Нет, дело не в этом, — скорбно произнес Дин, потирая виски, но он с благодарностью посмотрел на Драко и добавил: — Но спасибо за предупреждение. Зная это, я могу быть спокоен. На самом деле Дин думал о мании самобичевания Невилла. Он мог только представить, как Невилл корит себя за это, возможно, грызет ногти до самых кончиков и пытается расхаживать по гостиной, но у него ничего не получается, потому что ноги постоянно спотыкаются друг о друга. Дин вздохнул и отодвинул тарелку. — Думаю, нам стоит пойти проведать Невилла, просто чтобы убедиться, что он не споткнулся о собственные ноги в гостиной и не упал прямо в камин. Гриффиндорцы встревоженно переглянулись, потому что это определенно было в духе Невилла. Драко все еще был сбит с толку тем, о чем они сейчас говорили, поэтому Гарри любезно подсказал суть. — Невилл может быть очень, ох... строг к себе, — уныло начал Гарри. — Вероятно, сейчас он особенно строг, потому что он, должно быть, думает, что Блейз уже прочитал введение и понял, почему его Любовное зелье не подействовало. Кроме того, поскольку мы говорим о Невилле, он думает о всевозможных плохих вещах, которые могут случиться теперь, когда Блейз знает. — Оу, — моргнул Драко. Он и сам начал беспокоиться, было ли с Невиллом все настолько плохо, что все вокруг него стали выглядеть взволнованными. — Когда с ним случаются такие эпизоды, его трудно привести в чувство, — скорбно добавил Симус. — Помню, как однажды Дин даже подумывал наложить на него Обливиэйт, просто чтобы заставить его снова нормально есть. — Не забывай, что он еще не оправился от инцидента с Амортенцией, — прошептал Гарри Драко, чтобы остальные не услышали, и теперь Драко действительно начал беспокоиться. Он не знал, беспокоился ли он о Лонгботтоме или о потенциальных отношениях Блейза, но, тем не менее, чувствовал необходимость положить конец бессмысленному самобичеванию Невилла. — Думаю, мы должны позволить Забини поговорить с ним, — предложила Джинни, нерешительно глядя на Драко. Они с блондином все еще находились в неловких отношениях друг с другом, но оба были достаточно упрямы, чтобы не показывать этого другим. По крайней мере, они знали, что не являются врагами. Драко взглянул на стол Слизерина, где Пэнси непрерывно отчитывала Блейза, чья голова покоилась на столе, плечи были поникшими, уши кровоточили от натиска высокопарной брани Пэнси, а в голове царила неразбериха из мозгового вещества и глупых гриффиндорцев. — Не думаю, что сейчас подходящее время. Блейз, возможно, в таком же состоянии, что и Лонгботтом, — сказал он, нахмурившись. — Но если это поможет, — медленно продолжил он, просветлев, — в субботу они вместе пойдут в Хогсмид! Лица Гермионы и Джинни просветлели, и они завизжали в унисон при мысли о «свидании» Невилла и Блейза. Рон, однако, устал вынуждено кривиться в отвращении и просто раздраженно вздохнул. Лицо Гарри просветлело точно так же, как и у девочек, и Драко улыбнулся его очевидной радости. — Но до этого еще долго, — с сожалением заметила Гермиона. Дин кивнул в знак согласия. — Невилл скорее всего пропустит трансфигурацию, ведь это смежный урок Гриффиндора и Слизерина, — грустно сказал он и встал. — В любом случае, мы все равно пойдем проведать его. Ребята, хотите с нами? Все остальные встали следом, и Драко удивился, как у Невилла могла сохраниться мания самобичевания, когда за него беспокоились все его друзья. Вообще-то, эти разговоры о Невилле и мании самобичевания напомнили ему о кое-ком другом, неком человеке в круглых очках и с растрепанными волосами... Он вздохнул, закатив глаза. Может быть, это гриффиндорская особенность, которую он должен выкинуть из Гарри в будущем. — Гарри, — начала Джинни, указывая в сторону профессорского стола, где Римус махал им рукой. — Думаю, Римус хочет поговорить с тобой. — О! — воскликнул Гарри, вспомнив вчерашнюю записку Римуса. Он посмотрел на своих друзей и смущенно улыбнулся. — Убедитесь, что с Невиллом все в порядке, хорошо? Симус засиял и похлопал его по спине. — Обязательно! — Я пойду поговорю с Блейзом, — объявил Драко, не желая оставаться один в море гриффиндорцев. К тому же он не знал, можно ли ему идти с ними. Он многозначительно посмотрел на Гарри. — Тебе лучше больше не ходить одному, — с легким весельем сказал он и ухмыльнулся, увидев, как покраснел Гарри. Он ушел, показательно взмахнув мантией, и пробормотал: — Гриффиндорцы... — Полагаю, развевающаяся мантия — особенность Слизерина, — размышлял Дин, когда они все направились к дверям Большого зала.

***

— Доброе утро, Гарри, — весело поприветствовал его Римус, сойдя с платформы, на котором стоял стол профессоров, и улыбнулся. Он выглядел изможденным, бледным и таким хрупким из-за множества царапин на лице и руках, но это ничуть не уменьшало его дружелюбного настроя. Как Римусу удавалось выглядеть таким открытым даже в таком состоянии, всегда восхищало Гарри. — Доброе утро! — Гарри поприветствовал Римуса, улыбнувшись от облегчения, что снова видит его. — Ты уже достаточно хорошо себя чувствуешь? Римус кивнул. — Достаточно хорошо, чтобы присутствовать на завтрашнем занятии, так что не думай, что у тебя будет свободный час. — Я и не думал об этом, — честно ответил Гарри. Ему очень нравились занятия Римуса по ЗОТИ. Римус улыбнулся. — А что насчет тебя? У тебя все хорошо? — спросил он, обеспокоенно глядя на Гарри. Он оглянулся назад, где Снейп все еще ел и делал вид, что не пытается подслушать. — Северус рассказал мне о том, что случилось с шахматными фигурами, — сказал он, специально выражаясь расплывчато, на случай, если кто-то, кроме Снейпа, – кто-то нежелательный – тоже попытается подслушать. — Много чего произошло, Римус, — серьезно сказал Гарри, глядя в глаза своему профессору. — Вчера... — он замялся, зная, что Римус поймет намек. — Давай продолжим разговор в моем кабинете, — вкрадчиво вмешался Римус и с легкой улыбкой оглянулся на Гарри. — Профессор Снейп, не хотите ли пойти с нами? Снейп с ворчанием отодвинул от себя тарелку, которая уже пять минут как пуста, и встал. — Вам лучше не тратить мое время, профессор Люпин, — сказал он и стремительно вышел из комнаты через боковую дверь, предназначенную для профессоров. Римус бросил на Гарри задорный взгляд, и Гарри подумал, как это здорово – быть таким, как Римус, невосприимчивым к сарказму и сухому юмору Снейпа. Должно быть, здорово так жить.

***

Послушно следуя за Снейпом, они поднялись по лестнице и добрались до кабинета Римуса, который тут же заперли и наложили Заглущающие заклинания. — Мне бы очень хотелось, чтобы мы могли поговорить о чем-нибудь другом, кроме опасных тем, Гарри, — с печальной улыбкой сказал Римус, когда вся комната была полностью покрыта чарами. Грустная улыбка Гарри подсказала ему, что мальчик разделяет его чувства, и он продолжил разговор. На этот раз он обратился к Снейпу. — Гарри навестил меня вчера, когда я еще был в Визжащей хижине, — сказал он, намеренно оставив Драко в стороне от разговора, потому что знал, что Снейп впадет в ярость. Гарри благодарно улыбнулся. — Он сказал, что у Моргана были очень странные раны, которые выглядели так, будто их нанес оборотень, и поэтому он забеспокоился. Выражение лица Снейпа помрачнело при упоминании о Визжащей хижине, так как до него начала доходить серьезность их разговора. Прежде чем позвать мальчишку Поттера, Римус не сказал Снейпу ничего конкретного, но попросил его прийти, послушать и поделиться своими соображениями. Он наблюдал, как Римус оперся бедром о стол и жестом пригласил их сесть. Гарри сел на свободный стул, но Снейп остался стоять. — Насколько я помню, Морган был очень воодушевлен во время беседы с профессором Бриджвуд, — сказал Римус, подняв бровь в сторону Гарри и побуждая его продолжить. — Думаю, мне следует начать с самого начала, — сказал Гарри, пытаясь вспомнить вчерашние события. Он рассказал им о том, как Невилл и Луна направлялись в Запретный лес, когда увидели истекающего кровью Моргана, ковыляющего к теплице 3, как они пытались открыть дверь, но не смогли, как они столкнулись с Гарри и остальными, как они расстались и как Рон и остальные пошли к Моргану, и как Гермиона рассказала Гарри, что, когда они добрались до теплицы 3, дверь больше не была заперта, и они без проблем вошли внутрь, а Морган оказался внутри вообще без ран. — Он сказал, что исцелился сам, и он не пошел к мадам Помфри, потому что ему не разрешалось заходить так далеко в Запретный лес и у него могут быть неприятности, — продолжил Гарри, чувствуя тяжелую атмосферу в комнате. Это было совсем как на площади Гриммо, когда они готовились к войне… — Он сказал, что хочет раздобыть траву, которая растет только в полнолуние... Громкий стук прервал его, и он повернул голову, чтобы посмотреть на Римуса, который соскользнул со стола на пол, и рефлекторно вскочил со стула, но прежде чем Гарри успел подняться, Снейп уже был рядом с Римусом. Лицо Римуса покраснело, когда Снейп попытался помочь ему подняться. — Как неловко, я ужасно сожалею об этом, Северус... — Я сомневаюсь, что твои колени уже нормально функционируют после твоего небольшого клыкастого эпизода, поэтому я настоятельно рекомендую тебе повернуться к своему стулу, прежде чем ты снова унизишься, — быстро вмешался Снейп, но его руки слегка дрожали, когда он вел Римуса к его стулу за столом, и Гарри подумал, не являются ли язвительные комментарии способом Снейпа проявить заботу. Возможно. Римус лишь рассмеялся, отряхивая штаны. — Прошу прощения. То, что сказал Гарри, застало меня врасплох. Гарри растерянно моргнул. — Что я такого сказал? — Я уже подумываю поставить вам Отвратительно в качестве итоговой оценки по зельеварению, Поттер, — усмехнулся Снейп, и на его лице отразилось отвращение. Гарри бросил на него злобный взгляд, но все равно покраснел от смущения. — Единственная трава, которую следует собирать в полнолуние, чтобы она дала эффект – это водоросли. Римус был добрее в объяснении, послав Гарри улыбку, прежде чем заговорить. Однако улыбка была немного натянутой, потому что от того, что он собирался сказать, волосы на затылке уже встали дыбом. — А водоросль, собранная в полнолуние, становится важным ингредиентом... – Римус сделал паузу, глядя Гарри прямо в глаза, —...для Оборотного зелья.

***

«Мне все равно» Именно так начинались и заканчивались прошлые отношения Блейза. Не храня никаких секретов, Блейз всегда очень громко рассказывал о своих отношениях в гостиной Слизерина. Это не было хвастовством или чем-то в этом роде, но это была своего рода апатия к его социальным связям. Выросший в детстве с матерью, которая меняла парней так же часто, как прически (что было очень часто), у Блейза сложилось искаженным пониманием романтических отношений. Романтика для него сводилась к физическим вещам. Это были деньги, имидж, репутация и секс. Блейз был достаточно умен, чтобы понять, как его матери удавалось оставаться частью высшего общества, никогда не имея собственной работы. Мужчины для нее были средством получить желаемое. Она держалась за руки со своими любовниками на виду у всего мира и демонстрировала бриллианты и жемчуг на своей прекрасной шее. Блейза забавляло то, что его мать никогда не ухаживала за ними. Мужчины сами слетались к ней, как пчелы на мед. Его мать была просто очаровательна со своей милой улыбкой и длинными ресницами. Одна ее улыбка и бац – ты пойман. Конечно, Блейз очень любил свою мать, и не имея отца, она была для него единственным примером для подражания. С такой матерью нельзя было вырасти и ничему не научиться. Можно сказать, что Блейз также унаследовал ее обаятельный характер, который, естественно, заставлял людей стекаться к нему, и, не испытывая недостатка в социальных связях, он стал воспринимать их как должное. На втором курсе к нему подошла семикурсница Когтеврана и пригласила на свидание. Когда несколько слизеринцев, ставших свидетелями этой сцены, спросили его об этом в гостиной, Блейз пожал плечами и даже не потрудился отвлечься от своей игры в шахматы с Драко. — Мне все равно, — сказал он. Хотя он был хорошим парнем для нее, посылал ей розы и очаровательные улыбки всякий раз, когда они проходили мимо друг друга в коридорах, но потом к нему стали подходить и другие девушки, и он тоже посылал им розы и улыбки. В конце года семикурсница Когтеврана порвала с ним, и Блейз, пожав плечами, улыбнулся ей и сказал: — Ладно. Девушки приходили и уходили от него, и вскоре другие слизеринцы перестали спрашивать. Для них это стало обычным делом, и когда кто-то говорил, что видел, как Блейз целовался с мальчиком у статуи Горбатой ведьмы, ну, это было очень мило и обычно. У Блейза не было секретов. Как гласит маггловская поговорка, он не держал скелетов в шкафу... по крайней мере, до седьмого курса, когда пришли Кэрроу и Невилл Лонгботтом перестал быть гриффиндорцем и превратился в опору Хогвартса в отсутствие их спасителя Гарри Поттера. Невилл для него был... другим. Другим в том смысле, что если бы Блейз взял всех студентов Хогвартса и распределил их по категориям, то только Невилл остался бы без категории. Блейз не знал, куда поместить его в своем сознании, где хранить и где закрыть, и, возможно, именно поэтому Блейз не мог перестать думать о нем. То, что Невилл Лонгботтом был загадкой для Блейза Забини, не осталось незамеченным Драко Малфоем. В конце концов, Блейз всегда был очень откровенен в своих отношениях, которые начинались и заканчивались его фирменным «мне все равно». Именно поэтому Драко заметил, что в том, как Блейз смотрел на Невилла, что-то не так, потому что увлечение Блейза Невиллом началось не со слов. Все началось с молчания, и Драко решил, что это самое значимое из всего, что было.

***

— Блейз, перестань хандрить. Ты позоришь всех слизеринцев, — негромко сказал Драко, дойдя до стола Слизерина и быстро усевшись за него. В ответ Блейз выпрямился и впился в него взглядом, хотя и без особого энтузиазма. — Так говорит тот, кто хандрит по Поттеру с тех пор, как тот впервые переступил порог Хогвартса. Драко оторвался от изучения своих ногтей и невинно моргнул. — О, ты что-то сказал? У Пэнси возникло желание облить их обоих тыквенным соком. Драко, заметив, что ее лицо медленно краснеет от усилий удержаться от того, чтобы не накричать на них, благоразумно повернулся к ней и мило улыбнулся. — Пэнси, дорогая, ты случайно не читала введение в Любовные зелья? Пэнси смущенно наморщила носик и подозрительно посмотрела на Драко. — Нет, еще нет. Я планировала сделать это позже. Улыбка Драко расширилась. — Ну что ж! Я рад сообщить вам, что наш старый-добрый Блейз в субботу наконец-то сможет залезть в штаны Лонгботтома! На этот раз Пэнси действительно облила их обоих тыквенным соком, но это, конечно же, произошло случайно. Блейз и Драко когда-нибудь простят ее за испорченные волосы, хотя бы потому, что она выглядела такой счастливой, когда визжала, смеялась и радостно обнимала их. Но сейчас эти двое лишь злобно зыркали на нее и применяли Скорджифай на себя, бормоча что-то о девочках и их чувствах. Пэнси проигнорировала их и принялась трясти Драко за плечи, громко визжа и заставляя окружающих таращиться. — ДРАКО МАЛФОЙ, СКОРЕЕ ОБЪЯСНИ МНЕ ЭТО! Вырвавшись из хватки Пэнси и приведя волосы в безупречное состояние, Драко так и сделал, в то время как Блейз сидел в сторонке и хмурился, потому что мимо его внимания не проходило то, что его друзья сейчас сплетничают о нем у него на глазах. Кроме того, все эти разговоры о Любовных зельях и их неспособности повлиять на Невилла Лонгботтома вселяли в него надежды, которые, как он знал, были ложными. Почему никто не мог подумать, что он действительно мог испортить Любовное зелье? В конце концов, его нервозность в этой ситуации могла бы послужить достаточно хорошим толчком, но нет, все считали его гением зельеварения, не способным ошибиться ни в чем, связанном с приготовлением.(В другой день Блейз гордился бы этим. Сегодня он просто дулся). После минуты объяснений Пэнси Драко самодовольно закончил: — Итак, повторяю, наш старый-добрый Блейз в субботу наконец-то сможет залезть в штаны Лонгботтома! Пэнси уже собиралась завизжать и запрыгать на месте, когда Драко добавил. — По крайней мере, если Лонгботтом до этого не нанесет себе ужасных увечий. Вот тут-то Блейз навострил уши. — Что ты имеешь в виду? — насторожено спросил он, подняв бровь на Драко. — Лонгботтом знает, что ты уже прочитал введение и со вчерашнего дня занят тем, что унижает себя и вообще ведет себя как тупоголовый гриффиндорец, — скорбно сказал Драко, притворяясь незаинтересованным, но при этом внимательно следя за реакцией Блейза. Блейз выглядел нерешительным, и он вздохнул, потирая виски. — Слушай, я ценю это и все такое, но мне действительно кажется, что я мог испортить зелье... Пэнси ударила его по голове. — АЙ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ПЭНСИ... Да будет вам известно, что слизеринцы могут быть довольно жестокими в проявлении своей привязанности. Пэнси сердито надулась и встала со своего места, чтобы выглядеть авторитетно, глядя на них сверху вниз, подбоченившись. — Вы оба — самые жалкие представители мужского пола, которых я когда-либо имела несчастье знать, и я потрясена тем, насколько вы оба на самом деле гриффиндорцы! Честно! Я уже подумываю написать обеим вашим матерям и рассказать им насколько трусливы их сыновья! Как только она начала свою речь, свет вокруг почернел, поэтому Драко не очень волновался, но все равно чувствовал себя обязанным впиться в нее взглядом из-за того, что его самолюбие было оскорблено. Хорошо, что завтрак заканчивался, и большинство учеников уже покинули Большой зал, так что никто не слышал вспышки гнева Пэнси. — В том-то и дело, Пэнси, — пробормотал Блейз, пристально глядя на нее. — Мы слизеринцы, а не гриффиндорцы. Мы должны быть трусами, — насмехался он с самодовольным видом, словно его слова подводили итог всему сказанному. — Верно, — задумчиво протянул Драко. — НЕВЕРНО, — нахмурилась Пэнси. — Слизеринцы знают, чего хотят, и пойдут на все, чтобы этого добиться! Я семь лет выслушивала непрекращающееся нытье Драко по поводу Поттера, — Драко выглядел возмущенным, — и я не собираюсь тратить еще один год на то, чтобы слушать твое, Забини! Но Блейз уже поднялся со своего места и направился из Большого зала с сумкой в руках и воображаемыми затычками в ушах. — Упс, посмотри на время, нельзя опаздывать на трансфигурацию! — крикнул он, оставив Пэнси ошеломленно и недоверчиво смотреть ему в спину. Пэнси указала тонким пальчиком на его удаляющуюся фигуру и завизжала Драко. — Он что, просто проигнорировал меня?! Клянусь Мерлином, я так надеру его яйца Фурункулюсом, что ему даже мочиться будет больно... Драко мудро оборвал ее на этом месте, потому что нельзя позволять Пэнси начинать угрожать физической расправой. У нее была дурная привычка воплощать это в жизнь. — Дай ему время, Пэнси, — тихо сказал он, задумчиво глядя Блейзу в спину и вспоминая те дни, когда он сам был в подобном состоянии. Он улыбнулся Пэнси. — Он действительно серьезно к этому относится. Услышав это, Пэнси заметно поникла, и ее лицо из сердитого медленно превратилось в просто... грустное. Через некоторое время она вздохнула и плюхнулась обратно на сиденье рядом с Драко. — Знаю, — сказала она, откидывая челку с глаз и выглядя поверженной. Она облокотилась на стол и закатила глаза, глядя на Драко. — Он без понятия, что с этим делать. — Я все же боюсь за него, — призналась Пэнси, стараясь казаться беззаботной, но Драко знал, что это не так. Он понял, что возможно именно так чувствовала себя Пэнси в те дни, когда он хандрил из-за Гарри. Тогда он знал, что она беспокоится о нем, но они никогда не говорили об этом всерьез, и теперь, увидев своими глазами, как это на нее влияет, он задумался, заслуживает ли такую подругу. Она повернулась к нему, озабоченно нахмурив брови. — Что, если Блейз прав? Что, если зелье действительно было испорчено? И Драко чувствовал к этой девушке не что иное, как восхищение и благодарность. Драко не знал истинного ответа на ее вопрос, но знал тот, который мог ее успокоить. Однако он не хотел лгать, поэтому ограничился легкой улыбкой, которую редко показывал другим людям, кроме Гарри, и сказал: — Ты хороший друг, Пэнси.

***

— Вы же не говорите, что Морган...— Гарри отшатнулся, его глаза расширились, а рот открылся, когда он уставился на двух своих профессоров. Это было настолько неправдоподобно, что до него еще не дошло. В данный момент мозг Гарри воспринял эту информацию так же, как воспринял бы изменение погоды. — Мы ничего не говорим, Гарри, — терпеливо произнес Римус, но его лицо было задумчиво нахмурено. — В данный момент мы не можем принять за правду ни одно из его слов. Внезапное появление странных ран делает его очень подозрительным. В этот момент в глубине сознания Снейпа защелкали шестеренки. Он уже готов был подумать о том, как было бы полезно, если бы у Грейнджер был с собой вредноскоп во время их встречи с Морганом, но тут вспомнились слова Гарри, сказанные несколько дней назад, когда он сравнил состояние Драко с вредноскопом, и это привело его к следующему вопросу. — Мистер Поттер, где в это время находился Драко? — спросил он, зловеще приподняв тонкую бровь. — Кажется, я припоминаю, что приказывал вам следить за ним в каждую минуту бодрствования. Гарри тут же перешел в оборону – рефлекс, приобретенный в результате общения с Северусом Снейпом на протяжении более чем семи лет. Он закричал: — Я следил за ним! Я был с ним в то время... — и тут он понял, что, ой, пребывание Драко в Визжащей хижине должно было быть секретом. — А, то есть... — но все было потеряно. Гарри знал, что Снейп разозлится, но был поражен, когда тот подошел к месту, где он сидел, возвысился над ним и едва не зарычал от сдерживаемой ярости. Гарри понял это по тому, как оскалились зубы Снейпа, и по тому, как Снейп смотрел на него так, словно очень хотел трансфигурировать его в крошечного таракана. — Вы хоть представляете, мистер Поттер...— выплюнул Снейп, сверля его взглядом, —...какие воспоминания хранит для Драко Визжащая хижина? Гарри не знал и вдруг почувствовал, как его гложет чувство вины. В Визжащей хижине хранились воспоминания и для него, и для многих людей, которые сражались там с Пожирателями смерти... и для тех, кто потерял там своих друзей. Для каждого человека Визжащая хижина значила что-то свое, и Гарри не знал, что она значила для Драко. Конечно, Драко тогда сказал, что хочет пойти с Гарри, да и потом ничего не говорил, но если Снейп так беспокоился, значит дело было... серьезным. — Я... — начал Гарри, все больше бледнея. — Я сожалею, — сказал он мягко и искренне. Он уставился в пол, тело напряглось, готовясь к оскорблениям Снейпа, которые он, вероятно, заслужил, но к его удивлению, Снейп лишь сурово нахмурился и резко развернулся, полы его мантии взметнулись и ударили по ногам Гарри. Гарри догадался, что Снейп повернулся к нему спиной, пытаясь сдержать свой гнев, но не мог понять, зачем он это делает. Он ожидал шквала оскорблений, которых хватило бы на всю жизнь. (Снейп никогда не скажет ему, что это произошло потому, что он не привык, чтобы мальчишка Поттер сдавался так рано. Возможно, дело в виноватом выражении лица мальчишки, которое остановило Снейпа на полпути к открытию рта, или в осознании того, что этот Поттер, Гарри Поттер, спаситель Волшебного мира, на самом деле... серьезно относится к его крестнику). После неловкого момента, когда Гарри нервно теребил пальцы, Снейп собирался с мыслями, а Римус молча наблюдал за происходящим, Снейп повернулся к Гарри и посмотрел ему в глаза. — Я предлагаю вам самому сказать ему об этом. Возможно, он будет более... охотно обсуждать с вами такие вопросы. Гарри тяжело сглотнул и кивнул. На самом деле он не думал, что Драко будет охотнее разговаривать с ним, чем со Снейпом, но все равно хотел попробовать. Затем заговорил Римус, на его лице появилась легкая улыбка. — Гарри, полагаю, через десять минут у тебя занятие, так что мы тебя больше не задержим. Я бы хотел, чтобы ты зашел ко мне после ужина вместе со своими друзьями. Да, весь этот сценарий, определенно повторяет события на площади Гриммо, когда они устраивали такие ужасные встречи, как эта… Гарри торжественно кивнул. — Хорошо. — Тогда я буду ждать, — сказал Римус, вставая со стула и обходя стол. — Пойдем, ладно? Я провожу тебя на следующий урок. Я все равно направляюсь к директрисе Макгонагалл, чтобы рассказать ей о том, что мы обнаружили. — Как храбро с твоей стороны предлагать свои услуги, Римус, когда ты сам даже не можешь как следует стоять на ногах, — сухо заметил Снейп. — Тогда ты можешь составить мне компанию, Северус, — добродушно ответил Римус, и в его глазах промелькнуло веселье. Снейп не ответил и просто прошел мимо них к двери, высоко задрав нос и выглядя, как всегда, величественно. Римус, похоже, воспринял это как согласие, поскольку подтолкнул Гарри к двери. — Что ж, тогда пойдем, я бы не хотел, чтобы ты опоздал. И Гарри задумался: с каких это пор Снейп начал называть Римуса по имени?

***

В конце концов, Невилл действительно прогулял Трансфигурацию. Рон объяснил Гарри, что произошло, когда они пришли за Невиллом, и история состояла из того, что Дин угрожал ему Петрификусом Тоталусом, Джинни внушала ему чувство вины, а Невилл изо всех сил вцепился в диван. Это также выразилось в испуганном выражении лица Невилла, когда он понял, что его друзья теперь знают о его маленьком увлечении, и им потребовалось пятнадцать минут, чтобы убедить его, что они не против и думают о нем ничуть не хуже. — Но, только между нами, я думаю, он все еще не очень-то верит нам, приятель, — печально сказал Рон.

***

Нотт тоже прогулял. И, к всеобщему удивлению, через полчаса их профессор тоже прогуляла. Правда, прогулом это назвать было нельзя, так как к ним заглянул Морган и сообщил, что с профессором Бриджвуд произошел несчастный случай во время завтрака, когда она чуть не подавилась рыбьими костями и сейчас находится в лазарете. — Она говорит, что ей очень жаль, и надеется, что вы используете это время для изучения следующей главы, — сказал Морган своим обычным бодрым тоном, после чего рысью направился прочь. Но, конечно, никто из них не собирался изучать следующую главу заранее (а Гермиона уже изучила, за два месяца до начала учебного года), так что теперь все отправились неспешно проводить свободное время. Для Гарри, Рона, Гермионы, Драко, Блейза и Пэнси свободное время означало время поговорить о Моргане. Они остались в классе и покрыли его Заглушающими заклинаниями. Наложив последнее заклинание, Гермиона взволнованно начала. — Я знаю, что в это время мы должны проверять Невилла, но у нас не было времени обговорить это вместе, и я правда не могу больше ждать, — протараторила она, усаживаясь между Роном и Гарри на один из стульев, которые они сдвинули вместе, чтобы образовать хаотичный круг. — Морган – совсем не Морган! Рон, Пэнси и Блейз бросили на нее растерянный взгляд, но Гарри быстро вмешался. — Подожди, Гермиона, еще рано так говорить, у нас нет доказательств... — Ну, он же сам так сказал, не так ли? — настойчиво сказала Гермиона. — Он был в Запретном лесу, чтобы добыть траву, которая растет только в полнолуние! — Да, это очень мило, Грейнджер, но мы оба знаем, что нет такой травы, которая растет только в полнолуние, — заметил Блейз. — Он явно нам солгал. И тут в мозгу Драко что-то щелкнуло. Он изумленно посмотрел на Гермиону, которая гордо улыбнулась, поняв, что Драко пришел к тому же выводу, что и она вчера. — Но ведь есть трава, которая становится эффективней, если ее собирать в полнолуние...— выдохнул он, но как только осознание этого факта пришло в голову, его охватил леденящий кровь ужас. Блейз, сидевший рядом с ним, тоже наконец осознал это. — Водоросли, — выдавил он с большим трудом. Пэнси посмотрела на побледневшие лица своих слизеринских товарищей и запаниковала. — Что, что, что это? — Оборотное зелье, Панс, — слабо сказал ей Драко, а затем с тревогой посмотрел на Гарри рядом с собой. Гарри был удивлён, но не выглядел шокированным этой новостью, как будто человек, находящийся под действием Оборотного зелья был для него в порядке вещей и не представлял никакой опасности. Рон тоже побледнел. — Ты ведь не думаешь, что Морган связан с тем, что Гарри попадает в ловушки? — спросил он Гермиону, хотя уже знал ответ. Она серьезно кивнула. — Я поняла это сразу после того, как Морган рассказал о траве, но сначала ничего не сказала, потому что не была уверена. — А теперь ты уверена? — спросил Гарри, нахмурив брови в замешательстве. — Откуда нам знать, что его слова о том, что он достал траву, были правдой? При этих словах Гермиона начала нервничать. — Я думала об этом, — медленно произнесла она. После небольшой паузы она подняла глаза на Драко. — И именно поэтому я хотела поговорить об этом сейчас. Пока Драко рядом. Драко был умным. Ему не нужно было расспрашивать дальше. На его губах расплылась легкая улыбка, и он подумал, что из Грейнджер получилась бы неплохая слизеринка. — Ты имеешь в виду, что хочешь использовать меня. — Нет. — Гарри... — Гермиона начала тихо, почти нерешительно. Она посмотрела на Драко в поисках помощи. — Я не против, — сказал Драко, и его рука нашла руку Гарри, чтобы стиснуть ее в утешении. — Меня устраивает. — он знал, что говорит, чтобы избавить Гарри от тревоги, но нельзя отрицать, что сердце его наполнялось радостью от мысли, что Гарри действительно беспокоится за него. Он снова стиснул руку Гарри, как будто это могло передать его мысли. Так это или нет, но Гарри не стиснул руку в ответ, а просто держал. Довольно крепко. — Нет, — повторил он. — Я просто немного поговорю с ним, Гарри. Мы просто поболтаем, — заверил его Драко. Гарри угрюмо посмотрел на Пэнси и Блейза. — Ну что? Скажите им, что это плохая идея. Двое посмотрели друг на друга, и Гарри заметил, как их выражения превратились из неуверенных в задумчивые. — На самом деле это было бы очень полезно, — осторожно сказал Блейз. До него доходили слухи о том плохом контроле гнева Гарри Поттера, и он не очень-то хотел испытать это на собственном опыте. Пэнси все еще выглядела неуверенно, но молчала, погрузившись в раздумья. Она понимала, что да, это блестящая и очень выгодная идея, но было в ней что-то, что не стоит ввязываться в то, что может привести к проигрышу. Гарри повернулся к Рону, который извиняюще пожал плечами. — Как сказал Драко, ему просто нужно поговорить с Морганом... И Гарри понял, что, хотя Римус продолжал твердить ему, что он не знает, насколько серьезна вся эта ситуация, на самом деле именно его друзья не имели ни малейшего представления. — Нет, — сердито повторил Гарри. Он встал со своего места и посмотрел на них сверху вниз. — Это серьезно! Я знаю, что сказал, что Морган может быть невиновным, но в том-то и дело! Мы до сих пор не знаем, в чем он замешан! Это больше не несчастный случай с капризным Хогвартсом, как мы все сначала думали. Кто-то охотится за мной, и кто бы это ни был, он не может быть таким уж солнечным и радужным! Ошеломляющая тишина встретила его вспышку, хотя Рон и Гермиона не могли сказать, что были удивлены. Однако это не мешало им чувствовать себя виноватыми, особенно Гермионе. Драко погладил большим пальцем ладонь Гарри, чтобы успокоить его. — Гарри, помнишь, на площади Гриммо? — тихо сказал он, потянув Гарри за руку и заставляя посмотреть на него. Его нервировало, когда Гарри не смотрел. Ему не нравилось, когда Гарри игнорировал его. Это вызывало массу воспоминаний. Тем не менее, он смело продолжил. — Помнишь, как мы разрабатывали всевозможные стратегии? Как мы говорили о том, что нужно чем-то жертвовать... Позже, обрабатывая этот момент, Драко вспомнит, что Гарри и тогда, на площади Гриммо, не очень хорошо отреагировал, когда они затронули тему жертв. Он сухо сказал бы себе, что не должен был удивляться такой реакции Гарри и этого стоило ожидать. Но он также понимал, что боль, которую он почувствовал, когда Гарри отдернул руку, словно обжегшись, не стала бы менее болезненной от осознания. Гарри смотрел на него сверху вниз, рука была недосягаема и застыла в воздухе. Он смотрел на Драко с недоверием, омрачающим его черты, не веря, что Драко действительно думал, будто Гарри готов пожертвовать им. — Что, если он Пожиратель смерти? Кто-нибудь думал об этом? И снова воцарилась ошеломленная тишина, потому что в глубине души каждый думал об этом, но озвучивание этой мысли делало ее более осязаемой, более реальной... и более ужасающей. — И если он Пожиратель смерти, а мы бросим Драко – шпиона, который обеспечил их поражение в войне – перед ним, как приманку? Гермиона выглядела виноватой, и её глаза начали слезиться. — М-мне очень жаль... И тут Гарри понял, что ему нужно успокоиться. Было много вещей, которые он не мог вынести, и плач Гермионы был одной из них. Он отбросил все, что хотел сказать, и приложил все усилия, чтобы сдержать свой гнев. — Я знаю, что ты хочешь как лучше, Гермиона, — сказал он, вздохнув и устало откинувшись на спинку стула. — Прости, что накричал. Но я не...— он тяжело сглотнул, и в его голове, как это часто бывало, промелькнули воспоминания о войне. Он вспомнил Сириуса, Дамблдора и всех тех, чьи жизни были потеряны. Он поднял глаза и стал смотреть на них по очереди, пока наконец его взгляд не остановился на Драко. — Я не могу подвергнуть никого из вас опасности, — тихо сказал он. В этот момент Блейз и Пэнси затаили дыхание и поняли, о, именно это заставляет людей следовать за Гарри Поттером – то, что привлекает к нему и делает его тем, на кого стоит равняться. Не потому, что он был Мальчиком-Который-Выжил. А потому, что он был Гарри Поттером. — Гарри, — это был Драко, и говорить было довольно трудно, когда сердце замирало в горле, а глаза горели от красоты золотого света, окружавшего этого замечательного, чудесного мальчика перед тобой. В то же время он все еще страдал из-за того, что Гарри убрал руку, но он не собирался позволять всему этому помешать ему получить то, что он хотел. А в данный момент он хотел, чтобы Гарри был в безопасности. — Ты тупоголовый гриффиндорец, вот кто, — сказал он с легкой грустной улыбкой на лице. — Мы чувствуем к тебе то же самое, Гарри. Вот почему мы это делаем. Он приготовился к любой реакции Гарри на его слова. Он глубоко вздохнул. — Вот почему... я готов следовать плану Грейнджер. Гарри просто отвернулся от него и бесшумно направился к двери. — Гарри! — удивлённо воскликнул Рон, вскакивая со своего места, но Драко уже опередил его на шаг. Фактически, он уже сделал несколько шагов к нему, и в этот момент почувствовал, как под кожей зарождается разочарование от того, насколько глупым, идиотским и самоотверженным было это жалкое воплощение Гриффиндора с его плохими навыками управления гневом. — Гарри Поттер, — прорычал он, когда Гарри распахнул двери в класс и вышел. — Ты, чертов придурок, я уже подумываю наложить на тебя Летучемышиный сглаз из-за твоего совершенно глупого чувства долга по отношению ко всем, кроме себя, и клянусь Мерлином, если ты не прекратишь идти, я... Гермиона и остальные так и не узнали, что именно Драко сделает, потому что как только тот протянул руку и схватился за мантию Гарри, двери в класс закрылись. После этого они больше не слышали голоса Драко, хотя должны были бы, ведь двери были всего лишь деревянными. Оставшиеся четверо в тревоге посмотрели друг на друга, но адреналин заставил их вскочить со стульев и броситься к дверям. К их удивлению, она открылась достаточно легко, но это было небольшим утешением по сравнению с тем, как похолодела их кровь через две секунды, когда они посмотрели в обе стороны длинного коридора... ...и поняли, что ни Гарри, ни Драко нигде нет.