White lies

— Ты идиот, жалкое подобие представителя мужского пола, мне следует кастрировать тебя прямо сейчас... Блейз, не отрываясь от еды, пожал плечами, глядя на Драко. — Ха, она действительно злится. Драко закатил глаза. Очевидно. Тем не менее, свет вокруг Пэнси почернел, так что он не беспокоился о том, что потеряет свое достоинство из-за ее гнева. Поэтому он решил, что можно раздраженно вздохнуть. — Пэнси! — строго крикнул он, что всегда заставляло девушку замолчать. Она уставилась на него, кипя от злости. Он царственно приподнял бровь. — О чем, во имя Мерлина, ты говоришь? — Ты! — яростно взвизгнула она. — Что это было? Драко холодно посмотрел на нее. — Что ты имеешь в виду? Пэнси прищурилась. — Не смей говорить мне «что». Ты точно знаешь «что», — сказала она, прежде чем понизить голос до низкого шипения. — Что такого могло произойти, из-за чего ты практически полностью игнорируешь существование Поттера? Он похож на собаку, лишенную нежной любви и заботы своего хозяина. Позже Драко мог бы пофантазировать о том, что Гарри полностью зависит от его любви и заботы, но сейчас ему нужно было думать о реальности. — Ты преувеличиваешь, Пэнси, — усмехнулся он, махнув рукой. Вокруг Пэнси сиял золотой свет. Он не знал, смешно это или грустно, что она всерьез считала Гарри похожим на обездоленную собаку. — Он смотрит на тебя прямо сейчас. Драко автоматически поднял глаза, натренированный искать Гарри в толпе гриффиндорцев. Он быстро отвернулся и нахмурился. — Это просто гриффиндорское чувство вины. Пэнси раздраженно вздохнула. — Тогда, пожалуйста, объясни мне, что заставило тебя забить на него хер? Драко скривился. — Забить хер? Пэнси пожала плечами. — Морган ходит и всем рассказывает, что это значит. Какая-то магловская фишка. — И ты ей пользуешься? — сухо произнес Драко, глядя на нее с невозмутимым выражением лица. — Не меняй тему, дорогой. Плечи Драко поникли. Бровь Блейза приподнялась, когда Гарри Поттер, сидевший за гриффиндорским столом, заметно разволновался. — Просто... — начал Драко, разочарованно поджав губы, — он такой гриффиндорец, — последнее слово было произнесено скорее с досадой, чем с отвращением. Пэнси откинула челку с глаз. — Ты любишь его за это. Драко в ответ сморщил нос. — Это ужасно по-пуффендуйски с твоей стороны. Пэнси замолчала. — Но это правда, ведь так? — обеспокоенно спросила она. Затем ее глаза расширились, и она впилась взглядом в Драко. — Черт возьми, перестань менять тему! Внезапно за гриффиндорским столом поднялась суматоха, и они с любопытством наблюдали, как Гарри Поттер поспешно ретировался из Большого зала. Уизли и Грейнджер просто проводили его взглядом, прежде чем вернуться к завтраку. Что ж, это было странно. — Разве ты не собираешься последовать за ним? — небрежно заметил Блейз. Драко приподнял бровь. — С чего бы? — угрюмо пробормотал он, на что Пэнси и Блейз закатили глаза. Они все знали, почему Драко должен последовать за ним. Во-первых, Снейп строго-настрого запретил Драко и Гарри разлучаться, разве что во время еды или для личной гигиены. Во-вторых, хотя Пэнси и Блейз еще не знали об этом, Люпин запретил им то же самое. И в-третьих? Драко был совершенно очарован этим проклятым мальчишкой.

***

Прошлой ночью Драко проснулся в то же время, что и Гарри. В полудреме он сумел осознать, что разбудившие его звуки на самом деле были лихорадочным бормотанием и копошением Гарри во сне, это обдало его холодом. Но прежде чем он успел что-то предпринять, Гарри внезапно проснулся, и его тяжелое дыхание эхом разнеслось по пустому лазарету. (Может быть, это и к лучшему, что Драко не успел отреагировать, потому что он сделал бы что-нибудь очень пуффендуйское, например… обнял бы Гарри, провел пальцами по взъерошенным черным волосам и прошептал ему на ухо утешающие слова. О, но как же Драко этого хотел. И как унизительно было хотеть делать пуффендуйские вещи) Драко слушал, как дыхание Гарри постепенно выравнивается, и этот звук успокаивал и убаюкивал, заставив задремать. Затем дверь внезапно открылась, и рука Драко быстро и незаметно скользнула под подушку, чтобы достать волшебную палочку. Дни, проведенные в качестве шпиона, отточили его рефлексы, и он не знал, хорошо это или ужасно грустно. Он услышал, как Гарри быстро пошевелился, вероятно, чтобы сесть и поднять палочку. — Я... это всего лишь я. Драко откинулся на спинку кровати. — Невилл? Это ты? — шепотом спросил Гарри. — Да. Гарри, это ты, верно? — Люмос. — Ты спишь в лазарете? Драко поймал себя на том, что его позабавила двусмысленность описанной ситуации. — Да. Это довольно сложно. Невилл, что ты здесь делаешь? — Я вроде как сломал запястье. Ты же знаешь, какой я. У меня, наверное, все кости развалятся, если я попытаюсь использовать Эпискей, и я не думаю, что Гермиона бодрствует. Драко не нужно было спрашивать, зачем Невиллу понадобилась Грейнджер. Восьмикурсники Гриффиндора были безнадежны. Они даже не знали, как правильно говорить Эпискей. Грейнджер была пожалуй единственной, кто умел использовать исцеляющие заклинания. (Драко внутренне порадовался... и позавидовал. Гриффиндорцы не умели использовать исцеляющих заклинаний, потому что кроме войны им это никогда не требовалось). — Что случилось? — спросил Гарри, все еще шепотом, чтобы Драко не проснулся. Впрочем, Драко уже проснулся, но не собирался сообщать им об этом. Он не подслушивал, правда... Он просто слишком устал, чтобы дать о себе знать. (Ладно, значит, он подслушивал.) — Ну, я вроде как... ну, упал... — Сквозь пол? — почти сразу же уточнил Гарри. Драко был заинтригован. Возникла пауза, прежде чем Невилл ответил. — Вообще-то, сквозь стену. — Сколько раз с тобой такое случалось? Это был странный вопрос. Обычно спрашивают: «Ты в порядке?» — Дважды. Морган называет их комнатами безопасности. Знаешь, на случай чрезвычайных ситуаций. Хотя они и правда корявые. Они сразу же открываются, как только я в них проваливаюсь, — сказал он с легким смешком. — Не очень-то безопасно, не так ли? Комнаты безопасности. Разве они не говорили об этом раньше? Эта деталь вдруг показалась очень важной. Драко почувствовал, что на него надвигается озарение. — Сразу открываются? — кротко повторил он севшим голосом. Драко забеспокоился, услышав слабый тон Гарри. О, это определенно была важная деталь. Он бы повернулся, чтобы взглянуть на выражение лица Гарри, если бы не был занят тем, что притворялся спящим. — Это неловко, я знаю... — Нет, все в порядке. Тебе... эээ, придется постучать в портрет мадам Помфри. — О, мне было бы неловко будить ее только из-за сломанного запястья... — Ну, а ты сможешь с этим спать? — А ты не мог бы...? — Невилл, я бы заставил твое запястье исчезнуть! На самом деле Драко искренне верил, что у Гарри получится хороший Эпискей. — Я так не думаю, Гарри. Вы с Дином – единственные из нас, кто может сделать приличный Эпискей. Именно так. — Ты же знаешь, я никогда не использовал Эпискей, — сухо ответил Гарри. — Что ж, самое время попробовать, не так ли? — беззаботно заметил Невилл. Драко никогда никому не признается — во всяком случае пока, — но он начал восхищаться Невиллом Лонгботтомом. — Мне бы очень не хотелось будить ее из-за сломанного запястья. То есть, это же просто перелом, вот если бы еще...эээ..Фурункулюс или подобное было, но просто сломанное запястье звучит... — Слишком нормально и убого, — сказал Гарри с громким вздохом. Драко их понимал. Не то чтобы он часто ходил в лазарет, ведь он в столь юном возрасте уже знал исцеляющие заклинания, но иногда тренировки по квиддичу шли не так, и товарищи по команде сразу тащили его в лазарет, прежде чем он успевал прийти в себя. — Хорошо, Невилл, но не обижайся, если твое запястье вдруг окажется в Дурмстранге. — Без обид, Гарри. — Эпискей! Треск возвращающейся на место кости всегда завораживал и в то же время вызывал отвращение. — Я знал, что ты справишься, Гарри, — прохрипел Невилл. — Кости не пропали? Это было несправедливо, как Гарри мог быть таким бессмысленно очаровательным. — Кстати, где ты упал? Еще один странный вопрос. Дни, проведенные в качестве шпиона, сделали его любопытным. Пожалуй, даже чересчур. Возможно, Гарри задал этот вопрос без умысла, но Драко подумал о том, что люди обычно спрашивают «почему» и «как», а не «где». — Коридор на четвертом этаже. — Тебе лучше приложить лёд. — Спасибо, Гарри. Знаешь, я не собираюсь спрашивать о тебе и Малфое, — непринужденно сказал Невилл. Драко чуть не дернулся от удивления, услышав свое имя. — Но он тебе подходит, — усмехнулся Невилл. О, да. Он восхищается Невиллом Лонгботтомом. — Я не полностью уверен, но с тех пор, как вы вместе, к нам возвращается прежний Гарри. Драко знал о «прежнем Гарри». Это был тот, в кого он влюбился. В «новом Гарри» не было этой искры. Искры Гарри Поттера, а не Мальчика-который-выжил. После войны Гарри предстал перед волшебниками с видом победителя, но с глазами, которые видели все самое худшее, что мог предложить этот мир. Драко попрощался с ним (смирившись с тем, что это было в последний раз), нашел свою мать и отправился восстанавливать то, что осталось от Малфой-мэнора. Он не смел надеяться, что их с Гарри пути снова пересекутся. Возможно, на вечеринках по случаю победы и Дня благодарения, на которые Министерство приглашает его только стиснув зубы, но не более того, так что представьте себе его ликование, когда он в восьмой раз получил письмо из Хогвартса. Он ожидал, что все будет по-другому, да, но он не ожидал, что Гарри будет другим. Хотя, как он полагал, Гарри ни в чем не виноват. В моменты слабости, когда он был шпионом, ему хотелось спрятать Гарри подальше, чтобы он не столкнулся с Волдемортом. Гарри не знал Волдеморта так, как Драко. Собственно, даже сейчас, когда душа Волдеморта сгорела и исчезла, он все еще хотел спрятать Гарри подальше от людей, которые видели только Золотого мальчика, но не Гарри Поттера. (Возможно, он хотел спрятать Гарри, потому что хотел оставить его только себе.) Поэтому по возвращении в Хогвартс он вернулся к старым привычкам. В конце концов, Драко был мастером сводить с ума Гарри Поттера (о, как же он хотел свести с ума Гарри Поттера другим способом). Что эффективней всего вернет прежнего Гарри, чем оскорбление его прически и навыков зельеварения(их отсутствия)? Почему-то он не мог заставить себя оскорбить Джеймса и Лили Поттеров. Он по-прежнему унижал Уизли и Грейнджер, но это было скорее по привычке, а не от злости. Но он делал так, чтобы это выглядело как настоящая злость, хотя бы для того, чтобы снова увидеть ту искру в глазах Поттера, когда тот вспыхивал от гнева. Однако теперь он понял, что ему больше не нужно этого делать. Драко возгордился, услышав слова Невилла. Видимо, общения с Драко было уже достаточно, чтобы вернуть прежнего Гарри. Он почувствовал, как в нем расцветает тепло (и, конечно, самодовольство). — Прежний Гарри? Что ты имеешь в виду? — смущенно спросил Гарри. — И Невилл, Драко и я на самом деле не... Драко тут же пошевелился, убедившись, что сделал это достаточно шумно. Голоса внезапно стихли, и на несколько мгновений воцарилась тишина, которую прервали два одинаковых вздоха облегчения. Что ж, отлично. Они все еще думали, что он спит. — Прежний Гарри, — продолжил Невилл, — ну, знаешь. До того, как началась вся эта история с Волдемортом. Драко завидовал Невиллу, потому что у него хватило смелости произнести имя Темного лорда без пауз, заикания и... страха. Вообще-то, по этой же причине он завидовал Гарри на протяжении многих лет. Особенно сильно Драко завидовал, когда получил... Кровь застыла в жилах, и ему внезапно захотелось почесать зудящее предплечье. Драко знал, что Черной метки там больше нет, но он все еще помнил то отвратительное ощущение, когда Метка скользила по коже. Она разрушилась в тот момент, когда Темный Лорд умер, полностью и окончательно. Это был очень болезненный процесс. Ему казалось, что его кожа горела и разрывалась на части снова и снова, и снова, пока Метка, наконец, не исчезла, оставив только окровавленную плоть. Снейп, исцелив себя, исцелил и Драко, когда нашел его в Визжащей хижине, тело которого все еще билось в конвульсиях. Без Метки Драко чувствовал себя легче. Но временами у него зудела рука, и он чесал ее до крови, пока не сдирал ногти, но было не страшно, потому что не шло ни в какое сравнение с чувством вины и стыда, которые захлестывали Драко в такие моменты, его сердце изнывало от воспоминаний о том, что он сделал или не сделал, или от того факта, что Гарри Поттер никогда не сможет полюбить его в ответ. По звуку закрывающейся двери он понял, что Невилл уже ушел. Вскоре дыхание Гарри выровнялось, и он погрузился в сон, но Драко не спал, впиваясь ногтями в кожу.

***

Пэнси Паркинсон не была особо блистательной ведьмой, но ей нравилось верить, что она очень умная. В конце концов, она была слизеринкой, хотя, как и у любого другого человека, у нее были изъяны. Например, Нумерология. Она давалась ей не очень хорошо. Только Мерлин знает, что единственной причиной выбора этого предмета был Драко, который на него ходил, а в то время она была очень сильно влюблена в этого парня. Драко Малфой тоже был изъяном. О, Пэнси очень хорошо знала Драко, но она была достаточно умна, чтобы понять и признать, что глупит, когда дело касается него. Но у Пэнси было и одно преимущество. Она была умна в любви. Это было ужасно по-пуффендуйски, и возможно даже по-гриффиндорски, но Пэнси никогда не признается в этом вслух никому и даже самой себе — ей очень нравилось думать о любви, потому что на протяжении всей жизни любовь не была для нее естественной. Пэнси выросла и осознала, что любовь не приходит просто так. Вероятно, для Уизли она была самой естественной вещью, ведь их дряхлый дом был настолько заполнен радостью и детским смехом, что они не задумывались о любви как таковой. Они заботятся друг о друге, и Пэнси была достаточно умна, чтобы понимать, что у нее никогда не будет такой семьи. Она много знала о любви. Она знала о том, что ее родители никогда не испытывали никаких чувств друг к другу, только долг. Она знала о том, как влюбилась в Драко Малфоя и как разлюбила его. Она знала о чувствах Блейза к Лонгботтому, хотя сам Блейз их не понимал. Она знала о чувствах Драко к Гарри Поттеру, хотя поначалу пыталась не обращать на это внимания. Теперь она чувствовала себя счастливой, когда видела их вместе, хотя Поттер все еще был безнадежным глупцом. Сначала она думала: «Рада за тебя, Драко» Но время шло, и по мере того, как ее настороженный взгляд тщательно выискивал все, что могло бы поколебать неуравновешенный характер Драко, она поймала себя на том, что думает: «Рада за тебя, Поттер», потому что им обоим было просто...комфортно друг с другом. Может быть… может быть, безответная любовь Драко вовсе не была такой уж безответной. Может быть. В конце концов, Пэнси Паркинсон была достаточно умной ведьмой, чтобы понимать, что она глупит, когда дело касается Драко Малфоя. Гарри Поттер был умнее. Прошло уже семь лет. И именно поэтому она была возмущена, когда Драко и Гарри вошли в Большой зал, а Драко просто повернулся к слизеринцам, даже не попрощавшись и не оглянувшись на Гарри, который выглядел смущенным, неуверенным и просто очень расстроенным. Когда Драко приблизился к их столу, Пэнси заерзала и приготовилась к истерическому припадку, который однажды отпугнул Кровавого барона. Так держать, Драко, мать его, Малфой.

***

— Гарри ничего не говорил о встрече с нами здесь? — спросила Гермиона, обводя взглядом Большой зал, из которого выходило большинство студентов. За учительским столом уже никого не было, если не считать Хагрида и Моргана, похоже устроивших соревнование «Кто съест больше пирогов». Гриффиндорский стол был почти пуст, если не считать их и нескольких третьекурсников, сидевших поодаль. Рон покачал головой, потирая сытый живот. — Он ничего не сказал. Он же отправился за Картой Мародеров? — Его вещи в больничном крыле, — нахмурившись, сказала Гермиона. — Ему не потребуется сорок пять минут, чтобы добраться туда и обратно. — Наверное, отвлекся, — ответил Рон, пожав плечами. — Ты же знаешь, что в последнее время он предпочитает Малфоя, а не нас, — весело сказал он, усмехаясь подтексту. Гермиона закатила глаза, но тоже не смогла удержаться от легкой улыбки. — Да, но Малфой вон там. Действительно, Малфой и его друзья все еще сидели за слизеринским столом, погруженные в дискуссию. — И меня беспокоят слова Римуса, — продолжила Гермиона, выглядя встревоженной. Рон стал серьезным. — О том, что Гарри должен всегда носить с собой Карту Мародеров? Гермиона кивнула. Она серьезно посмотрела на Рона. — Ты думаешь, это как-то связано с тем, что случилось с Гарри в коридоре на шестом этаже? Рон замолчал, побледнев при этой мысли. Они оба безучастно наблюдали, как Драко и его друзья покончили с завтраком, встали и покинули Большой зал. Рон слабо пожал плечами. — Тогда, думаю, нам следует пойти поискать Гарри. Гермиона отодвинула от себя тарелку, внезапно почувствовав, что уже не очень-то голодна.

***

— Вещи Гарри в лазарете, верно? — спросила Гермиона, на что Рон кивнул. (— Воу, воу, воу! Добби! Что...что ты делаешь с сундуком Гарри? — сказал Рон прошлой ночью, с изумлением наблюдая, как Добби и еще один домовой эльф поднимают сундук Гарри на руки. — Мадам Помфри велела нам отнести вещи хозяина Поттера в больничное крыло, сэр, — сухо ответил другой домовик, желая поскорее покончить с работой. Ему нужно было натереть полы, вымыть столы и испечь кексы. Рон недоуменно заморгал. — Что? Гарри? Он опять что-то сломал? Его кто-то проклял? С ним все в порядке? — Хозяин Гарри не пострадал, о, Добби погладит его по ушам, если хозяин Гарри поранится! — сказал Добби, пораженный мыслью о том, что его хозяину может быть больно.) Рону потребовалось десять минут, чтобы помешать Добби ударить себя сундуком Гарри. В конце концов, именно сварливый домашний эльф сказал Рону, что профессор Люпин и мадам Помфри приказали хозяину Поттеру спать в Больничном крыле неопределенное время, а мадам Помфри также приказала хозяину Уизли навестить хозяина Поттера только утром. — Тогда он должен был пойти туда, — задумчиво произнесла Гермиона. — Да, давай спросим, видела ли его мадам Помфри. — Вообще-то, — нерешительно сказала Гермиона, когда они ускорили шаг, спеша в больничное крыло, — я думала о том, чтобы поискать Карту Мародеров, — заметив растерянный взгляд Рона, она продолжила. — Если она все еще там, это означает, что Гарри не смог добраться до лазарета. Мы сможем использовать ее, чтобы найти его. Если карты там нет, значит Гарри уже забрал ее и... — Действительно отвлекся, — твердо закончил Рон, которому не нравилось, куда зашли мысли, и то, что Гермиона с каждой минутой выглядела все более обеспокоенной. — С Гарри все в порядке, Герми, — пробормотал он, беря ее за руку и крепко сжимая. Гермиона сжала руку в ответ.

***

Они не ожидали, что Драко Малфой окажется в больничном крыле, хотя прекрасно знали, что именно там Малфой спал всю прошлую неделю. Они также не ожидали, что там будут Пэнси Паркинсон и Блейз Забини. В конце концов, это было чудесное воскресное утро, хотя и немного холодное. Очевидно, троица тоже не ожидала, что они придут в больничное крыло. — Доброе утро, — небрежно поздоровалась Пэнси, усаживаясь, как предположили Рон и Гермиона, на кровать Гарри, так как его сундук лежал в изножье на полу. Гермиона слегка улыбнулась ей, внутренне одобряя тот факт, что Пэнси была открыта. Открыта для дружбы и не привязана к прошлым событиям. — Доброе утро, Паркинсон, Забини, Малфой. После того, как они поздоровались, Блейз задумчиво посмотрел на них. — Ищете Поттера? — спросил он. Рон открыл рот, чтобы заговорить, но тут же неуверенно закрыл его. Драко не ожидал, что они скажут правду, впрочем, он все равно понял бы, что они лгут, но он был удивлен, когда Гермиона ответила без раздумий, и свечение вокруг оставалось золотистым. — Вообще-то, да, — сказала она. На самом деле не было смысла что-либо скрывать. Рон, стоявший рядом, понял намек и, пожав плечами, подошел к сундуку Гарри. Гермиона продолжила говорить. — Вы его видели? Три головы покачались из стороны в сторону. Блейз поднял бровь. — Он ушел во время завтрака, верно? Разве он не сказал вам, куда направляется? — Предположительно, сюда, — сказал Рон, слегка приглушенным голосом просовывая голову в сундук и копаясь в беспорядке Гарри. — Наверное, он просто отвлекся, — пробормотал Рон, в основном про себя, и Драко удивленно вскинул бровь, когда свет вокруг него почернел. Пэнси с любопытством посмотрела на него. — Что ты делаешь? — Ищу кое-что, — сказал Рон, и свет вокруг него снова стал золотым. Наконец Рон встал, торжествующе глядя на кусок пергамента в своих руках. — Нашел, Герми! — Что это? — спросила Пэнси, оглядывая листок. — Пергамент, — рассеянно ответила Гермиона, когда они с Роном собрались уходить. Свет вокруг нее стал черным. — Ты лжешь, — легко сказал Драко, на его губах заиграла ухмылка. Гермиона удивленно моргнула, но тут же вспомнила, в каком затруднительном положении оказался Драко. По крайней мере, ей хватило смелости выглядеть смущенной. — Это ведь вещь Гарри. Не нам рассказывать. Золотой. Драко мог это понять. Он пожал плечами. — Хорошо, — сказал он, надменно фыркнув, как будто Гермиона и Рон были обязаны рассказать ему правду. Это было не так, но Драко все равно был удивлен (и, возможно, даже немного рад), что они это сделали. Рон закатил глаза. — Я думал, что Гарри запихнул в тебя хоть какие-нибудь хорошие черты, Малфой, — сказал он, но это было добродушно. Драко злобно усмехнулся. — О, это не единственное, что он в меня запихнул. Рон позеленел и с ужасом посмотрел на Малфоя, но его ответ так и не успел сорваться с губ, так как хихикающая Гермиона вывела его за руку из Больничного крыла. — Не ломай его, Малфой. Его мозг и так работает с перебоями, — сказала Гермиона, прежде чем дверь окончательно закрылась, и лазарет наполнился хихиканьем Пэнси. — Я действительно думаю, что ты мог сломать его, Драко, — весело прокомментировал Блейз. Драко выглядел вполне довольным собой. — Мммм.

***

Когда они вышли из лазарета, мозг Рона все еще не функционировал должным образом, но этого хватило, чтобы постучать палочкой по карте и пробормотать: — Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость. Пока он это делал, Гермиона встревоженно заломила руки. — Гарри не забрал Карту Мародеров, — сказала она, уже просчитывая варианты. Она не сводила глаз с коридора и пыталась сосредоточиться, чтобы если что услышать шаги. Но никаких звуков не было, кроме сдавленного вскрика Рона. Она тут же оказалась рядом и посмотрела на карту. — Что случилось? Просматривая карту, Гермиона почувствовала себя обязанной издать такой же сдавленный звук замешательства. Гарри нигде не было. Дурное предчувствие резко нахлынуло и накрыло лавиной. — Может, он в Выручай-комнате? — робко предложил Рон. Гермиона покачала головой. — Он должен был забрать карту. С чего бы ему вдруг отправляться на седьмой этаж, не зайдя сначала в лазарет? — Ну, у тебя есть какие-нибудь идеи? У Гермионы их не было. Она плотно сжала губы, погрузившись в раздумья. — Даже если мы пойдем туда, то не сможем найти Гарри там... И мы не знаем для чего ему нужна комната, поэтому не можем.... Рон кивнул. — Визжащую хижину и Хогсмид тоже исключаем из списка. Гарри не пошел бы туда без карты, — Рон пожал плечами, заметив недоуменный взгляд Гермионы. — Что? Перечисляю все возможные варианты. Гермиона кивнула. — Хорошо. Остаются... Тайная комната и коридор на третьем этаже, — мрачно закончила она. Рон озвучил то, что Гермиона не хотела говорить. — Так, Гарри упоминал, что в последнее время попадает во всевозможные ловушки, — задумчиво произнес он. — Я имею в виду новые штуки, которые добавили в Хогвартс... Гермиона снова кивнула, на этот раз более уверенно. — Их могут быть сотни по всему Хогвартсу, — пробормотала она. — И мы не знаем даже одной. — Ну, мы знаем про ту, в которую упал Гарри, — беспечно заметил Рон, но его подругу это не успокоило. — Гарри не пошел бы в Тайную комнату, — решительно заявила Гермиона. — В этом нет смысла. Рон нахмурился. От всех этих размышлений у него разболелась голова. — И в коридор третьего этажа он бы тоже не пошел. Гермиона вскинула голову, ее карие глаза расширились. — Если только одна из ловушек не привела его туда! Рон моргнул. В этом был смысл, но... — Но мы не можем быть уверены! Он может быть в Тайной комнате, или в коридоре на третьем этаже, или в сотнях ловушек по всему Хогвартсу! Гермиона в смятении закрыла рот. — Хей, — пробормотал Рон, потянувшись к руке Гермионы, чтобы притянуть ее к себе, и почувствовал облегчение, когда она без колебаний упала в его объятия. — Мы найдем его, да? — Гермиона кивнула, уткнувшись в его плечо. Рон весело продолжил. — Кроме того, возможно, мы просто раздуваем из мухи слона. Гермиона некоторое время не двигалась, но вскоре медленно кивнула. Она слегка отстранилась, чтобы посмотреть на него. — Как ты думаешь, Малфой знает что-нибудь о ловушках? Гарри мог бы рассказать ему... Давным-давно Рон фыркнул бы при мысли о том, что Гарри может что-то рассказать Малфою. Сейчас он просто задумчиво кивнул. — Давай спросим. — В этом нет необходимости, Уизли, — донесся до их ушей протяжный голос Малфоя, и они обернулись, чтобы понять, что дверь лазарета открыта и Малфой, Забини и Паркинсон стоят перед ними в смятении. Малфой отмахнулся от их удивленных взглядов. — На самом деле, вы вели себя не очень тихо. — Мы слышали начиная с фразы Грейнджер: «Если только одна из ловушек не привела его туда», так что мы не уверены, что у нас полная картина, — небрежно добавила Пэнси. — Значит, Поттер пропал? — спросил Блейз. Рон и Гермиона посмотрели друг на друга, затем на Карту Мародеров, где по-прежнему не было Гарри Поттера. Им потребовалось ровно пять секунд, чтобы вспомнить, что эти люди теперь их друзья. Это была нетрадиционная дружба и очень странная, но, с другой стороны... дружба не всегда имеет смысл. И, в общем, им правда нужно было найти Гарри.