Синхрония Юнга

«Строенья вещества закон

познать упорно физика стремится, Но не дано науке описать волны любви элементарную частицу.»

13 апреля 1998 год

Волдеморт критически осматривал в зеркале своё отражение. Он повернул голову боком, закинул назад, высунул наружу раздвоенный язык и спрятал обратно. Лысое бледнокожее существо, с узкими прорезями ноздрей, более походило на инопланетянина, чем на человека. Глаза, как два живых рубина, казались бесстрастными и холодными. Кожа, через которую просвечивала каждая венка, походила на мраморное покрытие. Колоритная внешность, ничего не скажешь. — Господин, вы меня вызывали? — Беллатриса заглянула внутрь кабинета и не сдержалась: тонкие аккуратно выщипанные брови женщины поползли вверх от удивления. Величайший чернокнижник современности, не смотря на своё влияние на магическое сообщество, образ жизни вёл весьма аскетичный. Роскошным нарядам он предпочитал удобную балахонистую мантию, более походившую на чёрный мешок, обувь и вовсе не носил, предпочитая использовать защитные чары для ног, и не надевал никаких драгоценностей, чтобы подчеркнуть свой статус. В среде чистокровных аристократов подобное могло быть прощено только Волдеморту — мужчины высшего слоя общества следили за собой тщательно и щеголяли друг перед другом в дорогущих вычурных мантиях, не хуже своих жён — тех ещё модниц. Волдеморт предпочитал щеголять сложнейшими заклинаниями и чудовищным уровнем магической силы. Белла находила подобную небрежность достаточно милой, хоть и необъяснимо печальной, она считала, что Повелитель Мрака заслуживал самого лучшего и должен был более тщательно следить за своим комфортом. Сейчас, глядя на Лорда, мадам Лестрейндж не знала, что шокирует её больше: красивая чёрная мантия, с изумрудными, вставками и поясом, или же обувь. Ботинки из драконьей кожи. Она давно уже не видела Лорда в обуви. И, Салазар побери, в нормальной, хорошо сидящей по фигуре, мантии! — А, Белла, хорошо, что ты зашла, — маг сделал небрежный жест рукой, приглашая Лестрейндж войти внутрь. — Мне нужно было твоё мнение. Всё ещё ошарашенная представшей перед ней картиной, Белла только открыла рот от изумления и вздохнула. Мнение? Господину нужно было её мнение? В последнее время поведение Волдеморта претерпело заметные изменения, и это замечал весь коллектив. Пожиратели гадали, что случилось с Лордом и нервничали — никому не хотелось в один прекрасный момент быть убитым взбесившейся змеёй. — Ты, как женщина с изысканным вкусом, должна понимать такие вещи лучше, — продолжал тем временем Лорд, невозмутимо глядя на свою прислужницу давящим тяжёлым взглядом убийцы. Мнение. Ему нужно было её мнение, как женщины? Что? — Что слышала, — недобро прищурился Лорд, от чего у колдуньи мурашки пошли по загривку и она почувствовала, как чернокнижник раздражённо сдавливает её разум тисками и от этого у неё начинает болеть голова. — Немедленно возведи окллюменционный барьер в голове и прекрати пялиться, твои глупые мысли раздражают меня! Сколько я должен повторять, чтобы вы, идиоты, думали потише в моём присутствии?! — Простите, Милорд, я забылась! — Скажи мне, Белла, как я выгляжу? Лестрейндж, к счастью успела возвести барьер в сознании, иначе Волдеморт бы точно взбесился, если бы в этот момент услышал её мысли. Тяжело должно быть существовать с даром врождённой легиллименции такого уровня, доверием к человечеству Том Реддл итак никогда похвастаться не мог, а уж со способностью определять чужие намерения в отношении себя… — Очень… элегантно, Милорд, вам так идёт! — Ты думаешь? — Конечно! Хотя, знаете… — Беллатриса немного боязливо прикусила нижнюю губу, она не была уверена, что магу действительно нужна была критика и не хотела его разозлить. — Что? — Вставки на мантии я бы лучше сделала рубиновыми, под цвет ваших глаз, Милорд. Колдун ещё раз посмотрел на себя в зеркало, что-то прикидывая и кивнул головой. — Да, пожалуй так действительно будет лучше. Можешь идти. Мадам Лестрейндж вышла из кабинета, пребывая в крайне растерянном состоянии. Волдеморт, едва только за ней закрылась дверь, снова начал вертеться перед зеркалом. Он хотел было поиздеваться и спросить у Беллы насколько, по её мнению, он симпатичен как мужчина, но во время остановился. С этой дуры станется ляпнуть, что он хорош собой. Тогда ему придётся её пытать за дерзость и лживость — Волдеморт прекрасно знал, что он уродлив. И не только внешне. Он никогда не жалел о том, что внешне стал походить на змею. Его изначальный человеческий облик, конвенциально красивый, в приюте принёс ему одни лишь страдания и последующие душевные травмы. А в Хогвартсе — излишнее преследование и внимание со стороны однокурсниц, что для Тома Реддла, ненавидившего прикосновения и вторжение в личное пространство, было явлением весьма мучительным. Он так и не смог построить отношения хоть с кем-то, и честно сказать, никогда особо этим не интересовался, абсолютно всю свою энергию тратя на изучение магии и постоянные изнурительные тренировки. За это он всегда ненавидел свою внешность и своё тело, и считал, что будь он чуть менее «сладким мальчиком Томми», то насилия в детстве он смог бы избежать. Поэтому, как только у Лорда появилась возможность, он осознанно пошёл на то, чтобы избавиться от смазливой мордашки и стать максимально устрашающим. Волдеморт поморщился, и глядя на себя в зеркало, зашипел, как змея, оскалив острые акульи зубы в устрашающей гримасе. Довольно ухмыльнулся. Да. Таким он нравился себе куда больше. Жуткий монстр из преисподней. Демон. Его облик отражал его могущество, силу и авторитет. Слуги боялись даже смотреть на него. Враги дрожали от одного его имени. Он смог возвыситься над всеми, стать больше, чем просто человеком. Стать воплощением самой магии. Лордом Волдемортом. Он любил свою внешность, определённо любил. Но сейчас, пристально разглядывая едва заметные пятнышки на лице, следы бывших веснушек, мужчина впервые за всю свою жизнь усомнился и задумался. Насколько его нынешний облик мог быть фактором отвращения для женщин? Точнее, для одной конкретной женщины, с которой он собрался идти в театр. Для очень юной женщины. Не такой фанатичной, как Беллатриса, вероятно (если верить репортажам Риты Скитер), пользующейся успехом у чемпионов, в лице Поттера и Крама. Насколько отвратительным он казался ей? Волдеморт приложил ладонь к зеркалу и с выражением глубокой задумчивости на лице, провёл рукой по своему отражению. Демон, с ужасающим прошлым. Что на него нашло, если он действительно решил, что это хорошая идея — позвать её на свидание? Ведь она грязнокровка и враг номер два, сразу же после гадкого Поттера. Ведь Гермиона чистая душой и наивная, а у него руки по локоть в крови, и душа изуродована до неузнаваемости. Гермиона из любящей интеллигентой семьи, пускай и магловской, а он из нищего грязного приюта, тоже, кстати, магловского. Гермиона изящная, миловидная и юная, а он змееподобное чудовище с анамнезом в виде сумасшедшей выродившейся семейки Гонтов и омерзительных жестоких снобов Реддлов. Так себе генетика. У него множество душевных травм, тараканов и отклонений, а она — образец нормальности и ментального здоровья. «Зато она грязнокровка, а ты произошёл от самого Салазара Слизерина! Кроме того, эта ведьма сама тебя поцеловала и согласилась пойти с тобой на свидание! Любая ведьма только мечтать могла бы, чтобы некто настолько влиятельный и могущественный обратил на неё внимание!» — сказал Волдеморту его внутренний голос, высокомерный и безмерно самовлюблённый. Голос этот, правда, звучал неуверенно. По всей видимости, голос тоже подозревал, что проклятая грязнокровка оказалась слишком хороша даже для такого высшего создания, как сам Лорд Волдеморт собственной персоной. — Вот только не стал ли страх перед твоим именем единственной причиной, по которой девчонка сделала это? — задумчиво спросил чернокнижник у своего отражения в зеркале. С другой стороны, какая разница, чего там подумала эта глупая маглокровка? Не важно, что ей двигало, когда она самонадеянно поцеловала его, важно то, что Лорд Волдеморт всегда получает всё, что захочет. А значит выбора у Грейнджер нет. Она будет принадлежать ему и точка! И не важно, насколько он кажется ей жутким уродцем, он всё равно лучше абсолютно всего мужского населения этой жалкой планеты.

***

Как же сильно сейчас ей не хватало зеркала. В полный рост, чтобы можно было покрутиться перед ним и получше оценить свой внешний вид. Ей не хватало зеркала, платьев, туфлей на каблуках и этих дурацких уходовых зелий и кремов, которыми девчонки обычно пользовались в гостиной Гриффиндора, томно обсуждая диеты, наряды и мальчиков. Гермиона в этой очаровательной гламурной жизни никак не участвовала. Она читала книги, влипала в неприятности с Гарри и Роном, и дай бог, если хотя бы волосы иногда расчёсывала. На четвёртом курсе, познакомившись с Виктором, ей захотелось побыть красивой, и к святочному балу она была готова во всеоружии. После того, как Рон испортил лучший вечер в её жизни, она вышвырнула платье и туфли в помойку и с той поры никогда не притрагивалась к косметике. Сейчас она многое бы отдала за тушь для ресниц и тональный крем. Девушка вздохнула, пристально разглядывая своё лицо в крохотном зеркальце. Круги под глазами, обветренные губы, облезлый нос, лохматые волосы, седая прядь на макушке, видимо появилась после встречи с Беллатрисой Лестрейндж. Красотка, ничего не скажешь. Как в таком виде она пойдёт на свидание с Волдемортом? Война никого не красит, это уж точно; её единственное платье, красного цвета, оставшееся со свадьбы Била и Флёр, висело на ней мешком. Гермиона чуть не разрыдалась, когда надела его вечером, после того, как помылась в холодной реке. Ни груди, ни попы, плоская, как доска, костлявая и сверх всего этого, ещё и шрамами изуродованная. Страшила самая натуральная. Мало того, что страшила, так ещё и грязнокровка. Если Волдеморт увидит её фигуру, то точно сбежит. Попытка трансфигурировать платье, подогнав его под нынешние размеры, мало помогла. Отсутствие груди всё равно скрыть не удалось. Поэтому от платья пришлось отказаться. А больше красивой одежды, которая подошла бы под поход в театр, у неё не было. Вся её одежда была исключительно удобной, тëплой и мешковатой. И магловской ещё. Никаких неудобных мантий и идиотских шляп. А Волдеморт наверняка будет в мантии, как настоящий волшебник. Пускай он и был полукровкой, он был от крови Слизерина, что, очевидно, среди сливок британского магического общества ценилось достаточно высоко, чтобы его отец-магл никого не волновал. Гермиона любила своих родителей, и не стеснялась своего статуса крови. Она всегда понимала, что путь в верхние слои общества волшебников ей закрыт, как и возможность выйти замуж за кого-то из этой среды; но она никогда и не хотела вертеться в кругу аристократии. Её более чем устроило бы мирное существование в средней прослойке общества. Она мечтала посвятить себя науке и великим открытиям, и её мало интересовал престиж и богатство. И только сейчас, столкнувшись с тем, кто явно входил в самую верхушку элиты, Гермиона остро почувствовала, насколько большой пропастью становился статус её крови между ней и тем, кто сердцу стал мил. «Ну конечно, единственная проблема, вставшая между вами, это только твой статус крови, а не тот факт, что Волдеморт — грёбанное чудовище и твой злейший враг, мечтающий уничтожить всех маглорожденных в стране» — ехидно прокомментировал её мысли внутренний голос. Волдеморт будет в мантии, а она в мешке из-под картошки. Волдеморт ведёт свою родословную от самого Основателя, а она безродная грязнокровка. Волдеморт могущественнейший волшебник своего времени, а она, пускай и выдающаяся, всё-таки рядом не стоит. Ну зато, хотя бы, они оба страшилы. «Страшила здесь только ты, а у него, между прочим, очень хорошее телосложение, волевой подбородок, и красивые кисти рук. И форма глаз. И форма губ. И… » Гермиона, усилием воли заткнула свой внутренний голос и поджала губы. Она не должна заниматься самоуничижением! Пускай она проигрывает чернокнижнику во многих параметрах, она хороша в других вещах! Она смелая! Сильная! Честная! Умная! Она помогает Гарри спасти мир от зла и может надрать задницу любой гламурной курице, пускай даже самой красивой и ухоженной, такой курице, как например, этот противный Драко Малфой! И даже совсем не курице, а скорее медведю — Антонину Долохову, которого она хорошо приложила проклятьем в той магловской забегаловке. И в конце-концов, какая разница, что подумает Волдеморт? Захочет сбежать, пускай валит ко всем чертям, она лично уничтожит его крестраж! И наряжаться она не будет! Пойдёт в затëртой кожаной куртке, мешковатых джинсах и Гриффиндорском свитере! На зло! Сам виноват! Пусть ему будет стыдно! Потому что нефиг приглашать девушку в театр, когда ей даже надеть нечего! Сурово насупившись, Гермиона посильнее растрепала волосы, зачерпнула немного сажи указательным пальцем из костровища и криво подвела глаза, сразу же сделавшись похожей на какую-нибудь дикую скандинавскую валькирию. Настоящая кикимора в боевом раскрасе.

***

Они трансгрессировали на место встречи одновременно, ровно в пять часов вечера, чуть друг в друга не врезались; к счастью, реакция у Тëмного Лорда оказалась стремительной, как у змеи и он успел сделать шаг в сторону. — Добрый вечер, мистер Волдеморт. Гермиона почувствовала, как её щеки заливаются краской и, старательно избегая взгляда Лорда, привычно спрятала руки в карманы. — Меня пугает частота наших случайных встреч, мисс Грейнджер, — насмешливо ответил колдун, — я всё время буду с вами сталкиваться теперь в неожиданных местах? — О, это зависит от ваших планов на вечер, мистер, — ответила девушка, не сдержав улыбку. Он был одет хорошо, как какой-нибудь король нежити, в мантии расшитой серебристыми черепами, с рубиновыми вставками и серебряными заклёпками. Ему не хватало массивной железной короны и посоха с черепом. В таком виде только за любовной историей Ромео и Джульетты следить… Гермиона, неожиданно поняла, что они идут вдвоём в магловский театр, а её спутник внешне сам похож на загримированного в чудовище, актёра. Как это вообще будет выглядеть? Он выпьет оборотное зелье? Или просто выгонит всех маглов из здания? — В моих планах был сегодня королевский Шекспировский театр, мисс, — невозмутимо ответил Лорд, внимательно разглядывая Гермиону. Она глаза подвела углëм, или ему кажется? — Надо же, какое любопытное совпадение, — Грейнджер в притворном удивлении вскинула брови, — и я туда собиралась. — Да что ты говоришь? — Абсурдно звучит, но это действительно так, смею вас заверить! — Тогда предлагаю отправиться туда вместе, чтобы не столкнуться при трансгрессии. Волдеморт торжественно протянул ей руку. Гермиона на мгновение замерла. Она только сейчас чётко и ясно смогла это осмыслить, до сего момента пребывая в туманном состоянии. Она шла на свидание, на настоящее свидание с Тем, чьë имя боялись произносить вслух. Тайком от всех. Она шла на свидание с дьяволом. Она уже должна была попасть в ад, или ещё был шанс отказаться? Гермиона смотрела на протянутую руку и думала, что шанс есть. Волдеморт отпустит её, он поймёт и отпустит. И они уже тогда навсегда останутся врагами и встретятся на поле боя. Всё, что ей нужно, это сказать — «нет». — Да, — сказала Гермиона, и вложила в протянутую руку свою, маленькую и хрупкую, на фоне большой бледной ладони Лорда. Да. Алиса прыгнула в кроличью нору и назад пути теперь уже не было. Внутри театр оказался таким же роскошным, как и снаружи. Преобладающий стиль ар-деко, хорошо одетые вежливые люди и безупречное освещение заставило Гермиону вспомнить детство, когда она с родителями ходила на спектакли и сама мечтала стать актрисой. Чувство ностальгии заставило её понять, как сильно она соскучилась по обычной жизни, в которой ей не надо было прятаться, убегать и сражаться. — Добрый вечер, мистер Гонт, давно вы к нам не заглядывали! У вас выкуплены все места в центре партера, — капельдинерша кокетливо улыбнулась, взглянув на чернокнижника из-под длинных пушистых ресниц, — вы с мисс идёте вдвоём? Больше гостей не будет? — Да, мы идём вдвоём, — маг растянул губы в равнодушной улыбке и с помощью своей тяжёлой мрачной ауры попытался подавить капельдинершу, однако, это совершенно не сработало. Девушка с пушистыми ресницами улыбнулась ещё кокетливее и забавно покраснела. Волдеморт посмотрел на неё с опаской. Женщины, в отличие от мужчин, почему-то внушению и запугиванию поддавались совсем плохо, и это Лорда всегда немного напрягало. Взять хотя бы Беллу, которую заставить себя бояться по-настоящему, у него так и не получилось, в отличие от того же Люциуса, например. Это, собственно, и было причиной, по которой женщин в ряды Пожирателей смерти колдун принимал очень неохотно. Гермиона, наблюдая за капельдинершей, подавила смешок и сделала вид, что узор на полу привлекает её гораздо больше, чем всё остальное. Мистер Гонт, значит? Его здесь хорошо знали. Было смешно видеть, как с Лордом кокетничает магла, даже не подозревая, насколько он опасен и насколько жуткое у него на самом деле лицо. Очевидно, он использовал маскировочные чары, потому как маглы совершенно не торопились разбегаться в стороны с визгами. На Волдеморта смотрели с интересом, на Гермиону с удивлением и сомнением. Ей стало очень любопытно, наложил ли он на себя какое-то колдовство, или это было внушение с помощью легиллименции, ведь она видела привычного змееликого монстра, в отличие от остальных людей. Было странно осознавать, что Волдеморт мог вот так просто разгуливать среди маглов и даже вести нормальную жизнь, в перерывах между захватом власти в Британии и изобретением очередных трудновоспроизводимых темномагических чар. Когда они направились в гардеробную, Гермиона посмотрела в большое, висящее на стене зеркало, и чуть не упала, споткнувшись о свои же собственные ноги. К счастью, Лорд не дал ей очутиться на полу, придержав под локоть. В зеркале отражалась она, рядом с каким-то совершенно незнакомым мужчиной, в дорогом чëрном костюме. Его густые волнистые тëмные волосы были уложены назад. Высокий, статный и, Мерлин бы его побрал, до мурашек по коже, красивый. Именно красивый. Таких красивых мужчин Гермиона видела разве что в магловских журналах. Его профиль, линия скул, форма глаз — всё это казалось безупречным. Светло-серые глаза, в обрамлении тёмных ресниц, как будто подсвеченные изнутри неоновыми лампочками. Очаровательные веснушки на матовой светлой коже. И бешенная сексуальная энергетика. Вот почему капельдинерша так сильно смущалась! Вот как он выглядел, когда ещё не стал змееподобным! Его маскировочные чары заставляли маглов видеть его именно таким. Греческим богом, сбежавшим с Олимпа. И она рядом с ним… Теперь было понятно, почему на неё смотрели с недоумением. В этой дешёвой магловской куртке, растрёпанная, с сажей вместо туши на глазах, Гермиона Грейнджер выглядела рядом с мистером Гонтом, как… Как картошка! Да даже если бы она надела лучшее платье, сделала бы дорогой макияж и причёску, она всё равно на его фоне выглядела бы, как картошка в платье и с макияжем! Теперь было понятно, почему Меропа Гонт решилась на приворот, фактически насильно женив на себе Тома Реддла-старшего. Если сын был похож на отца, то Гермиона даже представить себе боялась, насколько Реддл-старший должен был быть сногсшибательным для противоположного пола. Никакая ведьма не устоит, будь он хоть трижды маглом. Чего уж там. Какая-нибудь Вальбурга Блэк наверняка забыла бы про свои предрассудки касаемо чистоты крови, и выскочила бы замуж за магла с такой внешностью и харизмой! Гермиона задержала дыхание и поспешно перевела взгляд на своего спутника, испытав колоссальное облегчение от вида знакомого лысого черепа и мраморно-бледной кожи. Она никогда не любила красивых мужчин и всегда держалась от них подальше. Потому что, во-первых, красивые мужчины те ещё бабники и снобы; во-вторых, она дорожила своей невысокой самооценкой и всегда хотела в паре быть симпатичнее партнëра; ну и в-третьих, красивые мужчины всегда казались ей недалёкими и несерьёзными. Вот, например Малфой, как и его семейка, был недалëким, высокомерным и глупым. Даром, что аристократ. Сириус, крёстный отец Гарри, был хоть и хорошим, но инфантильным и немножечко всё-таки снобом, хотя сам так никогда не считал. Про Локанса и говорить было нечего, за ангельской внешностью скрывался самовлюблённый трусливый подлец. Гермиона совершенно точно не пошла бы на свидание с Волдемортом, если бы знала, что он чертов красавчик! Он и в змеином то обличии казался ей симпатичным, всё-таки, в нём много чего осталось от Тома Реддла. А уж в облике человека… Девушка ещё раз взглянула на своего спутника. Волдеморт, не замечая её реакции на отражение в зеркале, с непроницаемым лицом изучал программу спектакля. Узкие змеиные ноздри чуть подергивались. Раздвоенный язык то и дело выглядывал наружу. Интересно, как много роскошных чистокровных женщин у «Мистера Гонта» было раньше, до его смерти? Сто? Двести? Триста? Гермиона почувствовала, как её настроение неумолимо портится, и поникла, вместе с тем испытав чувство раздражения. Ей должно быть всё равно на такие вещи. Это же грёбанный Тëмный Лорд. Монстр и враг. Какая разница, с кем он там спал раньше, был ли женат, и есть ли у него дети… Бабник и кобель! Прозвенел первый звонок. — Начало через пятнадцать минут, — Волдеморт попытался было галантно помочь ей снять куртку, когда они вошли в гардеробную, но Гермиона сделала вид, что не заметила этого намерения, и сняла куртку сама. Скептически оглядев её гриффиндорский свитер, колдун ухмыльнулся и покачал головой. Видимо, провокацию понял. От его внимания не укрылось то, что девушка как будто чем-то расстроена; однако времени интересоваться сейчас у него не было, а Грейнджер, как на зло, окклюменцией в этот раз пренебрегать не стала, так что уловить её мысли Лорд не смог. — Идём.

***

«И ненависть мучительна и нежность. И ненависть и нежность — тот же пыл Слепых, из ничего возникших сил, Пустая тягость, тяжкая забава, Нестройное собранье стройных форм, Холодный жар, смертельное здоровье, Бессонный сон, который глубже сна. Вот какова, и хуже льда и камня, Моя любовь, которая тяжка мне. Ты не смеёшься?» На сцене о несправедливости своей судьбы сокрушался Ромео, но чего об этой несправедливости не знал Волдеморт? — Всё закончилось не так, как могло бы, будь его разум чуть более холодным. Этот Ромео настоящий идиот, просто идол всех идиотов этой жалкой планеты. Лорд ловит себя на мысли, что говорит вовсе не о Ромео. Но Гермионе явно не до размышлений о грядущем, она слишком поглощена происходящим на сцене, и что-то бормочет о том, что сейчас будет самый интересный момент и ему нельзя отвлекаться. Но Лорду намного больше нравится наблюдать за ней, чем за развитием очередной истории человеческой глупости. Он не считает эту трагедию Шекспира по-настоящему стоящей внимания, он ведь не верит в любовь. И пошёл сюда только из-за Гермионы, только лишь потому, что это был хороший повод встретиться с ней ещё раз, но уже не на условиях вражды. Потому, что он запомнил, что ей, кажется, очень нравилось конкретно это произведение Шекспира. — Ромео и Джульетта обречены: их либо не примет общество, либо им не суждено быть вместе, — Гермиона тоскливо вздохнула, наблюдая за великолепной игрой актёров. Она тоже говорила вовсе не о главных героях пьесы. Но Волдеморт этого не понял. Спектакль был снят отлично, и зал громко аплодирует после завершения последней сцены. Гермиона чувствует катарсис и странное чувство наполненности, когда они покидают зал и трансгрессируют в лес, подальше от чужих взглядов. Она как будто бы в этот момент решает для себя что-то очень важное и судьбоносное не только для неё самой, но и для всего волшебного мира. — Это был чудесный спектакль, такая игра актёров! — Гермиона от переизбытка эмоций не может идти спокойно, она подпрыгивает, виснет на толстой ветке дуба. Волдеморт завороженно наблюдает за тем, как непринуждённо она повисает сперва на одной руке, а потом на другой, потягивается, разминая позвоночник и спрыгивает на землю. У неё были очень сильные запясться, должно быть, раз она вот так просто могла висеть на одной руке. — Есть что-то действительно универсальное в способности человечества к идиотизму, — усмехается маг, продолжая наблюдать за Гермионой, — «Ромео и Джульетта» — это история ужасной глупости. У меня много вопросов к Лоренцо, как можно было одобрить брак двух подростков, знакомых всего один день? Гриффиндорка смеётся, и зачем-то принимается гладить мох, которым покрыт ствол дуба. — Что ты делаешь, девочка? — с недоумением спрашивает Волдеморт. — Глажу мох. — Я это заметил, зачем? — А вы попробуйте! Он наощупь такой приятный! Она так играет с ним? Смеётся? Странные перемены в поведении Грейнджер настораживают и заставляют чернокнижника недоумевать. Нет, она конечно и раньше была достаточно дерзкой и нахальной. Но сейчас она вела себя совсем уж развязно. Что за детские игры? Да, девятнадцать лет — это юный возраст, но он в свои девятнадцать лет не был таким беспечным! Зачем гладить мох? Маг скептически посмотрел на толстый насыщенно-зелёный ковёр, покрывающий кору дерева. Должен же в этом быть хоть какой-то смысл, или нет? Подошёл ближе. Протянул руку, дотронулся. Чуть влажный, прохладный, ворсистый. Ничего необычного. — Это всего лишь метафора, нарочная гиперболизация, допущенная Шекспиром, на самом деле эта история имеет и морально-дидактический, жизнеутверждающий посыл — любовь сильнее смерти, — тихо сказала Гермиона в этот момент, наблюдая за тем, как Волдеморт трогает мох. Он медленно провёл ладонью по зелёному ворсу и в этот момент их руки соприкоснулись. Колдун замер, совсем как в тот день, когда она поцеловала его в первый раз. Если от осязания мха он не почувствовал ничего, то от ощущения прикосновения к руке этой маглокровки у него мурашки побежали по коже. — Каждый человек свободен в выборе пары, и настоящая любовь побеждает все предрассудки и противоречия, — Гермиона прикусила губу и задержала дыхание, когда почувствовала касание его руки. Волдеморт в ответ на её слова промолчал, хотя Гермиона ожидала, что он скажет что-нибудь вроде: «любви не существует, девочка», но он промолчал. Они ушли из мира маглов, и впервые за всю свою жизнь, колдун вдруг почувствовал, что не хочет возвращаться в мир магии. Что ему сейчас не так ненавистны маглы просто потому, что их мир был лишён противостояния, и только в их мире они с Гермионой могли делать вид, что не являются врагами. Настало время расставания и чернокнижник сосредоточенно пытался придумать ещё одну причину, чтобы увидеться. Хотя бы один раз, а потом он что-нибудь придумает. Он всегда может просто похитить Грейнджер и сделать своей. Никто не посмеет ему возразить. Он может похитить её хоть сейчас, только не приведёт ли это к тому, что она станет несчастной? Но что он может сделать? Просто предложить ей… Что? Что в таких случаях делают мужчины, если они хотят заполучить женщину? Лорд Волдеморт был искуснейшим магом своего времени, но он был полнейшим профаном во всём, что касалось человеческих отношений. Он просто не знал, как следует себя вести. Как заполучить эту ведьму в своё владение, не прибегнув к насилию? В среде чистокровных волшебников была принята помолвка и последующее заключение брачного союза. Единственным примером отношений для Тома Реддла были школьные годы, когда главы семей чистокровных студентов заключали между собой договор и женили своих детей. Встречаться было не принято, за ручки держаться или упаси Мерлин, заниматься сексом вне брака строго воспрещалось. Британские девушки сороковых годов были недотрогами и хранили себя для будущего мужа. Но как эти замшелые примеры из далёкой молодости вообще могут помочь ему сейчас? Подарить ей кольцо и замуж позвать? Лорд с сомнением покосился на Гермиону. Вряд ли она согласится. Да и какой из него муж? Такой же паршивый, как и из его папаши? Гены пальцем не раздавишь… И как сильно Салазар Слизерин проклянëт правнука на том свете, если он заключит брак с грязнокровкой? Гермиона продолжала гладить мох и потихоньку нервничать. Она никак не могла решить, стоит ли ей поцеловать Лорда на прощание, или это будет чересчур. Ей очень хотелось, с одной стороны, а с другой стороны, она боялась и не знала, насколько это будет прилично. Они ведь не встречались. Пока что. Или встречались? Гермиона покосилась на чернокнижника и заметив, что он тоже на неё косится, покраснела и отвела взгляд. М-да… Она сейчас действительно всерьёз рассуждает об отношениях с Лордом Волдемортом? Их встреча ничего не значит. И два поцелуя тоже. — Мистер Волдеморт? — М? — Как думаете, если я вас поцелую на прощание, это будет прилично? — Я ведь тебя не спасал сегодня, за что же тебе меня целовать? — удивился Лорд. — Просто так, — ответила Гермиона, пожав плечами. — Тогда, думаю, нет, — маг покачал головой, глянув на девушку с высоты своего роста. — Я же твой злейший враг, сама понимаешь. Просто так, это как-то… чересчур. Гермиона кивнула головой и почувствовала себя несчастной. Они всё это время делали вид, что нет никакой войны, и было нечестно теперь с его стороны вспомнить об их вражде так некстати. Неужели Волдеморту совсем не хотелось, чтобы она поцеловала его снова? Неужели это чувство непреодолимого влечения испытывала лишь она одна? — Вы мой злейший враг, — сказала девушка. — Верно. А я для вас? Колдун усмехнулся, отметив, что ему нравится способность Гермионы читать между строк. А ещё ему нравится её смелость. И голос. У неё был очень мелодичный голос. — Нет, — серьёзно ответил он, — уже нет. — А кто тогда? Лорд задумался и наконец-то убрал руку от ствола дерева, покрытого мхом. — А кем бы ты хотела быть? — А кем бы вы хотели меня видеть? — Своей леди, вероятно. Гермиона чуть не подавилась, услышав настолько прямолинейный ответ. Она же не ослышалась? Это он сейчас серьёзно предложил? Спустя пять случайных встреч и два поцелуя? Такой поразительной наивности от Волдеморта она точно не ожидала. Скорее в его духе было бы украсть её, приковать наручниками к батарее и мучить в своё удовольствие, как говорится, захотел — взял. Он что, каждой женщине, с которой целовался, предлагал столь серьёзные отношения? Гермиона почувствовала укол ревности. — Этот как-то… поспешно, — голос у неё сел. — О, значит в целом, ты не против? — с любопытством спросил колдун, по-змеиному вытянув шею. Что-то дьявольское и алчное в этот момент вспыхнуло в красных глазах. — Но… Мы ведь совсем друг-друга не знаем, и даже не жили вместе, чтобы… — А для этого разве обязательно нужно сперва пожить вместе? — удивился колдун. В его молодости жених и невеста вообще могли в день свадьбы впервые встретиться, это считалось совершенно нормальным. Гермиона не ответила. Пускай ей и нравилось его целовать, и вообще он был чертовски обаятельным, становиться его «леди» она точно не хотела. Они же враги, в конце-концов. Пророчество. Гарри. Крестражи, которые нужно уничтожить. Запах его кожи и возбуждающая тëмная аура могущества… Гермиона снова взглянула на Лорда и вздрогнула. Он смотрел на неё немигая и дьявольский жадный огонь из его взгляда никуда не уходил, разгораясь всё сильнее. Она не сказала твёрдого «нет» и тем самым дала ему повод считать, что она не против. Единожды представив её своей — он уже не мог отказаться от этой идеи и жажда обладания завладела Волдемортом без остатка. Гермиона почувствовала, как широкие ладони легли на её талию, колдун притянул её к себе, не разрывая зрительного контакта. Она практически уткнулась лицом ему в грудь, снова услышала глухое сердцебиение и снова всё внутри неё сжалось и ноющее чувство возбуждения внизу живота заставило её ноги подкоситься. Чернокнижник тоже был возбуждён, Гермиона почувствовала, как его тяжёлая чёрная аура нетерпеливо пощипывает её кожу. Волдеморт дышал часто и его зрачки снова расширились, когда колдун взял девушку за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. — Я сам тебя поцелую, — сказал Лорд, — тогда это не будет выглядеть так, будто ты навязываешься, девочка. — Меня зовут Гермиона. — Да, я помню, как в «зимней сказке». — Это будет прилично? — выдохнула гриффиндорка, завороженно рассматривая колодцы расширенных зрачков. — Это будет правильно. — Вы думаете, это правильно, то что между нами происходит? — Правила созданы, чтобы их нарушать, Гермиона. — Звучит так про-гриффиндорски… — С кем поведёшься. Гермиона улыбнулась, и в этот момент Волдеморт поцеловал её. Сперва он, как и в прошлый раз, просто прикоснулся к её губам своими, но, когда Гермиона нетерпеливо приоткрыла рот, колдун слегка углубил поцелуй. Узкий раздвоенный язык медленно скользнул в рот и Гермиона неуверенно обхватила его губами и принялась посасывать, вспомнив всё, чему она научилась у Виктора. Они целовались, наверное, целую вечность и никак не могли друг от друга оторваться. Волдеморт жадно, но как-то подозрительно неумело поглаживал её талию и Гермиона ждала, что его руки спустятся чуть ниже, но этого всё никак не происходило. Зато, когда острые акульи зубы принялись покусывать еë шею, когда горячее дыхание опалило кожу, девушка почувствовала, что если здесь и сейчас колдун захочет заняться с ней сексом, она будет не против. И вовсе не важно, что они в холодном сыром лесу, у неё совсем нет опыта и ещё вчера она переживала, что её костлявое плоское тело отпугнёт от неё Лорда. От одной только мысли, что он может потрогать её там, Гермиона почувствовала сладкую предвкушающую дрожь. — Не думаю, что нам следует так торопиться, — тихо прошептал колдун ей на ухо, когда Гермиона уже готова была сама начать стягивать с него мантию. Она уловила усмешку и веселье в его тоне и больно укусила за нижнюю губу в знак протеста. Волдеморт тихо зашипел. Сильный поток чужеродной магической энергии проходил через его тело и колдун ощущал это, девчонка ещё плохо контролировала себя. В то время, как его собственные силы были похожи на северный ледовитый океан, неторопливый, безбрежный и ледяной, магия Гермионы была звонкой и быстрой, как горный ручей. Однажды этот ручей превратится в горную реку — мощную, сбивающую всё на пути. Её внутренний мир был потрясающим. Её аура была притягательной, как магнит, и сейчас Лорд ощутил, как сильно его к ней тянет на всех уровнях: на физическом, ментальном и духовном. Он не встречал таких людей никогда. И никогда не встретит — она уникальная. Такая же уникальная, как он сам. Не даром они так сильно похожи, как две половины одного целого. — У нас нет времени, что если это наша последняя встреча? — ответила Гермиона, не разрывая поцелуй. — Всё время мира в моих руках, девочка, — мужчина наконец-то сам отстранился от неё, не желая сейчас совершать ошибку, о которой потом пожалеют они оба. — Я никогда не перейду на вашу сторону, — прищурилась Гермиона, испытывая разочарование от того, что их неумелый лёгкий петтинг прервался. — Да, я знаю. — И всё-таки… вы не считаете, что я — враг? — И всё-таки, не считаю. — Тогда, быть может вы перейдёте на мою сторону? — Какое самонадеянное и дерзкое предложение, — фыркнул колдун. — Вам львам палец в рот не клади, руку по локоть откусите. — Я должна была попытаться, — вздохнула волшебница пожав плечами. — Уже поздно, твои друзья тебя потеряют, Гермиона. — Вы ведь ещё спасёте меня когда-нибудь, когда я снова попаду в беду? — спросила Грейнджер, заглянув в багряные глаза. — А ты планируешь попасть в беду? — Волдеморт облизнулся своим раздвоенным языком и волшебница едва удержалась от того, чтобы снова не полезть к нему целоваться. — В ближайшее время… — Что ж, тогда мне очевидно придётся быть где-то неподалёку в этот момент. — Тогда… договорились, мистер Волдеморт? Маг, наблюдая за простодушно-хитрым выражением её лица, подавил неожиданный приступ умиления, осторожно взял девушку за руку и, коснувшись губами тыльной стороны ладони, ответил: — Рыцарь Тьмы всегда к вашим услугам, мисс.