Vesta Electronic

      Соединение с судном Ёрш-107...       Отказ.              Соединение с судном "Ёрш-107"...       Отказ.              Старенький, но резвый катерок бодро чешет к стремительно растущему фонарику Весты.              Ничего, от меня не уйдёшь.              Соединение с судном "Ёрш-107"...       Отказ.              Зарядить бы вокруг этих гавриков предупредительным выстрелом! Услышать скрежет плазменной пушки, увидеть синий свет луча, хоть как-то, наконец, отвести душу!..              Я бы столько отдал сейчас за приличный космический бой – а у этих доходяг даже оружия нормального нет... Придётся играть в канцелярские переговоры, если я и сам не хочу проблем с законом.              Соединение с судном "Ёрш-107"...       Отказ.              За почти два часа пути маленькая тёплая точка на радаре выросла сначала до светлой блёстки в лобовом стекле, потом до светлячка – и вот уже нас разделяют какие-то километры.              Мужики, да я вас глазами вижу! Каким бы ни был допотопным ваш передатчик – должен поймать сигнал. Он у вас работает вообще?!              Соединение с судном "Ёрш-107"...       Отказ.              Ладно.              – "Ёрш-107", вызывает "Рыба-меч-2".              Может, у вас и "сломался" приёмник, но не оба аварийных. На общей частоте вы не можете меня не услышать.              Ответа нет.              – "Ёрш-107", вызывает "Рыба-меч-2".              Ответа нет.              Ускоряются.              Яркий полумесяц Весты занимает добрую четверть лобового стекла. Бегут в зону, где широкий сигнал будет наверняка слышен полиции, чтобы просто угрожать им я не мог.              Что ж, не я здесь выбрал её арбитром...              – "Ёрш-107", говорит "Рыба-меч-2". Вы идёте из участка вероятного расположения крупной нарколаборатории. Я наёмный охотник. Если вам нечего скрывать, остановитесь. Если не доверяете мне, остановитесь в зоне действия полиции Весты.              Ответа нет.              – "Ёрш-107", говорит "Рыба-меч-2". Я наёмный охотник, подозреваю вас в участии в сокрытии улик. Остановитесь в зоне действия полиции Весты.              Если они промолчат и теперь, должны будут как-то втянуться и копы...              – "Ёрш-107" в канале, мы тоже ковбои и ищем базу. "Рыба-меч-2", в районе начала вашей слежки за нами лаборатория не обнаружена.              О, надо же! Нашёлся передатчик.              – "Ёрш-107", это легко проверить. Остановитесь в зоне действия полиции Весты. Если вам нечего скрывать, всё, что вы потеряете, – двадцать минут.              – "Рыба-меч-2", в этой гонке время дорого. Мы не станем задерживаться по требованию конкурента.              Знакомый силуэт, знакомая, хоть и потускневшая от времени расцветка, знакомая вмятина на боку... С грацией сумасшедшей картошки катер прыгает вбок (или уже вниз?), набирая скорость в гравитационном поле Весты.              Холодные мурашки волной поднимаются по шее, пробегают между поднявшихся дыбом волос на затылке.              "Конкурента", да? Очередная ложь – или?..              Ныряю следом.              Для "или" у них нет данных.              – "Ёрш-107", боюсь, в этом случае я буду вынужден применить силу.              – "Рыба-меч-2", вы не имеете на это права! Мы не угрожаем вам и не находимся в розыске. Мы не делаем ничего противозаконного.              – А это уже полиция будет решать, – усмехаюсь в эфир. – И от вас зависит: на площадке досмотра или по космическим обломкам.              – Если вы это сделаете, вы сядете за покушение на убийство!              – Или получу награду за вещественные доказательства? Вам ваш груз известен, так что вы уже знаете ответ. А я совсем не против сюрпризов. Так даже интереснее.              "Мало ли на свете космических тазиков этой модели? Что с того, что на боку такая же вмятина? Кроме того, катер ведь и перепродать можно," – трогает душу неприятная мысль. Это не совсем тот риск, который я люблю...              Нет. Эти ребята идут полными под завязку, и свой груз они действительно знают.              За шуршанием не выключенного микрофона в эфире хрипло мелькает: "Больной ублюдок!"              Да, господа, не садиться бы вам за покерный стол.              Разворачивают основные двигатели вниз, к Весте, а маневровые – против движения. Теряют скорость.              Что, вот так просто?..              "Бзям!" – задевает обшивку маленький камушек. "Бум!" – вторит другой, покрупнее.              И откуда здесь столько мусора?              В груди скребётся неприятное чувство. Чего-то я глобально не понимаю, но затуманенный мозг со мной сотрудничать не согласен... И ведь даже глаза не потрёшь в этом скафандре!              На всякий пожарный, сбрасываю скорость тоже. Не очень-то хочется получить чем-нибудь в бок.       Ползём на первой космической.              Основные движки "Ерша" вдруг прорываются реактивными струями топлива. Катер свечкой взлетает прямо к скоплению булыжников.              Во-о-от оно что... А я уж было расстроился!              "Рыба-меч" игриво рычит под втопленным газом, радуясь поводу размять маневровые. Можно поменять катеру и номер, и хозяев – а только баланс у этого корыта изменить сложнее. Особенно у нагруженного... Против моей лошадки у него нет шансов.              Светлая точка блестит за катером. Эх, не я ли сказал, что люблю неожиданности? Сжимаю штурвал, готовясь уклоняться. Трясу головой и даже чуть-чуть просыпаюсь. Мышцы приятно ноют от пародии на силу тяжести, которую приносит ускорение. Не подведи, дружище!              Крошечные обломки коротко скребут по обшивке и бронестеклу. Ботаники проскакивают между тремя глыбами, тормозят и резко берут вправо. Солнце слепит до слёз. Там у них что, четвёртая?              И куда девалась та штука, которую они оставили за собой?..              А, вот она где. Разрывается облаком прямо по курсу. Ох, ребята, это вы зря.              Режущее глаза светило прячется за "тучкой", и экран в приборной панели наконец-то нормально видно. Да, впереди четвёртый камушек... Пять секунд до вполне вероятной ласковой встречи.              Сознание проясняется вместе с болью: рука со всей силы вцепилась в гашетку. Не помню, чтобы давал ей такую команду... Сдают нервы. Плохо.              Впрочем, хуже от луча сейчас точно не станет. Если подумать, не такой это и гиблый вариант. Разве что потрачу заряд, нового ждать – вечность, но в меня-то стрелять ботаникам почти нечем. Разгерметизацию от их мелких снарядов я переживу... А на камень энергии хватит. Надо только попасть, хоть на пару секунд. Пустяки, правда?              Парные маневровые на максимум: в противовес друг другу. Трачу топливо, но отключить движок проще, чем разогнать с нуля. Главное – успеть завертеться, убирая крылья с пути булыжника или его крупных осколков. Вопрос только: влево или вправо? Вижу солнце сквозь туман, момент истины – и!..              ...путь свободен.              Каменная крошка роем раскалённых пуль царапает обшивку.              Да я просто снайпер.              Ха!              Под перчаткой скафандра приятно щёлкает тумблер перезарядки. Адреналин, природный энергетик, разгоняет сердце, весёлым азартом играет в крови. Запоздало, но оттого не менее восхитительно.              – "Ёрш-107", считайте этот выстрел предупредительным. И имейте в виду, что по вам я ударю уже не вслепую.              – Слыш ты, гадё... – хрипит динамик, но катер виляет, и рассерженный бас сменяется встревоженным визгом.              – Не стреляйте! Мы садимся!              Ещё один голос прорезает эфир:              – Полиция Весты! Что у вас там происходит?!              Вовремя, как всегда...              – Полиция Весты, говорит "Рыба-меч-2". Прошу проверить груз судна "Ёрш-107". Полагаю, он связан с опиумной лабораторией или фермой из системного розыска. А кроме того, они намеренно укрыли пылевым облаком космический мусор опасного размера вблизи поселения.              – "Рыба-меч-2", судя по камерам, катер "Ёрш-107" сделал это в рамках самозащиты после неправомерной угрозы с вашей стороны. Вам вменяется административное правонарушение по статье три параграфа двадцать пя...              Ну да, конечно.              – "Ёрш-107", моя неправомерная угроза по-прежнему в силе, – с усмешкой перебиваю эфир, глядя на снижающегося и набирающего за счёт этого скорость оппонента. – Полиция Весты, я сдаюсь и спускаюсь вслед за ним. О моей вине предлагаю судить по результатам проверки "Ерша".              Кажется, на том конце кто-то поперхнулся.                                          Вылезать из такого родного катерка под дулом бронебойного пистолета – не самое приятное, что бывает в жизни. Зато и моим соседям по таможенной площадке пришлось побросать пушки... Их трое. Потёртые скафандры без отличительных знаков, в разноцветных пятнах реголита на сапогах, руках и коленях. Под прицелами полицейские сбивают нас в одну кучку. Руки на шлем, упасть на колени, все дела.              – Снимайте каски, – голос низкий и жёсткий, с явными нотками металла. Бросаю взгляд на нашивку говорящего. Похоже, капитан местного отдела не очень в духе. Сердце едва заметно колет беспокойством. Я не в позиции спорить, только...              – Обязательно снимем, но позже.              Ствол упирается мне в сочленение грудного щитка и шлема. Спуск крючка – и пуля прошьёт голову.              – Ты, такой смелый, думаешь, что всё ещё ставишь условия?              Выдыхаю, выравнивая голос. Он – союзник. Не сорваться...              – Капитан Снорпель, проверьте их катер. И мой чёрный ящик. Если кто-то из нас сегодня отправится за решётку, ему ни к чему знать лица виновников этого торжества.              Три долгих секунды молчания. Сердце, набатом стучавшее в космической тишине всю неделю, оглушает меня и теперь – только шуршание сапог других полицейских пробивается сквозь крепкий пластик. Стальным взглядом капитан смотрит мне прямо в глаза, словно способен заглянуть не только за зеркальный щиток, но и в самую душу. Что ж, бывали и те, кто пытался лезть в неё куда настойчивее... Молча кивает помощнику за нашими спинами, слышу демонстративный щелчок предохранителя, и на этом всё.              Пронесло.              Женщина в форме возится с ключами, пытаясь разгерметизировать несговорчивый грузовой отсек. Да, эта дверь уже тогда открывалась через раз...              – М-мать честная!              Хотел бы я видеть, что там, да капитан больно непрозрачный... Разворачивается, обводит нас четверых непроницаемым взглядом.              – Этих – в КПЗ, всех отдельно, – командует он голосом, не терпящим возражений, и широким шагом направляется ко внутренней двери.              Останавливается, так и не взявшись за ручку. Оглядывается мрачно и резко выдыхает. С хмурой, почти злой решимостью толкает герметичную створку.              – Смелого – ко мне.              Совсем молодой полицейский, подошедший было с наручниками, выглядит малость сбитым с толку. Пожимаю плечами, протягивая запястья. Чтобы давать показания, мне не особенно нужны свободные руки, а вот видимое согласие сотрудничать обычно разряжает атмосферу... Иногда даже слишком. Подумав немного, парень просто помогает мне подняться в латах скафандра, жестом приказывает идти за капитаном и разворачивается к другим задержанным. Эх, был бы я его другом – как следует вдарил бы ему по открытой шее ладонью. Был бы на самом деле врагом – без труда сделал бы это лезвием и закрылся телом от пуль.              Угла обзора в шлеме как раз хватает на то, чтобы, не оборачиваясь, всё-таки зацепить взглядом багажник ботаников. Как и ожидалось, снизу доверху забит кирпичиками-пакетами с маркировкой картеля... Чёрный змей на синем фоне: "Левиафан", один из марсианских лидеров по производству опиатов.              Стало быть, хозяева катера остались всё те же.                                          Закончив заполнять бесконечные протоколы, капитан с помощником вышли из комнаты. Безумно хотелось спать или хотя бы курить. Спайк вытянул сигарету из пачки. Если ему простили приличный штраф за попавшую на записи угрозу, переживут уж как-нибудь и это...              – Я не сомневался в тебе. Так глупо попасться.              Огонёк зажигалки погас, так и не подпалив табака.              В тёмном углу за спиной, скрючившись в кресле, сидела тень. Спайк не видел лица, но этот голос и эти светлые волосы не узнать было сложно.              Тебя не должно здесь быть. Как?!              Металлически звякнула цепь наручников. Неужели – один из троих? Значит... всё-таки не "Левиафан"? Но Спайк же видел маркировку, было невозможно ошибиться!..              И даже так – какого чёрта ты-то, важная шишка, забыл на том катере?              – Я глупо попался? Что насчёт тебя?              – Я выберусь из заключения, даже не долетев до тюрьмы. А ты знаешь, что бывает с нарушившими клятвы верности. Стало быть, ни молнии, ни мечи не прикончили тебя в прошлый раз... Что ж, теперь они сделают это.              Спайк пожал плечами и щёлкнул зажигалкой опять. Откинул назад голову, затягиваясь дымом.              – Не впечатляет? – хрипло засмеялась тень. – Конечно, с чего бы... Ты ведь считаешь, что уже умер однажды. Только что-то ты напортачил с перерождением. Спайк... Очень сентиментально – оставить себе это имя, уже как настоящее. Вполне в твоём духе. Как думаешь, сколько родителей действительно готовы назвать сына "Шип"?              – Кто бы говорил.              – Смейся. В моих паспортах стоят самые обычные имена. Во всех – разные. А тебя было несложно найти. Ты не просто покинул синдикат, инсценировав смерть. Ты почти открыто ставишь ему палки в колёса. Увидел знакомый катер, не смог удержаться? А, точно... В твоё время мы ведь ещё делили сферы влияния? "Красный глаз" был наш, а "Левиафан" жил опиатами... Естественно, ты не думал, что за пару лет политика изменится, и драконы фактически поглотят морских змеев. Не ожидал, что жизнь не стоит на месте, брат по оружию?              Спайк провёл сигаретой в воздухе, наблюдая за дымом. Сердце неприятно обдавало холодком от каждой фразы, но, в общем, не более того. За полтора года общения с Джетом, то и дело читающим мораль, и не к такому привыкнешь...              – Жизнь – просто сон, от которого никак не проснуться. Я не хочу больше видеть синдикат в своём. И неважно, сколько раз мне придётся приоткрыть глаза.              – А не боишься, что вместе с тобой мы разбудим ещё кого-нибудь? Ты больше не один на этом свете. Или твой новый напарник такой же живучий, как ты?              Спайк застыл, к счастью, успев донести до рта сигарету. Затянулся и кашлянул, прочищая горло: всего лишь от горького дыма, не более. Равнодушно пожал плечами.              – С каких пор он-то здесь при делах? Он мне не брат, не сват. Мы работаем вместе. Ладно ещё – трясти дезертиров, угрожая их семьям, близким друзьям... Но спускать всех собак всего лишь на их коллег? Ты знаешь, что это невыгодно.              – Уверен, уж для тебя, любимчик Мао, старейшины согласились бы сделать исключение, – хохотнула тень. – Только нет в нём нужды. Твой "лишь коллега" постоянно рискует жизнью, чтобы вытащить тебя из очередной задницы. Ты раз за разом тянешь его в самое пекло, но там тоже прикрываешь собой. Даже теперь выгораживаешь. Это так трогательно, что я расплачусь сейчас.              – Не знал, что ты умеешь. Платочки передать?              Из-под закрывающих лицо светлых прядей послышалось тихое фырканье: Вишес оценил шутку. А вот Спайку за расслабленной улыбкой становилось совсем не смешно. Откуда бывший товарищ по синдикату знал так много?.. И, куда важнее, что теперь с этим делать?              Нельзя просто взять и убить шишку из синдиката в полицейском участке так, чтобы не попасть потом в его поле зрения...              – Скажу тебе вот что, Спайк, – вкрадчиво начал Вишес, будто перехватив его мысль. – Ты – ходячий труп, разлагающийся и отравляющий любого, кто даст тебе кров. Ты подставлял напарника изо дня в день просто своим присутствием, лишь вопрос времени – когда синдикат бы добрался до вас. И хотел бы я сказать, что у тебя ещё есть шанс пожертвовать своей жизнью в пользу его... Например, застрелить меня прямо здесь – пока что единственного, кто знает, что он тебе дорог. А потом пустить себе пулю в рот, надеясь, что "Красному дракону" не будет дела до этих подробностей, а твой напарник не станет сильно шуметь в поисках твоей тушки. Но – увы! – слишком глубоко вы на этот раз влезли. Джет Блэк больше не ступит на твёрдую землю. И вскоре ты последуешь за ним.              Волна паники захлестнула с головой. Марсианский дьявол! Он ведь оставил Джета там одного, надеясь на скрытность неброской "Рыбы-молота". Кто ж думал, что на "Ерше" не только узнают Спайка, но будут в курсе и про то, что работает он не один, – и, конечно, доложат базе?!              А-а-арх, зараза!              Подхватив пиджак со спинки стула, парень влетел плечом в дверь и, даже не позаботившись толкнуть её назад, стремглав понёсся по тёмному коридору. В самую душу вреза́лся хриплый, надрывный смех из-за спины.              И почему влезать в скафандр – так долго?!              Погоня в сторону Весты длилась два с половиной часа. Обратно Спайк, не думая о топливе и едва расходясь с редкими астероидами, добрался за полтора. Пять часов, считая время в участке. Вечность, целая вечность!              – Джет, приём!              – Джет, ответь!              Личный канал молчал, а переходить на широкий было слишком опасно.              Лишь бы проблема была в передатчике...              Спайк выровнял катер, заходя на орбиту одного из двух астероидов под знаком вопроса.              Джет, где ты?              Чёрный хвост копоти, показавшийся вдруг из-за бока каменной скалы, стал безмолвным ответом. Изрешечённая крупными снарядами "Рыба-молот" с треснувшим стеклом и оторванным манипулятором безвольно дрейфовала вокруг астероида.              Всё похолодело внутри.              Джет...              Слабая надежда на скафандр погасла, стоило попытаться заглянуть в лобовое стекло. Расколотое надвое, пробитое в пяти местах, изнутри оно было сплошь забрызгано красным.              Страшная картина проплыла мимо и исчезла за спиной. В глаза бил солнечный свет. Потом перестал, и за неровным горизонтом скалы снова показались обломки. Мудрый автопилот, снисходительный к непонятной ему боли живых, принял брошенное управление и сам удержал "Рыбу-меч" на орбите. Только неуверенно пиликнул всплывшим в панели окошком: я, мол, не даю нам по инерции вылететь в космос. Правильно делаю?              Солнце для маленького катерка взошло и спряталось снова. Спайк наконец-то отмер, тронул штурвал. Бездумно смахнул с экрана обратный отсчёт до активации автоматического SOS-маяка. Плавно развернул маневровые двигатели вперёд, подравнивая свою скорость под то, что осталось от катера напарника. И от него самого...              По помутневшим краям сознания всплывали варианты решения каких-то до отчаяния бытовых вопросов, возникающих там же. Наверное, нужно было сделать что-то с телом, как-нибудь вытащить... Или Джет бы хотел найти свой последний приют в пустоте космоса? Или ему, практичному до мозга костей, было бы всё равно?              Мозг, скованный вязким холодом ужаса, по-прежнему отказывался верить.              От тёмного бока скалы вдруг отделилась и стремительно понеслась навстречу яркая точка. И, как она, пролетело в голове осознание: поздно разгонять приглушённые двигатели.              Спайк вдохнул глубже, расправляя плечи.              И наступила тьма.                                                        Тьма была непроглядной, но отнюдь не бесчувственной. Влажная футболка противно липла к телу. Чужое предплечье прижимало к пояснице слегка колючий плед. Собственная рука обнимала тёплый, живой бок спящего напарника под мерный скрип вентилятора в кают-компании. Ледяной нож тоски и отчаяния накрепко застрял под самым сердцем.              Это не было похоже на обычный кошмар. Здесь Спайк не задыхался в безлюдной пустоте без топлива, не слеп от осколков гранат, не орал на операционном столе без наркоза, ему, беспомощному, не ломали кости... И Джулию на его глазах никто не пытал. До сегодняшней ночи это был единственный сюжет, когда страшно и больно было за кого-то ещё. До сих пор – единственный полностью выдуманный.              С чего вдруг подсознание теперь пугало его смертью напарника? Почему – так успешно? И зачем бы именно здесь возникнуть вполне реалистичным ясности и логике – нечастым гостьям его страшных снов?              Хотелось обнять Джета что есть силы, уткнуться лбом в его плечо и шею и не отпускать больше никогда. В какой момент этот человек вдруг стал настолько важен?..              Смех бледной тени из сна повторялся в голове, как на плёнку записанный. Резал слух, тупым скальпелем распиливал душу.              Чем крепче ты прижмёшься к своему напарнику, тем вернее Дамоклов меч, нацеленный в твою голову, заденет и его тоже.              Спайк аккуратно вылез из-под пледа и металлической руки, примостился на краешке дивана. Тронул спящий компьютер, зажигая экран, потянулся за пачкой сигарет. Пять двадцать восемь по общесистемному.              В чём-то подсознание, выбравшее образ бывшего товарища по синдикату, чтобы выразить своё веское "фи", было право. Он действительно был не самым добрым попутчиком. А уж другом – вообще туши свет.              С другой стороны... То, что Вишес из сна говорил о неустойчивости его конспирации, почти не имело под собой оснований. Внешность и первое имя, раньше служившее прозвищем, – вот и всё, что связывало его со Спайком синдикатных времён. С модой на необычные имена это не шибко бросалось в глаза: он знал людей, фантазия родителей у которых была и позабористее. Оставался, правда, ещё катер – верная лошадка, восемь лет вместе... В своё время Спайк делал всё, чтобы в "Красном драконе" не знали о нём. Так хотел Духан, куда более мудрый, чем тот горячий семнадцатилетний парень, которому гениальный конструктор и лётчик доверял своё детище. Чтобы он согласился отдать кораблик по-настоящему... Что ж, пожалуй, только ради этого стоило разок расшибиться в лепёшку. Буквально... Вроде того.              Да, может, Спайк и знал о "Левиафане", видел у них тот помятый "Ёршик", помнил их марку. Даже несколько лиц и адресов точек сбыта ещё мелькали где-то в памяти: картель действительно был "Красному дракону" чаще союзником, чем конкурентом. Спайк не сказал полиции ничего, что не было известно ему как простому охотнику. Утечка информации не могла навести подозрений. По всем доступным косвенным данным выходило – и по-прежнему выходит! – что "Левиафан" действовал сам по себе. Но даже если б нет: жизнь действительно не стоит на месте... Едва ли теперешние мелкие сошки "родного" синдиката ещё застали Спайка и могли узнать его по одному только голосу из динамика. Вероятность огрести неприятностей с этой стороны была не больше, чем при обычной прогулке по Тарсису.              "И всё же ты оставил достаточно от себя прошлого, чтобы при желании тебя нашла Джулия, – отдавала беспокойством колкая мысль. – Если сможет понять она, неужели больше никто не догадается?"              "У "Красного дракона" нет причин меня искать, там прекрасно знают, где я. Они сами ставили камень".              "Пусть так. Но ошмётки в закрытом гробу убедили не всех. А ты не растишь клубнику на далёком астероиде – продолжаешь вертеться в криминальных кругах, пусть теперь и по другую сторону закона. Какова вероятность однажды нарваться на знакомое лицо?"              "Эй-эй! Я сам выбираю цели. За кем-то иду, от кого-то держусь подальше, сколько бы Джет ни ругался. Марс не такой уж и маленький".              Внутренний голос хмыкнул, отмечая, насколько шатким он видит этот довод. Точнее, Спайк сделал это сам, дав хоть какой-то выход висящему на душе беспокойству. Единственный собеседник, с которым он был готов обсуждать эту тему. Воображаемый. Правда, и в мыслях Спайк предпочитал угрюмо молчать... Играя в шахматы с самим собой, не увидишь чужих идей. А всё-таки иногда становилось настолько тошно, что непреодолимо тянуло хотя бы ещё раз взглянуть на доску.              И неизменно погрузиться в бездну глубже, проиграв очередную партию себе.              "А если бы капитан вместо угроз просто сам отстегнул тебе шлем? Этим ребятам не нужно знать тебя в лицо, чтобы описать из тюрьмы приметы своим боссам. И что, если бы их начальство и вправду оказалось твоим?"              "Не слишком ли много "если"?"              "Однажды тебе не повезёт. И ты действительно будешь выбирать между тем, чтобы похоронить себя, прикончив старого знакомца на глазах у полиции, или подставить Джета, не сделав этого".              "Это выбор?"              Ещё один внутренний смешок – словно щелчок плети.              "И ты пустишь пулю в лоб человека просто за то, что он знает много? С таким настроем я удивляюсь, зачем вообще было уходить из синдиката".              "Давай так: когда такой вопрос вставал передо мной в последний раз? И редко ли это в той жизни бывало?"              Спайк надолго задумался, перебирая ворох собственных мыслей, но не нашёл среди них достаточно едкий ответ. Похоже, пока преимущество оставалось за ним... За той точкой зрения, которая была ему ближе.              Спора нет, честнее всего было бы рассказать Джету о своём прошлом: позволить ему самому решать, хочет ли он видеть у себя на корабле такого товарища. Но если Спайк в чём-то и был уверен – так в том, что это последняя вещь, которую он станет делать. Да, он доверял напарнику так, как мало кому до этого, ценил его заботу, хотел добра в ответ. Только вот не всякая честность – благо...              Откажись Джет работать с ним после разговора по душам, Спайк обрёл бы в его лице человека, знающего опасно много. Обрёл бы не на своей стороне, в лучшем случае – на нейтральной. Будь Спайк уверен в таком ответе, он давно бы ушёл сам: нехорошо было бы оставаться, недоговаривая. Однако что-то подсказывало парню, что даже после рассказа о прошлом Джет не прогнал бы его прочь. Хотя и совсем не факт, что был бы рад этому: может, просто не смог бы свести ситуацию к первому, граничащему для Спайка с самоубийством сценарию в ответ на его доверие. Что ни говори, а совесть у Джета была – да такая, что куда легче он влезал в чужие сложности, чем шёл с ней на сделки... В этом была и проблема. Потому что при таком исходе этот принципиальный и честный человек разделил бы необходимость когда молчать, а когда и врать не краснея. Не сможет в критической ситуации прикинуться дурачком, отведёт взгляд в ответ на внезапный прямой вопрос – выдаст Спайка, а вместе с ним и сам попадёт в беду. Ведь, зная о проблемах товарища и всё равно работая с ним, Джет подтверждал бы очень ясно: этот парень не просто лишняя пара рук и глаз, Спайк лично ему чем-то дорог.              Как этот кубик ни крути, а безопаснее было непроницаемо улыбаться дальше, оставляя своё прошлое при себе. В конце концов, и у самого Джета секретов хватало. Он хорошо понимал желание напарника держать язык за зубами и обычно не лез ему в душу. Со своей стороны, Спайк не пытался делать вид, что так уж прост, так что его молчание не было даже ложью. И вообще, когда Джет подобрал парня в самом начале, тот честно предупредил: проблем от него может оказаться куда больше, чем пользы...              "Да от тебя на каждой второй охоте проблем больше, чем пользы, – встала за воображаемым собеседником самокритичная мысль. – Тоже мне, предупредил".              Спайк тихо фыркнул, подумав о том, что всё-таки дал лишку в оценке своей неэффективности. О том, что Джет его ещё терпит – значит, помощь напарника в оставшихся случаях не лишняя. Мысленно оглянулся назад, на череду совместных приключений... неожиданно пришёл к выводу, что о минимизации случайного ущерба действительно стоило бы впредь думать почаще. И выразил свои соображения кратко и ёмко.              "Цыц!"                     Дым от совсем короткой уже сигареты тонкими линиями плыл в воздухе, подсвеченный синим сиянием экрана. Лицо спящего Джета казалось абсолютно спокойным. Даже хмурые морщинки над бровями почти исчезли.              Спайк слегка улыбнулся и затянулся опять. Леденящее чувство потери отпускало понемногу, прорастало нерациональной, глупой, но такой светлой радостью. Ничего не случилось. Напарник жив. И даже спит ради него на тесном диване.              Хотелось провести по щеке Джета носом, нежно коснуться губами за ухом, вдохнуть знакомый запах коротких волос. Забраться пальцами под его футболку, почувствовать тепло и мягкость кожи. Целовать шею, гладить по спине, груди и бокам, пока напарник не проснётся от такого внимания. А потом сползти ниже и отсосать так, чтобы вопрос "ты времени знаешь, сколько?" сам собой отошёл на второй план. Чтобы Джет костерил его, на чём свет стоит, и сипло просил не останавливаться. Чтобы гладил его по плечам и шее, лаская и направляя. Чтобы сдерживался изо всех сил и больно тянул за волосы, безуспешно пытаясь оттащить в самом конце. Ох, это будет отлично! Джет поворчит потом про время, конечно, но как же ему понравится!..              "Если он тебе хоть немного дорог, то убрался бы ты отсюда," – осадила Спайка мысль, вполне закономерная – и внезапная, как снег на голову. Игривое настроение словно холодной, мокрой тряпкой стёрло.              "Как будто в этом есть смысл. Он же станет меня искать, если вдруг исчезну. И ведь найдёт. Я не смогу внятно объяснить, почему ухожу".              "Тебя почти два года не может найти крупный синдикат. Себе-то хоть не ври".              "Врал бы я – проблемы б не было. А "Красный дракон" меня просто не ищет".              "Хочешь, чтобы начал? И куда это его приведёт?"              Спайк прикусил губу. Теперь уже с этой стороны он не мог найти подходящий ответ.              "Придумай другую, банальную до чёртиков причину, делов-то. Скажи, что влюбился и уходишь к женщине. Джет в это поверит", – не мог не продолжить он мысль за собеседника. Дыра в защите – это дыра в защите, ни к чему здесь быть снисходительным.              Сосущая пустота в груди что есть сил сопротивлялась этой идее. Спайк не хотел представлять подобный разговор. Это и правда было слабое место.              "Ах, Джету будет больно? А когда боевики синдиката изрешетят "Бибоп", тебя и его за компанию, после чего оставят обоих подыхать в космосе – тогда будет не больно? Ты не хочешь уходить и опять думаешь только о себе. Не прикидывайся, что тебя волнуют чувства напарника".              Спайк дёрнул головой и поморщился, затянувшись едким дымом. Огонёк неярко тлел в полутьме, недовольный пластиком фильтра.              Вот поэтому он и не любил обсуждать эту тему. Никто не пройдётся по любимым мозолям эффективнее, чем ты сам... Спайк отдавал себе отчёт в том, что был за собеседника излишне резок, но и совсем враньём эти слова не были. Уходить действительно не хотелось. И не только потому, что Джету был нужен хоть кто-то.              Спайк потушил окурок и тронул кнопку пробела, не давая погаснуть экрану. По-прежнему жутко клонило в сон, но возвращаться в страну боли, отчаяния и постоянных потерь сейчас было выше его сил. Раз начавшись, кошмары редко отпускали так просто.              Или... Настоящая жизнь всё-таки осталась там, прервавшись на грёзу о свободе и дружбе? И рано или поздно придётся проснуться...              Никотин растекался по телу медленной, неторопливой волной спокойствия. Только настоящих поводов для него не дарил, а химических давно было мало.              Спайк отчаянно не хотел просыпаться.              "Когда всеми силами оттягиваешь пробуждение, не наслаждаешься в полной мере и сном. Забавно, не находишь?" – ободряюще пошутил внутренний собеседник. Снисходительно, как над тщившимся переспорить взрослого ребёнком. И это помогло. Спайк знал, что это поможет.              Парень вымученно улыбнулся сам себе, втянул носом прохладный, пахнущий дымом воздух. Нет уж. Спящий или нет, но пока он ещё живой – и этого тени прошлого не отравят. Ему нужно как-то отвлечься.              Может, стоит выйти на палубу, в кои-то веки подышать свежим воздухом? Послушать шуршание листьев, потрогать, в конце концов, траву... Последние восемь дней, за исключением коротких возвращений на дрейфующий "Бибоп" за топливом, запасом еды и возможностью нормально побриться, Спайк не чувствовал почти ничего. Пустота не проводила звуков извне. Солнце в ней светило ровно, одним и тем же ослепительно-белым тоном, день и ночь. Там не было верха и низа. Безумная, невыносимая жажда информации скреблась под кожей так, что Спайк с удовольствием расчесал бы в кровь предплечья. Только вот жёсткий пластик скафандра лишал его даже этого.              Джет переносил космос легче, обложившись дисками с любимым джазом. Проигрыватель "Рыбы-меча" сдох ещё месяц назад и не входил в список жизненно-важных вещей на замену. До него никак не доходили ни руки, ни деньги.              К счастью, отупевший без нормального сна мозг не пытался окончательно сойти от недостатка информации с ума. У него всё равно оставалось не так много ресурсов, чтобы её обрабатывать. И ближайшая перспектива не сулила больших улучшений... Вполне возможно, Спайку для полного счастья сейчас с лихвой хватило бы упасть голым торсом на коротко стриженный газон у космоплощадки. Ленивое притяжение Весты, низ – холодная земля, верх – пластиковый купол неба. Ни в чём себе не отказывай...              Спайк вздохнул и сунул пачку сигарет с зажигалкой в карман штанов. Интересно, порадует его внешний мир сейчас жёлтыми, преломлёнными лучами солнца – или гирляндами уличных фонарей?              Внезапный удар в поясницу чуть не помог парню расстаться с его краем дивана. Напарник задел его коленом, дёрнувшись во сне. И застонал так душераздирающе, что рассосавшееся было холодное лезвие в груди Спайка вдруг засаднило опять. Механические пальцы что есть силы сжимали плед, живые – металл плеча. Джет тяжело дышал и жмурился, как от сильной боли.              Ладно. Эта шерсть колется, в целом, не хуже травы...              Спайк стянул с себя по-прежнему сырую и холодную футболку, с усилием вытащил плед из механического кулака и снова улёгся рядом. Гладил живое запястье Джета до тех пор, пока напряжённая кисть не ослабла, позволяя отцепить её от плеча и вернуть руку под свою голову. Другую ладонь Спайк устроил на своей пояснице опять, чувствуя голой кожей прохладу металла. Поднялся пальцами вдоль протеза, с нажимом провёл там, где металлическая рука соединялась с живым телом, зашептал что-то успокаивающе.              Джет не рассказывал, как получил эту травму, даже если Спайк спрашивал прямо. Но парень знал, что служил его товарищ на лунах Юпитера и что в год его увольнения там тонул в кровавых разборках другой синдикат... Кто знает, может, этот человек ходит под смертью и без него? И парень, обретаясь с ним под одной крышей, рискует не меньше, чем сам навлекает беду?              Если над головой Спайка качается меч – не лучше ли вместо пряток среди обычных людей держаться кого-то с похожей проблемой? Кого-то, кто привык стоять за себя и готов к неожиданностям. Кого в случае его собственных неприятностей Спайк будет прикрывать тоже. Напарники ведь и нужны потому, что каждому из них вместе выживать проще?..              Металлическая рука дёрнулась, прижимая Спайка сильнее. Тот ласково провёл тыльной стороной пальцев по заросшему бородой подбородку товарища. Терпеливо гладил его по шее, плечам и спине, пока напарник, наконец, не расслабился, не задышал спокойно и ровно. И, вслушиваясь в этот размеренный ритм, Спайк вдруг почувствовал, что почти успокоился тоже. Заметил, как мягко полумрак ласкает уставшие за бессонные дни глаза, как голую спину приятно колет плед, как бок ощущает пусть и почти невесомую на Весте, а всё-таки массу металла. Тёплая грудь напарника мерно вздымалась, отделённая уже только одним слоем ткани. Всё это складывалось в давно забытое чувство места, куда хотелось возвращаться – и где ему были рады тоже. Это дарило ощущение твёрдой земли под ногами. И призраки прошлого терялись на этом фоне, растворялись и таяли... Спайк обнял Джета крепче, коснулся его подбородка лбом и, расслабленно выдохнув, прикрыл глаза.              Чем бы ни начался уже-сегодняшний день, они встретят его вместе. Будут делать, что должно. И будь, что будет.