Vesta Electronic

      Джет стоял на мостике, помешивал ложечкой кофе и разглядывал ровный ряд деревьев на краю площадки крошечного космопорта. Пластиковые сегменты городского купола блестели царапинами в лучах в-очередной-раз-рассветного Солнца. Жизнь в обитаемом космосе – сложная штука для всех. А уж если ты один из примерно трёх тысяч наёмных охотников Солнечной системы, то – только держись! Никогда не знаешь, куда тебя занесёт и чем обернётся очередная гонка.              Последнее дело не предполагало регулярных перестрелок, но всё равно вымотало их с напарником вконец. Полгода назад крупный наркоторговец заключил сделку со следствием и выдал контакты сообщников, связанных с производством героина. Над ниточками этих зацепок долго колдовали непосредственно в ISSP: оперативники чаяли провернуть дело скрытно, не давая владельцам маковых оранжерей заподозрить неладное. Но волшебный клубочек довёл расследование лишь до Пояса Астероидов – и запутался в однообразии мертвых глыб, как терялись многие до него. Системной полиции пришлось бросить эту затею: одиночная оранжерея среди кусков льда, угля и металла, разбросанных по огромным расстояниям... проще было бы найти пуговицу на футбольном поле. По принципу "с паршивой овцы – хоть шерсти клок" арестовали перекупщиков, поставив крест на секретности мероприятия. И решили, что лишний "висяк" в глазах общества выглядит куда лучше, если висит он на доске объявлений.              Круглая сумма за координаты и доказательства наличия оранжерей – только информация о месте, а отработает по нему отряд полиции, – появилась на экране и сайте "Big Shot" через полтора дня после того, как бывший коллега сообщил Джету новость по видеосвязи. И Джет знал, что не пожалеет в ответ бутылки отличного коньяка, если дело выгорит. Время играло против них, и на счету был каждый час: когда сотни искателей удачи загорятся целью прошерстить Пояс вдоль и поперек, владельцы этой лавочки сделают всё возможное, чтобы замести следы. Сколько нужно времени, чтобы законсервировать или уничтожить с концами опиумную ферму крупного масштаба? Только сделать это так, чтобы катера снабжения не вызвали подозрений? Может быть, Джет и был оптимистом, но срок этот при самых радужных оценках едва ли превышал три недели.              Десять дней продолжалась умственная погоня своры наёмных охотников за хитрым, но испуганным зверем. Вот так задачка: не просто выследить нужный астероид среди тысяч одинаковых – надо провернуть это первым из всех... Зная свою удачу, при прочих равных Джет не стал бы усердствовать в этой гонке. Но на этот раз у экипажа "Бибопа" была фора во времени, а вместе с ней и реальный шанс преуспеть. Было бы преступлением упустить его. Спайк плевался и шипел, но скрупулёзно пробивал по базам все крупные крейсеры, пропавшие в Поясе без вести, и арендаторов буровой техники. Джет распутывал клубок описей официальных техосмотров кораблей, подходящих под цели снабжения и приписанных к Церере, Весте или Палладе. Быстро выяснилось, что астероидная наркомафия не использует для обслуживания своих судов порты непосредственно в Поясе. Умно, да лишь отчасти. Теперь напарникам предстояло сводить бесконечную информацию о часто чинящих обшивку судах по данным из ремонтных центров Марса и лун Юпитера – однако важны были только машины, способные к дальним путешествиям.              Рассчитывать взаимное расположение астероидов за последние годы самим не пришлось: Спайк удачно наткнулся на статью каких-то геологов с Каллисто. И вот бессонные марсианские ночи сменились на долгие часы маневрирования среди парящих камней в семействе Весты и пристального внимания к показателям поисковых приборов... Существование в жёстких скафандрах, слишком громоздких для крошечных кабин их катеров, требовало дополнительных усилий и концентрации. Однако лишний шанс на жизнь при разгерметизации от случайно пойманного в бочину камня был дороже комфорта. Спать в эти безумные дни поисков получалось от силы по три-четыре часа, иногда прямо там – дрейфуя в пустоте среди редких скал, залитых ровным светом никогда не заходящего Солнца. Умничка-автопилот в электронной начинке "Рыбы-меча" и "Рыбы-молота" выручал напарников, как мог: самостоятельно следил за движением ближайших светлых точек, при необходимости отворачивая катер и нещадно пища при проявлении в них признаков других кораблей. И всё-таки терять в Поясе бдительность надолго не решался даже приверженный некоторому фатализму Спайк. Привычная мантра "Будь, что будет" успокаивает только тогда, когда со своей стороны "делаешь, что должно"...              На восьмой день расследования район поисков сузился до небольшого сектора между Вестой и Коллаа. На десятый – у осторожных ботаников не выдержали нервы. Трудно поспорить: в эти дни Пояс был на редкость многолюден, и среди снующих тут и там охотников одинокому катеру снабжения было легко затеряться. Однако тот, кто сканирует местность, не летит так прямолинейно. Тот, кто не знает дороги, не огибает одни астероиды неоптимально на первый взгляд, чтобы выиграть время и топливо на манёврах после них. Тот, кому нечего скрывать, не меняет свой выверенный курс, заметив за собой "хвост".              Джет не видел Спайка, когда тот накидывал траекторию полёта их странного гостя в зашифрованном аудиосообщении. Но его голоса было достаточно, чтобы в красках представить, как на осунувшемся, посмурневшем за последние дни лице напарника расцветает его извечная азартная улыбка. Джет был уверен, что с ней он и преследовал несчастных ботаников на своём жизнерадостно-розовом гоночном катерке до самой Весты, оставляя куда менее заметной "Рыбе-молоту" спокойно обследовать два астероида по изначальному вектору движения. И отчего-то эта невидимая, но такая знакомая улыбка будила в груди Джета что-то тёплое – теплее даже, чем надежда на скорую премию, кусок мяса в холодильнике и возможность нормально выспаться.                     Хотя часы показывали полпервого дня по общесистемному времени, в единственном баре Весты было шумно. Охотники за головами, узнавшие про чужую находку и начало полицейской облавы, потихоньку стягивались из всего сектора, чтобы отдохнуть, обменяться новостями и, возможно, избыть досаду в вине и драке. И, кажется, немногие местные завсегдатаи – работяги-шахтёры, добывающие силикаты и железо в большом южном кратере – были не очень-то рады возросшей популярности заведения. Что ж, у них тоже был повод глядеть на всё исподлобья... Пару недель тому старый транспортник для руды не выдержал давления воздуха и разорвался вскоре после взлёта. Экипаж выжил – зная о ненадежности своей "баржи", все трое носили скафандры, – но обломки и содержимое трюма растянулись по орбите Весты широким веером. Это несколько нервировало руководство компании: крупные булыжники угрожали пролетающим судам и в перспективе куполу посёлка – только представить, сколько денег можно потерять на выплате компенсаций!.. Так что все шахтёры с доступом в открытый космос занимались разбором – вернее, сбором – завалов. Работать приходилось сверхурочно, в две восьмичасовых смены подряд, – и ссориться с теми немногими, кто нашёл в себе силы добраться до бара, казалось себе дороже.              Впрочем, хотя свободных мест почти не наблюдалось из-за наплыва приезжих, людей было меньше, чем ожидалось от единственного бара в радиусе двух дней лёта. Джет хмыкнул себе под нос. Интересно, была ли причина в том, что основная масса ковбоев поставила на пропавший пять лет назад крейсер и вела поиски в соседнем семействе Флоры – или всё дело в орущем здесь из динамиков второсортном шансоне?              Если хочешь найти Спайка Шпигеля, не берущего трубку, – иди в бар. И тем проще, если бар один, а не как в прошлый раз... Джет пробежался взглядом по полутёмному залу, слегка затянутому сигаретным дымом, в поисках знакомого долговязого силуэта с буйной шевелюрой, но сходу он не бросился в глаза. А вот встреченные мельком взгляды незнакомцев начали неприятно зависать на нём самом: частью – с уважением, со скрытой неприязнью – в большинстве. Стоило двери за спиной стукнуться о косяк, и разговоры перестали перекрывать надрывающегося в колонках солиста. Джет на секунду прикрыл веки, медленно вдыхая пропахший табаком воздух. Что ж. Это маленький посёлок на крошечной планетке, курица пробежала – уже событие. Естественно, все знают, кто сорвал сегодняшний куш... Плохо. Но поправимо. Работа охотника за головами во многом зависит от удачи. И если сегодня тебе повезло, то завтра кто-то из тех, кого ты обошёл вчера, будет решать: подобрать ли тебя раненого с твоего изрешечённого пулями корыта, или так оставить... Так что, пока ты на волне, ты делишься с другими хотя бы символически – так принято. Выдохнув, Джет постарался придать лицу самое жизнерадостное выражение, на которое сейчас был способен, и бегло осмотрел собравшихся. Человек пятьдесят, десяток смутно знакомых лиц, пара знакомых по имени... Что ж, Джет может позволить себе сыграть по правилам.              – Надо же, Рэй, Вальдемар! Сто лет, сто зим! – поприветствовал он на весь бар, подняв правую руку. Рэй – широколицый здоровяк с рыжей бородой – усмехнулся и поддержал ритуал.              – Джет! Слышал, ты сегодня герой. Чёрный Пёс обладает не только крепкой хваткой, но и нечеловеческим нюхом, а?              – И быстрыми лапами, – хлопнул Джета по плечу низенький, но крепкий Вальдемар и приветливо протянул руку. – Увёл награду прямо из-под носа!              – Так уж и из-под носа, – засмеялся Джет, пожимая обветренную ладонь. – Что-то не видел твоей "Барракуды" на радарах у нужного места.              – И как ты только нашёл этот шлюз? – снова уцепился за интересную ему грань Рэй. – Ты каждый день ожидаешь увидеть дверь в боку внешне нормального астероида?              – Просто повезло, – почти не кривя душой, развёл Джет руками. – Причём даже не мне, а моему напарнику. Углядел на радарах катер снабжения, ну а дальше дело за малым.              – А не он ли потом заставил тот катер сесть на Весту и сдаться властям? Суровый парень.              Джет поднял рассечённую шрамом бровь. О результатах этой истории он уже узнал в отделе полиции, а вот о методах капитан Снорпель чего-то явно недоговаривал.              – На катере не было серьёзного вооружения, только дымовая завеса. Которую они и использовали, заходя на группу из трёх висящих на орбите полуметровых булыжников, с резким поворотом перед четвёртым. Пилот, шельма, знал про аварию, иначе б не рвался так резво к Весте! Похоже, они надеялись обогнуть её по низкой орбите и уйти в сторону Коллаа, она здесь нынче недалеко. И – одним ударом двух зайцев! – избавиться от хвоста, заставив твоего напарника резко отвернуть от облака и потерять на развороте кучу топлива и времени.              Рэй задумчиво усмехнулся, делая паузу. Джет не сомневался, что ничего из этого у ботаников не вышло. Не знал только, чего хочет больше: узнать настоящую историю очередного несостоявшегося Спайковского самоубийства или остаться в неведении с догадками – одна другой кошмарней.              – И?              – И парень ускорился, на полном ходу ныряя в облако! Полагаю, использовал последние координаты этого треугольника с приборов и хотел побыстрее пройти опасное место. Но дальше – лучше. И не думай, что я тут про твоего же товарища байки сочиняю. У шахтёров, – Рэй махнул рукой на облюбованный работягами угол – есть запись с бортовой камеры, хочешь – сам взгляни. Так вот: четвёртая глыба, полметра в длину – и так-то достаточно, чтобы размазать пилота в кровавую кашицу, а? А тут ведь ещё и скорости бешеные. Успел бы отвернуть? Глядя на его лошадку, я бы сказал, что шансы были: и катерок лёгкий, и маневровые двигатели хороши. А только парень – ха! – решил не заморачиваться с разворотами. И прямо из облака, вслепую по памяти, ударил плазменным лучом ровнёхонько по тому камню, да и пролетел напрямик сквозь мелкую крошку. После чего по широкому каналу ласково сообщил в пространство, что когда целится – вообще-то лучше стреляет. Тут всё, в целом-то, и закончилось – но, Джет, это было зрелище!              Сидящие рядом люди усмехались: они явно слышали – а может, и видели – эту историю не первый раз за сегодня. Джет заставил себя хмыкнуть тоже, проглотив раздражение и противный липкий страх, помноженные на многодневную усталость. Радовало только, что обращённые к нему взгляды изрядно потеплели – и притворяться душой-парнем оставалось недолго.              – Дела-а... Пойду скажу этому асу пару ласковых!.. – как можно беспечнее засмеялся Джет. И снова повысил голос, щёлкнув пальцами над головой, чтобы привлечь внимание людей в зале и молодой – лет двадцать на вид – симпатичной девушки по ту сторону стойки. – Похоже, мне сегодня повезло дважды. А кому везёт – тот и проставляется. Бармен, можно всем желающим от меня по кружке любого пива? За госпожу-удачу и мирные переговоры.              И мерзкая музыка на пару секунд потонула в одобрительном гуле.                     Спайк отыскался на высоком стуле за длинной стойкой, у самой стеночки, и Джет понял, почему не приметил его сразу. Напарник спал, уронив лохматую голову на сложенные на столешнице руки. Сперва Джет решил, что он просто ждёт, отдыхая, и угрожающе встал за самой его спиной. Но Спайк не отреагировал ни через минуту, ни через две – только его грудь равномерно расширялась при дыхании, да девушка на соседнем стуле улыбнулась, забрала подаренное пиво и ушла к какой-то шумной компании, освободив ему место.              Джет поймал себя на противоречивом желании то ли ласково зарыться в волосы напарника ладонью, то ли прописать тому, что под ними, хороший подзатыльник. А ещё, может, уронить свою голову рядом и отключиться до утра – желательно, общесистемного, а не наступающего каждые пять с кепкой часов рассвета Весты. Уснуть так крепко, чтобы не мешала ни полублатная музыка из колонок, ни пьяные возгласы других посетителей... Эх, мечты! Джет поднял ладонь, привлекая внимание бариста, и заказал гренки с каким-нибудь пивом поприличнее. Едва ли в этот вечер имело смысл пить что-то крепче.              И тут, словно током ударив, в голове пронеслась мысль, что Спайк, сопящий сейчас в обе дырки, последние десять дней спал и ел не больше него. И все сегодняшние кульбиты выделывал в состоянии, когда мозг не может сфокусировать взгляд на точке, и она двоится, а тело заторможенно просит пощады и отдыха.              Вариант с подзатыльником становился всё более привлекательным.              Как и идея зарыться рукой в волосы Спайка – пока эта странная голова всё ещё на его плечах. Что там Рэй говорил насчёт кровавой кашицы? Только представить, как острый кусок камня раскалывает бронестекло "Рыбы-меча", как дробит жёсткие пластины скафандра, добирается до живого тела – и красная жидкость вскипает в вакууме на его серых боках...              Полтора года. Полтора года Джет делит с этим отчаянным парнем жилой отсек своего корабля, работу, еду, а иногда – и постель. Полтора года они, два неудачника-отморозка, рискуют шкурами, чтобы ловить других неудачников и отморозков ради денег на продукты, медикаменты, топливо и запчасти. И великой веры в торжество правопорядка, конечно... Полтора года Спайк являет чудеса везения, собирая на себя все неприятности в округе, а при отсутствии таковых создавая их самостоятельно – и всегда выбираясь живым. Давно пора бы привыкнуть к мысли, что однажды удача может изменить напарнику. Так почему же чем дальше, тем сильнее такие картины перекручивают все внутренности тугим узлом, и сердце уходит в пятки?..              "Когда-то ты не был таким скучным. И таскался за теми, в кого вцеплялся своей мёртвой хваткой, по куда более опасным передрягам. В своём глазу, Чёрный Пёс!.." – противно засмеялся внутренний голос. Бывший полицейский улыбнулся и напомнил ему, что одна такая выходка стоила им руки и работы – повезло ещё, что не стала последней.              И всё-таки отчасти голос был прав: уж не Джету здесь было брюзжать на напарника. Может быть, это так подступает ворчливая старость? Джет никогда не мог представить себя на пенсии: уставшего от погонь, продавшего корабль и мирно возящегося с маленьким огородом... От одной такой мысли воротило. Но если сам он считал, что лучше встретить скверную смерть не в свой срок – с какой стати он никак не признает за напарником право думать так же? И не нужно тут сетовать на то, что Спайку бы ещё жить и жить: Джет начал игру со своей смертью, когда был намного его младше... В конце концов кривая выживания пересекает ноль. Можно век работать в офисе на безопасной планете, соблюдать ПДД и следить за здоровьем – но однажды отказ печени, сердечный приступ или разрыв ослабевших сосудов заберёт и тебя... Не ему винить Спайка за то, как именно он наслаждается отпущенным ему временем. Так говорил мозг.              И всё же – есть ведь разница между оправданным и неоправданным риском? Да побери его лунный чёрт, если те ботаники стоили этого!              Так – не унималось сердце.              Мелкие пузырьки неторопливо проталкивали себе путь сквозь слишком густой для их размера напиток. Бодрая мерзость в колонках сменилась на что-то более тягомотное. Спайк спал как убитый, слегка касаясь пальцами стоящего перед ним стакана. Пустого. Чистого. Из кармана его штанов провокационно выглядывал бумажник.              Джет фыркнул. Этот парень явно не закончил своих салочек с судьбой на сегодня. Бывший полицейский поймал себя на непреодолимом желании мстительно поддержать игру. Забавно. Сам Спайк наверняка бы стянул эту штуку в два счёта, но Джет не отличался талантами карманника. Хватит ли ему ловкости провернуть это с отключившимся напарником – и насколько крепко тот на самом деле спит?              Ещё три глотка пива Джет боролся с этой мыслью, но потом интерес – или алкоголь на уставшую голову? – оказался сильнее. В конце концов, если это сейчас в шутку сделает он, никто не сможет стащить деньги по-настоящему, верно?              – Эй, там! – раздался откуда-то слева такой рык, что Джет чуть не подпрыгнул на стуле. – У нас за такие штуки принято бить. Возможно, даже ногами.              Невысокая, слегка полноватая девушка по ту сторону стойки говорила с такой уверенностью, будто каждый день спускала двухметровых мужиков вроде него с лестницы бара сама. Джет поспешил примирительно поднять ладони.              – Я просто хотел отдать его долю, – сказал он, вытаскивая из нагрудного кармана краешек устройства для работы с карточками. – Это мой напарник.              – Напарники не воруют кошельки, – хмыкнула бариста. – Разбуди, и тогда отдай.              Здесь поспорить было не с чем, и Джет послушно тронул Спайка по спине. Окликнул. Ткнул в бок. Потряс за плечи. И начал уже было волноваться, когда парень, наконец, соизволил поднять на него заспанный взгляд, скользнуть им по часам на стене, по лицу бариста, по тёмному залу – и по-кошачьи потянуться, зацепившись длинными пальцами за дальний край стойки.              – Привет, Джет. А ты быстро. Полиция работает?              – Часа два уже... Дрыхнешь так, что тебя и ядерный взрыв не разбудит. Что ты выпил?              Спайк улыбнулся, заглянул в свой стакан и, наклонив набок голову, шутливо отсалютовал им девушке за стойкой.              – Я не пил. Хотя мне красноречиво намекнули, что занимать здесь место, ничего не заказывая, нехорошо. Так что я заплатил за любимый напиток бариста, но – в пустом стакане. И попросил приглядеть за мной, когда отключусь.              – Умно. А что бы ты делал, если бы у загруженной девушки не хватило на всё глаз?              – Продолжил бы носить деньги в кармане рубашки, – улыбнулся Спайк, доставая кошелёк и выуживая из него... сигарету.              Джет фыркнул. По крайней мере, играя с судьбой, этот парень хотя бы иногда думал о стратегии.              Ручной огонёк из зажигалки, почти шарообразный в слабой гравитации, ненадолго сделал тени под глазами парня ещё выразительнее. Спайк с наслаждением затянулся, запрокинул голову и расслабленно выдохнул широкую струю дыма.              – Если ты хотел спать, а не пить, почему просто не вернулся на "Бибоп"? Уж пустой-то стакан есть и у нас.              – Я думал об этом, – кивнул Спайк с летящей улыбкой. – Но знал, что первым делом ты будешь искать меня здесь. Решил дождаться конца операции и нашей премии.              – Мне не пришлось бы искать тебя, если бы кое-кто иногда, для разнообразия, отвечал на звонки, – не удержался от шпильки Джет. – Насчёт операции... Полиция уже подтвердила координаты. Перекрёстный допрос ботаников, которых ты приволок в отдел, послужил достаточным доказательством. Награда у меня.              Спайк присвистнул.              – Надо же. Мелкие сошки, а тоже на что-то сгодились...              Бородатая физиономия Рэя очень некстати мелькнула у другого конца стойки. В голове снова всплыла картинка с окровавленным булыжником.              – Ты ведь не хочешь сказать, будто изначально знал, что в катере нет никого важного, – и просто из любви к искусству сдал экипаж полиции?              Спайк посмотрел на напарника с крайним удивлением. В его взгляде ясно читалось: "А как иначе?"              – Джет. Это был малоёмкий катер снабжения, прикидывающийся ковбойским. Они использовали только маленькие судёнышки: шаттл покрупнее мы – и не только мы – засекли бы раньше. Он вывозил оборудование и улики с крупной фермы и, очевидно, распихивал по маленьким безымянным астероидам. Представляешь, сколько ходок ему нужно было сделать? Ежу понятно, что этим занимались простые исполнители. Кто мало знает. Кого не жалко.              Джет медленно выдохнул, справляясь с подступающим вновь раздражением.              – Ты понимал всё это. Тогда зачем?              – Зачем гнался за катером? – переспросил Спайк, явно не ожидая вдруг дождаться кивка. – Меня заметили. Пока я летел следом, они знали, что я не обыскиваю их изначальную траекторию. Останься я возле базы – подставил бы под удар нас обоих. Не только мы имеем зашифрованный канал...              – Я не об этом, Спайк! – не выдержал напарник. – Твоей задачей было отвлекать их внимание, а не идти до конца! Не тащить ботаников до отдела, не сажать этот катер на Весту, не угрожать им уничтожением и не являть мастерство пилотажа, о котором в задрипанном баре этой дыры теперь слагают легенды!..              – Завидуешь? – объевшимся сметаны котом улыбнулся Спайк и откинул голову, глядя искоса. Джет прикрыл глаза и сосчитал до пяти, медленно втягивая носом воздух. Отвернулся к прозрачной кружке с тёмным напитком и сошедшей почти уже пеной.              – Ладно тебе, Джет, – примирительным тоном протянул напарник и лёг плечом на стойку, чтобы посмотреть товарищу в глаза. – Твоё беспокойство почти трогательно. Но этот случай его не стоит. Может, со стороны это и правда выглядело эффектно, но не могу даже похвастаться, что заранее на это рассчитывал. Изнутри всё было прямолинейно и просто.              Джет поджал губы, отводя взгляд и устремляя его в тёмную пивную глубину. Лёжа головой на плече правой руки, Спайк вытянул её в сторону напарника. Задумчиво провёл пальцами по запотевшему от разницы температур стеклу – от бортика почти до самой ладони Джета, – оставляя две ясные прозрачные дорожки.              – Я рисковал бы больше, пытаясь отвернуть от облака, – продолжал он. – Использовать дымовую завесу для снятия хвоста тоже надо уметь. Нужно учитывать изначальную видимость рельефа, расстояние до преследователя, ваши скорости... Я видел все четыре объекта заранее, их последние положения зафиксировали приборы. Когда взорвалось облако пыли, моя скорость и расстояние до него выходили такие, что при достаточно резком повороте я легко потерял бы сознание от перегрузки. Ребята хотели дать мне выбор: преследовать их дальше или уйти безопасно, – но вместо этого лишь усложнили единственный выход. Что до луча... Эта пушка стреляет только вперёд. Я прикинул положение четвёртого камня по его последней локации – времени прошло совсем немного – и направил и катер, и огонь туда. Максимум, чем я рисковал в случае ошибки, – это снесённое крыло или случайное попадание вскользь по ботаникам. А вот поворачивать в облаке не стоило: это означало лететь в область, не прожжённую как следует зарядом. Они могли выбросить что-нибудь на своём пути – кусок оборудования, хоть просто ведро с землёй, – и при моей скорости эффект был бы всё равно что от пушечного ядра...              Спайк говорил со своей вечной полуулыбкой, но без сопутствующей ей обычно иронии. В его усталый голос приходилось вслушиваться, чтобы различить слова на фоне орущей музыки. За время своей тирады он изрисовал беспорядочными узорами весь доступный ему бок Джетовой кружки – до того, что линии слились, оставляя между собой лишь немногие запотевшие островки. Крупные капли собранной его пальцами воды студенисто покачивались в слабой гравитации, неспособные преодолеть силы поверхностного натяжения, чтобы вытянуться по стеклу вниз – к ладони напарника. Джет едва заметно вздрогнул, когда пальцы Спайка в первый раз почти коснулись её, но справился не отдёрнуть импульсивно руку. Как можно спокойнее пробежался взглядом вокруг, оценивая, как такое нарушение личного пространства выглядит со стороны... Не похоже, чтобы кто-то мог подумать что-нибудь не то. Спайк казался вполне естественным среди множества подвыпивших людей, и кто, кроме девушки за стойкой, помнит, что стакан перед ним был пустым изначально?              Неизвестно, с чего Спайк вдруг согласился объяснить свои действия. Может, как часто бывало после адреналиновых стычек, жаждал общения. А может, знал, что после этих железобетонных аргументов напарник перестанет читать ему нотации. Было слегка обидно, что Джет не подумал про всё это сам (может, если б он всё-таки посмотрел видео, то понял бы сразу?), но раздражение на напарника-выпендрёжника отлегло от сердца.              – А потом ты решил поиграть в полицейского и угрожал катеру выстрелом. На который без объявления награды как минимум за одного члена экипажа – и! – угрозы с его стороны не имел права, – беззлобно фыркнув, закончил Джет и подтянул к себе кружку.              Спайк ухмыльнулся.              – Надо же было как-то использовать тот факт, что в камень я всё-таки попал?              – На месте полицейских я бы посадил тебя в обезьянник вместе с ботаниками. Так, подумать немного над поведением.              Холодные кончики пальцев, едва касаясь, прошлись по тыльной стороне Джетовой ладони. Едва слышно за грохотом музыки, Спайк мурлыкнул:              – Будь ты на их месте – я был бы не против.              Сердце Джета пропустило удар. Спайк улыбался, изогнув бровь, и с интересом ждал, зазвучит ли тронутая им струна. Джет разглядывал его скулы, губы и нос, потому что отвести взгляд совсем значило признать поражение, а если бы посмотрел прямо в глаза – пропал бы по-настоящему. Вдох. Выдох. Спокойствие.              Заминка длилась не дольше пары секунд – и Спайк, закатив глаза, продолжил как ни в чём не бывало:              – Я не стрелял в катер и не клал никого лицом в реголит. Я просто предложил им сесть на площадку для досмотра и дать полиции проверить их груз. Который оказался несколько компрометирующим, так что фактически я подарил следствию преступников вместе с вещдоками. Если бы катер шёл пустым, то до конца облавы и разрешения ситуации "слова против слова" я честно отсидел бы с ними в участке.              – А я-то думал, что "Служить и защищать" – не твой стиль, – усмехнулся напарник. – Порой ты отпускаешь даже тех, за кого дают неплохую премию. И сдались же тебе именно эти ботаники...              Спайк перетёк – иначе не скажешь – в обычное положение человека, сидящего на стуле. Посмотрел на тонкие линии, расходящиеся от огонька сигареты. Повертел её в пальцах, развеивая их, обхватил губами фильтр и затянулся, прикрыв глаза. Джет невольно залюбовался им, не замечая, что улыбается. Голова казалась пустой и гудела от шума музыки, бита басов, смазанных голосов соседей по стойке. Тело было невероятно лёгким в гравитации Весты – и одновременно ватным от усталости. Но – удивительное дело – спать больше не хотелось. Хотелось, слегка подвиснув, смотреть, как зыбкие узоры дыма растворяются в нереальном, сизоватом воздухе, как длинные пальцы перебирают согнутую табачную палочку, как залипает на тлеющий огонёк Спайк... Спайк, с лица которого вдруг пропала обычная полуулыбка.              – Я не люблю людей, связанных с тяжёлыми наркотиками, – произнес он тихо и грустно. – Кокаин, "Красный глаз", опиаты... "Хмурый". Он ломает жизни куда сильнее, чем я – тем троим, которым помог сегодня отправиться за решётку. Им светит по десять-пятнадцать лет жизни на Плутоне. Это в два раза больше, чем у среднего героинщика – хоть какой-нибудь жизни. А она там не сильно легче. Всего одна-три первых дозы – и мозг запомнит наркотик как самое приятное, что только бывает на свете. Запомнит так, что до конца жизни не вытравить. Как если бы ты всегда жил в пустынном пекле, питаясь песком и пылью, – и вдруг, глотнув воды, понял, каково это. И этот глоток даже не обязан быть добровольным, понимаешь? А потом – всего через пару месяцев – сломается болеутоляющая система. Хочешь соскочить, не приносишь толкачу денег на дозу – и через день-другой начинается пытка. Когда внутренние органы выжимает словно тряпку, кости выворачивает из суставов, любое движение рвёт мышцы, и даже прожевать притащенный кем-то завтрак ты не можешь... И так – две недели. Но даже если ты это вытерпишь – скажем, у тебя есть друг, который согласится пристегнуть тебя к батарее и заботиться о тебе, выдерживая твои вопли, – твой мозг не забудет о самом верном способе снять стресс и усталость. Стремясь избавиться от своей водозависимости, ты пробежал марафон под палящим солнцем. Тебе очень хочется пить...              Спайк усмехнулся и повёл бровью, выделяя слово. Пододвинул пепельницу, тряхнул над ней сигарету. Он говорил спокойно, даже улыбка вернулась – только была она грустной и не затмевала проступившей вдруг на его лице усталости последних полутора недель. Джет замер, слушая. Не то, чтобы напарник рассказывал ему что-то новое про героин и ломку – может, чуть красочнее, чем статьи в Инфранете... Но слышать Спайка, который говорил так много – да ещё и с серьёзным видом! – было непривычно и странно. Джета не отпускало чувство, что парень вдруг делился с ним чем-то личным. Чем-то, что действительно волновало и обычно пряталось за летящей, но оттого не менее непроницаемой полуулыбкой. Он говорил об этом как о чём-то естественном – и в его словах сквозило отрешённое, безвыходное отчаяние.              Джет видел Спайка разным: азартным игроком на космическом поле и вдумчивым – на игровом, придуривающимся и лезущим на рожон, ленящимся, меланхоличным, флиртующим, возмущённым, раненым...              – Я немногого боюсь в этой жизни. Но это... страшно, Джет.              ...он никогда раньше не видел его таким обречённым.              Джет не знал, как реагировать на этот рассказ. Не знал, что за ним стояло. Спайк вдруг встрепенулся, весело хмыкнул и, глядя в глаза напарнику, медленно-медленно стянул гренку с его тарелки. И довольно её сжевал.              – Выходит, сегодняшний подарок правосудию – просто способ свести какие-то личные счёты? – как можно беспечнее уронил Джет, изогнув бровь.              – Я не шидел на игле, ешли фы об эфом, – пожал Спайк плечами, жуя вторую гренку, момент потери которой Джет уже не заметил. – Но видел достаточно и потому не питаю иллюзий насчёт КПД грядущей облавы. Считай это разборками слабых. Хотя, вполне возможно, я даже сделал этим ребятам одолжение.              – Что ты имеешь в виду?              Джет подтолкнул тарелку в сторону Спайка, негласно разрешая просто есть. Напарник посмотрел на него как на человека, ни с того ни с сего обломавшего всё веселье. Подобрал с края пепельницы свою тлеющую сигарету и вдохнул дым, разглядывая блестящую металлическими деталями кофемашину.              – Полиция не возьмёт тех, кто стоит за всем этим. Их нет на базе. И тех, кто знает их имена, места встреч и контакты в peer-to-peer сетях, тоже нет. Правосудию очень, очень повезёт, если менеджер, руководящий уничтожением улик, окажется трусом, а тот, кто должен... проконтролировать его, по какой-то причине не сделает этого. Но даже в том маловероятном случае, если такое произойдёт и полиция выйдет на исполнителя высшего звена, я бы не рассчитывал, что удастся пройти дальше. Руководители картелей и главы синдикатов, промышляющих такими вещами, очень трепетно относятся к выбору ближайшего окружения. Человек, на которого может вывести менеджер – а у того есть только один известный ему начальник, – не дрогнет под пыткой. Впрочем, менеджер, может быть, тоже не дрогнет.              Спайк говорил об этих, в общем-то, очевидных вещах скучающим голосом, но было в его интонации что-то надломленное. Краем глаза зацепив выражение лица напарника, он усмехнулся:              – Да ты и сам это знаешь. И знаешь, почему.              Потому, что такие картели работали по принципу круговой поруки. Потому, что у исполнителей любого звена были семьи или хотя бы друзья. Потому, что вина, достойная казни, означала смерть и для близких провинившегося.              Потому, что дорога до высоких постов включала... тест на выносливость.              Джет медленно, задумчиво кивнул несколько раз, глядя на вновь прикусившего сигарету Спайка.              – Предавая организацию, ты думаешь дважды, трижды... Столько раз, сколько смертей последует за твоей. На эту дорогу встают не от хорошей жизни, а слезть с такой иглы так же непросто, как с реальной. Однако... Есть не так много проступков, заслуживающих казни. Выдача информации может таким быть, но попадание за решётку само по себе обычно, напротив, находит поддержку. Эти ребята, с точки зрения картеля, сделали всё возможное. Видеозапись нашего "сражения" – достояние общественности. Про координаты, выданные на допросе, он не узнает, потому что для мира их добыл сканер наёмного охотника – твой сканер. Так что у ботаников есть десять-пятнадцать лет жизни, в которой они не рискуют головами ради чужих денег, но при этом остаются почти героями, а не дезертирами. Это мелкие сошки, и полиция не станет ради них включать двойные стандарты в своих методах работы. Их положение не так уж печально.              – Эй, герой-камикадзэ! – перекрикивая музыку, вдруг раздался откуда-то слева весёлый женский голос. – Так и будешь сидеть с пустым стаканом? Ты выиграл. Think fast!              И бариста по аккуратной дуге запустила в их сторону бутылку чего-то красного. В слабой гравитации она летела, как в замедленной съёмке, и Спайк поймал её, почти не глядя. А смотрел он при этом на Джета – с насмешливым удивлением и широченной улыбкой, от которой становилось немного не по себе.              – Ой, на-адо же... – протянул он почти издевательски. – Спасибо, Тея!              Девушка подмигнула в ответ и вильнула бедром, снова разворачиваясь к другим посетителям.              Джет знал своего соседа и соратника слишком хорошо, чтобы понимать, что рычать: "Та-ак?" – требуя объяснений, – не лучший выход. Куда практичнее было подождать – посмотреть, что напарник собирается делать дальше. Однако Джет чувствовал, что его расслабленная усталость снова разгорается раздражением. Хотелось верить, что на Спайка-лохматого-провокатора, который снова знает про него что-то, чего не знает он сам, и играет с ним – а не на Спайка-который-знакомится-с-симпатичными-девушками-в-баре. Но внутренний голос подсказывал, что для такой веры пришлось бы себе соврать, и эта несвоевременная, несостоятельная ревность злила ещё больше. Впрочем, возможно, Спайк-лохматый-провокатор добивался именно этого.              Напарник же явно, неприкрыто развлекался, свесив голову набок и насмешливо скалясь. Потянулся туда, где недавно стояла пепельница, и не глядя цапнул открывашку. Из колонок орало какое-то кошмарное старьё семидесятилетней давности, большую часть слов в котором составляла фраза "чёрные глаза" – а в остальной текст Джет всеми силами старался не вслушиваться. Ближайший динамик вопил прямо над головой. Получалось так себе.              Чёрные глаза всё помнят – как любили мы-ы!       Сердцем чувствую я это: любишь меня ты-ы!.."              И то ли в тему незатыкающейся гадости, то ли просто так совпало – Спайк лыбился от уха до уха с такой нахальной миной, что не оставалось сомнений: он-то точно знал, что Джет любит его – и, какую бы штуку он сейчас ни отчебучил, ничего ему за это не будет.              Лунные боги, ужас какой.              Прищурив блестящие в темноте глаза – карие, Джет, карие! – напарник подался ближе. Коснулся его ноги носком ботинка и повёл вверх по жёсткой краге, защищающей голень. Джет был безмерно рад, что чувствует только давление вбок: если и так этот жест заставлял мозг искрить, как коротящий провод, то что было бы, закрывай ногу просто штаны?..              – И после этого, господин бывший полицейский, ты лечишь меня за правомерность угрозы выстрела?              – Чего?!              Спайк расхохотался, откидываясь назад.              – Бариста только что сдала мне, что ты пытался стянуть у спящего меня мой, кхм, портсигар.              Поддаваясь воздействию рычага, щёлкнула крышка. Напиток в прозрачном стекле зашипел, вспениваясь. Джет мельком глянул на этикетку.              Вишнёвый лимонад.              – То есть, вы... Спорили на газировку, что если ты уснёшь с кошельком на видном месте, то... Я попытаюсь его стащить? – словно по пунктам проговорил Джет, чувствуя себя невероятно глупо. Происходящее не особо укладывалось в голове.              – А ты против? – поднял бровь напарник.              – Не очень-то приятно служить кому-то лабораторной крысой, – ответил Джет и отвернулся к пиву. И не отреагировал, когда Спайк, встрепенувшись, тронул его по предплечью.              – Эй, прости. Я не имел такого в виду, когда предлагал спор. На самом деле, он был не совсем об этом...              Спайк ткнулся лбом в плечо напарника, потерся по-кошачьи и замер, прислонившись к нему виском. Джет вздохнул, но не стал отпихивать его голову. Спайк, видно, расценил это как принятие шага к примирению.              – Перед тем, как попросить бариста за мной приглядеть, я заперся в уборной и поменял деньги и часть сигарет местами. А сразу после просьбы – запихнул кошелёк на видное место. Тея сомневалась в верности этого шага, и мы заспорили. Моя логика была в том, что деньги всё-таки при мне, а я отключаюсь в людном пабе, и у бариста своих забот полон рот. Если бы вор захотел воспользоваться ситуацией, он увидел бы бумажник и не стал бы шарить по внутренним карманам, а, посчитав меня совсем за лоха, обзавёлся бы десятком неплохих сигарет. Тея же говорила, что хороший карманник просечёт подвох и не станет связываться. Я предложил пари: если кто-нибудь попытается утащить кошелёк, то она будет должна мне газировку, а если ничего не произойдёт, то я – ей.              Джет хмыкнул, дёрнул плечом, стряхивая голову Спайка, и хотел было задать вопрос, но парень выставил палец вперёд, почти перед самыми губами напарника.              – А потом я немного подумал и решил, что, обнаружив меня здесь спящим, за совсем лоха меня можешь принять ты. И захочешь меня проучить, или просто положить мою болванку в более безопасное место. Так что я предупредил Тею, что если это очень неумело попытается сделать бородатый мужчина со шрамом на лице и металлической рукой, то всё в порядке. Но она не поверила, что кто-то в здравом уме станет нарываться на неприятности таким образом: проще же разбудить. И мы оставили условие прежним: если кто угодно захочет вытянуть эту штуку, пока я сплю, даже ты, – я выиграл.              Спайк всё-таки мазнул пальцем по его губам – мимолётно коснулся перед тем, как совсем убрать руку. Он смотрел на напарника обезоруживающе-честным взглядом, озорно улыбаясь. Джет фыркнул. И как на этого обормота долго злиться?              – А откуда ты знаешь, что именно я пытался это сделать?              – В другом случае это был бы тархун.              И парень, звякнув бутылкой по бортику ополовиненной кружки с пивом, обхватил губами горлышко. Помедлил, прежде чем отнять его вновь. Глядя на Джета из-под ресниц, слизал капли из-под утолщения стекла. Проследил кончиком языка по краю отверстия.              Джет провёл по лицу ладонью. Металлической и прохладной. Вдохнул. Выдохнул. Закинул ногу на ногу.              Спайк сжалился и, довольно улыбаясь, перелил свой лимонад в стакан.              – Ничего покрепче взять не хочешь? – прокомментировал Джет просто потому, что молчание давило неловкостью и раздающимися из динамиков околомузыкальными просьбами не гнать кого-то прочь в тёмную ночь.              – Я слишком мало болтаю сегодня? – поднял бровь напарник, пригубил лимонад и медленно облизнулся. – Или недостаточно явно к тебе пристаю?              Джет усмехнулся. Вот засранец!              – Должен признать, мне нравится говорить с тобой трезвым. Но, скажем, танцующим я тебя без алкоголя ещё не видел.              Джет знал, что пожалеет об этом. Упоминать танцы Спайка, когда и так был на взводе, не стоило. Напарник не подвёл ожиданий: плавным движением откинул голову, открывая шею с острым кадыком, ловкими пальцами ослабил галстук. Прямо сидя на стуле, пустил "волну" головой, торсом и животом. Поймал ритм едва начавшейся песни, следуя за смутно знакомой мелодией чётко выверенными движениями корпуса. Расцвёл своей невозможной улыбкой, поймав взглядом, как кровь окончательно бросилась Джету в лицо. И вдруг обмяк, не дождавшись слов, откинулся на невысокую спинку барного стула.              – В другой раз покажу. Не под "Чёрный бумер" же мне это делать.              – Да-а, музыка здесь, конечно... – засмеялся Джет как можно менее натянуто. Провёл рукой по шее, пытаясь расслабиться. – Спайк. А чего ради мы, уставшие как собаки, терпим её уже битый час? Предлагаю пополнить запас дежурного алкоголя и вернуться на "Бибоп". Досыпать.              От одной мысли о том, что можно будет вытянуться на пусть и узкой, а всё-таки нормальной корабельной кровати, с матрацем и подушкой, в предвкушении заломило всё тело.              Или, может быть, Спайк снова решит уронить его на жёлтый диван в кают-компании, на котором и одному-то спать тесно. Как обычно, уступит место у спинки, а сам будет лежать половиной бока на самом краю, сопя носом в его ключицу. А Джет будет прижимать его металлической рукой, зафиксировав её согнутой, хотя почти уверен, что и без этой предосторожности парень не свалится... После недели весьма эпизодического сна сидя: в кабине катера, в жёстком скафандре – даже эта странная прихоть напарника казалась Джету вполне удобной.              А утром – закупиться водой и новыми полуфабрикатами, двинуть в сторону Марса и написать в знакомый сервис насчёт запчастей. Корабль давно и настойчиво требует ремонта – когда ещё найдутся на это деньги?..              Радужные планы на ближайшее будущее неприятно наткнулись на согласный кивок Спайка.              – Иди. Я ещё нужен здесь. Осталось у меня одно дело, – расслабленно улыбнулся он и сделал глоток лимонада.              И подсознание Джета вдруг выхватило из кусочков паззла какую-то тревожную картину.              Спайк, который сидит в баре трезвый. Который флиртует с ним, но не уходит следом. Спайк, который говорит о чём-то важном, но настолько иносказательно, что невозможно понять, что конкретно случилось. Который в подробностях рассказывает про пари с бариста и максимально обтекаемо – о каком-то "деле". Который уже ввязался сегодня в разборки по каким-то непонятным личным причинам. И который ни за что не расскажет, если прямо спросить: "Спайк, что не так?!"              Или – перед глазами вдруг встал образ Спайка, скучающе говорящего про порядки в наркокартелях, – проблема именно в том, что все как раз так? Так, как должно быть?              – О боже, мама, мама, я схожу с ума-а! Её улыбка, мама-а, и кругом га-алава!.. – передразнивая колонки, прокричала бариста, обернувшись в их сторону и отбивая кулачками в воздухе ритм. Спайк поддержал настрой, отклоняя неподвижно-вертикальную голову вправо и влево, и отсалютовал девушке уже-не-пустым стаканом.              Чтобы найти нужный ответ, надо задать правильный вопрос. Ауф. Джет пытался срочно сообразить, какие несостыковки преследовали его в последнюю неделю поисков. Их было множество – целая куча! – но какие из них были важными?!              Спайк лениво потянулся, прогибаясь назад в спине. Под пиджаком на левом боку проступил силуэт любимого Jericho.              Спокойно, Джет! Давай сначала.              Год назад от сердечного приступа умирает сорокалетний начальник полицейского участка в одном из крупных поселений на Европе. Руководство ISSP, недовольное прошлыми достижениями отдела, переводит на его место человека с Марса, а не повышает до этой должности прошлого заместителя. Новый начальник вдруг запрашивает дополнительные силы, и в результате оперативной облавы на один из борделей за решётку попадает его владелец и по совместительству держатель перевалочного пункта на пути героина на весь этот спутник, Франческо Гаррис.              Через полгода Франческо ломается и подсказывает контакты своего поставщика, Фабио О'Ралли.       Ещё через два месяца сдаётся и тот. Становится известно, что героин оставляли в катере на безлюдном астероиде Оскаре в семействе Нисы. Предполагалось, что делец прилетает на катере с деньгами и запросом на объём и дату следующей поставки, оставляет машинку там и улетает на другом катере, с товаром из прошлого заказа. В следующий раз машинки меняются снова.              Боясь спугнуть тех, кто привозит товар на точку, полиция не решается устраивать засаду и начинает с маячка-вируса, встроенного в навигационную систему катера.              Маячок отсылает полиции координаты за пределами Солнечной системы, которых катер физически не мог достигнуть за минувший срок. В назначенный день следующей поставки астероид Оскар остаётся пустым.              Фабио О'Ралли умирает в тюрьме, заколотый другим осуждённым за наркоторговлю.              Франческо Гаррис, продавщий информацию о своих связях за смягчение приговора и перевод с Плутона на Фобос, сбегает в пути и пропадает без вести на спасательном катере.              Джет знает, что это – стандартный способ полиции осуществлять негласный договор о свободе в обмен на информацию: спасательная шлюпка, новые документы, новая личность. Старую никогда не находят.              Джет знает, что, когда дело касается мафии, старую личность могут потерять в космосе и без обеспечения новой. И без катера.              Но самое интересное – взятых под стражу сообщников как одного, так и другого участников процесса на Европе официально оправдывают. А тех, кому не повезло попасть в руки правосудия на Марсе, – приговаривают к серьёзным срокам. В течение недели в трёх густонаселённых кратерах красной планеты гремят пять взрывов. Осуждённые подают апелляцию. Со второй попытки половину из них оправдывают и там.                     Сотворив в треугольном стакане разноцветный коктейль и отправив его вдоль по стойке, Тея, пританцовывая под очередной хит начала века, потрепала Спайка по буйным волосам. Тот улыбнулся ей, поиграл бровью. Джет стиснул зубы.              "А что, если Спайк просто хочет остаться с этой девчонкой? – спросил вдруг ехидно внутренний голос. – Или тебя позлить, притворяясь, что это так? А то, что не оставил в катере ствол – так ты и сам сейчас греешь свой Walther у бедра. Ты забыл наточить бритву Оккама, старик?"              "По этому принципу, я скорее поверю в восстание инопланетян. Да Спайк трезв, как стёклышко", – ответил Джет мысленно сам себе и призвал внутренний голос заняться чем-нибудь попродуктивнее насмешек.              Ладно, зайдём с другой стороны.              Ветка поиска, приведшая их к базе, началась с фотографий катера О'Ралли. Маленький и незаметный, он не мог бы самостоятельно долететь ни до Марса, ни до лун Юпитера. Ни даже до Врат, дрейфующих возле Цереры, если на циферблате Главного Пояса она находилась дальше, чем на два часа от Оскара. Значит, с той же периодичностью, что и сделки наркоторговцев, в пределах "четырёхчасового" сектора от Оскара должен был появляться большой корабль.              Корабль, которому нужно было где-то брать еду, топливо и запчасти. В агрессивной среде открытого космоса обшивка маленьких катерков изнашивается быстро. Значит, этот лайнер должен был либо привозить свои на "большую землю", либо закупать на ней детали, чтобы чинить всё на месте. С фотографий полицейского дела на них смотрела замученная машинка с пробоинами в крыльях и грубыми, но налепленными на века заплатами на боках. Кустарный ремонт "на дому" во всей красе.              По всему выходило, что база, где выращивают мак, вообще не обязана была находиться в Главном Поясе: большой корабль мог связать перевалочный пункт на Оскаре с чем угодно. И всё-таки, не так ведь бесследно он передвигался по обитаемому космосу?              Спустя двое суток без сна, но с литрами кофе, размороженной пиццей, таблицами всяческих данных и скриптами для их обработки, среди сотни подходящих по функциям судов похожий лайнер нашёлся. Он выходил из частного сектора Марса за две-три недели до даты обмена катеров, известной торговцу. Не проходил ни одни Врата. Не посещал ни один другой порт. И возвращался на Марс через месяц-другой после вылета. Целью путешествия обычно значился плановый ремонт геологоразведочных спутников в семействе Флоры, по найму. И у его компании-владельца действительно был договор с крупным институтом. Добыть текст этого документа им со Спайком не удалось, но было предположение, что геологам не было большого дела до конкретных дат обслуживания: неделей раньше, неделей позже, – ремонт-то плановый.              Дважды лайнер уже висел в космосе, когда узнавал запрос на следующую дату доставки, потому что срок между ними был меньше двух недель. Это говорило либо о том, что корабль был не их целью, либо о том, что в Поясе всё-таки была база, откуда можно было отгрузить новую долю товара, не возвращаясь в марсианский порт.              Корабль менял хозяев трижды. Спайк подтвердил, что мелкая фирма, ассоциированная с одним из владельцев его первой компании-оператора, примерно в те же годы арендовала буровое оборудование, чтобы использовать в семействе Весты. Этот процесс был даже обставлен легально, и разрешение на бурение было выдано в достаточно широком секторе: астероиды этой группы не считались особо ценными. В те годы этот самый лайнер использовали для транспортировки породы: в основном, оливина... Однако затраты оказались слишком высокими, и мелкая фирма обанкротилась. А корабль, принадлежавший большой, – остался. Как и выдолбленный изнутри астероид.              Модель учёных с Каллисто помогла разобраться, какие из парящих скал находились по заданным координатам в те годы и где они болтались теперь. Забавная штука – жизнь! Одни люди в своём познании мира открыто публикуют в Инфранете улики на других, даже не подозревая о том. Но те, другие, обделяют вниманием эти сухие закоулки Сети и тоже не представляют, насколько в действительности тонок тот волос, что держит меч над их головой...              Джет вздрогнул, когда что-то тяжёлое вдруг опустилось на его плечо. Спайк потёрся о жёсткий воротник его спецовки виском, и волосы защекотали украшенную пластиной скулу.              Тея обнаружилась за другим концом стойки. Отвлечённая работой, она ваяла в миксере какой-то шейк.              – Может, тебе и правда спать пойти? – слегка обеспокоенно спросил напарник. – Ты что-то совсем зависаешь.              Джет положил ему ладони на плечи, будто собираясь встряхнуть, но в итоге просто развернул к себе, вглядываясь в глубину ореховых глаз. Так, словно в этих расширенных от полумрака зрачках можно было прочитать, что именно парню известно, – если быть очень, очень внимательным...              Спайк дрогнул в его руках, отвёл глаза, пробежавшись взглядом по полутемному залу. Заглянул в лицо уставившегося на него напарника снова, вопросительно поднял бровь. Полушутливо провёл ладонью перед глазами Джета. Вверх-вниз.              С программой геологов работал Спайк, но Джет и без неё представлял, что большинство астероидов в семействе Весты имеют почти одинаковый срок обращения вокруг Солнца. Разница составляла один, два, двадцать дней – из примерно трёх с половиной земных лет, уходящих на каждый виток... Стало быть, за восемнадцать лет работы базы окружение здесь не сильно изменялось.              Если они вычислили корабль, пару-тройку раз за каждые полгода приходящий в эти края, по портовым журналам с Марса, где таких шаттлов – пруд пруди, чего стоило местной полиции засечь его, заинтересоваться и хоть раз слетать проверить документы?..              Спайк улыбнулся одними уголками губ, положил ладони на прихваченные чёрными браслетами запястья напарника. Погладил большими пальцами.              ...Известно, чего. От пары миллионов вулонгов на карте до пары десятков грамм реального металла. Plata o Plomo, "серебро или свинец". С картеля, владеющего крупной маковой фермой, не убудет заплатить ни тем, ни другим.              Почему Франческо Гаррис, первое звено в этой цепи, выдал своих сообщников через полгода тюрьмы? Почему на маленькой Европе присяжные отвергают доказательства, а на Марсе в половине случаев не меняют мнения даже под угрозой террора?              Что грозит местным полицейским, под увеличительным стеклом верхушки ISSP не имеющим возможности проигнорировать координаты базы? Вынужденным устраивать эту облаву вместе со спешащими на помощь группами относительно быстрого реагирования?              – Ещё пива? – подала неуверенный голос бариста. Джет перевёл взгляд на свою по-прежнему полную наполовину кружку. До витающего в пустоте среди вертящихся скал сознания наконец-то дошло, что здесь, на поверхности, он выглядит странно. И что тут всё тоже куда-то плывёт, а тело пытается осесть под собственным не таким уж большим на этой планетке весом, и с этим надо срочно что-то решать. Отстранённо, механически разжав даже живые пальцы, Джет переставил локти на стойку и упёрся лбом в кулаки.              – Джет, да что с тобой? – положил ему крепкую ладонь на плечо напарник, встревоженно пытаясь заглянуть в лицо. – Ты ещё бледнее, чем обычно.              Может быть, Спайк и не был гением диагностики, но почему-то именно эта фраза помогла осознать себя в пространстве.              – Всё в порядке, – настолько твёрдо и убедительно улыбнулся Джет, насколько мог в таком состоянии. – Мозг выел из крови весь сахар и пытается отключиться. Есть кола?              Если бы силы ещё оставались на внутренний голос, то он неизменно напомнил бы, что старость – не радость и иногда, для разнообразия, нужно есть и спать. К счастью, при низком уровне заряда лишние голоса в голове отключались автоматически.              Спайк гладил напарника по спине, пока Тея наливала тёмный пенящийся напиток в высокий стакан. Он тёк медленно, как сироп. Джет бездумно разглядывал её молодое, почти девчоночье лицо, обтягивающий пухлый животик синий фартук, рябящие в глазах неоновые буквы на бейджике.              Анатея Снорпель.              Джет вздохнул и закрыл глаза, в которых и так плавали тёмные пятна. Медленно потянул животворящую смесь сахара, воды, углекислоты и кофеина, которая позволит издеваться над собственным организмом ещё минут сорок.              Дочка или племянница сурового, слегка тронутого сединой капитана полиции.              Паззл сложился.              Значит, этот оболтус ещё не закончил своих игр с судьбой на сегодня?              Джет достал из бездонного кармана на бедре коммуникатор, вытащил из желобка стилус. Потыкал им в экран, набирая электронное письмо. Отправлять, однако, не стал, а просто шлёпнул экраном вниз на стойку и, сделав очень измождённое лицо (большого актёрского таланта, впрочем, не требовалось), поплёлся до двери сразу с двумя стилизованными человечками.              "Посади девчонку в "Рыбу-меч", возьми на буксир "Рыбой-молотом", и валите оба с астероида. Я подберу вас на "Бибопе". Её не сможет похитить картель, если сейчас это сделаем мы".              Холодная вода в лицо сделала легче и даже придала какой-то заряд бодрости. Тея, улыбаясь, шутила с какими-то девушками на высоких стульях. Двое посетителей слева от них спали на стойке, как Спайк недавно до этого. Сам напарник потягивал свою вишнёвую газировку. Коммуникатор лежал абсолютно в том же положении, в каком Джет оставил его.              "Всё немножко сложнее, чем убрать её с видного места. Они террористы, помнишь?"              Джет смотрел на экран с неотправленным сообщением и чувствовал, как гнев поднимается изнутри по венам, заполняет конечности, подступает к шее...              В какое пекло ты опять нас тянешь?!              "Нас? – внутренний голос, вернувшийся после умывания, явно был бы не против снова окатить Джета водой. – Он не просит тебя лезть за ним. А если ты такой, к чёрту, ответственный, что не можешь оставить его самого расхлёбывать эту кашу, то это твоя проблема, не его".              И от этого ни хрена не легче.              Да пошло оно всё!              – Спайк.              Голос Теи чуть дрогнул, когда она поставила перед парнем жестяную банку с энергетиком. Тот кивнул ей одним только взглядом и ободряюще улыбнулся. После чего нежданно-негаданно уронил голову на плечо взвинченного Джета опять.              – Облава закончилась, – едва слышно шепнул он в ворот спецовки прежде, чем Джет успел раздражённо спихнуть его. – Она не зависела от воли местного отдела ISSP, но именно его космический автозак – единственный в округе. Сейчас он, по просьбе капитана Снорпеля, в компании сил быстрого реагирования направляется прямиком к Марсу. А не один и на безымянный астероид в семействе Флоры, куда капитан получил указание доставить задержанных.              Спайк потёрся об него котом, вывернул шею. Его губы оказались совсем близко от Джетова уха.              – Когда об этом узнают люди картеля – то есть, довольно скоро – они попытаются открыть здесь стрельбу или просто взорвать здание к чертям собачьим. Ты ещё успеваешь вернуться спать на "Бибоп". Только, на всякий случай, отгони его с космодрома...              Да он издевается.              Спать... Заснёшь тут с вами!              Джет медленно запустил пятерню в его волосы. И, отводя душу, сжимал их сильнее, чем требовалось, пока оттягивал от себя голову напарника. Даже жаль, что живой рукой...              – И ты сообщаешь мне об этом только сейчас?! – прошипел он на грани слышимости, но металлические нотки гнева прорывались и так.              Спайк расцвёл придурковатой улыбкой и выразительно стрельнул взглядом за спину напарника. Идеально совпадая по таймингам, там кто-то всхрапнул.              – Никогда не груби бармену, – заявил Спайк, разводя руками. – Только он знает, что в твоём напитке.              Джет вздохнул. Что ж, это имело смысл. По крайней мере, теперь их действительно некому услышать за грохотом музыки.              – Где остальные близкие полицейских? – одними губами шепнул он.              – Дружно уехали с детьми в санаторий, увидеть Марс, месяца два назад. Может, капитан Снорпель и не докучал нарколайнеру проверками, но после ареста О'Ралли понял, к чему всё идёт, и перестраховал свой отдел. Держу пари, на те самые деньги, которые раньше ему платили за молчание.              Спайк расслабленно улыбался, позволял голове завалиться и заторможенно возвращал её в прежнее положение, грозил Джету длинным пальцем и тыкал им в его плечо. Иными словами, делал всё, чтобы выглядеть со стороны болтающим ерунду изрядно набравшимся человеком. Джет старался сдержанно улыбаться в ответ, словно снисходительно терпел эти выходки. Уж что-что, а притворяться пьяным Спайк умел виртуозно – этого у него было не отнять.              – И почему люди картеля не насторожились ещё тогда? – закивал Джет с таким выражением, как если бы разговаривал с идиотом. Пытаясь одновременно отмахнуться от двух противоположных мыслей: "Ой, переигрываешь!" – и "Почему "если"?"              – Потому что помимо них уехали также семьи учителя, трёх шахтеров и одного из врачей. А присматривать за баром брата следователя осталась Тея. Картель решил, что если вдруг чего – жены капитана полиции достаточно.              Джет поперхнулся. Жены?!              Спайк ухмыльнулся и решил добить:              – Беременной, Джет! Четвёртый месяц.              Ладно. Любовь зла.              – И какой план?              Впрочем... Кого он об этом спрашивает?              – Сидеть, болтать, слушать... кхм.. хорошую музыку. Надеяться, что часть народа тоже проникнется этим не старьём, а классикой и решит разбрестись по кораблям побыстрее, как ты и предложил сделать раньше. Наблюдать за теми, кто остаётся. Дальше – по ситуации.              – Девчонка хоть знает, что здесь творится? Не испугается?              – Пф-ф. Молись, чтобы она вперёд меня не полезла в драку.              Джет хотел высказать товарищу всё, что думает и об их уровне коммуникации, и о безалаберных напарниках, и о гражданских, лезущих под раздачу, – но, собираясь с мыслями, вдруг посмотрел на это со стороны. И почти рассмеялся.              Они сидели в баре, битком набитом наёмниками, каждый из которых умел обращаться и со взрывчаткой, и с оружием, – и имел всё это в арсенале. Весь отдел полиции этой деревни – десять человек, четыре катера – зависал где-то у чёрта на рогах, оставив посёлок без малейшей претензии на контроль ситуации. Его, Джета, безбашенный напарник влез в эпицентр событий, вызвавшись защищать наиболее вероятную жертву похищения или теракта. А та, в свою очередь, была не менее сумасшедшей.              И всё это – под кошмарную попсу начала века.              Так плохо, что уже даже хорошо.              И где они только её откопали?              Джет отобрал у напарника жестянку, сделал глоток, стараясь не думать о том, что совсем недавно этого же места касались губы Спайка. Пузырьки газа обожгли язык, пряная сладость ударила в голову. Парень усмехнулся, оглядел зал, хлопнул его по плечу.              – Пойду поищу взрывчатку в туалете.              И чуть не свалился, слезая со стула. Уткнулся лицом в колени Джета, проследил носом до его живота и, найдя рукой опору в барной стойке, посмотрел вверх взглядом, в котором плясали черти. Выдал бессвязное: "А, намана!" – и, хитро блеснув глазами, шатаясь побрёл в сторону общей уборной.              Джет не удержался и носком ботинка мстительно придал этому балбесу ускорение.              И всё-таки у колонок, орущих прямо над головой, были не только плюсы. Может быть, их разговора никто и не слышал, но голосов других посетителей Джет не разбирал тоже.              Тея по-заговорщицки улыбнулась ему, притащила ещё банку с энергетиком и оперлась локтями на стойку. Незаметно указала на нескольких человек среди толпы. Рассказала о странностях в выборе выпивки: кто-то из них пил много и выглядел трезвее, чем мог бы, а кто-то почти не пил, но был почти в стельку. Или притворялся, как Спайк...              Спайк. Что-то давно его не было видно.              Джет подошёл к двери с человечками, постучал. Ответа не было. Чертыхнувшись, дёрнул за ручку. Дверь не поддалась.              Липкие пальцы паники обхватили шею.              Спайк!              Обычная деревянная дверь, можно выбить, но не стоит раньше времени поднимать шум. Джет попытался вспомнить, как сам закрывал её недавно. Простая защёлка по типу крючка и петли. Рука сама потянулась к карману, машинально вынула из чехла нож. Вероятно, он не первый открывал эту дверь таким образом: на косяке в нужном месте хватало случайных царапин.              Спайк в неестественной позе лежал на полу между раковиной и опрокинутым мусорным ведром. Рука безвольно висела, зацепившись рукавом пиджака за острый край прислоненной к стене вентиляционной решётки. Лица видно не было. Джет бросился к нему, аккуратно развернул на себя и словно обмер, встретившись с бессмысленным взглядом остекленевших глаз. Волосы у виска были мокрыми от крови, кровью был испачкан пол под его головой... Только пол. Крови было немного.              Джет видел в своей жизни достаточно людей, с малого расстояния получивших пулю в череп, и это было – не оно.              Живая рука легла на открытую тёплую шею, и Джет замер, выжидая.              Резко пахло каким-то сладковатым средством, по типу хлорки. Тусклая лампа слегка мигала, создавая впечатление нервного тика.              Под испачканными в крови пальцами несмело, но ровно бился пульс.              Джет облегчённо набрал грудью воздух: по крайней мере, пока ещё напарник был жив. Сердце, замиравшее только что, застучало как бешеное.              Джет огляделся. Заметил смазанное красное пятнышко на краю белой раковины. В глазах поплыло.              "Странно", – подумал Джет. Раньше он не замечал за собой боязни крови. Или дело в том, что это была кровь Спайка? Да нет, раны напарника он тоже обрабатывал с незавидной регулярностью. Иногда – даже не особо жалея о причиняемой боли.              Джет тупо уставился на лежащее рядом мусорное ведро, пакет от которого аккуратно стоял в уголке.              Так ты и правда искал здесь взрывчатку?              Как можно осторожнее Джет ощупывал живой рукой позвонки шеи товарища, пытаясь почувствовать что-нибудь подозрительное. Если он, заглядывая в вентиляцию, навернулся с ведра и ударился головой о раковину, то произойти могло что угодно, а передвигать человека с недосвёрнутой шеей не слишком безопасно. Позвонки ощущались вроде бы так же, как и всегда. Примерно так же, как его собственные.              Усталость последних дней тяжёлым мешком лежала на плечах, и даже выброшенный в кровь адреналин не сильно помогал. Джет медленно и глубоко вздохнул. Потянулся к рукаву Спайка, чтобы отцепить его от прорезанной параллельными линиями металлической пластины.              И как тебя, такого везучего и ловкого, угораздило?              Голова была безумно тяжёлой. Джет прислонился лбом к стене, уставившись на облупленно-ржавую грань вентиляционной решётки. Тупо разглядывал торчащие внутрь по углам шурупы и длинные кусочки... резиновой пробки?              В чёрном провале вентиляции тускло блестела какая-то трубка.              Десять минут назад чистящим средством так сильно не пахло.              Джет ударил себя в бедро рукояткой ножа, заставляя подняться на ноги. Любое действие приходилось разбивать на отдельные движения, каждое из которых требовало почти нечеловеческой концентрации. Поднять ногу. Поставить. Ещё шаг. Вот и дверь. Нажать на ручку. Потянуть на себя. Шаг. Потянуть назад. Вдохнуть, держась за стенку. Не привлекать внимания. Через пару минут должно стать полегче.              У Спайка этого времени может не быть.              Механически переставляя ноги одну за другой, Джет двинулся в сторону стойки. Он делал всё, чтобы быть больше похожим на пьяного, чем на зомби – хотелось верить, что успешно. Музыка била по ушам, дезориентируя, но Джет точно знал, что стена – прямая, и если ставить ноги параллельно ей, то должно получиться правильно... Встревоженный взгляд Теи встретился с его, и Джет жестом подозвал её в сторону их места.              – Аварийная маска, – прошептал он, наклоняясь над стойкой. – Две. Срочно. Скрытно. Очень.              Привычку краем сознания отслеживать, где находится ближайший кислородный комплект, имел любой житель обитаемого космоса. Это въедалось на уровне рефлексов, раздайся шум сирены ночью – бросишься к нужному шкафу, не просыпаясь. В городах-под-куполами ярко-жёлтые ящики стояли на каждой кухне, в каждом подъезде, в общественных местах: скверах, библиотеках, ресторанах... Они дарили лишние пять-двадцать минут, чтобы успеть добраться до нормального скафандра при аварии. В барах дежурные щитки на всё лицо с баллонами сжатого воздуха лежали под стойкой всегда. И даже тиски, непосильной тяжестью сжимавшие мозг, не смогли повлиять на вбитый в подсознание алгоритм поведения.              Но как, дьявол побери, передать маску – даже две! – незаметно для других людей в зале? Кто бы ни устроил эту ловушку, он ведь сидит сейчас здесь и смотрит, чтобы она сработала верно. Не хочет связываться с толпой вооружённых людей, действует тихо... Но у него должен быть план "Б", куда более открытый – и жизненно важно не дать ему повода к нему перейти.              Голова не работала примерно никак.              Что, если он уже дал убийце шанс засомневаться?              Слегка двоящаяся в глазах Тея несла ему кружку, полную пива. Джет не понимал, причём оно здесь, когда каждая секунда могла быть решающей. Раздражение вкупе с паникой сжималось комком в горле, заставляло стискивать челюсти до боли. Какое из слов "срочно" и "очень" тебе непонятно?! Живее же!..              Спайк – как он там?!.              Споткнувшись обо что-то, девушка рухнула лицом вниз. Руки вздёрнулись в попытке удержать равновесие, но сделали только хуже. Тёмная жидкость взлетела из кружки вверх, изогнулась дугой... И плеснула Джету в лицо. Попала за воротник спецовки, испачкала грудь, залила колени и забрызгала стойку.              Джет запоздало отшатнулся вместе со стулом и громко выругался, отряхивая руки. Бариста вскочила с пола, отставила опустевшую кружку и бросилась вытирать его салфетками, сбивчиво извиняясь. Но что салфеткам – почти литр хорошего пива? Метнувшись к другому концу стойки, девушка набрала откуда-то снизу охапку кухонных полотенец и тряпок, не слушая возражений всуропила её мокрому охотнику (ткнула в грудь и почти отпустила – Джету пришлось согнуть руки) и, что-то лепеча, указала на дверь уборной.              Прохладный край маленького баллона неудобно воткнулся в предплечье живой руки.              – Да чтоб тебя, чуть что, так и роняло! – словно в сердцах напоследок прорычал Джет, изо всех сил надеясь, что девушка поймёт его правильно.                            Спайк был ещё жив, когда Джет, задержав дыхание, прилаживал прозрачный щиток к его бледной физиономии. Внутренний голос ехидно шутил под руку: "Сначала на себя, дурак, а уж потом на ребёнка!" – но Джету было всё равно. Неизвестно, какая у этой дряни была смертельная доза и насколько парень успел надышаться.              Сжатого воздуха в баллонах наименьшего размера было на пять минут. Хотя, обычно чуть больше: неизвестных объёмов подарок от производителя-перестраховщика.              Джет прислонил безвольного напарника спиной к двери, освобождая себе место. Перевернул упавшее набок ведро, видать, сослужившее Спайку хорошую службу, и тоже полез под потолок. И усмехнулся в прижатую маской бороду.              Похоже, взрывчатку этот парень всё-таки нашёл.              Светло-бурые бруски, похожие на куски хозяйственного мыла, загнанные в аккуратные отверстия детонаторы, в свою очередь подключенные к электронному "мозгу" разноцветными проводами. Простая и сердитая конструкция, из-за чувствительности детонаторов, однако, требующая аккуратности... Спайк уже начал разбирать её по частям: с десяток ближних углублений были пусты, а капсюли-детонаторы аккуратно лежали у железной стенки. Перестраховался, не стал собирать их в карман или руку. Неизвестно, что за вещество было в них забито – взрывалось ли оно ещё и от трения, от удара?              "Такие вещи нужно делать в жёстком скафандре. Хотя бы," – ворчал внутренний голос, когда Джет аккуратно вытягивал алюминиевые гильзочки за проводки из углублений в кусках опасного "мыла". "Зачем? Чтобы мой труп, если что, могли опознать по фрагментам лица?" – усмехался охотник в ответ. Взрывчатки здесь было столько, что не выдержал бы ни пол, ни стены, ни дверь, взрывная волна затопила бы зал бара, потолок опустился бы оглушённым людям на головы – медленно, но оттого не менее неотвратимо... Ни один скафандр не был рассчитан на такие вот приключения.              Проводков с детонаторами было до неприличия много, хотя хватило бы и трёх-четырёх: сработай хотя бы один запал как надо, и взрыв "его" куска запустил бы волну в соседних, распространяясь в итоге на всю немалую массу. Свист воздуха гулко раздавался по жестяной вентиляции где-то вдалеке. И вблизи тоже, хоть и не так явно: из тоненьких трубочек, ведущих куда-то за бомбу. Джет ухмыльнулся, отдавая изобретательности террористов должное. Пока вентиляционная решётка висела на месте, резиновые пробки плотно затыкали отверстия этих трубок, позволяя использовать помещение в штатном режиме. Но стоило кому-то ни с того ни с сего полезть в вентиляцию, не зная о них, – и газ начинал не слишком заметно поступать ему прямо в лицо. Однако любому наркозу нужно время подействовать... Поэтому с этими гильзочками здесь и было столько возни.              Когда последняя из них покинула свой кусок, из гарантированных на упаковке баллона пяти минут оставалось секунд сорок. Джет привалился к двери рядом с напарником, потрепал его по волосам. Что делать дальше, он ещё не думал, а теперь на это решительно не хватало времени... По крайней мере, в голове прояснилось. Но не может же он просто вынести это безвольное тело на руках, сделав вид, что всё совершенно нормально?              Они были в малюсенькой комнатушке, заполненной газом со сладковатым запахом. Аккуратно ссыпанные в мусорный пакет, в уголке лежали невероятно чувствительные пёс знает к чему заряды в капсюлях. Над их головами вентиляцию перекрывали килограммов пятнадцать-двадцать взрывчатки, способные похоронить их всех под обломками. Да, если это, скажем, тротил, то подорвать его без детонаторов будет непросто, хоть стреляй в него – ему хоть бы хны... А если – не тротил?              А снаружи за дверью или за баром в целом цепким взглядом наблюдал кто-то. И сам дьявол, наверное, не взялся бы гадать, как он захочет продолжить банкет, когда не сработает бомба.              Спайк застонал и дёрнулся, но глаз не открыл. Джет положил его голову к себе на плечо, чтобы парень не стукнулся другим виском об стену, отходя.              Секундная стрелка неостановимо прыгала всё дальше за рубеж, где закончились обещанные производителем баллона минуты. Русская рулетка со временем...              Догадается ли Тея всё-таки залечь под стойкой, если начнётся стрельба? Пусть он и не нанимался ей в телохранители, но мозг уже успел вписать девчонку в разряд уязвимых союзников. Да и ребёнка жалко...              Ну да нет, не смертник же этот парень! Иначе всё было бы куда прозаичнее... Там по меньшей мере пятнадцать бывалых наёмников, не может ведь большая часть из них работать на картель? Пусть Джет и не знает, кто из них – тот самый, но этот боевик уже делает всё возможное, чтобы избежать неравной битвы. Нужно просто выйти в зал, заявить о найденной бомбе (назвать её тротилом, чтобы не было соблазна...) и попросить всех быть начеку. Охотники выступят против террориста, чисто из принципа, за испорченный вечер. Или, может даже, из солидарности с ввязавшимся коллегой...              Только вот если это всё-таки не тротил, то хозяин взрывчатки об этом знает. Динамит или, скажем, пластит с нужным содержанием гексогена – взрываются от удара пули. И то, что этот пока-не-смертник не готов им при необходимости стать, – ещё вилами по воде писано.              А если эта бомба вообще не одна, и при переполохе они просто взорвут другую? Дистанционно и безопасно... Впрочем, тогда они и так её взорвут очень скоро. И время играет против Джета сразу две параллельные партии.              Светлые боги, как же он устал от всего этого.              Просыпайся, Спайк. Ты очень нужен в сознании...              Словно отозвавшись на его мысли, крепкая ладонь вцепилась в так и не вытертую от пива спецовку.              – М-м. Джет... – простонал напарник, пытаясь, видно, уткнуться носом в его ворот и не понимая, почему не получается. – Там... Сверху...              – Знаю. Разобрал. Но времени нет, что хочешь делай – а вставай. Держись-ка за меня.              Закинув руку парня на плечи, Джет поднял его, как мешок. Здесь, на Весте, это было скорее неудобно, чем тяжело. Второй рукой Спайк послушно цеплялся за предплечье товарища, но помогало это не сильно, и ноги его заплетались. Он часто и мелко дышал через рот, хватая воздух. Джет чертыхнулся. И почему именно у напарника тот должен был закончиться быстрее?!              Вентиляционная решётка металлически бумкнула, когда Спайк случайно задел её ногой, и Джет грязно выругался про себя. Сейчас он, такой красивый, выволочет напарника на свет божий, пусть даже и притворяясь, что тот просто пьян. Но на месте подрывника после визита такой странной парочки он сам бы точно сходил проверить, всё ли в порядке. И нашёл бы развороченную вентиляцию и брошенные кислородные маски – не выходить же в них открыто, на самом-то деле?              Коленом Джет толкнул крышку унитаза, свалил Спайка поверх и стукнулся своим защищённым пластиком лбом об его.              – Здесь вокруг отрава. Сейчас мы задержим дыхание, я запихну маски в вентиляцию и закрою её, а потом вытащу тебя отсюда, как будто пьяного. Хорошо?              Спайк глядел на него расфокусированным взглядом, приоткрыв губы, и было совершено неясно, понял ли он хоть что-то. Зато Джета запоздало осенило: зайдя, террорист не сможет не заметить запах – и будет уже неважно, закрыта ли вентиляция.              – Забей. Просто играй пьяного. Не дыши!              И, зашвырнув их пластиковое спасение в дальний угол, Джет сделал шаг в следующий акт этой бесконечной смертельной пьесы...              Будь, что будет.                            Оказалось, что Тея умеет закрывать дверь туалета на ключ. Террорист по-прежнему мог бы выбить её, но хоть от случайно заснувших посетителей эта мера уберегала. Зелёный с лица Спайк с напускной весёлостью шутил, что если бы Тея заперла эту дверь ещё вначале, то выгнала бы общественность из бара куда вернее, чем через свой тонкий музыкальный вкус. Напомнив, что вообще-то это была его идея, девушка бросила в парня лимон.              Спайк его съел.              Джет поснимал все вентиляционные решётки в подсобке, на небольшой кухне, в подвальном складе и на втором этаже. Облазил все ящики с продуктами, морозилки, шкафы с посудой... По-хорошему, стоило выгнать всех из бара и дождаться копов. Но кто сказал, что на соседней крыше не сидит на этот случай парень с пулемётом, который сможет безнаказанно изрешетить толпу? Здесь, по крайней мере, у любого желающего поднять стрельбу среди кучи наёмников не было преимущества позиции... Безопаснее было, не сея паники, оставаться внутри.              Три часа поочерёдной слежки за закрытой дверью сортира спустя на Весту вернулась полиция. Джет слегка выдохнул, когда капитан Снорпель с молодым помощником – раненым во время облавы в предплечье, но не растерявшим боевого настроя – проверили крыши и подтвердили, что опасности нет. Горе-подрывник так и не выдал себя. Всех попросили выйти из бара и разойтись по кораблям и домам, по возможности не создавая скоплений людей.              Часы показывали семнадцать двадцать два по общесистемному времени. Полупрозрачный пластик купола далеко вверху отражал первые лучи восходящего на Весте солнца. Из ближайшего сквера, дарившего городку кислород, доносились свист дроздов и запах цветущей липы.              Полицейский катер, надрываясь, тащил им навстречу массивный взрывозащитный контейнер.              Когда "Рыба-молот" заняла своё обычное место в ангаре "Бибопа", Джет был готов уснуть в её маленькой кабине ещё раз. Волны мыслей о сне в нормальной кровати разбивались о скалу печального факта: для этого нужно вылезти из катера, покинуть тяжеленный скафандр, поставить его на место, да ещё и подняться потом по лестнице... Завтра. Здесь даже была гравитация, и организм точно знал: он сидит в кресле, – а не пытался судорожно определить верх и низ. Что ещё человеку нужно для счастья?              Сознание рухнуло в блаженную темноту, но в следующий же миг его выдернул назад какой-то стук. Джет поморщился, отворачиваясь, но звук не исчез – более того, он перестал быть монотонным и начал отбивать неровный ритм, так что его стало сложнее игнорировать. Раздражённо Джет ткнул привычную комбинацию команд в панели управления, отдавая "Рыбе-молоту" сигнал открыть кабину.              – Чего?!              Напарник сидел по-турецки на боку катера, игриво улыбаясь. Уже без скафандра и пиджака – когда только успел?              – Ты не устал ещё спать здесь пристёгнутым в форме буквы "зю"? Или тебе, наоборот, так понравилось?              – Спайк, свали нахрен, – отвернувшись, буркнул Джет из динамиков шлема. Он ещё издевается...              – Что, прямо сейчас? – уточнил напарник.              – Было бы неплохо.              – Ну... как скажешь.              И, прошуршав ногтями вниз по грудному щитку скафандра, Спайк перегнулся через борт кабины и упёрся ладонью в кресло между его ног. Большим пальцем другой вдавил кнопку замка шеститочечного ремня безопасности, оставшимися пальцами принимаясь вытаскивать пряжки. Это было не слишком похоже на выполнение просьбы исчезнуть. Джет попытался отпихнуть его в плечо, но напарник, цепляющийся за крепкие стропы, не поддавался. Щёлкнул длинными пальцами по трём предохранителям на стыке грудного отдела и шлема, отстегнул бликующую полусферу, потянулся к креплениям щитков на спине.              – Спайк, вот что ты делаешь, а? – устало осведомился Джет, недовольно пытаясь от него отмахнуться.              – Иду, – лучезарно улыбнувшись, пожал плечами напарник. – Туда, куда ты меня отправил.              Джету потребовалось секунд пять, чтобы вспомнить, куда конкретно он только что послал этого дуралея. На его взгляд, банальность игры слов даже не была смешной.              – Спа-айк, – протянул Джет с такой укоризной, чтобы даже разыгравшемуся напарнику стало ясно: сейчас вот вообще не до этого.              Парень весело рассмеялся. Развернулся головой вверх, свесил ноги в кабину и скользнул в неё, примостившись у напарника на коленях. Джет вздохнул, понимая, что выпихнуть его теперь не получится (как и встать самому) и попытался воздействовать хотя бы на совесть:              – Я ведь дал тебе поспать сегодня в баре? Вот и ты меня не буди.              – В баре я спал два часа, и мог бы – ещё один, но ты меня поднял – сообщил Спайк, прижимаясь виском к плечу Джета и продолжая щёлкать застёжками на его боках. – А тебя я не трогал почти три. И зову спать дальше, просто не здесь. Хватит с нас этих жестянок.              Джет хотел было переспросить, когда это напарник оставлял его в покое, но "Рыба-молот" услужливо ответила за него. Часы приборной панели мигнули, меняя последнюю цифру. Двадцать семнадцать по общесистемному. И в открытую дверь ангара бьют косые лучи уже не рассветного, а закатного солнца.              Что ж, похоже, Спайк был твёрд в своих намерениях достать его из этой кабины. С другой стороны, из скафандра тоже не придётся выбираться самому... У всего – свои хорошие стороны.              За исключением сна, больше всего хотелось только мыться. Однако с водой в последнее время было напряжно: в это приключение они отправлялись, будучи почти на мели, и выбирали между баком "технички" или двумя запасными бочками топлива. Было неизвестно, сколько им придётся проболтаться в Поясе на двух "Рыбах", так что топливо было важнее. И конечно, несмотря на все попытки жёстко экономить воду, за две недели старый запас почти иссяк... Сейчас деньги были, но на закачку воды в хранилище требовались силы и время. Да и нормальные люди всё-таки спали согласно режиму, а не как придётся – где они найдут техника небольшой космоплощадки в полдевятого вечера?              Спайк испарился сразу после того, как вытащил Джета из катера чуть не за шиворот, оставив его самого прятать скафандр на место. И снова возник будто из ниоткуда, стоило Джету устало упасть в жёлтое кресло кают-компании. Опираясь локтями на парапет площадки над диваном, он с вечной, способной обозначать что угодно полуулыбкой бросил в напарника его полотенце.              – Хочешь посмотреть, как я буду смывать мыло из ковшика, когда в душе вода всё-таки кончится? – интерпретировал его жест Джет, выглядывая из-под накрывшего голову махрового края.              Спайк отстранённо пожал плечами.              – У нас есть вода.              Джет фыркнул: ну да, мол, конечно. Индикатор уровня в баке имел шкалу только до определённой высоты, и этот рубеж они пересекли позавчера. Откуда Спайку знать, что ещё на один раз воды там точно хватит?              Спайк прыснул и перекинул ноги через перила, усаживаясь сверху.              – Можешь не заморачиваться с двумя тазиками, как раньше. У нас есть вода.              Джет по-прежнему не мог его понять. Если напарник имеет в виду то, что он думает, что он может иметь в виду, то почему он говорит об этом таким спокойным тоном?              – Ты разобрался с промывкой баков, заказом технички и её фильтрацией? – осторожно предположил он.              И Спайк наконец-то расцвёл победной улыбкой:              – Нужно же было мне чем-то заняться в последние три часа?              О боги космоса! У нас. Есть. Вода.                            Джет полагал, что Спайк, вертевшийся вокруг него весь вечер, может решить, что его компания совершенно необходима напарнику и тут. Но тот, поймав напряжённый взгляд, заявил, что уже был там сегодня, и не стал посягать на Джетово личное пространство.              – Только не усни в процессе, – пожелал он вслед.              – Постараюсь не повторить твой сегодняшний опыт, – отбился товарищ. И решил всё-таки не запираться на задвижку. На всякий случай.              Через полчаса он узнал, что Спайк успел добраться не только до местного космотехника, но и до магазина. И даже не угробил ни пельмени, ни кастрюлю, ни плиту, ни заварочный чайник. Учитывая его отношения с кулинарией, это было верхом концентрации и мастерства.              Они сидели за кондовым столом в кают-компании и стучали палочками по тарелкам. Холодный свет электрической лампы чуть подрагивал (эх, скоро опять менять!), лопасти люстры помогали неторопливой конвекции перемешивать воздух. Откинувшись на спинку дивана, Спайк кутался в притащенный из каюты древний плед и залипал то в свою чашку, то в тарелку. Джет сидел напротив и расслабленно его разглядывал.              – Кстати, а чем ты расплатился за воду? – вдруг вспомнил он. – Я же не успел перекинуть тебе твою долю. У тебя всё это время была заначка, а ты молчал?              – Капитан Снорпель заплатил мне за то, что я приглядывал за Теей, – пожал напарник плечами. – Немного, сто тысяч. Но на воду и продукты хватило. Хочешь – поделим остатки.              Джет только махнул рукой. Пусть по итогу это дело оказалось общим, но и вода, наверняка съевшая львиную часть этой суммы, – тоже им на двоих. Да и обычно их гонорары впритык распределялись между счетами за топливо, запчасти и врачебную помощь – есть ли разница, с чьей это было карты?              – Спасибо за еду, – Джет отставил тарелку. – И за сегодняшний душ.              Спайк неопределённо пожал плечами. Настроение разговаривать у него, видно, вернулось в норму.              – Если бы всё это было ещё и с утра... – вздохнул Джет, подавляя зевок.              – Нет в мире совершенства, – согласился напарник. Отхлебнул чай из своей кружки, потупил в неё взглядом и аккуратно поставил на стол. – Прости, я слишком и сам хочу спать. До утра бы не дотянул.              Джет не очень понимал, причём тут его внеплановый подъём, но тут Спайк, наклонившись над столом, коротко потянул его за живое запястье.              – Иди сюда? – чуть наклонил он голову, не то спрашивая, не то предлагая. А в его взгляде при этом больше всего было просьбы: грустной, неуверенной. Как будто бы от ответа напарника зависело что-то важное для него, но Спайк знал, что Джет легко может его не понять. А Джет не понимал даже толком, чего именно тот хочет.              Мысли путались. Одна заинтересованно велела просто позволить ему показать. Другая ныла, что сам Джет хотел именно спать – крепко и до утра – и, возможно, было честнее сказать об этом сразу.       Третья напомнила, что Спайк ещё ни разу не требовал того, чего бы Джету не хотелось тоже. Пусть рядом с ним он никогда и не знал заранее, как и в какой момент ему случится пересмотреть приоритеты.              Спайк расцвёл счастливой расслабленной улыбкой, стоило напарнику устало подняться на ноги и начать обходить стол. Почти невесомо подцепил его запястье пальцами, повёл к себе. Поднялся ладонями по обеим рукам до плеч, потянул вниз, провёл носом по его шее, вдыхая запах. Безмолвно попросил сесть рядом и вдруг навис над ним сам, упираясь лбом в лоб с закрытыми глазами. Джет ласково зарылся пальцами в его волосы, огладил затылок, прижимая сильнее, погладил по спине. Только сейчас заметил, что напарник, как и он, был в домашнем: растянутая футболка и свободные штаны, в которых парень обычно возился с катером. Спайк обнимал его за шею, гладил по голове и плечам, но не пытался ни забраться пальцами под его одежду, ни полезть целоваться. Может быть, поддержал бы, начни это делать Джет, – но напарник, не разгоняясь, отвечал тем же. В какой-то момент Спайк отвернулся, ткнул кнопку компьютера на столе, зажигая экран, и погасил основной свет. Невесомо толкнул напарника в плечо, укладывая, накрыл своим пледом и забрался под него тоже. Попытался подобрать плотную ткань под себя, лёжа на самом краю, съехал ногами вниз. Джет вздохнул и помог подоткнуть плед снаружи. Привычно уже подложил живое плечо Спайку под голову, привычно погладил его по спине металлической рукой. Механорецепторы исправно посылали сигналы о том, как пальцы обводят лопатки, как следуют за позвоночником. Иногда Джету казалось, что вот-вот он почувствует ими шершавые складки футболки, тепло спины... Просто казалось. Но Спайк каждый раз вздрагивал и обнимал его крепче, прижимаясь горячей грудью. И этого было достаточно.              – Знаешь, этот диван должен раскладываться как-то. По идее, – на грани яви выдал Джет, то ли вспомнив, то ли увидев во сне только что, будто предыдущий владелец этой рухляди говорил ему что-то подобное.              – М-мн-не и так хорошо, – не менее сонно уверил напарник куда-то в его шею, щекоча ключицу дыханием.              Любимый плед пах старой шерстью и слегка колол Спайку спину, но всё равно был уютным и тёплым. Полупрозрачный экран погас сам собой, оставляя их в темноте помещения без окон. После недели сна в космосе, где солнце всегда светило даже сквозь стекло шлема со светофильтром, дёрганный мозг наконец-то действительно поверил, что наступила ночь. А ещё он слышал звуки. И не только монотонную вибрацию маневровых да стук собственного сердца, сводящий с ума в кромешной вакуумной тиши. Нормальные звуки человеческого посёлка: далёкий гул шахтёрских катеров, редкие сигналы на ближнем светофоре. Даже свист какого-то сумасшедшего соловья, вопящего из кустов у космоплощадки так, что слышно было и сквозь три стены... Над головой мерно поскрипывали лопасти вентилятора, чуть жужжал спящий компьютер. И так близко, над самым ухом, раздавалось ровное дыхание Джета. Порой ворчливого, но надёжного, как скала, мужчины, которому почему-то было на Спайка не всё равно. Не всё равно, истечёт ли он, раненый, кровью, уснёт ли вечным сном, надышавшись какой-то дрянью, не всё равно, разобьётся ли он на своём катере или упадёт от удара пули... Для которого он, Спайк, не становился автоматически пешкой, потому что хозяином не был.              Совершенно незаметно Джет вдруг оказался человеком, которому Спайк впервые за долгое время доверял целиком и полностью. Кто разрешал ему вот так засыпать на груди, слушая, как в такт его собственному под самой ладонью стучит в тишине ещё одно сердце.              И если Спайк мог служить той причиной, по которой оно порой счастливо билось чаще, – он был искренне этому рад.