Север

      Предание гласит: “Истинность не обрести. Порождена она из ребра первородного, во благо и беду, и в дар и в проклятие. Уготовано душам возрождаться из раза в раз, зовом Высшим ведомыми, единения алчущими рабами смиренными. Позавидовал ангел падший людью ничтожному, наслал бесов своих услужных, воеже сбивали сыновей Божьих с пути предначертанного и манили грехом, и оплетали безвольных мыслями нечистыми. И потеряли души друг друга в грехе. Сжалился Отец над несчастными. Даровал предначертанным поправу: коль связь истинная сильнее дьявольского зова будет - признает душа душу в биении сердца. Ибо истинные одно биение на двоих делят».       У разрушенного временем и бедностью кинотеатра, в пятидесяти километрах от трех холмов припарковалась отполированная до блеска пчелка. Оранжевая иномарка, сияющая на фоне обнищалых домов, будто сошла с обложки журналов местных мальчишек, принижая остатки достоинства ветхих кварталов одним своим существованием.  - Нет, ты явно спятил, - нервно оглянулся Кей на пассажирском. - Че мы тут забыли? Вот увидишь, местные нас до трусов разденут..  - Заебал ныть. Ты че никогда с Трех Холмов не спускался? - грубо оборвал Чонгук. - Увязался, так заткнись.       Он уже раз сто пожалел, что позволил Кею, поехать вместе с ним. Пусть семья друга владеет несколькими угольными шахтами в пригороде, папина радость явно не считал нужным, осматривать свои богатства, находящиеся за пределами его идеального мирка.  - Я думал, ты прикалываешься. Блять, как тут вообще можно жить?       Парень брезгливо передернулся, словно боялся, что бедность передается воздушно-капельным путем.  - Так живут 80 процентов населения, - задумчиво бросил Чон. - Добро пожаловать в реальность.        Мимо машины, покачиваясь и бурча себе под нос, поплелся худощавый старик с позвякивающим парой бутылок пива и молока пакетом. Он, бросив суровый взгляд на иномарку, побрел дальше по мостовой и скрылся за первым углом.  - Так им никто не запрещает жить лучше, - легкомысленно обронил Кей. - Просто кому-то удается, а другим нет.       Чонгук закурил. Надо было занять чем-то руки, иначе он ему точно вмажет. Не так давно он и сам мог позволить себе подобную ерунду. Теперь ему было мерзко.       Редкие прохожие казались ему полупрозрачными сероватыми тенями, отголосками настоящих себя, утерянными в ежедневных попытках выжить. Даже в глазах детей под восторженным удивлением при виде яркой пчелы, проглядывался отпечаток скоропостижного взросления. У Чонгука не было причин злиться. Он богат, красив, популярен. Он - молодой альфа с завидным будущим. Уж отец то постарался. Так что же не дает ему покоя? Почему его всего выворачивает от чувства вины?       Чонгук вышел из машины, хлопнув дверью, и направился к компании мальчишек, сидящих на тротуаре под одиноким фонарем. Их было четверо. Самому старшему на вид не больше четырнадцати. - Кто из вас Лим? - спросил Чонгук, игнорируя любопытные взгляды.        Ответа не последовало, зато все как один уставились на пацаненка лет девяти в поношенной рубашке в черно-серую клеточку. Ребенок опасливо вышел вперед, готовый, если потребуется, удрать в любую секунду.  - Ты? - окинул худощекого мальчишку взглядом Чон.       Лим несмело кивнул.  - У меня к тебе посылка. В лотерею играешь?  - Папа покупает иногда, - пожал плечами омега. - Пока ничего не выиграли. - Выиграли.       Чон передал мальчишке небольшой конверт. Тот сорвал клейкую шапку и недоверчиво покосился на старшего.  - Вообще-то папа всегда играет на подарки, а тут деньги. - Подарок, который ему полагается по ошибке отправили другому. Бери, что дают, - нехотя проговорил альфа.  - А вы кто? - Курьер.        Сказав это, Чонгук развернулся и пошел к машине. Пчела с ревом сорвалась с места, развевая позади себя облако густого дыма. Лим проводил машину взглядом, решив, что в будущем непременно станет курьером.       Год назад на нефтеперерабатывающем предприятии Чон Донгона произошел несчастный случай. На строительной площадке, одного из рабочих придавила грузоподъемная техника, вследствие чего он скончался, так и не дотянув до госпиталя. У погибшего остались безработный супруг и четверо детей, одним из которых был девятилетний омежка по имени Лим. Об этом Чонгук узнал от болтливого водителя отца, знакомого с семьей жертвы.        Отец встретил альфу в настроении, которое обычно называют тревожным: в полутемной кухне, с бокалом виски и так и не повязанном галстуке, свисающем из под ворота рубашки безжизненной лентой. Донгон, погруженный в собственные мысли, не уловил, как сын отодвинул стул и присел рядом, а, заметив, вздрогнул.  - Куда-то уходишь? - Нет, нет, уже нет, - пробормотал альфа себе под нос, нервно качая головой.        Чонгук стал беспокоиться. Что-то в поведении отца пугало. Донгон - человек холодного рассудка, как никто умел держать себя в руках. Да и не пил без повода.  - Все в порядке?       Чонгук попытался поймать взгляд отца, а тот упрямо смотрел на лежащий по центру стола телефон.  - Может нам уехать? - после долгой паузы сказал мужчина. - На запад. - Да что с тобой происходит? - воскликнул парень. - С чего нам вдруг уезжать? Объясни нормально.       Донгон поджал губы, словно подбирал слова. На моложавом лбу проступили складки морщин.  - Я слышал, западный университет славится своей системой образования, - осторожно сказал он. - Ты мог бы окончить школу там. - Кто переводится в середине года? - начал заводиться Чонгук. - Я не собираюсь переезжать ни сейчас, ни после школы. Езжай сам.        Донгон устало выдохнул.  - Ты молодой. Мало что понимаешь. Есть обстоятельства.. - Я все сказал, - оборвал Чонгук. - Здесь мой дом. Тут мне и место.        Парень встал со стола и вышел из кухни. Донгон проводил сына взглядом и, покосившись на вибрирующий телефон, ответил на звонок.  - Слушаю. Я никуда не еду. Пора ускориться. Он начал подозревать.

***

- Ты сейчас в нем дыру просверлишь.        Голос Тэхёна оторвал Юнги от созерцания альфы, по старому обычаю облепленного старшеклассниками, в другой части кафетерия. Мальчик нехотя отвел глаза и проморгался. - Тэхёна, кажется, я простудился, - стал обмахивать покрасневшее лицо Мин.       В помещении, перебивая запахи специй и приправ, стоял один единственный, самый свежий аромат леса в грозу. А за окном ни капельки. Юнги проверял.  - Нет никакой простуды. Ты просто влюбился, - с жалостью вздохнул Ким. - Эх, плакали мои планы, свести тебя с братом.       Юнги задумался. Потому то он и просил Чонгука его не опекать. Правда подросток боялся привязаться, а случилось кое-что в разы хуже.  - Не, - помотал он головой, пытаясь отогнать дурные мысли. - Только не в него.  - В чем проблема? Он каждому второму омеге нравится. - Вот именно, - и Чимину тоже, пронеслось в голове. - Понимаешь, мне сейчас нельзя. Мне надо об учебе думать, а я сосредоточиться не могу и из рук все валится. - Ну и пусть, - пожал плечами Тэ. - Первая любовь не часто случается.  - Так вот, я оформляю на нее возврат, - шутливо декларировал Юнги. - Пусть возвращается лет так в тридцать. К тому времени я уже буду свободен и далеко.       После разговора с Чимином, Юнги дал себе слово - держаться от Чон Чонгука подальше. Они ведь учатся в одной школе не первый год, раньше это как-то выходило. Однако альфа ему не помогал, а совсем наоборот делал миссию омежки совсем невыполнимой. Заметив его в коридорах, подходил, трепал по волосам или щелкал по носу. А Юнги от его улыбки плавился и ходил сам не свой весь оставшийся день. Вот и сейчас парень, будто почувствовал на себе робкий взгляд, обернулся и направился прямиком к нему, попутно кивая знакомым. - Идет, - мяукнул мальчишка и уже было пустился бежать, но сильные руки легли на плечи и опустили обратно на скамью.  - Омегам нужно много кушать, - раздалось за спиной. - Вырастай поскорее, чтоб я мог на тебе жениться.       Намджун обошел столик и, сев рядом с братом, положил ему руку на шею. - Как поживают мои мальчики?        Юнги к подобным шуткам уже привык, оттого лишь улыбнулся и уткнулся в тарелку с нетронутым тушеным мясом.  - Ты как всегда вовремя, - весело заметил Тэхён, подмигивая потупившему взгляд другу.       Намджун ущипнул младшего за щечку и украл из тарелки печенье с шоколадной крошкой. Аромат грозы слышался все отчетливее, возвещая о приближении его обладателя. Юнги решил не думать. Тем более в последнее время у него это получалось из рук вон плохо. - Надеюсь, в будущем у меня будет такой муж, как ты, - выпалил он, заставив Намджуна поперхнуться печеньем от неожиданности.       Альфа поднял победный взгляд куда-то позади опустившего глаза омеги. Там, стиснув зубы до противного скрежета, навис тенью над столом угрюмый Чонгук. Юнги оглянулся и тут же пожалел. Глаза альфы не предвещали ничего хорошего. - Иди-ка сюда, - поднял омегу за локоть старший.  - Я не доел, - успел пискнуть мальчик, пока его тащили к выходу из кафетерия.        Отпустили его только на том самом лестничном пролете, проходя который омега неизменно вспоминал о черноглазом старшекласснике.  - Отпусти уже, - попытался вырвать руку из крепкой хватки Мин. - Почему он? - процедил альфа стальным голосом. - Почему нет? - вторил интонации старшего мальчик. - Он тебе нравится? - Да, - беззастенчиво соврал Юнги.       Руки парня сжались в кулаки. Редко подающий голос зверь подобрался и глухо зарычал. Мальчишка смотрел из под дрожащих ресниц с вызовом, хотя нутро молило сдаться, опустить глаза.  - Не терпится повзрослеть? - наступал альфа, пригвождая Юнги к стене. В нем явно говорил его зверь.       Запах омеги обволакивал, сбивал с мысли. Чонгуку вдруг захотелось зарыться носом светлые волосы, утонуть, пройтись пальцами по бархатной щечке.  - Я не маленький! Что плохого в том, что мне кто-то нравится?       Глаза альфы вмиг помутнели.  - Тебе могу нравиться только я, - произнес он негромко. - Почему.. - Потому, что я доверяю только себе, - терпеливо объяснил он. - У альф в этом возрасте бывают нехорошие мысли.  - А у тебя не бывают? - Бывают. Но я тебя ни за что не обижу.       Альфа убрал выбившуюся прядку со лба. Сегодня его зверь впервые подал голос из-за омеги. Это нехило пугало и наводило на странные мысли.        С недавних пор, Чонгуку стало жизненно необходимо увидеть его хотя один раз в день, хотя бы мельком в коридоре или украдкой во дворе. Теперь же и этого было недостаточно. Теперь он хотел прикоснуться, послушать, как прошел его день, что он ел и что ему такого сказали, раз он заливисто смеялся у шкафчика. А этому засранцу, видите ли, понравился другой. И непросто какой-нибудь старшеклассник, а именно Ким Намджун - самый мерзкий из всех возможных ослов.       Чонгук провел большим пальцем по молочной щеке. - Ресничка, - соврал он, наблюдая за опустившимися в смущении кошачьими глазками. - Поеду в одно интересное место после школы, хочешь со мной?  - Мне нельзя, - вздохнул мальчик. - Отец не разрешает? - сурово спросил Чонгук.       “И это тоже”, подумал омега. - А если мы ему не скажем? - лукаво подмигнул старший.        Любопытство пересилило. Действительно, мир ведь не рухнет, если Юнги один раз ослушается, сделает так, как он хочет. Просто в этот раз он получит за дело, а не просто так. Подумаешь.  - Только не долго.       Ехали минут двадцать к окраине холмов. Поздний послеполуденный час встретил их золотистым солнышком, ветерком и урчанием автомобилей на трассе. Юнги молча глядел в резко сменяющиеся пейзажи за окном. Рев мотора и негромкая музыка убаюкивали. Он знал, что ждет его дома, но душа его отдыхала, а присутствие Чонгука и вовсе наполняло тихим счастьем.  - Вот бы дорога никогда не кончалась, - пролепетал он в полудреме.        Чонгук, подумав, пообещал: - Перед университетом отвезу тебя к морю. На каникулах. - Возьмешь и похитишь? - рассмеялся Юнги. - Украду и спрячу, - улыбнулся альфа.       Мальчику очень хотелось верить. Пусть вера в его случае - непозволительная роскошь, но ему в эти минуты необходима мечта. Значит так тому и быть. У Юнги отныне самая несбыточная из мечт.       Машина подъехала к парковке у заправочной станции, полной спортивных авто самых разных цветов и моделей. Толпа встретила пчелу восторженным гомоном. Откуда-то доносилась ритмичная музыка, а люди, в большинстве своем молодые, были одеты по уличному дерзко.       Юнги вылупил глаза на красивого омегу в костюме из латекса, облепившего стройное тело второй кожей.  - Как он дышит-то?        Чонгук рассмеялся, но косяк свой осознал. Не с того он решил ребенку мир показывать.        Альфа вышел из машины и мигом оказался в кольце знакомых. Он кивнул сбившемуся в комочек на переднем сидении омежке, подзывая его к себе.  - Чон, ты не говорил, что у тебя братишка, - умиленно лепетали омеги, заметив испуганного ребенка.        Юнги неохотно покинул автомобиль и поплелся в толпу. Чонгук завел смущенного омежку себе за спину. - Сам черт, а братишка ангелочек, - гоготнул татуированный альфа, руки которого покоились на талии того самого омеги в латексе.       На данный момент Юнги походил на белого ягненка, окруженного стаей волков. Чонгук окатил соперника ледяным взглядом.  - Никого тут не бойся, - обратился он к мальчику. - Стоит им не так на тебя посмотреть или даже дыхнуть в твою сторону - похороню заживо.        Последнее Чонгук сказал громко и четко, чтобы местные зарубили себе на носу. Он усадил Юнги на капот одной из машин и велел омегам не отходить от него ни на шаг.       Прозвучал отрывистый гудок. Гонщики расселись по машинам. Юнги пробрал неимоверный страх. Чонгук будет гоняться, это ведь опасно. Говорят, профессиональные рейсеры разгоняются до 400 километров в час. Мальчик зажмурился и закрыл руками уши. Пусть он прослывет трусишкой. Вот пусть! Он ни за что не станет смотреть.  - Ну что за милота, - умилялись глупые омеги. - Не бойся, зайчик, Чонгук никогда не проигрывает.        Юнги зажмурился сильнее. Легко им говорить. Ему в отличие от всех этих людей не все равно.        Перед самым стартом Чонгук оглянулся на дрожащего от страха омегу. Он подал стартеру знак, вышел из машины и направился прямиком к Юнги. В груди случился потоп нежности. Так за него переживали впервые. Он положил руки поверх тонких пальцев. Юнги мгновенно разлепил глаза.  - Ты передумал? - с надеждой спросил он. - Не поедешь?       Губы альфы двигались, но Юнги не разобрал ни слова. Чонгук прыснул от смеха. Он аккуратно опустил крохотные, по сравнению с его, руки, переплел их пальцы и, всматриваясь в ясные глаза, сказал: - Я хочу, чтобы ты в меня верил. Остальные могут сомневаться сколько угодно, но ты - никогда.        Мальчик несмело кивнул.  - Возвращайся с победой, - сказал он вслед удаляющемуся альфе.        Восемь машин приняли старт. Чонгук выстрелил, рванув во всю мощь. Он ощущал странное спокойствие, был расслаблен, но при этом сосредоточен. Трасса - овалообразная петля в двадцать километров. Ехать всего два круга. Первые пять миль Чонгук гнал третьим. Позже на прямом трезке обогнал порш кайман и плавно вошел в узкий поворот, а затем и в тоннель. Сегодня все было по другому: в нем не было ни капли сомнения. Он точно победит. У него теперь был талисман, самый редкий из ныне существующих. Уже к концу первого круга Чонгук вел с разительным отрывом.        Машины снова одна за другой скрылись из виду. Юнги, сидящий на нагретом солнцем капоте, нервно болтал ногами в воздухе. Омеги, которым было поручено за ним следить, принимали ставки у взбудораженной толпы. Ставили в основном на Чона. Говорили, он вошел в раж. Пока остальные ждали победителя, Юнги, не отрывая взгляда с горизонта, ждал Чонгука.       Под закатными отсветами показались носы автомобилей. Однако это была не пчела, спешащая к финишу. Юнги пригляделся и грустно опустил глаза. Этому прекрасному дню, как и его минутам призрачной свободы пришел конец. Два черных мерседеса притормозили у линии старта. Из них вышли четверо альф в черном и направились к мальчику. Юнги, оказавшийся в кольце конвоя, смиренно сел в машину.  - Куда это вы его ведете? - подлетел к ним омега в латексе, нашедший ситуацию подозрительной.        Альфа в черном костюме, начальник отцовской охраны, замахнулся и одной глухой пощечиной пригвоздил парня к асфальту. - Хватит! - воскликнул Юнги, дергая ручку заблокированной двери. - Оставьте!       Юнги увезли прочь. Резко сменяющиеся пейзажи за окном теперь казались бесцветными и пугающими. Он и не удивился, как его нашли так быстро. У отца везде глаза и уши. Юнги просто предпочел об этом ненадолго забыть.       Мальчика привезли в особняк, когда Юнсона еще не было дома. С наступлением ночи ждать наказания стало совершенно невыносимо. Юнги мерил крохотную комнатку тяжелыми шагами, постоянно поглядывал на часы. Так чувствуют себя узники, приговоренные к казни, которым не сообщили дату смерти. Поэтому, когда со двора послышался хруст гравия под колесами отцовской машины, мальчик почувствовал что-то похожее на облегчение. Вопреки ожиданиям, отец к нему не пришел и не послал за ним прислугу. Терпеть стало невмоготу. В одном отчаянном порыве, Юнги поднялся на второй этаж и распахнул незапертую дверь в кабинет. При одном взгляде на отца, все бесстрашие предательски улетучилось. - Здравствуйте, отец, - сказал он негромко, машинально приосанившись.       Пак Юнсон терпеть не мог, когда его дети горбили спину. Это по его мнению - удел бедняков, трудящихся в шахтах.  - Хорошо повеселился? - не отрывая взгляда от пугающе ровной стопки бумаг, спросил альфа. - Да, я был очень счастлив сегодня, - ответил Юнги. - Прости.        Юнсон медленно поднял глаза, затем встал из-за стола и неторопливо двинулся к зажмурившемуся сыну. Он погладил его по волосам и щеке, и положил руку на плечо. Шершавые пальцы его оставляли на коже ожоги кипящим маслом. По крайней мере в детском воображении все было именно так.  - Он приходил ко мне. Смелый парень.        Сердце пропустило удар. Мальчик еле сдержал отчаянный стон. - Щенок решил, что имеет право защищать сына от отца, - вскинул бровь глава Пак. - Удивительная дерзость.  - Он ошибся, отец, - заверил омега. - Он больше никогда не посмеет.. - Он тебя касался? - резануло по вискам. - Ты весь им пропах.        Юнги в ужасе замотал головой. В горле стало сухо. Его будто окатили ведром грязи и выставили на многолюдной площади рядом с памятником святых. - Целовал? Может брал тебя за руку? - каждое слово вонзалось в сердце омеги ржавыми крюками.  - Нет, - прошептал Юнги. - Нет, он ничего не сделал.  - А тебе бы этого хотелось? - глухо произнес Юнсон.  - Нет. - И ты не влюблен, мой мальчик? - Нет.  - Ты ведь не станешь лгать отцу? - Не стану.       Юнсон оставил на лбу сына сдержанный поцелуй.  - Можешь идти, - удовлетворенно бросил глава, возвращая внимание кипе бумаг за столом.        Омега поклонился и бросился бежать. Уже у себя в комнате сполз вниз по стенке, хватаясь за голову. Что же он натворил! Как мог позволить этому случиться? Он был готов к любому наказанию, но забыл - отец всегда на шаг впереди. Он снова изобрел новый способ пытки, смастерил самый крепкий поводок в мире, позволил сыну самому в него облачиться и преподнести ключик лично ему в руки.        На следующий день Юнги почти ни с кем не говорил, отказался от еды и боялся покинуть класс. На последнем уроке, увидев к оконном проеме родное лицо с заплывшим глазом и разбитой губой, омега не сдержался и безвучно расплакался, закрыв лицо учебником. Это все из-за него. Юнги не били. Почему же ему вдруг так больно? Больнее чем обычно, больнее, чем от переломов или ощущения срастающихся по ночам костей.       Омега размазал слезы по лицу и без спроса вылетел из класса. Он нашел Чонгука там же где обычно, у их лестничного пролета. Альфа при виде него вскочил на ноги и принялся проверять на наличие травм, а не обнаружив новых, без слов прижал к груди. Мальчик дал себе минутку набраться сил, затем резко оттолкнул старшего и со всей накопившейся на весь мир злостью воскликнул:  - Не смей меня трогать!        Чонгук опешил. Он сделал шаг вперед, омега же отскочил от него, как от огня.  - Малыш, прости, я не должен был оставлять тебя одного. - Я пришел сказать, - перебил Юнги. - Я больше не хочу тебя видеть.        Чонгук устало взъерошил волосы. Он не спал всю ночь - думал как бы с омегой ничего не случилось. А еще вчера его не слабо так помяли. Так что настроение было, мягко говоря, не очень.  - Я не должен был тебя подпускать. Ты мне не брат, не отец и не друг, вообще никто. Так что занимайся своими делами, а в мои не лезь. Я и до тебя как-то справлялся!        Юнги с каждым словом выплевывал по маленькой части своей души. - Да-да, - ласково улыбнулся альфа. - и глаза у меня злые и прическа странная. Мы это уже проходили. Чем он тебе угрожал?  - Ты мне не нужен. - Не верю ни единому слову, - стоял на своем старший.       Юнги поразило, как за такое короткое время его выучили вдоль и поперек. Чонгук смотрел ему в глаза, как в воду в прозрачном ручье - видел дно без усилий. Омега напряг каждую клеточку своего тела и, набравшись смелости, сказал то, за что заранее себя возненавидел.  - Хорошо, я скажу тебе правду, - кольнуло альфу током. - Ты не смог меня защитить вчера, не сможешь и завтра. В тебе нет силы и цели, а я не в том положении, чтобы окружать себя слабаками. Давай, отныне каждый пойдет своей дорогой. Я надеюсь, ты меня поймешь.        Чонгук прикусил саднящую губу. Будто эти слова его совсем не убили, не попали в ту самую точку, куда он сам себя колол не раз бессонными ночами после клубного угара, оставшись наедине с поедающими заживо демонами. Но мучительная боль скрывалась не в сказанном, а в человеке, чьими губами изречены мысли. В его чистом, как горный родник мальчике, что совершенно не умел врать и сам пока об этом не догадывался.  - Как же сильно ты напуган.       Альфа притянул замершего мальчишку к себе и зарылся носом в мягкие, как озерные волны волосы. «Он мне за это ответит», пообещал себе Чонгук. Юнги вздрогнул.  - Пожалуйста, - прошептал он. - не будь таким хорошим. Я же вижу, я тебя обидел. - Все в порядке, - успокаивал Чонгук. - Тебе не нужно быть сильным. Это моя работа.       Он оставил на лбу омеги невесомый поцелуй. Даже если бы сказанное было правдой, Чонгук не смог бы его отпустить, так глубоко и необратимо были пущены корни.  - Зачем ты ходил к нему? Зачем искал меня? Теперь он не оставит тебя в покое. Если с тобой что-то случится…       Юнги замолк на полуслове. О таком и подумать страшно, не то что сказать вслух.  - Он мне ничего не сделает. Он все еще глава севера, а у моего отца все еще есть деньги. Они нужны друг другу.  - Это не помешало ему, натравить на тебя своих людей, - заметил Юнги, касаясь подбитой щеки кончиками пальцев.       Чонгук передернул плечами. - Ты мне веришь?  - Больше всех. - Пока это так, меня невозможно победить.       На омегу навалилось неописуемое облегчение, за ним безразмерная усталость. Он обессилено опустился на ступеньки и положил голову на колени устроившемуся рядом альфе. Оказалось, груз на его плечах весом превосходил возможности хлипкого тела.  - Ты хотя бы победил? - с грустной улыбкой спросил Юнги. - Победил, - ответил альфа, нежно перебирая пшеничные пряди.  - Прости, что не дождался. - Прости, что не успел.       На севере в тот день было то сыро, то нестерпимо солнечно. К вечеру обещали грозу. Гроза была. Были и молнии, и глухие перекаты грома, пугающие городских бездомных кошек. Юнги знал, что рано или поздно гром случится. Он только молил, всем сердцем заклинал небосвод разверзнуть ночь над его головой.