Север

      Чонгук вернулся из школы еще до заката. Побитый, но в хорошем настроении. Донгон, отбывающий в командировку на запад, при виде сына, присвистнул. - Упал, - предрекая расспросы, заверил парень.       Он, минуя отца, прошествовал на кухню и, поморщившись от одного вида персиков, выбрал зеленое яблоко, подкидывая плод в воздух, уселся за стол.  - Хорошее настроение?       За много лет вдовства, Донгон привык ждать подвоха от любой резкой перемены в расположении духа.  - Нормальное, - пожал плечами Чонгук. - Надолго ты?       Парень кивнул на чемодан у лестницы.  - Вернусь через неделю, - заверил отец. - Только давай без вечеринок. И пусть твои омеги научатся входить и выходить из этого дома в одинаковом количестве трусов. Мне неудобно перед прислугой.        Чонгук, не отрывая глаз от экрана телефона, показал «окей».  - Кстати, к моему возвращению Пак Юнсон устраивает званый ужин. Я прошу тебя, не отказываться сразу.. - Я приду, - оборвал Чонгук на полуслове, чем заставил отца удивленно вскинуть бровь.  - Вот так вот просто? - развел руками альфа. - Так, молодой человек, я не знаю, кто в тебя вселился, но он мне уже нравится. - Будем считать - я пересмотрел приоритеты, - почесал кожу вокруг ссадины Чонгук.  - Ладно, не скучай, - потрепал сына по волосам Донгон и вышел к ждущей во дворе машине.        Неделя пролетела незаметно. Чонгук не пропустил ни одного занятия, не ввязался в драку и не был замечен ни в одном клубе города. Поговаривают, парень даже сел за толстенный учебник по истории, но уснул на второй странице после оглавления. Перед ужином у Паков, Чонгук снял с губы кольцо и даже согласился натянуть белую рубашку, скрывающую татуировки на руках и черные брюки классического кроя.        Особняк Паков был довольно неприметным с виду: небольшой двухэтажный дом с фасадом из красного кирпича, окруженный высоким забором и оцепленный целой армией вооруженной охраны. «Больше похож на дом для прислуги» - думал Чонгук, пока не оказался внутри. За толстыми стенами резиденция напоминала старинный дворец с мраморными полами и широкими окнами. Один лишь ряд картин именитых художников со всего мира в коридоре мог бы кормить весь округ неделю. Все в доме выдавало строгость и мрачность характера владельца. Если дерево, то непременно темное, лампы несомненно винтажные, а люстры, только из натертого до скрипа хрусталя. Вдоль гостинной на первом этаже располагалась большая стеклянная сдвижная дверь, ведущая на веранду с выходом на цветущий миндальный сад, откуда доносился великолепный, но еле уловимый аромат распустивших розоватые лепестки  деревьев. Там и накрыли стол.       Гости уже собрались, но хозяин торжества еще не подошел. Чон Донгон, пользуясь положением приближенного главы, приветствовал гостей. Вскоре всех попросили занять свои места. В дверях, прихрамывая на одну ногу, перебирая тростью, показался Пак Юнсон под руку с молодым супругом. Казалось, будто присутствие этого человека заставило сжаться в комок даже именитого усатого генерала, подавившего не один государственный переворот. Гости учтиво склонили головы. Глава подал руку только Донгону, остальным коротко кивнул. Мужчина прошелся глазами по каждому из присутствующих и, выцепив из толпы новую кровь, обратился к Чону: - Неужели, ты решил представить мне своего наследника? - холодные глаза с прищуром просканировали Чонгука, вплоть до внутренних органов. - Не против, если я проверю его зверя? - Глава Пак, не лучше ли сделать это после ужина? - попытался вразумить его Чон, но тот уже принялся ломать, застанного врасплох Чонгука.        Парень вцепился пальцами в край стола. На молодого зверя надвинулся локомотив весом в десятки тонн. «Склони голову», гремело набатом в ушах. Виски пронзила тупая боль. Зверь Чонгука ревел, рыл когтями землю, буйствовал и клацал пастью. На лице его росился холодный пот, зубы были сжаты с такой силой, что норовили выкрошиться в костный порошок. - Чонгук, сдайся, - вполголоса просил отец.        Спустя пару секунд, еле живой хищник рухнул без сил. Чонгук едва не потерял сознание. Он даже не представлял, какой бывает внутренняя сила.  - Не дурно, - вынес приговор Юнсон.        Он похлопал друга по плечу и от души рассмеялся, а за ним и все остальные, хоть и не так искренне.  - Совсем неплохо, для юнца! Как тебя звать? - обратился он Чонгуку.  - Чонгук, - старался не дрожать голосом парень.       Воцарилось гнетущее молчание. - Впредь, когда тебя просят представиться, - в стальном голосе читался явный укор. - Ты должен сначала назвать свою фамилию. Представься.        Чонгук закусил губу, чтобы не ляпнуть лишнего и не подвести отца на эшафот. - Чон. Чон Чонгук, - отрывисто ответил он.  - Твоя фамилия и есть твое лицо, - уголки губ альфы дрогнули. - Поздравляю, друг мой. Совсем скоро твой сын впишет род Чонов в историю.        Из уст Пак Юнсона похвала эта отдавала проклятием. - Поднимем бокалы, за моего товарища, - глава Пак положил руку Донгону на плечо. - Я знаю тебя всю жизнь. Ты многие годы подкреплял мое доверие верностью. Знай же, пока ты предан северу - тебе и твоей семье место за этим столом - по мою правую руку.       Внимание хозяина дома плавно перетекло к другим гостям и Чонгук наконец выдохнул. «Интересно, почему с нами нет его сыновей?» - подумал альфа. О главе севера, парень более чем наслышан, но любое описание с чужих уст меркнет, по сравнению с личным знакомством с кровавым деспотом.        Вдруг в витраже стеклянной двери показалось и тут же упорхнуло желтое пятнышко. Чонгук, сославшись на нужду, прошел во внутрь особняка. Стоило ему войти в прихожую, из глубины коридора донесся бойкий топот. Альфа последовал на звук. Из под приоткрытой двери в самом конце прохода, послышалось шуршание, вперемежку с грохотом и смачным «блин!». Чонгук осторожно толкнул дверь и его тут же утащили внутрь.  - Ты чего пришел? Вдруг отец увидит! - в ужасе прошептал омега, закрывая парню рот ладошкой.        Альфа осторожно отодвинул ладонь и обернулся. Перед ним, округлив кошачьи глазки, стоял растрепанный Юнги в домашних штанах в клеточку и огромной желтой футболке с длинным рукавом.  - Это твоя комната? - нахмурился Чонгук.        Комнатушка больше походила на каморку в десять квадратных метров. И все же там было чисто и уютно, не считая, конечно, решеток на окнах.  - Не нравится, так уходи скорее, - мальчишка старался вытолкать гостя за дверь, тот ловко вывернулся и прошел осматривать фигурки на рабочем столе. - В куколки играешь? - альфа поднес маленького зеленого монстрика к глазам.        Чонгук втянул в легкие аромат сочного нектарина, впитавшийся в каждую щель теплой комнатушки.  - А ты сильный, - с грустью сказал омега. - Против отца и пары секунд выдержать - достойно похвалы. Бывало, даже в обморок падали. Я вот например и трех секунд не выдер.. - Он на тебя выпускает зверя? - помрачнел Чонгук.       Юнги живо помотал головой.  - Ты поэтому его так боишься?       Надо было возразить, но почерневшие до цвета бездны глаза пригвоздили язык к небу. Значит, пока все вокруг считали, что приемный сын главы севера нежился в роскоши, Мин ютился на этаже для прислуги и выступал кормом для дьявольского зверя. Старший вспомнил реакцию мальчишки в тот день на школьной лестнице.       Он рывком задрал желтую футболку до груди и в ужасе отшатнулся. Омежка, тяжело дыша, натянул майку обратно.  - Уходи, - одними губами произнес ребенок. А затем уже громче: - Уходи!       Юнги стало казаться, что его увидел абсолютно голым совершенно посторонний человек. - Вот что…- начал Чонгук и не закончил.       Он ушел, оставив мальчика одного, горько плакать. Одно дело, когда тебя регулярно унижают в тени отцовского дома, другое - когда о твоей убогости узнает кто-то еще и никакая это больше не тайна. Оттого противная дымка позора формируется в мерзкое реальное болото, тягучее и зловонное. Оттого же перетекает из мира снов в действительность.       В ту ночь Чонгук не мог оставаться дома. Он, рассорившись с отцом, полетел куда глаза глядят, а привели они туда, где он старался не бывать - под холмы. Туда, где живут обычные люди, простые рабочие заводов, фабрик и шахт, их семьи. Одним словом, люди благодаря которым, он и его друзья могли позволить себе просадить залог на небольшой дом в элитном клубе в среду вечером. Он долго вилял между обветшалых жилых кварталов, состоявших из одноэтажных домишек с отколупавшимся фасадом, и выехал на ветхую торговую улицу с парой продуктово-хозяйственных магазинов, комиссионкой с одеждой, полицейским участком с потухшими окнами, старым кинотеатром и парочкой баров. У одного из них он и остановился.        Чонгук оглядел полупустое помещение, состоящее из барной стойки и семи столиков, за одним из которых похрапывал лицом вниз потрепанный гуляка. Парень присел за стойку и заказал себе пива. Сурового вида альфа лет пятидесяти толкнул к чужаку бокал темного разливного. Прежде чем отпить Чонгук вытер край бокала салфеткой.  - Так и знал, что ты не местный, - усмехнулся бармен. - С Трех Холмов небось.       Чонгук поднял удивленный взгляд на мужчину.  - Сразу догадался. По рукам. Хотя одет ты, конечно, не лучше вон того красавца, - кивнул он на похрапывающего в углу пьяницу.        На Чоне красовались огромная черная футболка, будто поеденная молью и широкие джинсы с вырезами на коленях. Он прыснул от смеха, припоминая сколько стоили дизайнерские шмотки, созданные, чтобы лысый мужик из захолустья сравнил его с бомжом. - Маловато у вас посетителей, - небрежно откинулся на спинку стула Чон. - Думаю, проблема в сервисе.  - Слушай, сюда, засранец, - не прекращая натирать бокалы видавшей виды тряпкой, рявкнул мужчина. - Сервис - это у вас, на холмах. А у нас в почете уважение к старшим. Я то может об тебя пачкаться не стану, а вот местные отморозки - с удовольствием. Так что не строй из себя принцессу, допивай и вали обратно, пока не закопали под лесом.  - Справедливо, - хмыкнул Чонгук. - А много тут таких? Отморозков.  - Достаточно, - пожал плечами бармен. - У здешнего молодняка после школы две дороги: первая - на шахты, вторая - в банды. Те кто не желает корячиться по десять часов в сутки за станком или подохнуть в сорок от рака легких на рудниках, идут подыхать в тридцать от пули.  - А университеты?       Мужчина загоготал. - Повеселил. На университеты, голубчик, нужны деньги. Денег тут отродясь не было. Все высасывают, подчистую.        Чонгук пробыл в баре почти до закрытия. Все слушал, вникал, задавал вопросы и ушел еще более потерянный. В ту ночь он так и не заснул. Сон его проиграл отвратительному ощущению, что мир к которому он так привык ненастоящий, пластмассовый. А глаза ему открыл странный омежка, детская кожа которого усыпана шрамами и синяками.        На следующий день Юнги не пришел в школу. Не появлялся он и всю неделю. Чонгук ждал. Он и сам не понимал, зачем, что он ему скажет? Наверное, альфа всего навсего хотел убедиться, что с мальчишкой все в порядке. Чонгук караулил у школьных ворот, напрягался, заприметив подъезжающий мерседес, и тут же разочарованно уходил, когда из машины выходил только Пак Чимин. Однажды он даже подозвал омегу в коридоре между занятиями. Чимин на мгновение просиял, но стоило Чонгуку спросить про Юнги, буркнул «болеет» и ушел, гордо вздернув аккуратный носик.        К концу четверга, Чонгук пребывал в состоянии плохо скрываемой ярости. Он опросил профессоров омеги. Оказалось, мальчик пропускал школу с завидной регулярностью, ссылаясь на хрупкое здоровье, а святая администрация закрывала на это глаза, ввиду высокой успеваемости. «Ребенок раз в месяц пропадает неизвестно где, а учителям насрать!» - бушевал Чонгук на вылупившего глаза преподавателя математики.        Увидев Юнги снова, вымученно улыбающимся и совсем крохотным светлым пятнышком в толпе, он не решился подойти. Чонгук наблюдал издалека. Вот он такой маленький и хрупкий, почти прозрачный, словно фигурка из льдинки, читает на скамейке под дубом или, смешно сморщив носик, убирает морковь из тарелки в кафетерии. Чонгук не шел, потому что злился. За последнюю неделю он возненавидел Пак Юнсона, школу и весь этот гребанный мир за отвратительную несправедливость, когда глава округа может безнаказанно издеваться над приемным сыном, а северяне под холмами отправляют детей погибать в опиоидных войнах.        Может Чонгук был излишне наивен. Так сосредоточен на себе, что не замечал чужого горя. И теперь когда правда вылилась на него одной зловонной волной, он наконец оглянулся и стал подмечать сочащуюся отовсюду гниль. Оказалось, за пределами его счастливого мирка тоже существовала жизнь. Вернее сказать, ее подобие. Несмотря на внешний лоск, подкрепленный, находящимися под гнетом правительства СМИ, округ утопал в бедности и бандитизме. Отрыв между обеспеченными двадцатью процентами населения и нищенствующими восьмидесятью вселял ужас. На севере ты либо баснословно богат, живешь на трех холмах и меняешь машины после первой царапины; либо волочишь голое существование у подножья, работая по 10 часов в сутки в горнодобывающих шахтах, в надежде, что у твоих детей будет хлеб на завтрак, так они могут дожить до семнадцати лет и пойти работать на те же токсичные залежи. Альфа был потерян, не представлял, что делать с непрошеным прозрением.       Вскоре Юнги сам к нему пришел. Прямо в класс во время занятий. Он застенчиво просунул носик в проем двери и попросил Чонгука к директору. Само собой никакой директор его не вызывал, но как еще можно вывести популярного старшеклассника в пустой коридор у лестничного пролета, когда он без конца окружен пугающими дружками?       Чонгук прислонился спиной к стене и стал рассматривать кусающего пухлые губки омежку на предмет видимых увечий. Юнги не знал куда себя деть, то порывался начать говорить, то, нахмурившись, умолкал. - Давно научился врать? - с деланной строгостью сказал старший.       Мальчик виновато опустил глаза.  - Ладно, не пускай сопли. Мне самому надоело в душном классе. Чего надо? - Я хотел попросить, - начал Юнги. - Не рассказывай никому, пожалуйста.        Чонгук помрачнел.  - Не рассказывать что? - отчеканил он, сжимая руки в кулаки.  - Ничего, извини..        Где-то в глубине души, ребенок разочаровался. С чего он решил, что альфе не все равно? Он уже приготовился бежать, как старший схватил его за запястье и вернул на место. Чернющие глаза метали молнии, отчего по коже прошелся целый табун мурашек. - Ты совсем бестолочь? - вскипел Чонгук. - На тебе живого места нет, а ты еще просишь никому не рассказывать. Хочешь на тот свет без очереди? - Я просто..он просто.. все не так, - стал заикаться мальчишка.  - А как? Он просто что? - встряхнул его за плечи старший. - Он просто так сильно тебя любит, что ты из-за побоев не ходишь в школу? Или хочешь сказать ты каждый месяц падаешь с лестницы? - А что я могу? - воскликнул Юнги. - Я не могу никому рассказать. Отца все бояться. Я не могу сбежать, потому что он меня обязательно найдет. И вернет. И тогда будет хуже. Тогда он не позволит мне ходить в школу. И я останусь с ним навечно!       Омега не заметил, как в пылу раскраснелись пухлые щеки и заблестели от слез глаза.  - Ладно, не реви, - растерянно похлопал по худой спинке альфа.       От одного взгляда его печальных глаз пересохло в горле. Мальчик робко прильнул к широкой груди и обвил старшего дрожащими руками. Так уж ему было нужно. - Обещаешь, что не расскажешь? - всхлипывая, спросил он.       Было что-то по-настоящему детское в этом порыве. В ту минуту, стоя на лестничном пролете с абсолютно чужим человеком, Юнги почувствовал себя как никогда в безопасности. Он не мог поверить, что кто-то узнав его секрет, разозлился, а не молча закрыл на все глаза. А Чонгуку стало одновременно и тепло, и странно. - Обещаю, - вздохнул альфа, осторожно поглаживая Юнги по спинке.       Мальчишка со светлыми, как лучики солнца волосами вошел в его бестолковую жизнь, не спросив разрешения. Что с ним делать альфа пока не понял. Он только разглядел немую мольбу о помощи, на которую так рьяно откликалось его черствое сердце.        Та минута навсегда врезалась Чонгуку в память. Оглядываясь теперь назад, он точно видел, как этот миг стал основой для всего, что случилось после. Север вдруг переменился. Раз и навсегда.

***

      Чимин брел по шумному коридору школы в окружении обсуждающих последние сплетни друзей и чувствовал себя как никогда отвратительно.  - Нет, вы видели что он надел? Он стал похож на жонглера в цирке! - нещадно поносил новую пассию Чонгука Санни. - И эта яркая помада! Она же ему не к лицу. - У Чонгука явно проблемы со зрением, - поддержал его приятель. - Кстати, это не он там у нашего класса?        Чимин вмиг вернулся в реальность. И вправду Чонгук. Явно кого-то высматривал. Не его, ли? Красивый, словно греческий бог, и настолько же опасный, можно сказать пугающий. Омежка пригладил дорогую блузу, прошелся по губкам блеском с розоватым отливом и, натянув высокомерно-скучающее выражение лица, отправился покорять свою судьбу.       Альфа мазнул взглядом по Чимину и преградил ему путь. Подросток едва не задохнулся от счастья. Неужели и вправду к нему? От близости и запаха старшеклассника подкашивались ноги. Все оборвалось в секунду.  - Брат где? - больно кольнуло сердце. - Какой брат? - растерялся Чимин. - У тебя их десять? - раздраженно проронил альфа. - Юнги.        Омега прикусил губу, чтобы скрыть разочарование.  - Болеет, - выдохнул он и прошел мимо в класс.        На уроке глаза щипали предательские слезы и подросток выбежал посреди занятий во двор, где до его появления не было ни души. Он рухнул на скамейку в тени дуба и зарылся лицом в ладони. Может он плакал от ревности, а может это просто стало последней каплей в его море.       Он уже давно заметил, что Чонгук высматривал именно Юнги. Как и тихоня Ким Тэхён, как и учителя на уроках. Почему же его никто не искал? Как так случилось, что на Чимина всем плевать? Да, ему от отца доставалось меньше остальных, но это отнюдь не от большой к нему любви. Порой омеге казалось, что глава Пак его не трогал, потому что и вовсе не помнил о его существовании, а в те редкие моменты когда они пересекались в коридорах особняка, смотрел на родного сына с неприкрытым отвращением. От Чимина требовалось лишь одно - стать мужем для человека, способного укрепить положение семьи на вершине. Вот и все. Остальное не его ума дело. И он это принял. Папа с самого детства учил его соблазнению и градации альф по размеру банковского счета. Он и это принял. Адаптировался. Минсо любил его только послушным. Но любил же.        Чимина никогда не ругали за плохие оценки, но за темные круги под глазами или складки на брюках унижали, не подбирая слов. Омежка с детства посещал косметологические клиники, терпел болючие уколы и сидел на, одному богу известно, скольких диетах. Лишь бы угодить, лишь бы его в кои то веки похвалили, за короткое объятие папы, за одобрительный кивок отца.  - Я знаю место, более подходящее для самокопания, - раздался низкий голос над ухом.  Чимин поднял глаза. Над омегой, закрывая собой солнце, возвышался Ким Намджун - наследник запада или засланец, как его величал отец.  - Юнги в порядке. Болеет, но ничего серьезного, - на автомате отчитался омега.  - А ты? - улыбнулся Ким, оголяя ровный ряд зубов. - Ты в порядке?       Чимин недоверчиво прищурился. Здесь явно был подвох. - Чего ты хочешь? - выдал омега, вызывая у Намджуна добрый смешок.  - С чего ты взял, что мне что-то нужно?  - Думаешь, я поверю, что ты просто решил поболтать?       Подросток застал Намджуна врасплох. Пришлось быстро менять тактику. - Да так, проходил мимо, - пожал плечами Ким, развалившись на скамье. - Смотрю, какой-то пацан льет слезы на моей скамье. Хотел тебя выгнать, но жалко стало.        Возмущению Пака не было предела. Что этот варвар себе позволяет?  - Ты кто такой, чтоб меня жалеть? - вскочил омега на ноги. - Стоит мне щелкнуть пальцами, тебя попрут из школы пыльными метлами!        Намджун нахально ухмыльнулся.  - Такой маленький и уже с характером. Ты сейчас на чихуахуа похож.  - Да ты издеваешься.  - Все, убавь громкость. Я пошел, - пренебрежительно бросил альфа. - Ты меня утомил. - Подожди! - внезапно для обоих воскликнул Чимин, вскочив на ноги.        Намджун нехотя обернулся.  - Раз уж ты здесь, скажи мне, зачем приперся на север? - У меня здесь дела, - растерялся старший.  - Я бы на твоем месте никогда сюда не приезжал. - Ты не на моем месте, - раздраженно бросил Намджун.        «Он выглядит лучше, когда молчит» - подумалось альфе.  - Действительно, что я понимаю? - пробурчал Чимин себе под нос. - Можешь не отвечать, все итак ясно: твоей семье стало тесно на западе. Только вот север вам не по зубам. С ним совладает только такой, как мой отец или кто пострашнее. Беги, пока не застрял здесь навсегда. 

***

- Чон! Ты где витаешь? - подбежал к альфе взмокший Кей.       Чонгук нехотя оторвал глаза от играющих в вышибалы неподалеку от футбольного поля семиклассников. Сложно сосредоточиться на тренировке, когда злобные щеглы норовят припечатать головастика мечом в лицо. - Алло, база!        Кей потормошил друга за плечи.  - Отвали, - отмахнулся Чонгук. - Че он на физкультуре забыл?        Юнги весело скакал под весенним солнышком, ловко уворачиваясь от мяча, и даже не подозревал, что где-то в ста метрах один хмурый альфа переставал дышать, всякий раз, когда волейбольный мяч со свистом пролетал в опасной близости от хрупкого мальчишки.  - Тренируем пенальти! Пробивает Чон! - свистит тренер, указывая капитану на восточные ворота.        Чонгук приготовился бить. Он сосредоточенно обвел глазами раму. Надо брать вправо. Разбежался. В шаге от удара альфа уловил глухой стук и отдаленный писк. Мяч пролетел над перекладиной, даже не коснувшись ворот, но Чонгук и этого не видел. Обернувшись на звук, альфа глазами прочесал толпу семиклашек в поисках светлой макушки, пока не заметил его распластанным на траве. Лежа на спине, он прижимал к груди коленку.  - Блять, - выругался Чонгук.       Он перепрыгнул через невысокую ограду и растолкал облепивших омегу детей. Чонгук так спешил, что не разглядел: ребенок вовсе не плакал, а совсем наоборот, заливисто смеялся.        Увидев над собой злого, как смерть Чонгука, Юнги замолк. «Опять в плохом настроении» - подумал омега.  - Упал, - беспечно хмыкнул мальчик.  - Вижу, - ледяным тоном ответил альфа, сканируя засранца на предмет увечий.        Чонгук поморщился от вида кровавых разводов на штанине.  - Ничего страшного. Просто царапина, - попытался вмешаться учитель и тут же замолк под красноречивым взглядом старшеклассника.       Чонгук нагнулся и, перекинув руку Юнги через плечо, повел его в здание школы. - Мне совсем ни капельки не больно, - щебетал омега, прихрамывая. - Я просто хотел увернуться от мяча и.. в общем не получилось.. Я и сам дальше могу. - Заткнись или отведу в медпункт.       «Как в медпункт? Нельзя!» - пронеслось в голове. Не хватало, чтобы врач заставил его раздеться. Тогда он точно все-все увидит.  - Не надо, - тихонько попросил омега.       Чонгук усадил раненого на стол в пустом классе, на минуту исчез, а вернулся уже с небольшим чемоданчиком первой помощи.  - В кого ты такой везучий? - бурчал альфа, обрабатывая молочную кожу антисептиком. - Чего тебе спокойно не живется? Нормальные омеги по углам альф обсуждают. А ты по полям скачешь.. - Ворчун, - буркнул Юнги, поморщившись. - Ой.       Чонгук легонько подул на ранку. Мальчику от этого стало как-то совсем невесело.  - Не будь со мной таким добрым, - сказал он внезапно.        Альфа оторопел.  - Когда тебе надоест, мне станет очень грустно.  - Не говори ерунды, - пробубнил себе под нос Чонгук. - С чего ты взял, что мне надоест?        Юнги пожал плечами. - Наверное, ты просто такой добрый. А мне будет сложно твоей добротой делиться. - Я не добрый, - возразил альфа, немного подумав. - А ты много болтаешь. Лучше молись, чтобы не было инфекции, а то ногу придется отрезать.  - Какой смысл молиться? Я не верю в Бога, - небрежно выдал Юнги.  - Это еще почему?  - Разве может быть Бог в мире, где дети плачут?       Чонгук промолчал. Что тут скажешь? Он достал из чемоданчика бинты и стал перевязывать опухшую коленку.  - Можешь не ходить на физкультуру. Я поговорю с учителем, - сказал он, поморщившись.       Воспоминания о бурых синяках на белой груди не хотели выходить из головы. Юнги лишь пожал плечами и улыбнулся. Как было прекрасно разбить коленку, играя с одноклассниками на сочной траве под теплым солнышком.  - Не нужно, - мальчик спрыгнул со стола, приземлившись на здоровую ногу. - И помогать мне больше не нужно. Спасибо, - кивнул он на перебинтованную ранку. - Как скажешь, - усмехнулся Чонгук. - Если не хочешь, чтобы мне приходилось идти тебе на помощь, не влипай в неприятности.        Мальчик кивнул и похромал к выходу, но запнулся у порога и еле удержался, чтобы не упасть. Схватившись за дверной косяк, он обернулся на Чонгука, успевшего рвануть с места, выругаться и закатить глаза. Тут уж Юнги расхохотался. Звонко и искренне. И альфа невольно залюбовался. Улыбка у мальчишки была дивная. По телу прошел вал тепла, которое получаешь, зарывшись в мягкое одеяло в дождливую субботу или от лучей солнца после недели гроз. Оттого и Чонгук не сдержал смеха. И вернулся на поле уже полный сил, как после здорового десятичасового сна.       Юнги пришел домой сам не свой. В родной каморке его уже поджидал раздосадованный Чимин, по старому обычаю, развалившийся на братской кровати.  - Наконец-то, - воскликнул омега при виде прихрамывающего Юнги. - Ничего не хочешь мне рассказать?       Мин тяжело вздохнул.  - Со мной все в порядке, если ты это имеешь в виду, - устало проговорил он.  - Что у тебя с Чонгуком? - Что у меня может быть с Чонгуком? Не глупи, - усмехнулся Юнги, но внутри погрустнел. Действительно, они друг для друга никто.        Пак смерил брата недоверчивым взглядом.  - Ты что-то недоговариваешь, - сделал он вывод. - Он бы не бежал к тебе через все поле, будь это правда.       Подростка передернуло от воспоминаний, с какой бережностью альфа увел брата с урока. Нет, Юнги явно врет. - Не обязательно ведь быть кому-то кем-то, чтобы помогать, -  нахмурился Юнги, а затем, заметив обиду в глазах Чимина, смягчился: - Тебе не о чем переживать. В конце концов, у тебя впереди светлое завтра.  - Наше с тобой завтра, это слово отца, - грустно улыбнулся омега. - Не придумывай свободу там, где даже птицы поют по расписанию. - Вот увидишь, я сбегу, - заверил Юнги, а глаза его загорелись ясным огнем. - Уеду далеко на восток к морю, туда где отцу меня ни за что не достать. Я и тебя заберу, только не смей мне жаловаться, когда придется есть один хлеб и рис. Я, конечно, разбогатею, но не сразу. Зато потом куплю тебе все, что пожелаешь.       Он стянул с себя школьную форму и надел футболку любимого желтого цвета - не лимонно-желтого, а теплого желтого. Таким цветом обычно акварелью рисуют солнышко в углу детских рисунков. - Буду красоваться в твоих подарках перед рыбаками, - захихикал Чимин. - На нас там сразу откроют охоту и потребуют выкуп. Отец заплатит только, чтобы самому нас прикончить.  - А ты влюбишь в себя их главу и нас не тронут, - рассмеялся Юнги, подтягивая брата к краю кровати, чтобы незамедлительно развалиться рядом. - Так и скажи, что мне придется делать всю грязную работу. - Знаешь, говорят, ранним утром дельфины подплывают совсем близко к берегу, - мечтательно улыбнулся Мин. - Я обязательно покажу тебе. Они выпрыгивают высоко над водой, совсем как птицы. И нужно обязательно загадать желание. - А вдруг желание не сбудется?       Чимин представил море в предрассветной заре и стаю плещущихся в воде розовых дельфинов. - Значит, твое желание не исполнит ни одно чудо в мире.       Дверь в комнату резко распахнулась. На пороге показался пышущий гневом Минсо. Чимин от одного его взгляда подскочил и отодвинулся от брата, словно злость папы была обратно пропорциональна дистанции между ними. Юнги же не шелохнулся и смотреть на приемного родителя не посчитал нужным.  - Ты, - прошипел Минсо, еле держась на ногах. Он был пьян. - Когда ты уже сдохнешь, маленький ублюдок? Сколько еще мне тебя терпеть?  - Папа, - устало выдохнул Чимин. - Тебе нужно под душ. Скоро отец вернется.        Омега потянул родителя за рукав, но Пак грубо стряхнул сына и продолжил одаривать приемыша потоком пьяной брани. Юнги все также разглядывал потолок. Он знал, что этим бесит мужчину еще больше. Наверное, этого он и добивался.  - Грязный паразит, мы дали тебе все, а ты взамен решил красть у брата? Чего тебе не хватает, а? Без этой семьи ты бы сдох от голода в первой же канаве!       Воспаленная фантазия все выискивала в приемыше черты лица и повадки Юнсона, и, не найдя ни одной, погружалась ненавидеть с большим остервенением. - Папа, хватит, - обняв Минсо сзади, взмолился Чимин. - Пошли. - Мой мальчик! - театрально заверещал омега. - Мой добрый, наивный мальчик! Твоя любовь к этому отродью нас всех погубит!       Помесь приторно-сладкого парфюма и кислого винного духа заполнила собой тесную комнатушку, вынуждая Юнги задержать дыхание. Вскоре господин Пак выдохся и позволил сыну отвести себя спальню. Чимин стянул с него пропахшую алкоголем и сигаретами одежду и уложил мужчину в постель, молясь, чтобы отец задержался на работе. Он уже хотел уходить, как Минсо поймал его за руку и притянул к себе, уложив его голову себе на грудь.  - Ты знаешь, как я люблю тебя, - жалостливо сказал он. - Я просто хочу, чтобы мой сын занял свое законное место, неужели это так много?        Он нежно завел завиток волос за ушко.  - Юнги не нужно мое место, - тихонько прошептал Чимин. - Оставь его в покое. - Это он только так говорит, - опутывал мысли сына омега. - На самом деле, дай ему нож и он вонзит его тебе в спину. Уж поверь мне, я знаю, о чем говорю.  - Ты его совсем не знаешь, - возразил омега. - Он не желает мне зла.  - Никогда никому не верь. Он из тех людей, что любят, пока им это нужно. Но у него есть секреты. Совсем скоро он захочет твою жизнь, обернет против тебя близких, использует и оставит в дураках. Вот увидишь. - Спи, папа, - после недолгой паузы обронил подросток. - Спокойной ночи.        Он вышел, прикрыв за собой дверь. На часах было восемь вечера. На севере солнце всегда садилось раньше, будто не в силах выносить тяжести здешних порядков. Даже россыпь самых ярких звезд, скрывалась за черной копотью, гигантских дымоотводов угледобывающих фабрик, которые проглядывались из любой точки города, уродуя мрачный вид нескончаемой безысходностью.