Север

Часть первая. Глава первая. Ночь.       Юнги всегда боялся ночи. Не монстров, тянущих руки-клешни из под кровати, не гроз и молний. Именно наступления ночи. Хруста гравия под шинами во дворе особняка. Скрипа деревянных половиц под отцовскими туфлями, чередующегося со стуком трости. И тишины. Тишина означала, что отец выбирает. На часах девять вечера, но испанские лампы погасили заранее. Лишь бы не привлечь внимания к своей двери полосами просветов, выступающих сквозь проем. Юнги зарылся в одеяло и приготовился ждать. Стук каблуков преодолел коридор и, пройдя мимо, перекинулся на лестницу. Не он.       В мертвенной тишине, омега ясно различал любой звук со второго этажа. Или, учитывая добротной толщины стены, ощущал. Вот отец прошел мимо комнаты Чимина, который в ту же секунду облегченно выдохнул и мигом себя за это возненавидел. Не он. Домочадцам хорошо известно - ночью, перед накатом жути, каждый сам за себя.        Молодой мозг тринадцатилетнего омеги, не лишенный детского воображения, перерисовывал шаги отца в барабанный бой, вдавливающий тело Юнги глубже и глубже в матрац. Если не он и не Чимин, значит, господин Пак. Сегодня его ночь. Было время, когда мальчик молился. “Боже, пусть сегодня он не придет ночевать, пусть окажется в хорошем настроении, пусть он умрет, пожалуйста, пусть сегодня выберет не меня”. Оказалось, Бог его не слышал. И он прекратил.        Омега сжал уши, что есть силы. За шесть лет в доме Паков, он научился посекундно рассчитывать повадки отца. Сначала он скидывает пиджак, аккуратно снимает платиновые запонки и кладет их на стол. Затем закатывает рукава белоснежной рубашки, как будто, от этого ее не тронет кровь. Дальше он выставит счет - за что его молодой супруг заплатит сегодня. “Потаскун”, послышалось сверху. Подозрения в неверности против Пак Минсо, отец использовал, когда больше было не к чему придраться.        Вопли омеги слились с треском ударов трости. Видимо настроение у главы Пака на самом деле паршивое. Обычно он разогревался волоча членов семьи по полу за волосы, сегодня же сразу приступил к кульминации. Вопли господина Пака утихли и перетекли в жалобный скулеж.        Дверь в каморку Юнги отворилась. Внутрь прошмыгнул бледный как смерть Чимин. Омега по старой привычке нырнул к брату под одеяло, свернувшись калачиком рядышком. Юнги его приобнял и накрыл обоих с головой.  - Расскажи мне, как прошел твой день, - вполголоса вымолвил Мин, отвлекая омегу от происходящего на втором этаже.  - Мы же были вместе, Юнги, - выдавил в ответ подросток.  - А вот мой, прошел очень прекрасно, - запинаясь об удары тростью уверил Юнги. - Пока тебя окучивали альфы на заднем дворе, я успел урвать нам билеты в кино.        С каждым новым ударом Чимин подергивался и морщился, словно били его самого.  - Никто меня не окучивал, - возразил он. - Я просто красивый и не знаю, что с этим поделать. Ты тоже ничего. Только не хочешь это признать.       Чимин прислушался. - Юнги, кажется, он сегодня папу точно убьет.       Действительно, отец уже должен был поубавить пыл, бросить мужу очередное ругательство и удалиться в кабинет. Минсо теперь совсем утих. Скорее всего потерял сознание.  - Лежи тихо, - обреченно выдохнул Юнги и вылез из под одеяла. - Не ходи, - на глазах брата появились слезы. - Сейчас вернусь, - отмахнулся омега и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.        В коридоре звуки стали отчетливее и от этого еще невыносимее. Прислуга свыкшаяся с укладом особняка давно затаилась по углам. С каждым шагом ноги омеги наливались каким-то сортом самого тяжелого свинца. Преодолев витиеватую лестницу, Юнги устремился на хлест, походяший на отбивание мяса для стейков. Он остановился у самого входа в хозяйскую спальню. Пока еще можно было уйти. Омега осторожно толкнул дверь и тут же об этом пожалел. Обмякший на полу Минсо уже не подавал признаков жизни, но отец, глаза которого будто горели в темноте, продолжал методично долбить ноги и живот, будто отбивался от мух. Юнги он не заметил.         Мальчик дрожащей рукой скинул с тумбы металлический подсвечник. В мгновенье полета дизайнерской побрякушки, он успел пожалеть и отпустить жизнь. Отец обернулся не сразу. По крайней мере для Юнги все было как в замедленной съемке. Он попятился к двери, но, встретившись со взглядом волчьих глаз, замер и опустил голову. Юнсон бросил трость в сторону и поднял с пола стальной подсвечник. 

***

- Ну, пчелка, не подведи.       Тачка цвета оранжевого пламени рванула вперед. Огни ночного города пестрой рябью проносились мимо, сливаясь в одну сплошную разноцветную ленту. Этой ночью трассой заезда выбран ночной пригород, а значит Чонгуку знакомы каждый поворот, знак и ямка. Он помнил все с точностью до минуты: жар мотора, крутые виражи, брызги щебня из под колес. За подъемом дорога пойдет по узкой дуге, а там до финиша какие-то три минуты. Позади послышался рев мотора.  - Сука, - выплюнул Чонгук, заприметив в боковые чертову супру. - Не сегодня.       Парень переключил скорость, выжал газ и с визгом влетел в поворот. На прямом отрезке за ним не угнаться. Чонгука вжало в кресло. Казалось, он, неподвластный законам гравитации, взмыл в небо, отрастив вместо колес два огромных крыла.        Перед самым финишем пчелу повело. Машина отказалась подчиняться. Ее бросало из стороны в сторону и несло в раскинувшиеся у ограды кусты. Чонгук успел вывернуть руль, но было слишком поздно. Супра цвета индиго, будто выжидала шанса, чтобы, издевательски взревев, пронестись мимо, обдавая Чонгука волной пыли и гравия из-под колес.        Пчела пришла второй в первый раз за сезон. Следом за Чонгуком, под рев и аплодисменты, один за другим прибыло еще четыре автомобиля. - Да чтоб тебя! - нервно молотил ладонью руль Чон.       Он вышел, хлопнув дверью, и устремился в облепившую победителя толпу.  - Тебе повезло, - встав к сопернику вплотную выплюнул Чонгук.  - Мне часто везет, - ответил спокойствием альфа. - Особенно, если соперник - дерьмо.  - Меня уже от твоего хлебала тошнит! Вали обратно на запад, пока вежливо прошу, - начал заводиться Чон. - И ведро свое не забудь.         Может Ким Намджун и сын главы западного округа, но это, блять, не значит, что он бессмертный. С тех пор, как идеальный во всех отношениях чужак переехал на север, он словно преследует Чонгука по пятам. Что в школе, что на улицах, что на тренировках - везде эта мразь просунула свой натертый до блеска нос.  - А знаешь? Мне и здесь весело, - расплылся в издевательской улыбке, обнажая белоснежные зубы, Намджун. - Я боялся, на севере сдохнуть от тоски, но ради тебя в коленно локтевой ..Прямо таки хочется задержаться. - Забейся, я по омегам. - Тогда прекращай сосать, - усмехнулся Ким. - Я здесь всего ничего, а уже задвинул любимчика севера далеко на задний план. Или лучше сказать глубоко?       Намджун непринужденно откинулся на низкий разгоряченный  бампер. По сути, ему не было дела до испорченного привилегиями одноклассника. Кима сослали из запада с установкой наладить отношения с детьми главы северного округа, коих у Пак Юнсона было двое и, по счастливой случайности, оба омежки бессознательно наивного возраста. А соперничество с Чоном - это так, забавы ради.        До появления Намджуна, элитная школа Юсан находилась под гнетом семнадцатилетнего Чон Чонгука, сына нефтяного магната, приближенного главы округа. Он тут и царь и, если понадобится, бог. Тем не менее, любому правлению есть срок. Намджун обошел монарха в популярности, футболе, учебе (хотя здесь и стараться не пришлось), а теперь и на улицах.  - Пошел ты, - выплюнул Чонгук, развернувшись.        Он скинул с плеча руку подошедшего к ним приятеля и рванул, сам не зная куда, лишь бы подальше. Умение проигрывать не самая сильная его сторона.       К часу ночи семнадцатилетний Чонгук сидел под разноцветными софитами клуба в окружении омег и парочки дружков, клянчивших деньги на белые дороги, ведущие далеко-далеко, в мир учащенного пульса и искаженного просветления.  Чонгук втянулся. Казалось, химическая дрянь, минуя анатомические перегородки, попала прямо в мозг. Вопреки ожиданиям, поражение не стало казаться чем-то незначительным, чем-то далеким и мизерным на фоне кипящей внутри действительности. Отнюдь, все внутри бурлило от злости на чужака, пчелу, что подвела в ответственный момент и в конце концов на самого себя.  - Хороша, - развалился на диване Кей, хлопнув друга по колену. - Ты че такой кислый? Да, забудь ты про этого долбаеба! В конце года он свалит, никто и не вспомнит.        Свалит, а как же? Только вот дело не в этом. Чонгук и сам не понимал чего ему этот индюк поперек горла встал. Только с его появлением в голове запустился безжалостный механизм, побочные действия которого вызывали тревогу и ворошили душу непонятными страхами.  - Не бери в голову, - отмахнулся он. - Настроения нет.        Чонгук оглянулся. Беспорядочно слитые воедино тела, реки алкоголя, сулящие избавление дороги, друзья меряющиеся брендовыми шмотками и коллекционными машинами. Все это вдруг стало каким-то унылым и беспросветным. А Чонгук среди мессива людей все так же один, хоть и является спонсором этого бардака. Вернее сказать его отец.        Парень, не говоря ни слова, вышел из душного клуба и поехал домой. Зайдя в парадную особняка в самом престижном районе Трех Холмов, он застал отца спешащего по делам. Чонгук выругался, предвкушая нравоучения, обещающие стать вишенкой на торте потрясающего дня.  - Объявился раньше двух? - вздохнул Донгон. - Ты меня удивляешь.       Чонгук старался не дышать, дабы не шокировать родителя парами алкоголя и сигарет. Голову кружило дурью и злостью на весь проклятый мир. На душе было муторно и мерзко. - Давай не сегодня, - апатично отозвался младший. - День был паршивый. - В кого ты превратился? Посмотри на себя. Зрачки размером с колеса, разит алкоголем за километр, - нахмурился Донгон. - Что с тобой происходит, Чонгук? Слоняешься со своими дружками без дела. Я устал за вами подтирать. Думаешь это дружба? Они рядом, пока ты соришь деньгами направо и налево. Ты - мой единственный сын, наследник.. - Уж прости, что не оправдал твоих ожиданий, - не выдержал Чонгук. - Все, что ты хочешь сказать, я уже слышал, не утруждайся. Доброй ночи.        Парень обошел родителя и полетел в свою комнату. Несмотря на дикую усталость, уснуть так и не получилось. Чонгук встретил рассвет, сидя на полу террасы, выкуривая одну сигарету за другой. С наступлением утра внутри было все так же пусто. 

***

      Следующая неделя после очередного срыва Пак Юнсона протекала мирно. Особняк главы северного округа снова наполнился повседневной суетой, будто кровь не орошила пол хозяйской спальни. Пак Минсо, как только смог ходить, бросился зализывать раны в люксовом торговом центре, где по-своему мстил мужу за унижения, разбрасываясь состоянием налево и направо. Прислуга все так же суетилась по дому, а сад цвел разнообразием экзотических цветов.        Как обычно не было только у детей. В этот раз Юнги досталось крепче прежнего. Худенький подросток никогда не отличался крепким здоровьем, но побои переносил стойко, старался не пропускать школу. Потеряв сознание в первые пять минут бойни, очнулся он только сутки спустя у себя в комнате. Так, в полубессознательном бреду он провел 4 дня, то возвращаясь в реальность, то погружаясь в забытье. Отец запретил кому-либо его навещать. Приходила только прислуга, чтобы заставить мальчишку проглотить немного каши и сменить компресс.        Чимин к брату попасть не мог, а Минсо не хотел. Приемного сына молодой омега невзлюбил с первых минут знакомства. Юнги привели в особняк Паков в семилетнем возрасте после смерти родителей. Юнсон объявил семье, что отныне мальчишка будет жить с ними и велел выделить тому комнату. Минсо стал подозревать мужа в неверности. Иначе зачем главе северного округа приводить в дом сироту своего погибшего шофера? С тех пор омега жил в комнате на этаже прислуги, но учился в элитной школе Юсан и ездил туда на тонированном мерседесе в окружении охраны, а в обществе играл роль баловника судьбы. - Думал, заявишься не раньше, чем через месяц, - удивился Чимин, встретив брата в коридорах школы. - Выглядишь сносно.       Юнги усмехнулся. Возвращения на учебу он ждал, как Рождества.  - Спасибо отцу, что не трогает лицо, - съязвил омега. - Тебе бы еще полежать, - обеспокоено заметил Пак, кидая взгляд на прикрытые рубашкой гематомы. - Как бы ты не сдох раньше меня. - Не боись, на мне заживает, как на собаке.       В доказательство омега пару раз хлопнул себя в грудь и тут же согнулся пополам от резкой боли в ребрах. - И чего ты так рвешься на уроки? Многие были бы счастливы проваляться дома недельку другую, - мрачно усмехнулся Чимин, заходя в класс. - Я не многие, - опустился на стул возле брата Юнги. - Мне надо хорошо учиться, разбогатеть.. - И свалить из дома подальше, - мрачно закончил Чимин. - Знаю, знаю. А вот у меня есть план получше: я стану мужем богатому, красивому альфе и стану жить припеваючи.  - Только не начинай, - закатывает глаза омежка.  - Выйду за Чонгука например, - мечтательно потянул Пак. - Он богатый, красивый и взрослый, а еще у него самая классная тачка. И у нас будет пятеро детей. И собака. - Вас итак поженят. Лет через пять, - напомнил брат о договоренности родителей укрепить дружбу между двумя самыми влятельными семьями севера. - Только он уже будет старый и страшный. И будешь ты ему ставить капельницы и менять стариковские подгузники.  - Уж я-то о нем позабочусь, - потер ладошки омега. - Вот бы подрасти поскорее.        Юнги с надеждой глянул на часы. Вот-вот должен прийти учитель и спасти его от од, посвященных неземной любви брата к старшекласснику. К сыну отцовского друга у Чимина влюбленность на грани обожания еще с пятого класса. С тех пор, как он посетил футбольный матч между школами, где Чонгук в позиции нападающего под номером 17 забил хет-трик и заработал для Юсана звание чемпиона школьной лиги. После Пак не пропустил не одной игры, но выглядел при этом равнодушно, хоть и визжал про себя, стоило альфе мазнуть взглядом по трибунам.        Юнги же хотелось только одного: уехать подальше, найти свое место в жизни, даже если в глубине души омежка понимал - отец его никогда не отпустит. Он невольный свидетель слабостей Пак Юнсона и его идеальной с виду семьи. Войдя в тот дом семилетним мальчиком, он подписал себе пожизненный приговор на бесконечное притворство, жизнь в страхе и безропотном повиновении. В начале прошлого года, Юнги, как подающий надежды юнный писатель, был отобран для летней программы на западе. Стоит ли упоминать, что никуда он не поехал и потом еще долго горько плакал по упущенной возможности провести два месяца вдали от отца.        Мальчик не заметил, как учебный день подошел к концу. После уроков Юнги направился в библиотеку за парочкой увесистых учебников для проекта по истории. Пропуск в неделю нужно было восполнять внеурочно. Таков закон Юсана.  Он прошелся по нескончаемым стеллажам, выудил с нижней полки позабытую в разнообразии книгу, нетронутую месяцами, и устремился в дальний укромный уголок, скрытый от сгорбившихся над поглощением знаний учеников. Юнги остановился и пригляделся. Там, в тени громоздких шкафов, подобрав под себя ноги, спрятался худенький омежка, примерно его возраста, поедающий незамысловатый сэндвич из школьного кафетерия. На вид он был, как  прозрачный.  - Это моя нора, - буркнул Юнги, изучая аккуратные черты лица под огромными очками в толстой оправе.        Омежка был выше Мина и одет просто, что в Юсане не принято, но дорого, что очень даже приветствуется. В будущем альфы готовы будут поубивать друг друга за одно его спасибо, подумалось Юнги. Но он то не альфа. Подросток подскочил от неожиданности, жонглируя недоеденным бутербродом и толстым романом в красном переплете.   - Ой, я не знал, - затараторил он, в спешке закинул книгу в рюкзак, не поднимая глаз. - Тут никого не было, и я.. и я.. - Эй, ты чего? Подожди.       Юнги словил, улепетывающего трусишку за лямку рюкзака. Казалось, паренек вот-вот потеряет сознание. Такой он был бледный.  - Стой, говорю. Не суетись, - потянул омегу Мин обратно.       Тот остановился, но глаз так и не поднял.  - Ты чего в библиотеке щеки набиваешь? - скорее с любопытством, нежели раздражением поинтересовался Юнги. - Чем тебе кафетерий не угодил? - Паренек, нервно поправляя очки в толстенной оправе, тихонько ответил: Людей много.       «Занятный тип», подумал Юнги. Он скинул потрепанный портфель прямо на пол и уселся сверху.  - Ладно, я не жадный, - похлопал он по местечку рядом. - Сегодня можешь тут поесть. Только не мешай.        Немного подумав, паренек присел рядом.  - Меня Юнги зовут, - открыв первую страницу книги представился подросток. - Из седьмого класса. - Ким Тэхён, - робко отозвался мальчик. - Я недавно перевелся. В шестой. - Нездешний? - С запада, - промычал Тэхён, прожевывая кусок хлеба с ветчиной. - У брата на севере дела. Он тоже тут учится.       Мин заметил блеск в глазах Кима при упоминании брата.  - Тяжело, наверное, вдали от дома, - смягчился Юнги. - Я тут чужой, - пожал плечами подросток.        «А я везде чужой», - пришло Юнги в голову. Мальчишки просидели в укромной норе еще очень долго и никто из них не дочитал книги дальше первой страницы. Они говорили много и обо всем, кроме своего положения. Обоим так было легче. Они узнавали друг друга без предрассудков: Юнги для Тэхёна был просто Юнги - замкнутый, настоящий зануда, любящий триллеры, желтый цвет, читать о несбыточном и дынное мороженое. А Тэхён был не сыном главы запада, а застенчивым  подростком, ранимым, по-детски наивным недотепой. Пол дня они провели в библиотеке, поделив наушники на двоих. У обоих не было друзей, зато желания поделиться мыслями было хоть отбавляй.        Так, омеги стали проводить в библиотечной норе почти каждый день, поедая сэндвичи и банановое молоко из кафетерия, иногда молча, за чтением, порой мешая друг другу шутками про чванливого директора или рисующихся состоянием родителей одноклассников.        Спустя неделю друзья стали выбираться из библиотеки в более людные части школы. Тогда, сидя в дальнем углу кафетерия, к Тэхёну, в окружении трех сокомандников, подлетел красивый брюнет и, потрепав хохочущего омежку по головке, стал изучать набившего рисом щеки Юнги.  - Так вот ты какой, таинственный Юнги, - улыбнулся альфа, подмигнув. - Мелкий мне все уши про тебя прожужжал. Я уже начал переживать, что ты воображаемый. Я Ким Намджун - брат этого зануды.        Неопытное сердечко омеги пропустило удар. Ким Намджун улыбался искренне, отчего на щеках проступили обаятельные ямочки. И вообще было в этом альфе что-то, заставляющее Юнги застенчиво опустить глаза и зардеться румянцем.  - Все, Намджун, иди уже, - подтолкнул старшего Тэхён. - Покрасовался и хватит.        Намджун уходить не спешил. Он бухнулся на скамью подле насупившегося брата и стал с интересом изучать второго наследника главы севера. В отличие от Пак Чимина, или цели номер один, который уже осознал и умело пользовался своей красотой, миловидный план Б с детскими бархатными щечками, влажными искристыми глазами и волосами цвета жженого пшеничного поля, олицетворял собой непорочность в чисто виде. Намджун уловил в воздухе легкий аромат медового нектарина.  - Решил начать план захвата севера с совращения детей? - раздался низкий голос за спиной.       Юнги обернулся. Позади, сложив руки в карманы брюк, остановился Чон Чонгук. Школьные правила на него явно не распространялись, ибо на нижней губе альфы поблескивало серебрянное колечко, волосы выглядели так, будто их потрепало морским ветром, а под пиджаком со школьной эмблемой, красовалась футболка с нецензурной надписью. От него разило грозой с дождем, опасностью. В тот момент Юнги наконец понял почему брат без ума от привилегированного бунтаря. Так сильно он отличался от прилизанных, гладко выглаженных учеников Юсана.  - Боишься не успеть первым? - равнодушно бросил Ким, нехотя отрывая взгляд от подростка. - Не порть аппетит.       До Юнги стало доходить. Альфы, никого не стесняясь, делят наследника севера, которому только в прошлом месяце исполнилось тринадцать. Обида за Чимина вытиснула зарождающуюся первую симпатию к ложно дружелюбному Намджуну, подрывая оставшиеся нити веры в людей.  - Детки, погуляйте, - глядя врагу в глаза, облокотился о стол Чонгук. - Иначе можете услышать много новых слов.  - Мы пойдем, - приготовился удалиться Тэхён, которого люди пугали и в лучшем настроении.  - Вам надо, вы и гуляйте, - насупил бровки крошечный на фоне крупных альф Юнги.       “Занятный малый”, усмехнулся про себя Намджун. Если бы он был чуть постарше. - У меня после школы еще занятия. Так что не мешайте есть, - отправил в рот очередную ложку риса с мясом ребенок. Затем обращаясь в Тэхёну: - Чего смотришь, ешь давай.       Ким, растерянно хлопая глазками, откусил большой кусок от шоколадного маффина. - Вот клоп мелкий, - угрожающе оскалился Чон. - Так бы и прибил, да тапок жалко.        Юнги хмуро потянулся к ноющему ребру, где уже две недели цвела всеми оттенками бурого обширная гематома. - Дедуль, у тебя проблемы со слухом? - нарочито громко воскликнул Мин. - Говорю, не пойду никуда, пока не закончу. Иди, решай свои стариковские проблемы в пенсионный фонд.        Чонгук шумно выдохнул, повторяя про себя “нельзя бить детей”, как монах молитву. Перечить Чонгуку без последствий, на глазах у всей школы. Да что этот подкидыш о себе возомнил? Хорошо хоть брат у него что надо: утонченный, красивый уже в свои тринадцать, горделивый, одним словом идеальная пара для будущего главы округа. А этот несносный мальчишка, пахнущий пересахаренными персиками, сумел вывести альфу из себя тремя фразами и как ни в чем не бывало уплетал старания школьных поваров, будто завтра никогда не наступит.  - Тэхён, твой друг нравится мне все больше и больше! - усмехнулся развалившийся на скамье Намджун. - Очень рад, что ты нашел себе друзей под стать, - раздраженно кинул Чонгук и перед тем, как удалиться, добавил: - Не подавись, малявка, и на глаза мне не попадайся.       Намджун невольно завис на поморщившем аккуратный носик омеге. Что-то в нем есть. Альфа понял это с первого взгляда.  - Иди уже, - ткнул брата в бок Тэхён. - Иду, иду, - поднял руки вверх старший. - Завтра матч. Придешь поддержать брата?       Тэхён неопределенно хмыкнул и тут же жестоко защекоченный, захохотал.  - Хорошо, приду.        Следующие полдня школа гудела в преддверии спортивного события. Юсан играл дома, но противник далеко не прост. Западная спортивная академия слыла главным фаворитом сезона, проведя пять игр с коэффициентом поражения 5/1. Всюду сновали ученики и профессора, разодетые в сине-белые цвета эмблемы Юсана. На стенах школы красовались заказанные заранее плакаты с громким: “Юсан в шаге от двукратного чемпионства”.       Даже далекий от спорта Тэхён, вобрав в себя всеобщее воодушевление, еле усидел до конца уроков и, разделавшись с дополнительными занятиями, полетел в нору, где, заткнув уши наушниками, прятался от суматохи Юнги.       Омега выволок негодующего друга на стадион и усадил его на заботливо прибереженные Намджуном места поближе к скамье сине-белых.  - Болеть так болеть, - безнадежно заключил Мин и, выпросив у старшеклассников гуашь, намалевал на щеках сине-белые линии.        Заметив в толпе неподалеку Чимина, окруженного альфами всех возрастов, омега, помахал, подзывая брата к себе.  - Это еще кто? - снисходительно кивнул на взбудораженного Тэхёна Пак. - Это Тэхён - мой друг, - гордо улыбнулся Юнги. - С каких это пор у тебя есть еще друзья кроме меня? - фыркнул омега и тут же, натянув дежурную улыбочку, помахал знакомому в толпе. - Какой-то он странный.    - Сам ты странный, - закатил глаза омежка. - Все, не ревнуй.       Юнги с опаской посмотрел на брата. Сколько бы он не любил Чимина, в нем всегда была толика собственничества, граничащая с маниакальностью. Он принял Мина не сразу, но когда смирился с его присутствием, приписал брата к числу своих людей и всячески противился его общению с другими. Поначалу Юнги это не беспокоило, ведь сам по-себе замкнутый ребенок никогда не слыл тягой к общению, но теперь он решил за братом приглядывать. Что ни говори, Тэхён ему нравился.        Зрители заняли свои места на трибунах и притихли, когда под школьный гимн на поле вышла команда противников. Следом появились и сине-белые, во главе с капитаном Чоном под номером 17, а за ним шествовал Ким Намджун - правый нападающий. Трибуны взорвались аплодисментами. Сотни человек, позабыв обо всем за пределами стадиона, стали единым организмом, породнившись безумной энергией масс.        Началась игра. На трибунах то и дело мелькали самодельные плакаты с изображением Чонгука и немного реже Намджуна в окружении сердечек и признаний в фанатской любви. Для Юнги королем поля был Ким старший. Несмотря на немалые габариты, альфа поражал соперников скоростью и ловко обводил защитников самыми неожиданными способами. Он будто предвидел каждый шаг соперника и играл непринужденно, с неким снисхождением. Чонгук же вел команду остервенело, словно от исхода матча зависела его жизнь. В нем горел страшный огонь, неконтролируемая сила, поедающая альфу изнутри, подгоняющая вперед тупыми копьями. Он не расслаблялся ни на секунду, метался из стороны в сторону, запугивал, рвался в драку, шел напролом, несмотря на подножки и усталость.        Матч был взят вопреки полному отсутствию командной работы между двумя важнейшими звеньями. Со стороны могло показаться, что альфы борются не против общего врага, а противостоят друг другу.  - Заебал тянуть на себя одеяло, - прошипел Намджун, ввалившись в раздевалку.       Он стянул влажную от пота футболку и швырнул ее в корзину с бельем, открыв вид на подкачанный торс, помутивший рассудок не одного омеги.  - Какого хрена ты забыл на левом фланге? Кей был открыт! - влетел следом мокрый Чон. - Твои выкрутасы стоили нам очка.        Последнее альфа процедил в десяти сантиметрах от лица сокомандника.  - У меня хотя бы хватило мозгов держать себя в руках, - кольнул по больному Ким. - Пока капитан Чон устраивал бои без правил на поле. - Вообще-то мы выиграли, - втискивается между ними Кей. - Просто напоминаю.  - Нахуй такую победу, - выругался Чонгук. - Моя команда либо играет красиво, либо не играет вообще!       Намджун развернулся и, хлопнув дверью, встал под прохладный душ. Он здесь не для разборок с капризными детьми. У Намджуна четкая цель. Установка отца. Он дал слово вернуться домой с трофеем.       Когда-то давно Корея была цела. Не существовало запада, севера, востока и юга. Это сейчас страна погрязла в криминале, коррупции и тирании. Но много лет назад, до гражданского переворота, проплаченного криминальными лидерами, Корея была едина, цвела под предводительством предков Намджуна. Мятежники поделили руины меж собой, закрепляя власть за главами округов, а роду Кимов выделили нищий запад, который ныне являлся самым развитым, свободным от анархии участком. Юг выживал за счет сельского хозяйства, восток - благодаря выходу к морю, но север.. Север - самый лакомый кусочек: рудники с полезными ископаемыми, нескончаемые запасы черного золота, промышленность и главное - неисчислимая армия. Вот что нужно Намджуну. Он пришел за севером, где у тирании было лицо Пак Юнсона, диктатора в третьем поколении.        Судьба сыграла с главой округа злую шутку, подарив ему в наследники двух омежек. Западу это было на руку. Можно решить вопрос без лишней крови, если поставить на победоносную лошадку. Конечно, в его положении выбрать Пак Чимина - единственного кровного наследника, было самым беспроигрышным вариантом. Он красив, неглуп и не терзается ненужными амбициями. Пора задвинуть интуицию подальше, сдаться логике. Цель Намджуна - Пак Чимин, вернее все, что к нему прилагается. А его занимательный братец - не более, чем подушка безопасности.       Альфа наскоро переоделся и, улыбаясь ликующим фанатам, вышел на школьный двор. - Меня ждешь? - подкрался он к брату со спины.       Тэхён подскочил и бросился на альфу с кулаками. - Так ты встречаешь победителя? - рассмеялся Намджун перехватывая хиленькие кулачки.  - Я привык, что ты побеждаешь, - важно ответил подросток.       Рядом, потупив взгляд, перебирал лямки рюкзака Мин Юнги, лицо которого размалевано в цвета эмблемы сине-белых.  - Поздравляю, - произнес он смущенно и, бросив взгляд на наручные часы. - Мне пора. - Юнги, у нас традиция, - преградил другу дорогу Ким. - После матчей лопаем мороженое. Пошли с нами. Намджун, можно?  - Само собой, - поддержал Ким.  - Меня Чимин ждет, - оглянулся в поисках брата Юнги.        Пак стоял неподалеку, выжидая, когда любовь всей его жизни покажется в толпе.  - И брата бери, - подмигнул альфа.       Чимин на секунду расцвел, заметив в дверях Чонгука, и тут же посерел, когда понял, что альфа не один. Он был с омегой из старших классов. Собственнически обвил руками талию и прошелся губами по разукрашенной щеке.  - Не сегодня, - обреченно выдохнул Юнги. - Увидимся, - бросил он напоследок и понесся спасать новую пассию Чона от сгорающего от подростковой ревности брата.       От Намджуна искорки в глазах Пака при виде альфы не укрылись, но и не тревожили. Он знал, что к концу месяца оба подростка будут заглядывать ему в глаза. А Киму останется только выбирать. Тем более Тэхён, сам того не зная, подал брату руку помощи, выбрав в друзья именно Мина, из сотни других учеников Юсана. Это ли не судьба?        В доме у Кимов Юнги стал частым гостем. Хоть приходил ненадолго, ссылаясь на дополнительные занятия и беспокойство родителей.  - Почему бы тебе не предупредить отца, что ты задержишься? - упрашивал Тэхён, не желающий отпускать друга. - Оставайся у меня, а завтра вместе поедем в школу.  - Мне нельзя, - отрезал омега, нервно поглядывая на экран телефона. - Ну хоть чуть-чуть, - не унимался Тэ. - Досмотрим фильм и поедешь.       Юнги согласился. Отец должен был уехать в командировку, а Минсо до него нет никакого дела. Омежка приехал домой на два часа позже дозволенного. На дворе уже смеркалось. Сердце мальчика рухнуло в пятки. У мраморного крыльца припаркован отцовский автомобиль. Как же так? В окне второго этажа мелькнуло лицо бледного, как смерть брата.        Юнги сделал глубокий вдох и натянул мягкую толстовку, чтобы облегчить боль от ударов. А что будет, если он просто не войдет? Вдруг ему удастся сбежать? Глупости. Его найдут. У Юнсона всюду глаза и уши. Нет смысла откладывать. Он получит свое сегодня, и его не тронут пару недель после.       В доме тихо. Было что-то мертвенное в этой тишине, лишенной привычной суеты слуг, музыки из комнаты Чимина и ворчания Пак Минсо, вечно недовольного всем вокруг. Чувство тревоги еще больше усилилось, когда брат не встретил его у порога. - Он ждет тебя в кабинете, - донесся из гостиной голос приемного папы.        Юнги скинул рюкзак на пол и побрел в самую дальнюю комнату на втором этаже. Он старался не думать. Когда начинаешь думать, приходит неконтролируемый страх. Тогда сложнее уворачиваться и группироваться, а школу пропускать никак нельзя. Омега замер у самой двери и, немного погодя, постучал. Ответа не последовало, значит - можно входить. - Здравствуйте, отец, - еле шевелил губами мальчик.       В комнате пахло лакированным деревом, сырой землей и черным перцем. Юнсон одарил омегу коротким кивком. Юнги оглянулся, в поисках орудия самозащиты. На сей раз, глаза зацепились за награду из благотворительного фонда из тяжелого хрусталя. Он знал, что никогда не решится, но так уж ему было легче: понимать, что в случае чего, он сможет ударить в ответ.  - Где ты был?       Посторонним могло показаться, что голос отца сквозил беспокойством.  - У друга, - осторожно ответил омега.       Юнсон привстал, опираясь о лакированную трость, а Юнги инстинктивно отшатнулся к стене. Альфа подбирался медленно, вкушая страх, вызванный его присутствием.  - Малыш, ответь, разве в твоем положении могут быть друзья?       Мальчику казалось, его вот-вот вырвет.  - Ты наследник севера, - замахнулся альфа в первый раз. Юнги согнуло пополам. - Отвечай!  - Не надо, - прохрипел омега. Ему надо в школу. - У моих сыновей нет друзей. Вы даже друг для друга враги.       Второй удар пришелся чуть ниже поясницы. Родители других омег подтверждали свои слова поцелуями и объятиями, его же отец впечатывал сказанное кровью. - Придет день, когда твой брат принесет за спиной нож, - голос мужчины прорывался сквозь звон в ушах. - Скажи мне, ты сумеешь защитить свое по праву?       Униженный поднял на демона глаза. “Когда-нибудь ты заплатишь”, подумал мальчик. “Я проклинаю тебя”. Третий удар обрушился на ребра, помнящие вкус отцовской любви еще с прошлого раза. И тут он не выдержал, заплакал. - Не надо, - умолял омега. - Не надо! Хватит! - Не смей унижаться!       Лакированная трость поднялась над головой и с треском легла на спину и ноги, не погнувшись. «Какая прочная», думал мальчик в бреду. Он с семи лет ждал, когда та переломится, треснет, как дряхлый сук многолетней сосны, однако ломались всегда его кости. Настроение отца, по старому обыкновению, вмиг переменилось. Он отбросил палку и опустился рядом с полубесчувственным ребенком, положив его голову себе на колени.  - Ты мой сын, кто бы что не говорил. Я не позволяю, тебе стать слабым, - гладил он Юнги по светлым волосам. - Вырви свое клыками, когтями, вгрызайся и терзай. А когда желаемое падет в руки - не пожалей ни друга, ни брата, ни себя.        Мужчина смотрел на приемного сына, словно ждал, цветения огненных маков в начале апреля. Придет время, они раскроются и подомнут своим величием кроваво-алый закат. Пока же, пусть маки цветут на белой коже, пуская корни в костный мозг.  - Похож на него, когда плачешь, - уловил сквозь надвигающуюся тьму ребенок. - По-другому и быть не могло. Если бы в тебе было что-то от его ошибки молодости, заколол бы, клянусь.       На следующий день, мальчик все таки пришел в школу, перевязав многострадальные ребра тугим бандажом и натянув рукава свитера до самых кончиков пальцев. Повреждения он скрывал первоклассно. С первого урока и почти до самого конца учебного дня омега старался не делать резких движений и почти не покидал рабочего стола. Лишь бы не привлекать внимания учителей выкриками боли. Однако, выйти из кабинета все же пришлось. Очень уж захотелось в туалет.        Юнги ступил в пустой коридор, и, опершись о стену, проковылял в уборную, где смог наконец выдохнуть и расплакаться. Он стянул свитер, ослабил бинты, прошелся дрожащими пальцами по где-то сливовым свежим, где-то пожелтевшим пятнам, разлившимся по груди, словно разноцветные болючие бабочки, раскинувшие крылья по снежной глади. В них не было ничего прекрасного. Бабочки эти были уродливы, как и сам Юнги теперь, как Чимин или Пак Минсо. Все они были уродливы, ибо были глубоко несчастны.        Мальчик умыл лицо и вышел обратно в коридор. Там, на последних ступенях лестничного пролета, слегка покачивая ногой в такт музыке, смотрел в пустоту Чон Чонгук. Выглядел он, мягко говоря, потеряно. Омега старался прошмыгнуть мимо, но остаться незамеченным, не вышло. Альфа резко поднял на него глаза и вскочил на ноги. Прежняя задумчивость вдруг спала, а на ее место вернулось привычное высокомерие. - Херово выглядишь, сопля, - с издевкой бросил парень, преграждая Юнги дорогу.        При виде мальчишки глаза его зажглись странным огнем. Бывает люди раздражают одним своим существованием. Так вот это - тот самый случай.  - Не хочу говорить, - помотал головой омега.        Сейчас он чувствовал себя как никогда уязвимым, будто с него сняли кожу на воскресном базаре. - А при Намджуне ты был посмелее, - посмеялся Чонгук. - Не бойся, я мелких не трогаю. Хотя тебя бы прихлопнул разок в воспитательных целях.        Альфа шутливо замахнулся. Выдрессированный годами инстинкт заставил мальчишку отшатнуться и прикрыть руками голову.  - Эй, ты чего? -  растерянно потянулся к нему Чонгук.        Омега лишь сильнее вжался в стену, не поднимая прикрытых ужасом глаз. Чон мгновенно пожалел, что вообще заговорил с чудаковатым ребенком.  - Не собираюсь я тебя трогать, - возмущенно проговорил альфа. - Головастик, прекрати этот цирк. Вдруг кто увидит!       Юнги опустил руки и подобрался. В глазах его уже блестели предательские слезы. Он живо смахнул их рукавом.  - Я же сказал, не хочу с тобой говорить! - ощетинился  омежка. - Думаешь, ты такой крутой раз плечи огромные и сережка в губах? - Чего? - прищурился альфа. - Мелочь, ты совсем.. - Ты не крутой! - оборвал возмущения мальчик. - Ты болван и прическа у тебя дурацкая! И глаза.. - Какие глаза? - Злые! - вынес приговор Юнги. - Я тебя ни капли не боюсь, у меня просто голова закружилась.        Чонгук опасливо посмотрел вслед удирающему омеге. «Какого черта только что произошло?», думалось ему.  - Нормальные глаза, - промычал парень себе под нос, вглядываясь в свое отражение на экране телефона. - Меня ждешь? - повис на шее популярный омега из старших классов.  - У меня что-то с прической? - озабоченно поинтересовался Чонгук, пригладив непослушные пряди у лица.       С тех пор, мальчишку он стал замечать повсюду: в коридорах с кипой книг, погруженным в собственные мысли; во дворе, терпеливо кивающим щебетанию Пак Чимина; и в конце концов, в кафетерии в компании Намджуна и его мелкого брата. Рядом с Кимами Юнги открывался и цвел, улыбался беззаботно, смеялся громко и заразно, но стоило ему разглядеть в толпе Чонгука - хмурился и прятал глаза. В голове у альфы рядом с именем пацана стоял один огромный вопросительный знак. Почему клопик в своем то положении, носит один и тот же потрепанный синий свитерок? Почему, рассмеявшись, морщится и хватается за ребра? Какого черта при виде Намджуна смущенно опускает кошачьи глазки и делается красным, как пьяницы под забором, а стоит появиться Чонгуку, бледнеет и норовит слиться со стеной? Слишком много мыслей он посвящал этому странному Мин Юнги, пахнущему спелыми нектаринами под медом. Что-то в нем настораживало, сбивало с толку.        Как-то во время весенних экзаменов парень наткнулся на пацана, сидящего на скамье у школы под тенью ветвей дуба. Стоило Чонгуку направиться в его сторону, как рядом с мальчишкой вырос вездесущий Намджун. Он, выхватив из рук омежки книгу, стал что-то говорить, положил руку ему на плечо. Чонгук и сам удивился насколько ему это не понравилось. Он раздраженно затянулся и, придавив бычок подошвой, стал наблюдать из-за угла. Юнги с горящими глазами рассказывал альфе, видимо о сюжете книги. Намджун же с упоением слушал, изредка кивая. А когда Ким убрал с пшеничной макушки опавший дубовый листочек, Чонгука и вовсе передернуло. Да что это с ним? Какая ему вообще разница? С мелким то все понятно - омеги в его возрасте влюбляются во все, что движется, а хитрожопый Намджун этим пользуется. Чонгуку его мотивы понятны и отвратительны - не терпится прибрать к рукам север.        Желание подпортить идиллию, оказалось сильнее голоса разума. Чонгук направился к мило щебечущей парочке и, игнорируя вопросительные взгляды, равнодушно бросил: - Сопля, тебя там учитель Ли разыскивает.  - Меня? - округлил глазки Юнги. - Зачем? - Тебя. Хотят из школы выгонять, - зло усмехнулся Чонгук, прожигая Намджуна презрительным взглядом.       Побледневший Юнги, водрузив рюкзак на плечо, понесся в учительскую. Улыбку Намджуна, провожающего омежку взглядом, хотелось выбить вместе с ровным рядом белоснежных зубов.  - Я, конечно, все понимаю, политика и все такое, - вытащил новую сигарету из полупустой пачки Чонгук. - Зачем трогать приемыша, когда есть полноправный кровный наследник?  - Может он мне нравится? - издевательски протянул Ким.  - Пиздец. У него молоко на губах не обсохло. - Нихрена ты не понимаешь, - усмехнулся альфа. - Сегодня ему тринадцать. Оглянуться не успеешь, как он повзрослеет и тогда у него отбоя не будет от поклонников. - Меня от тебя тошнит, - поморщился Чонгук.       Намджун поднялся на ноги и встал к однокласснику вплотную. - Знаешь в чем твоя проблема? - он непринужденно поправил ворот свободной рубашки. - Ты облюбленный с ног до головы понторез.       Чон сжал ладони в кулаки. Так и не подожженная сигарета упала на асфальт. - Тебе все всегда приносили на блюдечке, прямо под нос и окружен ты был такими же золотыми детками без цели существования. Ты никогда не задумывался, кто ты и кем хочешь стать.        Чонгук не нашелся, что возразить. Это была абсолютная, но очень жестокая правда. Альфа схватил Намджуна за грудки и ударил наотмашь прямо в челюсть. Завязалась драка. Парней приволокли в кабинет директора, где они долго слушали о неукоснительных понятиях дисциплины, товарищества, а также, как их поведение может сказаться не только на репутации школы, но и на союзе дружественных округов, чьим будущим они являются.        Чимин, уловив оживленное перешептывание в коридорах, тут же пустился ждать Чонгука у кабинета школьного доктора. Встретив у порога Юнги и Тэхёна, омега ни капельки не удивился.  - Ты! - зашипел он на Кима младшего, тыкая пальчиком в грудь. - Если твой братец оставил на его прекрасном лице хоть царапинку, я скажу отцу и вас отправят назад с позором!        Тэхён уставился на омегу, как на жителя инопланетной расы.  - Все с ним нормально, - стал успокаивать брата Юнги. Он встал между омегами, перекрыв собой потупившего взгляд Тэ. - От парочки синяков еще никто не умирал.        Он многозначительно посмотрел на Чимина, мол, мы то с тобой знаем.  - Ты то что его защищаешь? - начал заводиться по-новой омега. - Не говори что ты влюбился в эту западную шавку! Мы же братья. Ты всегда должен быть на моей стороне!  - Кто тут в кого влюбился? - послышалось насмешливо за спинами.        Из дверей в медпункт за сценкой наблюдали две пары глаз. Одна - с игривым любопытством, вторая - с плохо скрываемым раздражением. Чимин, при виде разбитой губы, еле сдержался, чтобы не броситься на Намджуна с кулаками.  - Я знал. Мои мальчики меня не оставят, - страдальчески прохрипел Ким и, хромая, оперся о плечи Тэхёна и Юнги. - Врач прописал мне любовь и заботу.        Чонгуку оставалось смотреть смеющейся троице вслед, наблюдая за сияющим от счастья мальчишкой. Он грубо отмахнулся от Чимина, наводящего вокруг него суету, и кое-что про себя решил. Чудаковатый головастик зацепил его по одной простой причине - в отличии от прочих омег, он выбрал предметом воздыхания козла Кима, а тот и рад воспользоваться. Вот и весь секрет. Чонгук осознал: все это время он боролся за школьный кубок, когда речь шла об олимпийском золоте. Как бы то ни было, его интерес к заморышу - продолжающаяся война с Кимом за первенство. Ничего более.