Жара

***

Не мог представить даже, что скажу тебе что-то такое

Но давай ты меня свяжешь?

И будем ебаться, так хоть успокоюсь

Но первое конечно же лучше, ты же видишь меня всего трясет

«Связаны» — Щенки

      Однажды ночью Миша просыпается от того, что Андрей агрессивно трясёт его за плечи и чуть недовольно порыкивает. Его глаза светятся голубым во тьме, в них играет лёгкий огонёк безумия, который моментально приводит Мишу в панику. Он ещё не научился понимать супруга и совершенно не разобрался в традициях оборотней. Те сами по себе крайне скрытные, и их не прельщает то, что обычный сын охотника пытается сойти за своего.       Миша недовольно мычит:       — Что такое?       — Идти… мы идти!       — Я не понимаю.       — Вставай! Вставай! Ждут нас, очень нас!       — Сейчас ночь, давай спать.       — Я укушу! Мы идти! Мы идти! Ждут! Нас ждут!       Андрей угрожающе клацает зубами, и Миша, не желая испытывать судьбу, поднимается на ноги. Правда, одеться нормально ему не дают: всё торопят, рычат, мяучат и нервно фыркают, будто из-за Миши свадьба задерживается, не меньше.       Это начинает раздражать:       — Тише ты! Дай мне хотя бы штаны натянуть, Андрей!       — Поздно! Мы можем идти поздно!       — А без штанов я, вообще, никуда не пойду!       Это заставляет Андрея недовольно насупиться, но поумерить свой пыл. Хоть что-то приятное, пусть и мелкое. Миша слабо представляет, зачем понадобился мужу поздно ночью, но не в силах противиться: риск не пережить сопротивления излишне велик, да и воспитание не позволяет. Отец буквально вдолбил в голову установку «альфы обязаны слушаться своих омег и потакать им во всём!». Вот и сейчас Миша подчиняется, пусть и спать хочет.       Он немного смотрит на абсолютно плоский живот супруга и с ноткой горечи думает, что не станет отцом в ближайшем будущем. С одной стороны, это прекрасно: для детей ещё рано. С другой стороны, Андрей смог полюбиться, и что-то внутри Миши отчаянно жаждало от него хотя бы одного котёнка (или простого младенца?).       Но терпение Андрея быстро рушится:       — Быстро!       — Хорошо-хорошо, идём, но потом сразу спать.       — Фу!       — Я буду спать, а ты можешь носиться там по своим тигриным делам.       — Да?       — Да-да, пошли.       И Андрей, схватив мужа за руку, буквально поволок его в неизвестное направление по всем кушерям и кустам. Тот едва поспевает волочь ноги, то и дело спотыкаясь о них и царапаясь об острые ветки. А возражения и просьбы быть помедленнее игнорируются. В какой-то момент Миша пытается начать упираться, но снова получает в ответ букет угроз. В случае с Андреевским буйным нравом каждое обещание может стать правдой.       Вот и приходится Мише подчиниться.       Он совершенно не в восторге, но приходится мириться и не спорить. Он только с горечью думает о том, как потом будет «весело» на работе и дома, где Андрей, изголодавшийся по вниманию, будет требовать провести время вместе не за сном. Это у Андрея энергии хоть отбавляй и на семерых дели, а у Миши ничего такого нет.       Он то и дело клюёт носом на ходу, тормозит, чем раздражает супруга, в чьей пятой точке шило, наверное, размером с какой-нибудь баобаб. Ладно, излишнюю активность можно списать на особенность поведения всех тигров. Они обычно днём лениво спят или просто валяются (Андрей особенно облюбовал крыльцо и кровать), а ночью носятся и разводят кипиш (однажды Андрей среди луны решил, что в доме необходима перестановка).       — Андрей, я спать хочу…       — Не сейчас.       — Мне завтра на работу.       — Угу.       — Давай потом?       — Нет! Нет!       Слышится грозное рычание, которое немного, да селит ясность ума. Миша цепляется за это, принюхивается и чувствует тяжёлый запах крови, тигров, каких-то трав и костра. До уха доносятся странные песни, рычание и мурчание, а также стук, похожий на барабанный. Невольно вспоминаются ритуалы дикарей, чьи традиции всё ещё туманы.       Неужели Андрей, в самом деле, настолько доверился, что решил проводить в столь важное для его расы торжество?       От этой мысли у Миши в груди разливается тепло. Он, по правде говоря, почти отчаялся в попытках сблизиться с мужем, а тут получает инициативу от него же. Настоящая победа, если учесть, что традиционно именно альфы должны были выслуживаться и пресмыкаться ради привлечения внимания омег. Это и впечатали в голову Мише. Он очень-очень хочет быть хорошим альфой, а тут есть зачатки того, что он справился…       Вскоре перед глазами расстилается картина того, как толпа людей с тигриными ушами и хвостами, скачет вокруг костра, поёт загадочные песни и играет на подобие дудок и барабанах. Некоторые молодые оборотни весело пляшут, будучи полностью нагими. Молодые парни и девушки кружились в подобие вальса, а «особи» помладше весело пытались перепрыгнуть через костёр, держа друг друга за руки. На головах альф красуются венки, которые те бросают в сторону омег, а те то поднимают «подношение», то, наоборот, отвергают его. Немного в стороне стоит старая женщина с посохом в руках, маской на лице и серьёзным взглядом.       Мише делается немного жутко, но попыток убежать он не предпринимает. А все присутствующие устремляют свои взгляды на него, пока музыка резко обрывается. Оборотни словно ждали, когда объявится муж одного из члена племени.       Андрей подбегает к пожилой женщине, что-то говорит ей, она задумчиво кивает, поднимает два пальца к небу, отмеряет позицию луны, а потом на другом языке просит одну из молодых оборотней о чём-то. Та кивает и начинает что-то варить в котле.       Задать вопросы Миша не успевает: Андрей утягивает его в странный танец, который начинает сопровождать музыка и песни местных. Те издают странные звуки, Некоторые альфы и омеги разбиваются на пары и тоже принимаются плясать. Ведут всегда омеги, а альфам остаётся подчиняться и не прекословить. Миша примерно этим и занимается.       Он неуклюже пытается следовать за Андреем, не запинаться о свои же ноги и не думать об усталости. Краем глаза удаётся заметить, как омега, варившая что-то в котле, подбегает к пожилой женщине и шепчет ей что-то на ухо.       Женщина кивает, неожиданно рычит, заставляет всех замереть, а после жестом приказывает той омеге зачерпнуть месиво из котла, чем девушка и занялась. Уже вскоре в миске плескалась зеленоватая жидкость, которую принесли Мише.       Тот рассеянно хлопает глазами, а Андрей пихает его в бок локтем:       — Пей!       — Но что это?       — Просто пей!       Переспросить Миша в очередной раз не может: слышит утробное рычание со всех сторон. Тяжело вздыхает, жмурится, но послушно выпивает всё до дна. Вкус неприятный, горький, резкий, а в конце и вовсе вяжет язык. Едва хватает сил, чтобы не скривиться и заглушить настойчивые рвотные позывы, разрывающие горло и скручивающие желудок в узел.       Стоит Мише отдать миску, как снова раздаётся радостное рычание, в барабаны начинают бить, а Андрей, привстав на носки, хватает мужа за щёки и страстно его целует, потом отстраняется, макает пальцы в поднесённую миску и рисует на лбу супруга странные символы, а после вновь страстно утягивает в горячий поцелуй.       От такой смеси любой человек растеряется. Вот и Миша не становится исключением. Он не знает, как реагировать, что ему делать, просто отдаётся воле своего омеги. Тот трогает, плавно начинает раздевать, пока его муж не в состоянии противиться.       Внезапно тело Миши окутывает жаром, его член наливается кровью, а в голове царствовать начинают инстинкты. Они настойчиво шепчут, что пора бы освободиться от одежды и отдаться страсти прямо при других оборотнях. Какая-то часть разума противится, но очередной нежный поцелуй со стороны Андрея подогревает желание.       Бой барабанов делается громче, ритмичнее, а Миша уже скоро оказывается без штанов и рубахи под своим омегой. Тот кусает, целует, ласкает, а потом и сам освобождается от вещей. Андрей в свете костра кажется особенно красивым и возбуждающим. На его жилистом теле красуется пот, который Миша неуклюже старается слизать.       А Андрей ласково воркует:       — Тише лежи, тише.       Не подчиняться единственный истинный человек не может. Он ложится на землю, слушает музыку и рёв, позволяет Андрею руководить. Последний «запрыгивает» на вставший член Миши, принимается резво «скакать», не бьёт по чужим ладоням, когда они ложатся на его бёдра и слегка сжимают их. Возбуждение в теле Миши не сходит на нет, ему мало, он хочет больше, он готов едва ли не молиться, чтобы процесс длился вечно.       Слышится громкий рык пожилой женщины, который заставляет барабаны громче биться, оборотней танцевать быстрее, а Андрея «прыгать» более резво. Это в конце концов доводит Мишу до «финиша», тогда Андрей хватает его за плечи и утягивает в страстный поцелуй с силой кусая нижнюю губу. Боль и удовольствие смешиваются воедино.       Снова стук барабана.       И Миша не понимает, как неожиданно проваливается в сон, перед которым слышит смутное:       — Он теперь наш.

***