О том, как выздоравливал Нетейам

Когда Нетейам приходит в себя спустя несколько дней после ранения — никто не может в это поверить.  Его младшие сестры, постоянно находившиеся рядом с ним, его младший братишка, винивший себя в этой трагедии и отчужденный от всех в эти дни, его мать и отец, молившиеся Эйве о выздоровлении их первенца. Все жители Ава’атлу — и те, кто не хотел понимать семью Салли, и те, кто постарался сразу принять их с теплом — все таили надежду на то, что мальчик очнется. Аонунг вспоминает эти несколько дней неизвестности, как ужасающий сон. Чтобы он не делал, он не мог думать ни о чем другом. Он не жил, а существовал — почти не ел, не разговаривал, а его взгляд говорил сам за себя — потухший и безжизненный, будто он прямо сейчас провалится в вечный сон. За это время он ни разу нормально не спал — все его сны были заполнены кровавыми картинами, где Нетейам мгновенно умирал после полученной в грудь пули — Аонунг просыпался мокрым, в немом крике, с вытаращенными глазами и ледяным, словно труп.  И в один день Нетейам очнулся. Семья окружила его со всех сторон, никто не верил своим глазам. Все рыдали, и даже Торук Макто проронил несколько слез, вспоминая, как он молился, чтобы спасти свою семью от вечной скорби.  Вскоре все водные на’ви знали о наступившей радости и желали скорее поздравить семью.  На следующее утро, после оглашающей новости, Аонунг пришел к Нетейаму. Он никогда не был в маруи лесных, но он был рад оказаться здесь. Когда он вошел, Нетейам заметил его сразу.  — Привет, Аонунг, — его голос был спокойным, как никогда, тихим и каплю хрипящим. На его нежных губах проявилась слабая улыбка, и Аонунг хотел плакать, кричать и смотреть, смотреть, смотреть, никогда не отрываясь, но он не хотел напугать лесного мальчика, чтобы тот снова ушел в себя.  — Почему ты молчишь? — спросил его Нетейам, и он наконец вынырнул из поглощающих его мыслей.  — Здравствуй, Нетейам, — Аонунг так редко произносил вслух это имя, что оно казалось ему непривычным.  Они смотрели друг на друга, ничего не говоря и думая лишь о том, что теперь они не хотят скрывать свои чувства — ведь все можно потерять в один миг.