The day the music died

Take me to the edge of heaven.

Tell me that my soul’s forgiven.

Hide your baby’s eyes and we can.

Take me to the edge of heaven.

One last time might be forever.

When the passion dies.

It’s just matter of time before my heart is looking for a home.

Дождливое влажное воскресенье. В замке тишина — студенты пока еще крепко спят. Это были любимые дни Регулуса, когда ветер пронзал холодный камень Хогвартса, птицы пели, а их крылья рассекали воздух раз за разом. Когда природа была в мире, и тишина затопляла пустые залы, а воздух, казалось, в это время становился удивительно легким и свежим. Гром заставлял Регулуса дрожать, но он обожал это ощущение. Он обожал знать, что природа опережает его, их всех, что она сильнее любого волшебника… даже Волдеморта. Одно его имя заставляло дрожать не хуже грозы. Внезапно какие то легкие, но шумные шаги заставили поднять голову от работы. Джеймс вошел в зал, тяжело дыша. Глаза были все еще сонными, а волосы мокрыми от дождя — видимо, этот придурок решил убедиться в плохой погоде лично, прежде чем пропустить ежедневную тренировку. Поскольку он — и еще пару студентов Когтеврана — были единственными, кто в такое раннее время пошли на завтрак, Джеймс не колеблясь присоединился к Регулусу. — Доброе утро, Реджи, — он улыбнулся, голос был с приятной хрипотцой, от чего у Регулуса на волосы дыбом встали на затылке. Он лишь кивнул в ответ. Наблюдая, как его друг почти тает над столом, Регулус спрятал голову в руках. Прохлада вторглась ему в спину, и вскоре он понял почему. — Доброе утро вам двоим! — объвил почти безголовый Ник, небрежно проплывая позади них. — Как вы себя чувствуете в это прекрасное, прекрасное утро? — Устал, — пробормотал Джеймс, не потрудившись поднять голову. — О, я тебя прекрасно понимаю. А как насчет тебя, юный Регулус? — спросил он, включая свой подчеркнутый аристократический акцент. — Нынешние дождливые дни ощущаются как свежее дыхание, не правда ли, сэр Николас? — Полностью согласен, мистер Блэк. Рад был поговорить с вами, увидимся, господа! Регулус улыбнулся, а Николас последовал приветствовать остальных студентов. — Мерлин, когда я слышу ваш разговор, у меня такое чувство, словно я вернулся в девятнадцатый век, — протянул Джеймс. В его глазах прозвучала доля сарказма, достаточная, чтобы вызвать улыбку у Регулуса. — Отстань. Джеймс хрипло усмехнулся и о, если бы он только знал, что эта ухмылка вызвала внутри Регулуса… Если бы он знал, что для него значили эти короткие, глупые разговоры. — Ты действительно особенный, ты знал об этом? — сказал гриффиндорец, глубоко вздохнув и повернув голову к Регулусу. — Что ты имеешь в виду? — спросил он. Слова звучали приглушенно из-за шума бури, которая набирала силу с каждой минутой их разговора. Он открыл глаза. Свои большие карие глаза, обрамленные длинными ресницами, и улыбнулся. Но как раз в тот момент, когда он собирался открыть рот, в большой зал зашли какие то хихикающие девушки, прервав его предстоящий монолог. Лили Эванс в обнимку с Мэри Макдональд. О, он ненавидел этих девушек. Он встал, не обращая внимания на взгляд Джеймса, который следил за каждым его движением. Он чувствовал себя трусом, который сбегал каждый раз, когда они появлялись, но он просто не мог видеть Джеймса с ней рядом. Он не мог видеть эту девушку, так яро пытающуюся завоевать внимание брюнета, не заботясь о том, что скажут остальные. Это было несправедливо. Заходя в мужской туалет, он ненамеренно хлопнул дверью с такой силой, что та отскочила, вместо того чтобы закрыться. Он схватился за голову, потирая виски. — Че-е-ерт, — протянул он, срываясь на крик. — Кто? — Джеймс заглянул в дверной проем. Регулус не мог не улыбнуться. — Все, кроме тебя. — Что с тобой, Реджи? — спросил Джеймс, положив руку ему на плечо. — Ты странно себя ведешь в последнее время. — Ты не поймешь, Джеймс. Просто… оставь меня в покое, ладно? — сказал он, отрывая от себя теплую руку. — Нет, не оставлю. Пожалуйста, Рег, скажи мне. Я постараюсь понять, ладно? А если даже не пойму, я просто буду рядом. Боже, почему он всегда должен быть таким добрым? Теория предполагала, что у Регулуса сердце льва, а не у Джеймса. Но, столкнувшись с правдой, не было смысла скрывать тот факт, что он был без ума от него. И если ему суждено страдать, лучше ведь покончить с этим побыстрее, да? — Действительно хочешь знать, что со мной не так? Джеймс кивнул, обеспокоено вскинув брови. — С тех пор, как я встретил тебя, никто другой ни на секунду не стоил того, чтобы думать о нем. Я всецело, от кончиков волос, до кончиков пальцев влюблен в тебя, и я обречен каждый божий день видеть тебя со всезнайкой Эванс, целующей тебя так, будто завтра не наступит, прямо передо мной. Я проживаю свой худший кошмар каждый день с тех пор, как мы вернулись в Хогвартс, — он говорил громче, чем намеревался, его глаза стекленели. Выражение лица Джеймс практически не изменилось, но пока рано было рассуждать, хорошо это или плохо. Регулус не мог остановиться, наконец то он нашел в себе силы сказать это. — Ты обращаешься со мной как с какой то принцессой. Не понимаю, почему ты вообще решил со мной заговорить, и это сводит меня с ума. Я не знаю намерений всего, что ты делаешь, и твоя непредсказуемость сбивает меня с толку до такой стенени, что я просто благоговею перед тобой, — он немного нахмурился, и сделав глубокий вдох, продолжил: — Мерлин, знаешь что самое ужасное? Я мечтал о тебе с тех пор, как ты сел рядом в библиотеке, и весь последний год я со всех сил старался это игнорировать, но это становится просто невозможным, невыносимым, я больше не могу справляться со своими чувствами, что иронично, потому что ты единственный, кто может помочь мне разобраться в них… ты для меня все, и я ненавижу тебя за это, и, Мерлин, люблю тебя больше, чем ты можешь себе представить. — Ты закончил? — спросил Джеймс с легкой улыбкой. Выражение его лица было непроницаемым, из-за чего Регулус сделал глубокий, тяжелый вдох, осознавая, что вообще только что произошло. — Да. ***