Ты у меня в крови, словно святое вино

      Макс продиралась сквозь заросли, сердце колотилось о грудную клетку, а лёгкие кричали, требуя кислорода. Листья и ветки хрустели под ногами, пока она бежала так, как никогда раньше, и лесная почва расплывалась перед ней. Майк бежал прямо позади, и его рваные вдохи вместе с дробным звучанием подошв, бьющихся о землю с каждым шагом, немного успокаивали её. Ноги горели, но она не смела сбавить темп. Ветки хлестали по лицу и рукам, оставляя жгучие царапины, но она почти не замечала этого. Паника подстёгивала, заставляла двигаться дальше.       Она резко изменила направление. И ещё раз. Демопёс, казалось, не гнался за ними на максимальной скорости, словно наслаждаясь охотой. Но он не мог быть далеко позади; она слышала его хрип, рычание и… И слева вдруг раздался крик. Она моментально оглянулась и увидела, как Майк споткнулся обо что-то и завалился вперёд, выронив фонарик. Тот, мазнув светом по ночному лесу, тоже упал на землю.       Макс резко развернулась и побежала к нему, увидев, что его нога застряла под торчащим корнем дерева. Он застонал от боли, когда она высвободила его и помогла ему подняться на ноги.       — Бежим! — она потащила его за собой, крепко сжав его руку, но он медлил, хромал и явно серьёзно пострадал от падения.       — Макс, беги одна! — прохрипел он, разжимая руки. Она резко обернулась и потянулась к его рукаву, чтобы успеть поймать руку.       — Что ты несёшь? Бежим!       — Я буду только тормозить тебя.       — Пусть так, я тебя не брошу! — крикнула Макс. Сама идея оставить его позади была максимально нелепой. О чём он, блять, думает? Но он лишь покачал головой, кинул рюкзак на землю и перехватил биту поудобнее.       — Беги. Спасайся. Я буду в порядке.       Она замешкалась, но затем шорох позади стал громче, и глаза Майка расширились в испуге.       — Беги, Макс!       Решительно кивнув, она побежала вперёд, в густые заросли. Господи, какой же благородный, самоотверженный мудак. Она ни за что его не бросит. Потому что она может помочь, ей просто нужно…       Поскользнувшись, она поняла, что добралась до края карьера, и посмотрела вниз, в непроглядную черноту, которая сулила очень долгое падение в ледяную воду. Дерьмо. Бежать больше некуда. Бросив рюкзак, Макс нырнула за большие кусты и выглянула сквозь ветки, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Майк, прихрамывая, медленно отходит назад, словно стараясь не делать резких движений. В его руках была бита, которую он держал перед собой, защищаясь.       Демопёс появился лишь спустя несколько секунд, и лепестки на его морде вздрагивали, когда тварь медленно приближалась к Майку, словно к добыче. Он был крупнее, чем Дарт, и больше чем наполовину достиг зрелой формы, но всё ещё стоял на всех четырёх лапах, и его склизкая шкура, отдалённо напоминающая кожу рептилий, блестела в свете луны.       Дрожащими, потными руками Макс потянулась и вытащила пистолет из-за пояса. Сердце так колотилось в груди, что она была уверена: тварь услышит его биение. Демопёс двинулся на Майка, заставив его отступать всё дальше, вплоть до самого края карьера. Он замер, поднял голову в воздух, словно обнюхивая его, и тихонько зарычал.       В этот момент Майк решил действовать — неуклюже замахнулся битой, но промахнулся и разрезал воздух по меньшей мере на тридцать сантиметров от твари. Разъярившись, демопёс рванулся вперёд и издал пронзительный рёв, а лепестки на его морде, затрепетав, распахнулись. Майк поскользнулся, и подошва его кроссовок разбросала гравий в воздухе, отправляя его в полёт с обрыва.       Сердце Макс охватил ужас, пока она наблюдала, как он сам чуть не упал, и ей пришлось зажать рот ладонью, чтобы не вскрикнуть. Нужно было действовать, она не могла просто сидеть и наблюдать за происходящим. Всё так же молча она взяла револьвер обеими руками и подняла его, взводя большим пальцем и прицеливаясь. Но из положения, которое она занимала, Майк оказался прямо между ней и демопсом, и она не была уверена, что сможет попасть в тварь, особенно с такого расстояния.       А у неё было всего два патрона.       Макс рвано вдохнула воздух. Она собиралась сделать что-то очень, очень безрассудное. Она высунула язык, чтобы смочить пересохшие губы, а затем издала громкий свист, привлекая внимание как демопса, так и Майка.       — Уродец, я тут! — поддразнила она, выходя из-за кустов.       Демопёс вновь зарычал и, обходя её по широкой дуге, начал подходить ближе и ближе. Макс сглотнула и крепче сжала револьвер, указательный палец лёг на спусковой крючок. В следующий раз, когда тварь откроет пасть, чтобы зарычать, она пошлёт пулю прямо в глотку. Заглушив каждый инстинктивный порыв, она заставила себя стоять на месте, пока существо приближалось, а затем и остановилось на расстоянии нескольких шагов от девушки.       Оно наклонило безглазую морду в сторону, словно оценивая её способности. Её палец дёрнулся на спусковом крючке. Теперь в любую секунду…       Но демопёс не зарычал. Вместо этого он бросился прямо на неё.       Макс тут же бросилась влево, услышав — и почувствовав — как тварь тяжело грохнулась на то место, которое она занимала всего парой секунд ранее. Её собственное тело ударилось о землю с такой силой, что звон зубов отдавался в черепе. Плечом она упала на выступающий корень дерева, и тот вонзился в её кожу с такой силой, что Макс вскрикнула, ослабила хватку на крючке и чуть не выронила из рук револьвер.       Она попыталась откатиться в сторону, но демопёс оказался быстрее и всем своим весом навалился на её бок. Из неё вырвался вопль ужаса, и она начала задыхаться, едва успевая уворачиваться от зубов, сжавшихся в нескольких миллиметрах от щеки, — горячее, прогорклое дыхание обрушилось на её лицо.       А вот с когтями повезло меньше: она снова завопила, почувствовав, как они вонзились в её туловище в области рёбер. Тело насквозь пронзила ужасающая боль. Она отчаянно боролась с чудовищной силой твари, острые когти раздирали её руки, когда она пыталась закрывать лицо и шею.       Макс была уверена, что это конец. Она умрёт здесь. Ещё немного, и этой твари удастся разорвать ей горло и выпотрошить от конечности до конечности. Она заскулила, когда демопёс отвёл переднюю лапу назад и широко расставил когти, готовясь нанести последний удар. Мне очень жаль, Майк, — только и успела подумать она, готовясь к неизбежному.       Но тут она уловила за спиной твари внезапное движение, и в фокус зрения вошёл Майк: глаза его пылали, а высоко над головой была занесена бейсбольная бита, которую он тут же с криком обрушил на спину демопса. Разъярённое чудовище зарычало, его безобразная пасть широко раскрылась над ней, и Макс, не раздумывая ни секунды, направила пистолет ему в глотку и дважды быстро нажала на курок.       Тварь издала истошный визг; от силы выстрелов её отбросило назад. Несколько секунд она билась в непонятных конвульсиях, а затем рухнула на землю прямо перед Макс.       У неё звенело в ушах, когда она отбросила револьвер в сторону и, приподнявшись на локтях, увидела Майка, который стоял прямо над ней, тяжело дыша и глядя на мёртвого демопса. Её словно парализовало, и всё тело дрожало, пока она могла лишь смотреть, как он подтащил тушу к краю обрыва и пнул её. Через несколько секунд над карьером пронеслось эхо громкого всплеска.       Затем он побежал обратно и упал на колени прямо перед ней. Макс не могла оторвать взгляд от края ущелья, уверенная, что тварь каким-то образом выжила, и теперь пробивает себе когтями путь наверх. Майк что-то говорил. Он был здесь, совсем рядом, однако голос его звучал приглушённо, как будто она находилась под водой, но по мере того, как к ней возвращался слух, его слова постепенно становились чётче.       Спустя несколько секунд она вышла из оцепенения и подняла на него потрясённый взгляд, тело её ощутимо дрожало.       — Пиздец, Макс, — вздохнул он, окинув её взглядом, чтобы убедиться, что она не ранена, но тут же остановился на разорванной ткани у её рёбер. Она же пристально вглядывалась в его лицо. Оно было покрыто брызгами крови из-за того, что он стоял за тварью в тот момент, когда она стреляла, и красные вкрапления смешались с его веснушками. Над бровью и на губе были глубокие раны, оставшиеся после пробежки по лесу.       Он нахмурил брови, обхватил её лицо руками и вытер большими пальцами смесь крови и грязи с её щёк.       — Идиотка, блять, ты же могла умереть! — зашипел он, и интонация его странно противоречила нежным прикосновениям.       — Ну, а ты был дамой в беде, Уиллер, — несколько истерично усмехнулась она, и голос зазвучал странно и непривычно для собственных ушей. — Но мы же должны были что-то сделать.       Поморщившись, Макс с трудом села. Она понимала, что у неё, вероятно, есть несколько ранений, но боль, которую она должна была чувствовать, была заглушена адреналином, всё ещё бурлящим во всём теле. Оба они тяжело дышали, грудные клетки вздымались, и они смотрели друг на друга, а лица их находились всего в нескольких миллиметрах.       Одна из рук Майка всё ещё лежала на её лице. Его глаза были яркими и дикими, и когда он метался взглядом по её лицу, они отражали лунный свет.       Воздух между ними стал накалённым — он будто бы ожил и стал потрескивать от напряжения. Биение её сердца отдавалось в каждой жилке и капилляре, а напряжение влекло так, словно повсюду искрил перебитый электрический провод, подстёгивающий прикоснуться к нему, несмотря на риск. Такой высоковольтный ток был очень опасен.       Его взгляд упал на её губы. Она облизнула их.       И тогда.       Они врезались друг в друга, открытые рты яростно столкнулись. Между ними происходил необузданный обмен чистой жаждой — зубы и языки сплетались в неистовом танце снова и снова. Она упала спиной на землю, и он тут же приземлился на неё сверху, губы их не разомкнулись.       Она с силой посасывала его язык, и он простонал, наклонившись, чтобы провести языком полоску на её горле, а затем резко прикусил. Макс ахнула и, схватив его за волосы, снова притянула к себе, в отместку впиваясь зубами в его нижнюю губу. Они боролись за доминирование, их руки были повсюду, одновременно отталкивая и притягивая друг друга ближе. Ей удалось перевернуть их так, что она оказалась сверху, упираясь коленями по обе стороны от его бёдер.       Её пальцы метнулись к пуговицам его клетчатой рубашки, но после попыток расстегнуть несколько первых она, не удержавшись, сдалась и просто разорвала рубашку с отчаянным вздохом, отчего остальные пуговицы разлетелись в разные стороны. Она положила ладонь на середину его груди поверх футболки. Казалось, его сердце пытается вырваться из грудной клетки.       Майк схватил её за запястье, и она подумала, что он собирается оттолкнуть её, но вместо этого его большой палец прижался к внутренней стороне её запястья, как будто он тоже проверял её собственный учащённый пульс. Как будто ему нужно было убедить себя, что с ней действительно всё нормально.       Макс ещё никогда за всю жизнь не чувствовала себя такой живой. Биение сердца она ощущала повсюду, — оно стучало за рёбрами, гудело в венах, жгло между ног. Они встречались взглядами, их груди вздымались и опускались в тандеме, пока между ними зарождалось нечто осязаемое.       Его брови снова сошлись, и он разглядывал её как головоломку, которую пытался разгадать. Но это мгновение неподвижности длилось лишь несколько секунд, прежде чем она снова впилась пальцами в его рубашку и обрушила свои губы на его, а поцелуй возобновился — такой же яростный, жаждущий и отчаянный.       Макс чувствовала вкус крови. Она даже не была уверена, чья она, но резкий медный привкус стал ещё одним приятным напоминанием о том, что их сердца всё ещё бьются.              Она сомкнула зубы на его нижней губе и потянула, желая получить ещё больше. Майк возмущённо хмыкнул и намотал её волосы на кулак, после чего сильно потянул, заставив её вскрикнуть. Ей должно было быть больно, но она этого не ощутила. Просто все чувства прорывались сквозь неё, яркие и электрические, прямо здесь, на мшистой земле.       Он обхватил её за талию и снова перевернул, прижав к земле и удерживая её весом своего тела, а затем продолжил впиваться в её губы. Она задрала ткань его рубашки и провела ногтями по спине, наслаждаясь болезненным шипением, вырвавшимся из его губ.       Он сумел оторвать её руки от своего тела, одной рукой зажав её запястья над головой, а другой поддерживая себя, когда он упёрся тазом в её таз, и жёсткие очертания его эрекции стали отчётливо ощущаться между её ног.       Она чувствовала запах его пота и вкус его кожи — знакомый мускусный оттенок, переполнявший её чувства. Боже, как она скучала по этому. Как, чёрт возьми, она безумно скучала.       Ногтями она впилась в тыльную сторону его руки, а ноги сжались вокруг него, притягивая ближе, и лихорадочное наслаждение проникало в неё с каждым неистовым столкновением их бёдер.       Макс была так возбуждена, что могла бы кончить только от этого, но ей нужно было быть ещё ближе к нему. Нужно было чувствовать его кожу на своей, тепло, которое доказывало, что он жив, что он действительно здесь, с ней.       Она нуждалась в большем. Больше пыла. Больше трения.       И Майк, похоже, чувствовал то же самое, потому что с рыком сделал последний, сильный толчок, прежде чем сесть и рвануть руками ширинку её джинсов. Она приподняла бёдра, чтобы ему было удобнее, и он стянул их с бёдер вместе с нижним бельём, не снимая полностью.       Он тут же снова оказался над ней, втянул два пальца в рот, а затем просунул их между её ног, где она уже начала намокать, и стал двигать ими сильно и быстро. Макс застонала, подмахивая бёдрами навстречу его пальцам, желая большего. Этого было недостаточно. Она попыталась раздвинуть ноги пошире, но джинсы, собравшиеся вокруг её бёдер, мешали.       Она нуждалась в нём внутри себя.       — Майк, я хочу…       Он сразу всё понял, встал на колени и начал снимать ремень.       — Повернись, — выдохнул он.       Она встала на колени, опёршись руками о землю, и почувствовала, что всё вокруг стало ярко осязаемым. Грязь под её ладонями ощущалась прохладной и влажной, а ноздри наполнил насыщенный запах земли.       А затем тёплые ладони Майка легли на её бёдра, и он расположился позади, тут же входя в неё одним плавным толчком, который вытеснил воздух из её лёгких. Она громко застонала.       — Блять, Макс, — прорычал он, тут же начиная двигаться в ней.       Макс смогла лишь слабо застонать в ответ, наклонив голову ближе к земле. Он её убивал — его член входил так глубоко, что она могла поклясться, что чувствует его в почках. Пальцами он с силой впился в её талию, и, боже, как она надеялась, что после него на теле останутся синяки.       Всё происходило так быстро и так грубо, они оба были покрыты грязью и кровью, а ей было абсолютно всё равно.       Всё было по-настоящему. Они были здесь. Они были живы. Живы, живы, живы — думала она с каждым ритмичным ударом его бёдер о её. Они спасли друг другу жизнь. Макс не знала, что бы делала, если бы потеряла его. От одной только мысли об этом её охватил ужас, но тут Майк толкнулся в неё особенно сильно, попав в такую точку, что все ненужные мысли пулей вылетели из головы.       Они не сдерживались и не пытались быть тише — их вздохи и стоны эхом разносились по округе. Он намотал на кулак распущенные волосы и запрокинул её голову ещё сильнее, заставив позвоночник выгнуться, а её — издать придушенный стон. Господи, ощущение было такое, словно он ломает её пополам. Они и раньше бывали жестковаты, но не настолько.       Наверное, они выглядели как дикие животные, — например, волки, — трахающие друг друга на лесной поляне под светом луны.       И ей это блядски нравилось.       — Сильнее, — задохнулась она между его толчками.       И он дал ей то, о чём она просила, хотя уже вбивался в неё так безжалостно, что она едва могла дышать. Он всегда так прислушивался к её желаниям. Это должно было быть нестерпимо, но она хотела большего. Она хотела прочувствовать всё.       Всё тело напряглось, а пальцы заскребли грязь на земле, пока её переполняли чувства — каждый нерв внутри неё искрился и трещал от электричества.       Глубокое, распирающее наслаждение разлилось по всему её существу, нарастая и нарастая, пока она не начала задыхаться и наконец дрожать от оргазма, настолько сильного, что он унёс её из реальности в воронку торнадо страсти и вожделения. Майк тяжело дышал позади, пальцы его впивались в неё почти до боли, а ритм его бёдер стал беспорядочным.       Несколько секунд спустя он издал низкий, животный стон, когда тоже кончил прямо в неё. Он навалился на неё, и его неровное дыхание жарко коснулось задней поверхности её шеи. Макс всхлипнула, почувствовав, как она пульсирует вокруг него, в то время как волны ощущений продолжали обрушиваться на неё, и среди всех она смутно распознала тепло, разливающееся глубоко в её сердце.       Ничто и никогда в её жизни не ощущалось так хорошо.       Кровь всё ещё шумела в её ушах, когда он, наконец, обмяк и с тихим стоном вышел из неё. Она села на колени, натянула бельё и джинсы, а потом повернулась к нему лицом. Всё ещё пытаясь перевести дыхание, они с недоумением смотрели друг на друга, пока реальность обрушивалась на них, словно в каком-то мультфильме.       Блять. Блять! Что, чёрт возьми, они только что сделали? Что-то плохое. Что-то очень, очень плохое.       И тут, когда уже Майк, казалось, открыл рот, чтобы что-то сказать, в нескольких шагах от них раздался треск.       — Майк? Макс? Вы слышите? — голос Дастина особенно громко прозвучал в тишине леса.       Майк бросился к брошенному рюкзаку и вытащил рацию.       — Дастин, мы здесь. Приём.       — Вы уже закончили? Какого хрена так долго? Приём.       — Пришлось разбираться с демопсом. Мы только что… закончили, да. Конец связи.       — Тогда тащите свои задницы на тыквенные поля, мы с Нэнси уже здесь, а Стив и Лукас почти закончили копать. Конец связи.       — Понял, — ответил Майк, положил рацию обратно в рюкзак и поднялся на ноги. — Поехали.       Он протянул руку, чтобы помочь ей подняться, но Макс проигнорировала жест, не зная, что может произойти, если она сейчас до него дотронется. Она встала, пошатываясь, отряхнула с себя пыль и посмотрела на Майка, который настороженно оглядывал её. Должно быть, она выглядит очень потрёпанно.       Он тоже выглядел хуже некуда. Рубашка висела расстёгнутой, потому что половина пуговиц осталась валяться на лесной поляне, волосы торчали во все стороны, и она была уверена, что в том месте, где его шея плавно перетекала в плечи, виднелся чёткий отпечаток её зубов. Он хотел было провести рукой по волосам, но замер, заметив, что его ладонь мокрая и блестит от крови.       В ужасе посмотрев на её тело, он увидел, что рубашка разорвана на боку и насквозь пропитана кровью.       — Ты ранена…       — Всё нормально, — сказала Макс, отмахнувшись от его заботы. Она стянула толстовку через голову и туго завязала рукава на талии, надеясь, что это поможет остановить сильное кровотечение. — Жить буду.       Прогулка обратно до машины прошла в тишине, — оба были ошеломлены только что произошедшим. Майк хромал, его лодыжка болела после того, как он споткнулся и вывихнул её. Макс была уверена, что они оба выглядели так, будто провели раундов десять на боксёрском ринге. Она тоже чувствовала себя не лучшим образом — рёбра болели, глубокие раны на руках жгли, а жар между бёдер был болезненным.       Под ногтями запеклась грязь, а ткань на коленях джинсов и большая часть свитера были изодраны в клочья во время схватки с демопсом. Она провела рукой по длине волос и вздрогнула, почувствовав, что в них запутались сосновые иголки и веточки.       В машине они тоже не разговаривали, предоставив радио заполнять тишину, пока они с грохотом неслись по ухабистой гравийной дороге. Макс вычёсывала из волос лесной сор. Она ёрзала на сидении, морщась от неприятной липкости, просочившейся в нижнее бельё. Позволить ему кончить внутрь было так глупо и безответственно, но в тот момент это чувствовалось таким естественным.       Они всегда были очень осторожны, кроме того самого первого раза, и даже тогда он успел вытащить. По крайней мере, месячные закончились всего пару дней назад, так что она, вероятно, могла сильно об этом не беспокоиться.       Боже, заниматься сексом с Майком вообще было чертовски глупо. Особенно когда его девушка, — чёрт, так вот кто для него Оди? От одной только мысли Макс затошнило, — без колебаний и сомнений убивала всех, кого расценивала как угрозу. О чём она только, блять, думала?! Разумеется, она вообще не думала. Она просто… полностью потеряла контроль над собой. Это была необузданная, инстинктивная жажда, которую никто из них не смог бы остановить, даже если бы попытался.       Если их с Одиннадцать связь впервые зародилась на фоне подобных ситуаций на грани жизни и смерти… что ж, теперь Макс могла это понять — адреналин влёк подобно наркотикам. А может… может, они так поставили точку? Да, именно так, подумала она, делая глубокий вдох. Их отношения закончились так внезапно и резко, что им просто нужно было в последний раз выкинуть всё из головы и начать двигаться дальше.       Вот и всё, что произошло между ними в эту ночь. Они поставили точку.

***

      — Макс, быстрее!       Едкий дым и истошные визги демопсов наполнили воздух, когда Макс схватилась за протянутую Лукасом руку. Он с усилием вытащил её из горящего туннеля в безопасное место посреди тыквенных грядок. Пошатываясь, она прошла несколько шагов, но затем рухнула на колени и сорвала с лица бандану, вдыхая полной грудью прохладный ночной воздух.       Стив вылез следующим; за ним Дастин и, наконец, Майк; все они задыхались от дыма и жадно глотали свежий воздух.       — Лучше бы это… блять… сработало, — прохрипел Стив между приступами кашля.       Все переглянулись, когда вдруг рация Дастина, которую держала в руке Нэнси, с треском ожила.       — Шериф, слышите? — спросил из динамика трескучий голос Джонатана.       — Слышу, парень, — раздался ответ после щелчка.       — Закрывайте.

***

      Макс вцепилась в ручку над дверью, когда Нэнси резко дёрнула руль и, не притормозив, вылетела за угол. В попытке скорее вернуться она села в первую попавшуюся машину, которая не принадлежала Майку. Они образовали своеобразную колонну по пустынным улицам Хоукинса — Нэнси впереди, за ней Майк, потом Стив.       В машине было тихо, обе девушки погрузились в собственные мысли, тем временем как адреналин уже выветрился и глубокая усталость начала захватывать каждую клеточку тел. Они знали, что Оди удалось закрыть врата, но с тех пор не получали никаких новостей и не знали, выбрались ли они с Хоппером и всё ли в порядке с Уиллом.       Нэнси крепко сжимала руль, и было очевидно, что она с нетерпением жаждет воссоединиться с Джонатаном. Макс надеялась, что после всего, что произошло, эти двое наконец-то будут вместе. Химия между ними была так заметна каждому, кто проводил рядом больше двух минут.       Они свернули на Корнуоллис, и Макс окинула взглядом свежевспаханные поля, которые через несколько месяцев зазеленеют благодаря прорастающим кукурузным стеблям. На горизонте в чёрных просторах неба появился крошечный намёк на просветление, а солнце начало подниматься в самую длинную ночь в её жизни.       Её нервы были совершенно расшатаны. Всё казалось ненастоящим, мысли и образы вихрем проносились в голове, не давая мозгу возможности зацепиться за что-то конкретное. Она чувствовала себя не в своей тарелке — распутанной как клубок ниток.       Машина с грохотом свернула на грунтовую дорогу, ведущую к дому Байерсов. Грузовик Хоппера уже стоял там, припаркованный как попало прямо перед домом. Нэнси резко затормозила и заглушила двигатель, распахнув дверь со стороны водителя в тот самый момент, когда входная дверь дома открылась, и из неё выбежал Джонатан.       Он затормозил на крыльце, и его глаза на долю секунды задержались на Нэнси, после чего на лице появилась огромная, полная облегчения улыбка, и они бросились друг к другу. Макс наблюдала с пассажирского сидения, как они встретились посередине и тут же прижались друг к другу, схватившись за руки, и было очевидно, что они борются с желанием поцеловаться.       Они нервно усмехнулись, а затем обнялись, крепко прижавшись друг к другу и обмениваясь шёпотом нежными словами. Она не могла не улыбнуться, открыв дверь и выйдя из машины как раз в тот момент, когда подъехали две другие машины.       — Майк! — Одиннадцать появилась в дверном проёме, волосы её были всклокочены, а глаза блестели. Лицо было чистым, но вокруг носа и рта всё ещё оставался бледный красный след от крови. Она превратилось в размытое пятно, когда Макс боковым зрением увидела, как та бросилась через подъездную дорожку, слегка спотыкаясь, чтобы скорее подбежать к Майку.       Макс изо всех сил пыталась не отводить глаз от дома, который был прямо перед ней, но мазохизм быстро взял верх, заставляя её обернуться и увидеть эпическое воссоединение благословлённых небом возлюбленных. Оди прижалась щекой к его груди, руки её обвились вокруг его талии так, словно она больше никогда не собиралась его отпускать, а Майк…       Сердце Макс пропустило удар. Майк смотрел прямо на неё.       Его подбородок покоился на голове Оди, руки лежали на её спине, но глаза были устремлены на Макс, и выражение его лица было мрачным и нечитаемым, но напряжённым. На мгновение показалось, что они здесь совсем одни, даже когда Дастин и Лукас подбежали к ней и чуть не сбили с ног, обнимая. Макс не знала, что и думать; под кожей внезапно и нестерпимо что-то загорелось.       Это… было слишком.       Она разорвала зрительный контакт первой, переключив внимание на парней, которые с восторгом рассказывали о том, как ночь прошла для них. Она заставила себя растянуть губы в улыбке и притворилась, что внимательно слушает, но была не в силах игнорировать переменчивую бурю противоречивых эмоций, бушевавших в глубине её нутра.

      ***

      Немного погодя все снова собрались в гостиной Байерсов, но теперь в атмосфере царил не ужас, а потрясающее облегчение. Всех, кто нуждался в помощи, подлечили, к счастью, обошлось лишь незначительными травмами. Джойс постаралась на славу, очистив и зашив рану Макс. Но уродливый шрам останется навсегда. Постоянное напоминание о ночи, которую она бы предпочла вычеркнуть из памяти.       Уилл, укутанный в одеяло, сидел на диване между Джойс и Джонатаном и рассказывал о потрясающем опыте с обрядом по экзорцизму, который он получил в сарае для инструментов. Лукас, Дастин и Стив сидели на полу, скрестив ноги и держа в руках кружки с горячим шоколадом, внимательно слушая историю, а Одиннадцать и Майк сидели в кресле.       Он наклонился к ней, когда она что-то прошептала ему на ухо, и большим пальцем успокаивающе провёл по её плечу. Макс стояла в стороне, прислонившись к дверной раме, совмещённой с кухней, и скрестив руки на груди. С минуту она наблюдала за этой душевной сценой, а затем грустно улыбнулась и отвернулась.       Направляясь к задней двери, она смахнула слёзы, которые теперь без остановки катились по щекам. Сдерживать их она не могла ни секундой больше.       Всю эту ночь она обманывала себя. Это была вовсе не точка.       Её растерзанное, израненное сердце было разорвано на части и оставлено открытым.