Стеклянный дом

Из ленивого сонного состояния его вывел приглушённый голос, говорящий с кем-то в соседней комнате. Скуало моргнул и вытянул ноги, потягиваясь сквозь приятную ломоту в теле. Ему было достаточно тепло и мягко, чтобы не прогонять сон окончательно и продолжить ленивое существование между полусном и нечётким восприятием мира вокруг. Это было приятно. Ему никуда не нужно было спешить, жар не прошивал тело насквозь, а пот не скапливался на коже мерзким месивом из феромонов и боли. Ах, это хорошо. — Мм? — Скуало откликнулся на внезапное ощущение прохладной кожи на своей щеке. Внезапное, но не нежелательное. Он сморгнул сонную пелену и прищурился, притираясь к чужим пальцам с приглушённым воркованием. — Жара нет? Скуало отрицательно промычал и недовольно выдохнул, раздражённый, что его отвлекли от приятной неги из-за такого пустяка. С ним всё в порядке! Лучшее времяпрепровождение в его жизни! Заткнись, оставь эти прекрасные пальцы здесь и иди нахуй! Тихий смех мягко ударил ему в грудь, и Скуало сглотнул неприятный комок в горле, ощущая внезапную сухость. Он пошарил носом в воздухе и провёл сухим языком по зубам. Ему нужно было попить. Стакан услужливо оказался перед губами, и Скуало не стал привередничать, откинувшись на руку, придерживающую его за загривок. Вода казалась сладкой, хотя на языке остался горьковатый привкус. Минеральная, понял Скуало и согласно прожужжал в глубине горла. Да, прохладная минеральная вода была очень желанной в данный момент. Он довольно вздохнул и прикрыл глаза, устраиваясь поудобнее. Нос нашёл запястье руки, лежащей у него на загривке, Скуало втянул запах чужой кожи и заурчал. Прохладное, ненавязчивое, ощущение кожи и мыла со слабой лимонной отдушкой, а не сбивающей с толку волны амбре. — О? — голос приблизился, чужое дыхание коснулось виска, следом к нему прижалась щека. Потакая своему желанию, Скуало прильнул к прикосновению и потянулся к нему всем телом, хватаясь за приятно пахнущее запястье. Человек рядом с ним пошевелился и сел рядом, Скуало с энтузиазмом извивался в горе подушек, чтобы предоставить ему больше места рядом с собой. Он приветствовал близость этого человека, этого приятного парня, который не раздражал его нос и кожу, который ощущался как что-то правильное. Урчание в груди было довольным и до странности сытым. Когда человек слишком долго тянул с бóльшим контактом, Скуало ощетинился. — Просто прикоснись ко мне! С дрожащим вздохом человек подчинился; с робостью провёл по краю челюсти, погладил набухшую пахучую железу, обвёл кругом дрогнувший кадык. Скуало не заметил когда успел запрокинуть голову, но урчание в груди оставалось довольным. Он одобрительно прогудел и выгнул шею ещё больше. Это было приятно, парень мог продолжать, у него хорошо получалось не раздражать. Шумный вдох напротив заставил что-то внутри него прихорашиваться. Скуало прищурился сквозь ресницы, губы сложились в сытую ухмылку. Он представлял собой хорошую картинку? Как иначе это можно было охарактеризовать? Благоговение? Нетерпение? Скуало не думал долго. Он оставил на чужом запястье прикосновение своих губ и потянулся дальше. Ему нужно было коснуться этого лица, этой шеи, зарыться в приятный мягкий запах, лишённый остроты и чрезмерности, присущей омегам и альфам. Это было хорошо. В носу оседал аромат стирального порошка, лёгкие остатки рыбного бульона, дезодоранта без отдушки и лимонного мыла. Слабые отголоски ароматов, словно дым, который можно было отогнать простым взмахом ладони. Скуало втягивал воздух открытым ртом, подтащив парня к себе поближе, и разочарованно зарычал, когда тот не двинулся ему навстречу сразу. Это так неочевидно? Ему нужно быть здесь, рядом, желательно под жадным ртом Скуало. — Я здесь, я здесь, — парень отозвался с присущим ситуации энтузиазмом. Его ладони легли за уши Скуало, направили голову к прохладной восхитительной шее. Скуало довольно вздохнул и подполз ближе, слушая приятный голос и тихое взволнованное сопение. Он заурчал и прильнул открытым ртом к коже, вбирая её вкус и текстуру. Хорошо. Это было хорошо. Он с удовольствием проглотил дрожащий вздох под своими губами и оставил влажный след в попытках отыскать источник этого удивительного звука. Руки направили его выше, от острой челюсти к мягким влажным губам. Скуало ткнулся в них, каталогизируя задним мозгом запахи и звуки, определяя их как приемлимые, приятные. Он мог с этим работать. Кивнув самому себе, Скуало подтащил своё разморенное сном тело на чужие бёдра. Рука соскользнула с его головы и упала на поясницу, подтягивая ближе, поощряя это. Скуало выдохнул одобрительный гул в приятный влажный рот. На вкус как лимонад. Он провёл языком ещё раз, вбирая этот вкус с другим, более... острым. Растерянный стон ухнул ему в желудок, когда он попытался распробовать. Его язык оказался в захвате чужих губ, давление на затылок не дало отстраниться и притянуло теснее. Не то чтобы он пытался сопротивляться или куда-то ускользнуть. Скуало нащупал под собой ремень, неприятно упирающийся в живот, и дёрнул за пряжку. Когда она не поддалась, он вывернулся из поцелуя и прохрипел: — Сними. Сейчас. — ...Сейчас. Да. Сейчас, я... да. Скуало хмыкнул такому энтузиазму, наблюдая как симпатичный парень возится с ремнём дрожащими пальцами. Он потёрся задом об его колени, заставляя шумно дышать и сбиваться с текущей задачи. Парень заскулил и бросил на него раздражённый взгляд из-под рыжих ресниц. Мило. Скуало ответил вызывающей ухмылкой, содержащей больше зубов, чем было приемлимо для соблазнения. Парень закатил глаза. Тогда Скуало решил милостиво помочь. Он стёк с таких гостеприимных бёдер на пол и более осмысленно подошёл к решению задачи «снять эти чёртовы брюки, пока они не воспламенились». Он решил проигнорировать раздражающую влажность в собственных штанах до лучших времён. Он мог подождать. Сейчас у него была задача поважнее. В четыре руки расправиться с ремнём и брюками вышло быстрее. Скуало развёл острые коленки в стороны и устроился между ними, уткнувшись в мягкий живот. Гул в груди не прекращался, оставаясь устойчивым звуком, выражающим довольство. Под его горячими ладонями прохладная кожа шла мурашками, она приятно ощущалась и ложилась на язык, будто так и должно было быть. Дымный дурман в голове ощущался так же приятно. Скуало нащупал губами твёрдость чужого члена и втянул головку, придавливая ладонями взбрыкнувшие бёдра. Он бросил грозный взгляд в глаза обладателю этого хорошенького гладкого члена, призывая его быть послушным и благодарным. Парень под ним сжал зубы и затих. Но — и это приветствовалось одобрительным урчанием вокруг этой сладкой головки — его руки зарылись в длинные светлые волосы и слегка потянули, мягко направляя в сторону. Скуало с силой втянул в себя его длину, одной рукой продолжая давить на бедро, а другой сжав яйца, покатав их между пальцами, как забавную игрушку. — Полегче, — парень всхлипнул, напряжённо дрожа в его хватке. Пальцы во всё ещё влажных волосах поскребли кожу головы и спустились на впалые от усилия щёки. Скуало шумно выдохнул и притормозил, выпустив член и оставив внутри только головку. Парень погладил его по щекам, по скулам, провёл под нижними ресницами и нежно изменил угол наклона его головы. — Посмотри на меня. Пожалуйста, посмотри на меня. Скуало неохотно поднял взгляд. ...Столько благоговения. Он фыркнул, игнорируя сжавшийся желудок. Будто этот парень увидел спустившееся божество. Скуало придавил головку губами и обвёл её языком, наслаждаясь ахами и возбуждённым шипением. Он пытался понять ускользающий аромат и вкус под лимонной отдушкой мыла, прежде чем снова нырнуть в ощущение скольжения члена во рту. Нос коснулся мягких каштановых завитков, запах был тяжёлым, но неразличимым. Скуало расстроенно замычал, тут же вознаграждённый за усердие натяжением волос. — Полегче, полегче, — парень оттащил лицо Скуало и обхватил его под затёкшей челюстью, ненавязчиво сдавливая пахучие железы. Скуало шумно выдохнул открытым ртом, сглатывая слюну и его вкус. — Иди сюда. Скуало послушно вернулся на его уютные колени. — Посмотри на меня. Скуало, едва способный мыслить прямо, поднял взгляд от манящего бледного горла, просящего укусов. Сейчас, так близко, весь этот парень казался искушением. Был ли это туман в голове, прохладные руки на его коже или твёрдые пальцы, пробравшиеся за резинку штанов... Скуало ощущал этот момент как что-то хорошее. Боже, всё было прекрасно. Он вдохнул и прикрыл глаза, отдаваясь этим ладоням. — ...устал, — выдохнул он, едва шевеля губами в приятный рот. Приятный рот, который прекрасно ощущался напротив его собственного и шептал похвалы и заверения. Скуало прильнул к нему снова, прерывая раздражающую желудок литанию «всё хорошо, я здесь, всё хорошо». Он ощущал себя оглушённым, а не тупым! Его снова уложили на подушки, парень устроился между его бёдер так гладко и так приятно, что Скуало выдохнул в поцелуй одобрительное мурлыканье. Он ловил разгорячённое дыхание своими губами и пытался снова впиться в этот рот, но его удержали подальше. Он рванулся раз, другой — парень обхватил его щёки и прижался губами к переносице, к веку, к уголку губ. Скуало не скулил в попытке догнать эти мягкие губы. — Посмотри на меня. Да Господи блядь. Он смотрит! Он смотрит и не понимает какого чёрта это имеет значение! — Моё имя, — парень дышал почти загнанно, но вид имел, как свежий персик, румяный и соблазнительный. Скуало сглотнул вязкую слюну с его вкусом и затих, сжимая коленями его бока. — Назови моё имя. А- ах. Он не помнил. Скуало нахмурился и оскалил зубы. Руки на щеках удержали его на месте, бёдра были плотно прижаты к дивану и подушкам. Он был в ловушке. Он был в тумане гона, отходил от подавителей и побочек и... О Господи. Господи. Он набросился на этого парня. Скулёж в глубине горла выражал столько постыдного испуга, что хватило бы на пару жизней. Скуало зажмурился и вцепился в руки, удерживающие его на месте. Взбрыкнул бёдрами, испытывая постыдное удовольствие от трения возбуждённым членом. Сжал колени, развёл в стороны, когда встретил сопротивление, и снова сжал, не зная, куда себя девать. Попытался отстраниться и отползти, зарыться в нору и пережить этот момент в уединении своего разума и в болезненной дымке. — Посмотри на меня. — Смотрю! Смотрю, отстань от меня! Оставь меня в покое, оста-мхнг! Живот скрутило. Давление на загривок и, о, такое чудесное давление на пах и губы. Господи Боже, пожалуйста, пожалуйста! — Тсуна, — парень выдохнул ему в рот. Скуало поймал этот тихий звук и заскулил, когда эти губы сломали его и не дали продолжения. — Тсуна, повтори. — Тсуна, — Скуало одурманенно кивнул. — Тсун-нгАх! Тсуна сжал его бока и притёрся своими бёдрами к паху. Боже, спасибо, спасибо, не останавливайся. Скуало откинулся, обнажая горло и упёрся пятками в диван, пытаясь догнать восхитительное трение. — Хорошо, — влажный поцелуй пришёлся в кадык. — Прекрасно, — следующий во впадинку между ключиц. Куда делась футболка?.. — Прекрасно, ты прекрасен, — мягкие губы обошли сосок, и Скуало разочарованно заскулил, когда давление в паху спало. Он поднялся на шаткие локти, чтобы обнаружить этого невозможного парня между своих голых бёдер. — Чт- ах, стой! Его сердито-красный член исчез за плюшевыми губами. Скуало подбросило на подушках и только крепкая хватка на бёдрах не дала сдавить голову между ними. Скуало зажал рот руками, сдерживая позорные скулящие звуки. Он крепко зажмурился и заёрзал, приветствуя давление на члене и отрицая, что испытывает облегчение. Язык надавил на вену под головкой. Скуало замотал головой и подался бёдрами вперёд, резко дёрнул назад и протяжно застонал, испытывая нетерпение и стыд. Господи Боже, ему отсасывали и при этом прижимали к дивану, будто он ничего не весил. Факт того, что немногим ранее он сам держал во рту чужой член, удобно проигнорировался и был выброшен в окно. Не было такого. Фантомный тяжёлый вкус на языке был проглочен и заменён влажным вздохом. — Тс-тсуна! Тсуна, стой! Я... я, нгх-гах! Блядь, — он заскулил и вцепился Тсуне в волосы, дёргая от своего члена подальше. Тсуна не двигался с места, продолжая сосать и облизывать его длину, будто это новый смысл его существования. Скуало раздвинул ноги шире, напряжённый и готовый кончить в любой момент. — Пожалуйста, пожалуйста, пожа-аАх, я сейчас..! Под взглядом посветлевших до золота глаз Скуало откинулся на подушках и зажмурился. Немного, ещё немного..! Пальцы сомкнулись вокруг не успевшего раздуться узла, и Скуало взвизгнул. Его всего подкинуло, мышцы скрутило, и он вбился в податливый рот, забыв собственное имя. ...Боже. — Тсуна, я же говорил, — самодовольный ублюдок отпустил его измученный член и игриво чмокнул в чувствительную головку, оставляя влажный белый след. Разряд тока ударил Скуало в живот, заставив извиваться и уходить от болезненного прикосновения. — Но если ты хочешь... — он многозначительно замолчал. Скуало перекосило. Этот ублюдок выглядел таким самодовольным. Если бы не его хватка на пульсирующем узле, Скуало втёр бы его лицо в ковёр и трахнул на сухую. И плевать, что сейчас даже воздух был раздражающим на его коже. Ублюдок потёрся щекой о дрожащее бедро, нежно коснулся покрасневшими губами, не отводя голодных золотистых глаз. ...ах. Скуало извивался и не смог скрыть этого, когда губы снова приблизились к паху, но остановились там, где бедро переходит в ягодицу. Рука на узле предупреждающе сжалась, и он затих, задавливая на корню высокий скулёж. ...Он был чувствительным, ясно! Прикрыв горящее лицо сгибом локтя, Скуало отвернулся. Ублюдок умел сосать, так пусть сосёт (его мягкие губы хорошо ощущались на коже). Это не проблема Скуало. ...проблема Скуало — это скользкий палец, обводящий резко сжавшийся анус, пока сам Скуало отвернулся. Он вскинулся на локтях, задаваясь вопросом, когда ублюдок достал смазку и как сам Скуало оказался у него на коленях. Тсуна замер. — ...Мне остановиться? Скуало поджал губы, напряжённое выражение распростёрлось дальше его лица. Тсуна мягко помассировал его бедро, подвздошную кость, положил пальцы под дрогнувший пупок, выше места, где лежал (не дёрнувшийся) член. Вторая его рука без движения оставалась там же, у сокращающегося ануса. Бёдра сжались на боках Тсунаёши — Скуало вспомнил имя — и расслабились. Он... не знал, что думать. Стоило озаботиться заранее, но нерегулярные циклы и подавители не были снисходительны к его телу, испытывающему больше стресса, чем было положено. Хотел ли Скуало продолжения? Хотел ли он... оказаться... Лицо горело. Скуало стиснул зубы и отвернулся, мягко обхватывая ногами бёдра Тсунаёши. Он бросил мимолётный взгляд на стройные мышцы и зажмурился, переживая кризис. — Не хочу видеть твою рожу, — выдавил он после напряжённых минут раздумий. Тсуна убрал руку от его зада и растёр успокаивающие нежные круги на дрожащих бёдрах. Скуало снова зажмурился и сжал в пальцах подушки. Его не нужно было успокаивать! Кто тут альфа в гоне?! Его ногу подхватили под колено, и Скуало приготовился поворачиваться (это просто удобная позиция! Он читал, что это лучшая поза для принимающего, меньше напряжения, меньше контакта, меньше-е-ангх...). Зубы сомкнулись на жилке под коленом. Широко раскрытыми глазами Скуало смотрел на кривую улыбку на лице Тсунаёши. Добившись его внимания («посмотри на меня, посмотри на меня» — ублюдок!), Тсуна потёрся о его колено щекой. — Всё, что пожелаешь. Да-да. Скуало потянул укушенное колено в сторону, испытывая искушение сжать ноги вместе и отползти подальше. И пнуть ублюдка пяткой в лицо. ...но ему наверняка бы это понравилось. Ублюдок. Тсуна направил его вниз, на пол в такую же гору пуха и гладких наволочек, взбил подушки и устроил напряжённое тело так, что Скуало не смог бы пожаловаться. Можно подумать..! Впрочем, хуй с ним. Хочет нежничать — пусть нежничает. Холодок пробежал по его пояснице вслед за губами. Скуало вцепился в подушку перед собой и вжал в неё лицо. Аромат смазки, приторный и искусственный, пощекотал чувствительный нос. Скуало поморщился и даже не дёрнулся, когда скользкий палец коснулся его сзади. То, что он был жёсткий, как доска, вряд ли бы поощрило кого-то к продолжению. В него в таком состоянии вообще можно было просунуть хоть один палец? Скуало влажно хмыкнул и постарался расслабиться. Он как бы ожидал этого, не стоило разводить панику. Паника началась, когда грудь Тсунаёши легла ему на спину, а руки легли на бока. Дыхание Скуало сбилось. Он попытался уйти от контакта, но просто загнал себя в ловушку, прогнувшись в спине и опустившись на грудь. Тсуна последовал за ним, кожа к коже — мягкое ощутимое давление сверху, от которого шерсть вставала дыбом. Скуало сцепил зубы и задавил рвущееся наружу рычание. Раньше было лучше! Пока он видел, что происходит, было лучше! Он зажмурился и постарался не разодрать подушки пальцами. Всё его тело ощущалось как перенапряжённый нерв. Короткий поцелуй в плечо дело не исправил. Скуало вздрогнул и двинулся вперёд-назад, обмирая от ощущения чужого члена так близко к своей заднице. Поцелуй, ещё один, и ещё — Тсуна не делал ничего больше, чем осыпал его плечи и шею короткими мягкими поцелуями, поглаживая его бока дрожащими руками. Запоздало Скуало понял, что это не руки дрожали, а он сам. Его тело била крупная дрожь, от которой не отвлекали ни губы, ни прикосновения, ни тихое дыхание за затылком. — Ладно, — вздохнув, Тсуна отодвинулся, и Скуало дёрнуло за ним следом, прямиком на жёсткие колени, широко раскрыв его дрожащие бёдра. Скуало сглотнул и втянул тяжёлый воздух ртом. Ладонь на животе и рука, перекинутая через грудь, давили мягко, не складывалось ощущения, что он в железной хватке. Руки направили его откинуться чуть дальше. Дрожа, Скуало позволил уложить себя на грудь Тсунаёши, но вцепился в его руки. Казалось, если он отпустит, то они окажутся там, где он не сможет их видеть. Тсуна, благослови Господь его мягкую натуру, не давил и поддавался его паническим порывам. — Я здесь, всё в порядке. Видишь? — Тсуна клюнул его в загривок и потёрся щекой о плечо, покачивая их сцепленными руками, пока Скуало не позволил положить их на его живот, потом на бёдра. Оттуда Тсуна начал поглаживать его разгорячённую кожу, покрытую мурашками. — Всё хорошо. Если тебе нужно остановиться... — Заткнись, — Скупло нашёл в себе силы выдавить через зубы разъярённое шипение. Он не боялся! У него не было паники! Колени не получилось свести вместе и он с досадой подавился всхлипом. Тсуна продолжал потирать их сцепленными руками его дрожащие ноги, от бёдер до коленей, от коленей до икр, до лодыжек и пяток, пощипывая поджатые пальцы. Скуало наклонил голову, пряча горящее лицо за волосами. Тсуна что-то жужжал под нос, мерный гул в его груди, который ощущался спиной, что-то делал с ним. Скуало поджал побелевшие губы и до боли сжал его ладони. Он чувствовал как смещаются под давлением кости, но Тсуна продолжал напевать и растирать его кожу, будто ничего не происходило. А что происходило? На секс это не было похоже точно! Во внезапном желании прикрыться Скуало дёрнул свои руки к животу, забыв отпустить руки Тсунаёши. Неловкая породия на объятия привела его в бешенство, он подскочил и тут же сел обратно, ударившись в грудь позади себя. Его блядский член покачнулся, ударился с влажным шлепком об живот и даже не опал! Скуало накручивал себя на канноли, а его долбанный член продолжал стоять! Он беспомощно глядел на влажно блестящую головку, резко контрастирующую со светлыми волосами, лежащими поверх сцепленных рук у него на животе. — Посмотри на меня? — прошептал Тсунаёши. Скуало посмотрел краем глаза. Уродливое лицо, лежащее на его плече... не было уродливым. Тсуна смотрел на него с выражением, какое Скуало не мог понять. — Повернёшься лицом? Скуало поджал губы. Тсуна под его сердитым взглядом оставил поцелуй-бабочку на выступе его плеча и улыбнулся. Он ждал ответ со всем терпением, с каким пережил всё это испытание надоедливый член Скуало. Какая самоотверженность! — ...прекрасно! Отпусти меня! Когда Тсуна не убрал свои руки, Скуало шикнул на него и дёрнулся вперёд. Тсуна хихикнул и пошевелил своими руками, зажатыми в его пальцах, как в медвежьем капкане. — Только после тебя. Скуало молча отпихнул его руки и завалился боком на подушки, демонстративно глядя в сторону. Тсуна похлопал его по бедру и лёг рядом, за спину, явно не собираясь продолжать. Скуало покосился на красноречиво готовую длину у своего бедра и молча приподнял бровь. Не то чтобы он настолько хотел продолжения, но... всё? На этом праздник жизни окончен? Тсуна погладил его за ухом и притянул к своему лицу для скромного поцелуя. Скуало погнался за его губами, наткнувшись на кривую улыбку. — Ты напряжён, — сказал Тсуна так тихо, что Скуало услышал это только из-за близости. А потом ублюдок игриво ущипнул его за бок. — Твой симпатичный «мини-я» был у меня во рту, а я до сих пор не знаю твоего имени. Скуало словно молнией ударило. Он открыл рот и Тсуна нырнул в него языком, глотая рваный скулёж из его горла. Скуало прищурился и пообещал себе откусить этому ублюдку что-нибудь... что-нибудь. Ухо. Член. Язык. Что угодно! — Мпф! Тсуна проглотил его возмущение и переключился на горло. Скуало скулил и извивался, хватаясь за его плечи. Ублюдок..! Ублюдок даже кусался мягко! Он сдавливал его кожу, щипал и оставлял засосы, пока не прижался зубами к пахучей железе. Тсуна замер, тяжело дыша прямо над припухшей железой. Скуало затаил дыхание. Он... мог себе представить, сколько феромонов сейчас выделяет его тело и сколько из них вдыхает Тсуна. Зубы осторожно сжали железу, губы накрыли кожу вокруг. Скуало прикрыл глаза и обмяк, откидывая голову в сторону. ...вот он весь. Открытый и покорный всему, чего от него пожелают. Тсуна шумно дышал ему в шею, не отрываясь от пахучей железы. Он сглотнул и прижался к ней губами, не целуя, просто дыша открытым ртом поверх. — Ты поведёшь? — прохрипел он севшим голосом. Скуало моргнул. Моргнул ещё раз, собирая разъехавшиеся извилины в кучу. — Что? — растерянно просипел он, прижимая голову Тсунаёши к своей шее. Ему лучше оставаться там, он прекрасно ощущался именно там. — Если не я, тогда- Скуало дёрнул его за волосы. — Нет! Нет. Он уже кончил один раз, его мозги были на месте на какое-то время, а болезненные ощущения казались забытым сном. Скорее всего, действие подавителя сошло вместе с первым оргазмом и побочки прекратились тогда же. Он не разбирался в механике работы всей этой абракадабры, но предполагал, что это так. Скуало приподнялся, перекатив Тсунаёши на спину и прижав плечами к подушкам. Сел ему прямо на живот, задумчиво поглаживая до сих пор прохладную кожу под ключицами. Удивительное дело. Скуало наклонился, его длинные волосы соскользнули сбоку. Золотые глаза моргнули напротив его собственных. Скуало погладил большим пальцем пухлую нижнюю губу Тсунаёши, красную и опухшую. — Такой уродливый, — проворчал он. Тсунаёши захихикал, прихватив палец губами. Его руки легли Скуало на талию, большие пальцы погладили подвздошные кости. Это... было неплохо. Так было неплохо. Скуало проглотил хихиканье Тсунаёши коротким поцелуем, с удовольствием наблюдая за тем, как Тсуна потянулся за его губами. Он выпрямился и поёрзал, уже не испытывая такого же беспокойства от близости чужого члена где-то рядом со своим задом. Вид Тсунаёши, опрокинутого на подушки, и так красиво лежащего между его бёдер... Неплохо. Хорошо. Это было хорошо. Пальцы на ногах поджались от предвкушения. — Скуало, — на показательно наклоненную голову он пояснил, — моё имя. Осознание осветило золотистые глаза. Пальцы сжались на талии, Скуало дёрнул бёдрами, проглатывая собственный стон. Тсунаёши пророкотал: — Значит, всё же пожёстче, хм? Скуало злобно сел прямо поверх его дурацкого члена, вызвав дрожь и сладкую музыку из этого самодовольного ублюдка. Его оскал Тсуна встретил широко распахнутыми глазами и крепкой хваткой на бёдрах. ...оставил бы он синяки? Неважно. Скуало выразил своё согласие так, как умел: — Мне всё делать самому? Я, знаешь, не самосмазываюсь.