Стеклянный дом

Скуало выразил своё согласие так, как умел: — Мне всё делать самому? Я, знаешь, не самосмазываюсь. Ноздри Тсунаёши затрепетали, воздух сгустился, вырвав из горла Скуало потрясённый вздох. Дрожь прошла по его позвоночнику и осела в костях, оставляя слабость и стянутость, ощущение, что его кожа слишком мала для него. Скуало поёрзал с открытым ртом, упираясь руками в жёсткий живот под собой. Пальцы на бёдрах не давали ему простора для движения, держа его там, где хотел Тсунаёши, следящий за каждым его движением, как высший хищник. Скуало проглотил трепет вместе с тяжёлым воздухом. — Тсуна... Тсуна сглотнул. Он бросил панический взгляд мимо горы подушек и с облегчением потянулся за бутыльком. Скуало сжал коленями его бока, испытывая странное... ощущение. Это был страх? Боялся ли он того, как пальцы будут его подготавливать? Растягивать, гладить изнутри? Он сглотнул, не в силах проглотить скопившуюся во рту слюну. Он чувствовал призрачный вкус члена Тсунаёши, который не успел распробовать в полной мере. Его собственный член дёрнулся. ...ему нравилась перспектива вернуться к прерванному занятию. До того, как Тсуна уложил его и довёл до оргазма. ...о. Скуало моргнул. Ему понравилось. Ему понравилось. О Господи. Ему понравилось, когда Тсуна прижал его..? Вао. День открытий. Напряжение скопилось под пальцами, мягко разминающими его зад. Скуало выдохнул и кивнул. Для верности он сказал: — Я не против. На вопросительный взгляд золотистых глаз Скуало отвёл голову в сторону, чувствуя пощипывание от оставленных на шее засосов. — Я... — он сглотнул. Оставьте ему немного гордости, чтобы не говорить этого вслух! — Я не против. Тсунаёши промурлыкал успокаивающую мелодию и погладил его по крестцу. Скуало вернул любезность, расправив пальцы на мерно вздымающейся от глубокого дыхания груди. — Скажи мне остановиться. Скуало шикнул. Да-да, вся эта романтичная чушь! Продолжай уже, придурок! Не затягивай! Скуало не уверен, что... что переживёт этот опыт. Его кожа горела в местах, которых Тсунаёши касался. Горели ягодицы, поясница, горело между бёдер. Горели ладони, которыми Скуало упирался в грудь Тсунаёши для устойчивости. Его внимание привлекли тёмные соски. Он погладил ореолу вокруг одного из них, эффективно отвлекая Тсуну от бутылки со смазкой. Скуало усмехнулся, когда идиот опрокинул её и пролил на пол. Тсуна застенчиво поглядел на него из-под рыжих ресниц, золотистых в приглушённом свете гостиной. Ах, это было хорошо. Этот уродец выглядел достаточно очаровательно под ним, чтобы поощрять его пощипыванием за соски. И наказывать растиранием члена между их телами. Тсунаёши зашипел и запрокинул голову. — Полегче! Полегче, Скуало! Музыка для ушей. — Я здесь горю от гона, пока ты возишься, — сухо напомнил ему Скуало. Тсуна закатил глаза, стараясь стойко игнорировать то, как грубые пальцы сжимают его соски. Какой очаровательный идиот. Скуало послушно приподнял бёдра и даже прогнулся в пояснице, облегчая работу. Тсунаёши подтянул его повыше на своём теле, не спеша приступать к растяжке. Он гладил его вход по кругу и лишь немного надавливал. Скуало честно не знал чего этот придурок ждал. Что его анус просто возьмёт и откроется сам? Что оттуда по волшебству хлынет смазка? Скуало закусил удила и толкнулся навстречу пальцам, настолько расслабленный, насколько можно быть в такой ситуации. Тсунаёши беспомощно посмотрел на него снизу вверх, по-прежнему не двигаясь. — Я уверен, уверен, — прорычал Скуало, царапая кожу вокруг тёмных ореол. Тсунаёши содрогнулся, он вскинул бёдра и застонал. Скуало закусил губу. Слишком очаровательно. — Я чувствую, что грешу в данный момент, — выдохнул Тсунаёши с кривой ухмылкой. Скуало закатил глаза и наклонился, чтобы стереть это самодовольное выражение с его лица. — Из твоего рта льётся всякая чушь. Тсунаёши надавил скользким пальцем на его анус, заставив замереть, широко расставив колени. Член Скуало тяжело висел прямо над животом Тсунаёши, чем тот не применул воспользоваться. Его идиотизм обернулся удачей, когда смазка вылилась на обе руки. Ублюдок. Эй! Вселенная облегчала ему работу! Где справедливость? Скуало укусил его за губы, стараясь не думать о том, как палец толкается внутрь него. Мягкое движение, скольжение кожи. Скуало выдохнул низкий стон ему в рот, пока толкался в кулак, обхвативший его ноющий член. Хорошо. Он содрогнулся, когда пальцы (Пальцы?! Когда у него в заднице оказалось больше одного??) разошлись ножницами. Он упал на живот, растерянно дыша в его рот. Боже, Боже, Господи... Скуало хотелось уйти от этого ощущения. Его дыхание сбивалось и заикалось, когда он глотал свои стоны. Он приподнялся, упал обратно, пошарил руками в поисках опоры, ощущая подползающую панику. Голова кружилась, дышать было тяжело. — Тш-ш, тш-ш, посмотри на меня? Скуало? Ну же, дай мне посмотреть на твоё лицо? Скуало... да, это была беспомощность. Он толкнулся на пальцы Тсунаёши и подавился всхлипом. — Давай остановимся, — Тсуна приподнялся и положил ладонь ему на талию. Невесомое прикосновение и горячее, как раскалённые железо. Скуало толкнулся в эту ладонь, толкнулся назад на пальцы. — Нет-нет-нет-нет, не останавливайся, не оста-ах, ах, не останавливайся... Тсуна клюнул его губами в подбородок, в уголок рта, в переносицу. Скуало зажмурился, не понимая, почему он не двигается. — Я могу попросить тебя довериться мне? Скуало закивал. Что угодно. Тсуна мог бы попросить у него Луну и Скуало тут же выпрыгнул бы в окно, чтобы притащить ему её. Мир перевернулся, подушки под спиной были знакомым ощущением. Скуало вздохнул и широко распахнул глаза. Тсунаёши нависал над ним, придерживая за поясницу крепко прижатым к своим бёдрам. Скуало сглотнул сухим горлом. ...он слишком много дышал открытым ртом. — Смотри на меня. Не закрывай глаза. Хорошо? — Тсунаёши дождался его шаткого кивка и кивнул сам. — Я здесь. Прямо здесь, видишь? Всё хорошо. Одно твоё слово... — Да заткнись ты уже..! — Скуало ударил его пяткой по пояснице. — Я не паникую! Тсунаёши погладил его член, исходящий преякулянтом, и надавил на местечко под яйцами. Скуало откинул голову и вцепился в подушки под собой. — Как прикажешь, — прозвучало серьёзно, несмотря на игривый тон и щипок за ягодицу. Пальцы вернулись. Скуало напряжённо повис на коленях Тсунаёши, ощущая давление на поясницу с одной стороны и распирающее давление внутри. Он сам не заметил, как начал раскачиваться на его пальцах, задерживая дыхание. А потом Тсуна нажал на что-то внутри, и Скуало подкинуло. Он задохнулся и закашлялся, неудачно подавившись слюной. Господи Боже, этот ублюдок убьёт его быстрее, чем это сделает его собственный перевозбуждённый член! Тсунаёши выдохнул растерянное: — Ах. И что бы это значило?! Скуало приподнялся на локтях, но Тсунаёши уже устраивался поудобнее, одной рукой обхватывая его узел, а второй сосредоточенно разминая его изнутри. И снова..! Ах, блядь! Это много! Это много! Скуало метался по подушкам, раздираемый между ощущениями внутри и снаружи. — Тсуна! Тсу- у-ах! ...на! Господи Боже... Это- нгхах..! По ногам пробежали холодные мурашки и Скуало едва не разрыдался от того, что сейчас кончит от пальцев в заднице. Он мотал головой по подушкам, беспомощный в контроле своих бёдер. Он мог только поджимать пальцы и неловко дёргаться то вперёд, то назад в погоне за оргазмом. — Кончай, — губы прижались к соску. Скуало выгнулся, когда пальцы снова толкнули его простату. — Позволь мне увидеть твоё лицо. Скуало, открой глаза. Он помотал головой. Просто дай ему кончить! Без всяких неловких разговоров. Тяжёлый воздух душил его, дыхание вырывалось из него со свистом. — Кончай. Давай, — рука Тсунаёши сдавила его набухший узел, прокрутилась и нажала сильнее, вырывая из Скуало придушенный крик вместе со спермой. Он сдавил пальцы внутри, содрогаясь и едва ли понимая, что Тсуна говорил ему сквозь шум в ушах. Скуало сглотнул сухим горлом и попытался слепо нашарить губы Тсунаёши, чтобы наконец заткнуть его. Тсуна сам стал осыпать его взмокшее лицо поцелуями, выдыхая похвалы и всякую чушь, не имеющую здравого смысла. Скуало бросил безнадёжное дело и просто абстрагировался от надоедливого шума, чтобы пережить посткоитальную истому. Медленно возвращалось ощущение воздуха на разгорячённой коже, липкости на животе и груди. Какая-то подушка прилипла к его ягодице. Скуало неловко дёрнул ногой, не добившись ничего, кроме кратковременной судороги, прострелившей икру. — Надеюсь, — между жадными вдохами прохрипел Скуало, — тебя убьют твои синие яйца. Тсунаёши так же хрипло рассмеялся, потираясь мокрым лбом об его плечо. Скуало усмехнулся и попытался обнять его дрожащими ногами, но потерпел поражение. Тсуна помог ему вытянуть ноги и начал разминать их, всё ещё оставаясь между ними, как особо привлекательное украшение. Скуало сонно моргнул. Это была неплохая идея. Оставить его там. Услужливого, и приятного, и... Тсуна... он ведь до сих пор ни разу..? Ах, неважно. Не его проблема. Скуало позволил разминать свои затёкшие ноги. Прекрасно. Никаких неприятных колик и переворачивающихся кишок. Только низкий гул в голове и довольная дымка перед глазами. Он... он отдохнёт минутку. Прикроет глаза и... Бёдра напряжённо дрожали. Скуало шумно втянул воздух и вытянулся в струну, но уйти от вторжения не позволили руки на бёдрах. Он дёрнулся, растерянно ахнул, и только потом его догнало изображение Тсунаёши, закусившего губу и сидящего у него между ног. Ах, блядь. Точно. Скуало постарался расслабиться и дышать глубоко. — Ты хорошо справляешься, ты молодец, так хорошо, — Тсуна заскулил и толкнулся ещё дальше. Скуало готов был дышать огнём от давления в груди. Слишком... слишком, ах! Скуало вывернул шею и вцепился зубами в подушку. Слёзы сами собой выступили на глазах. Это не было больно, просто... просто много! Тсуна вроде не был альфой, так почему..? Очередной толчок заставил мороз пройти по пояснице. Скуало взвизгнул (нечистивый звук, который он тут же заглушил подушкой) и начал давиться любыми последующими звуками, которые рвались изнутри. Когда Тсуна, наконец, ткнулся бёдрами в его зад, Скуало готов был разрыдаться от облегчения. Он не чувствовал ног, не мог контролировать сокращение мышц и был полностью сосредоточен на том, чтобы не развалиться прямо здесь и сейчас. — Дай мне... Ах, минутку, ладно? — Тсунаёши ткнулся носом ему в ключицу и оставил там влажный поцелуй открытым ртом. Минутку? Скуало нужны, как минимум, сутки! — Просто заткнись, — огрызнулся он. — И не двигайся, я... Мне нужна минутка. Тсунаёши влажно рассмеялся и дрожащими руками провёл по его бокам. Странно, что это нашло отклик и принесло чувство заземления. Скуало вздохнул, абстрагируясь от давления в анусе. Это... Что ж, это случилось. С отстранённым любопытством он вытянул шею и посмотрел мимо плеча Тсунаёши, чтобы увидеть место, где они оба соединялись. Выглядело несколько странно. Как концепция того, что кто-то будет к нему так близко вне спаринга или реальной драки... Это... эта близость была иного рода, и... Он не возражал. Скуало разжал задеревеневшие от напряжения пальцы и положил их Тсуне на затылок, перебирая взмокшие волосы. Тсуна шумно вздохнул и прижал свой рот к его ключице. Они начали раскачиваться, медленно и тягуче. Тсуна едва выходил, чтобы толкнуться обратно. Скуало замычал ему в макушку, прижимая его лицо к своей груди. Ему... ему лучше оставаться здесь и продолжать в том же темпе. Скуало не думал, что сможет... ох, нгх, не так быстро! — Прости. Но ещё немного и я действительно умру от синих яиц, — Тсуна отвёл бёдра назад и пробивался вперёд мелкими щадящими движениями. Скуало закусил губу. — Ай-яй, ты оставишь меня без Тсуны-младшего! Скуало мстительно усмехнулся и постарался сжаться сильнее. Тсунаёши ахнул и уронил голову ему на грудь, рефлекторно вырываясь и двигаясь обратно с бóльшей грубостью, чем позволял себе раньше. Скуало не удержал растерянного стона. Тсунаёши захихикал, Скуало милостиво это проигнорировал, сосредоточенный на чужеродном ощущении внутри себя. Ощущалось странно. Он чувствовал себя переполненным, каждый толчок доходил до самого горла. Это... это тошнота? Его тошнило? Скуало открыл рот, стараясь дышать глубоко. Тсуна сбился с ритма и замер глубоко внутри, потирая его рёбра и едва-едва двигаясь. Скорее даже, просто подталкивая их бёдра в нежном покачивании туда-сюда без реальной силы, стоящей за этим. Без скольжения. Он прикусил кожу прямо под соском, заставляя Скуало издать высокий смущённый звук. — Давай побудем так, — Тсунаёши поднял на него влажные глаза. Скуало выпустил дыхание, оценивая напряжение в пояснице и коленях, в которые она упиралась. — О, ты устал? — прозвучало с меньшим укусом, чем хотел Скуало. Всё дело в голосе. Охрипший и лишённый сил, он звучал и вполовину не так грозно, как несколько часов... А сколько уже времени? Скуало завозился, пытаясь высмотреть окно. Темно. Ночь? Раннее утро? Следующий день? Тсунаёши его метания и попытки быть колючим показались забавными. — В отличие от некоторых этот скромный слуга делает всю работу, — Тсуна клюнул Скуало в сосок и потянул его губами. Мягкий ублюдок. — Хмпф. — Справедливо. Скуало отвернул горящее лицо и вжал его в подушку, чувствуя, как Тсуна наваливается сверху. И как он смещается внут-ри..! Скуало закусил губу и тихо застонал. Его выдали крепко сжавшиеся ноги, удобно обёрнутые вокруг Тсунаёши. Тот промурлыкал вокруг захваченного соска и нежно придавил его зубами. — Мн, — Скуало сжался — везде. Тсуна сдавленно хрюкнул, получив по заслугам за свои нахальные действия. ...если его оторванный член останется там, то Скуало в целом, наверное, не будет против. Исключая биологические последствия, но ах, ему позволено поразмышлять! — Мы можем... ах, — Скуало отнял подушку от лица и постарался поймать затуманенный взгляд Тсунаёши, — сменить позу? — предложил он. Это не казалось плохой идеей, Скуало просто не был уверен. Тсуна задумчиво кивнул. Он оценил крепкость мышц ног, которые обвили его кольцом, и мягко похлопал по расслабившейся ягодице. Скуало шикнул без недовольства, просто... рефлекс. — Попробуешь сверху? Снова оказавшись в положении наездника, Скуало сцепил зубы. Ощущения отличались, контроль над движениями почти полностью принадлежал ему и... Он согнулся, повесив голову между плеч, скребя пальцами по грудным мышцам Тсунаёши. ...и член внутри давил как-то более существенно. Скуало вдохнул, выдохнул и приподнялся. Тсуна помогал, придерживая под ягодицы. Скуало не знал, приветствовал ли его помощь или считал лишней. Он не продвинулся и наполовину, медленно опускаясь обратно, старательно пытаясь сдерживаться. Тсунаёши под ним издавал довольные поощрительные звуки, но спасибо небеса, язык держал за зубами. Хотя нет. Его язык был бы полезен. Его рот хорошо чувствовался на груди. Потом. Скуало следовал ритму вверх-вниз, убаюканный властью и мягким давлением ладоней Тсунаёши. Он всхлипнул, бёдра со шлепком опустились на Тсунаёши и замерли. Пальцы на ногах поджались. Ладони погладили его ягодицы, поднялись на поясницу, растирая напряжённые мышцы. Скуало не нравилась эта позиция. Смотрелось хорошо, в краткосрочной перспективе даже ощущалось неплохо, но в остальном — кошмар для его перенапряжённых ног. — Меняемся, — безапелляционно заявил он. Тсуна со вздохом и смешком кивнул. Он потащил Скуало вперёд, предлагая лечь сверху, и втянул в ленивый поцелуй. Больше прижиманий, меньше движений. Скуало не понимал, как у этого ублюка до сих пор не упал стояк. Или не отвалился. Конечно, Скуало не мог посмотреть на его горячий член, когда тот был глубоко втиснут в него самого, но даже тогда это должно было быть болезненно. Предложить бросить затею? У Скуало не было особых побуждений, навязанных гормонами, и хотя со временем ощущение чего-то в заднице не казалось ужасным даже мысленно... Но он устал. Тсунаёши прижал его к груди и гладил по спине, отбрасывая прилипшие волосы в сторону. — Можем попробовать ещё раз по-собачьи. Скуало напрягся, и Тсуна поспешил исправиться: — Просто предложение! Не настаиваю, просто предложение. Скуало посмотрел ему в глаза. Такое открытое бесхитростное лицо. Тсуна был похож на симпатичную игрушку для постельных утех, мягкий и податливый. Обманчиво мягкий. (На бёдрах и талии всё же проступили следы). Скуало опустил голову и издал протяжный жужжащий звук, дав знать, что размышляет. Он расслабленно вздохнул и прижался ртом к солёной коже. Лимонная отдушка испарилась, оставив пот, мускус и тяжёлое ощущение... не спёртости, но просто тяжёлый воздух. Скуало приподнялся и перекинул спутанные волосы через плечо. — Давай попробуем. Тсунаёши напряжённо кивнул. Им пришлось расцепиться. Скуало неловко замер на коленях, не спеша опускаться на локти или хотя бы опираться на руки. Тсуна его не торопил, он гладил его плечи, прижимался губами к шее, глубоко вдыхал запах от пахучих желёз, слегка задевая их носом. — Ты не обязан, — прошептал он. Скуало дёрнул головой и клюнул его губами прямо в глаз. Тсуна обиженно засопел и отстранился. — Заткнись, иначе останешься без яиц. И без предисловий упал на локти, замерев, как перепуганная резким звуком коза. Тсунаёши не спешил ложиться сверху. Он положил ладони на ямочки над ягодицами, погладил позвонки, пощипал кожу на покрасневших от внимания боках, пока напряжение Скуало не сменилось раздражением. Скуало возмущённо поджал губы, отказываясь оборачиваться. Всего день, и ублюдок уже играл на нём, как на скрипке! Головка прижалась к его входу, Скуало послушно прогнулся в пояснице и развёл ноги пошире, готовый во всех отношениях, какие имели значение. Он опустил голову на сложенные предплечья и робко толкнулся назад, не собираясь произносить очевидных вещей вслух. Пять минут назад этот член уже был внутри, почему ублюдок миндальничает! Прохладная смазка полилась между ягодиц, Скуало не удержал мелкую дрожь от контраста температур. Точно. Смазка. Он забыл, что она пересыхает, а у него внутри нет фонтана, извергающего её естественным образом. Давление твёрдой головки наконец вернуло Скуало на знакомую почву. Он лёг грудью на подушки и глубоко вдохнул, ощущая собственный запах на наволочках. Боже. Он провонял ублюдку весь дом. Тсунаёши двигался слишком медленно, Скуало проглотил стон и снова толкнулся ему навстречу, но ублюдок вцепился ему в бока и крепко держал на месте. Трепет прокатился по позвоночнику, и Скуало затих, глотая воздух и не смея двинуться с места. Он сглотнул. Это... это что-то новенькое. Скуало нерешительно оглянулся через плечо. Тсунаёши смотрел на него сквозь ресницы, сосредоточенный и... острый. Вся мягкость податливой плюшевой игрушки осталась там, где Скуало мог его видеть пару минут назад и ощущать его мягкие губы на своём горле. Теперь это были бы зубы. Шальная мысль прострелила поясницу вместе с грубоватым толчком, загнавшим член в него до упора. Тсуна шумно выдохнул. Скуало поднялся на дрожащие локти и снова лёг на грудь, вытянутый, с расставленными коленями, уязвимый. О Боже, о Боже... Он закусил щёку изнутри и замер в ожидании, стараясь не сжиматься, будто от этого зависело всё. Тсунаёши мягко толкнул его бёдрами. Скуало беспомощно дёрнулся вперёд и вернулся обратно, притянутый крепкой хваткой на талии. Он заскулил в глубине горла и припал всем весом вниз. Он не смог бы обнажить шею, даже если бы попытался. Не та позиция, но даже так он чувствал себя распятым в буквальном смысле. Член Тсунаёши, горячий и пульсирующий внутри него, легко скользящий от обилия смазки и пробивший себе место за... Господи, сколько они этим занимались? Скуало совершенно потерял счёт времени и едва ли был способен исправить это сейчас. Он не дрожал. О нет, не дрожал — Скуало замер и трепетал вокруг медленно скользящей внутри длины. Тсунаёши так же медленно вслед за движением вперёд опустился Скуало на спину и выдохнул хриплое: — Дыши. Скуало резко вдохнул и выдохнул череду бессмысленных высоких звуков, капающих с дрожащих губ, как вода. Вернулись мягкие губы на плече, шумное дыхание за затылком и поглаживания по бокам. Скуало уткнул мокрое лицо в подушку, отказываясь показывать свои покрасневшие глаза. Тсунаёши двигался так медленно. Он притёрся к его спине, как идеально вырезанная для этого деталь, его член раздвигал внутренности для себя и только для себя. Такой... такой горячий, такой... Ах! — Тсуна... Тсуна, Тсуна, — Скуало закусил губу, чтобы прекратить взволнованные причитания. Тсуна ткнулся носом ему в загривок и снова толкнул вперёд. В этот раз без удерживающих его на месте рук Скуало проехался грудью по подушке, вытягиваясь ещё дальше. — Ах, ах, Боже... Тсуна! — он взвизгнул, когда зубы сдавили заднюю часть шеи и задержались. Бессловесный стон сорвался с его губ, такой громкий сейчас, когда ни руки, ни подушка, ни сама поза не играли ему на руку. Скуало беспомощно дёрнул ногами в попытке свести колени, его налитый член тяжело пульсировал, отзываясь на каждый медленный толчок Тсунаёши. — Пожалуйста, Тсуна, пожалуйста. Тсуна оторвался от его шеи, по плечам побежали мурашки. Скуало почувствовал, как его руки вытянули из-под него, пальцы Тсунаёши переплелись с его и весь вес обрушился на Скуало. Абсолютная беспомощность. Желудок скрутил ужас, член подпрыгнул и ударился об его живот в ответ на стимуляцию простаты. Скуало заскулил, едва трепыхнувшись в хватке, вдавливающей его в пол. Руки далеко и вне его контроля, сам он вытянут до безобразной уязвимости, даже ноги свести вместе не может. И член, Боже, в него медленно и неумолимо вталкивался раскалённый член. — Сможешь кончить так? Это как?! Скуало подавился стоном и сжал пальцы Тсунаёши своими. Не мог! Он не мог! Он не... Не мог... Он-нгх, пожалуйста! Пожалуйста, пожалуйста! — Остановиться? — Не смей! — Скуало задыхался. Он зашёл так далеко, а это ублюдок..! Этот... Загнал в него член жёстким толчком, шлёпнув по бёдрам со звонким резким звуком. Скуало сжался, выпуская накативший оргазм с дрожащим хрипом. У него сдавило горло, он не мог дышать, содрогаясь вокруг раскалённого прута внутри. Ладонь легла под дрожащий подбородок, Скуало закусил губу. — О Боже... Это его реплика! И откуда этот панический тон? — Скуало, Скуало, посмотри на меня. Если бы его губы не так сильно дрожали, Скуало вцепился бы зубами в эту ладонь. — Ты в порядке? В полном! В абсолютном! Подавленный и прижатый к полу, как какая-то шлюха, жадная до члена! — Поговори со мной, скажи мне что-нибудь. Скуало, — Тсунаёши прижался губами к его уху, к щеке, к дрожащим губам. Неудобный угол, но Скуало вцепился в этот плюшевый приятный рот с отчаянным вожделением. Он кусал и сосал, тянулся через плечо и выворачивался, пока не лёг на бок, а Тсуна не устроился сверху так, чтобы не задавить его. На вкус Скуало, было слишком много соли. Тсуна гладил его по щекам, отводил волосы, прилипающие к лицу, и целовал, целовал, целовал. Тсуна смотрел испуганными глазами и не переставал гладить. — Всё хорошо? Скуало шумно вздохнул. Он... не знал. Он чувствовал себя опустошённым, выпотрошенным от горла до самой задницы. Он сжимался вокруг пустоты, он... Кончил. От одного члена внутри. Широко раскрытыми глазами Скуало смотрел на невозможного тупицу, который довёл его до иступления, и... — Господи... Тсунаёши чмокнул его в подбородок. — Тсу-на, это так сложно запомнить? Или все твои партнёры были настолько ужасны? — ...ты невыносим. Тсуна криво улыбнулся и положил голову ему на плечо, снова выглядя мягким и симпатичным. Невозможный человек. — Надеюсь, ты никуда не спешишь. И не слишком привередлив к грязи. Скуало тяжело моргнул. Он издал вопросительный звук. Тсуна беззастенчиво провёл рукой по месиву на его животе и спустился вниз, мимо чувствительного члена, прямиком к дрогнувшему от внимания анусу. — Это лучше смыть сразу. Подушки потерпят. Скуало закрыл глаза и застонал. Тсуна пихнул его в бок: — Эй, это всё твоя работа! Не делай вид, что умираешь. — Да? И чья это работа? Тсунаёши по-мальчишески захихикал и ущипнул его за внутренную сторону бедра. Скуало вскинулся и зашипел. Всё его тело казалось слишком тяжёлым, чтобы двигаться, а в левом ухе звенело от резкого движения. Он упал на подушки и притворился мёртвым. С таким же успехом он мог бы быть таковым. Тсунаёши довольно лёг сверху, не беспокоясь ни о чём в мире. Он смотрел своими открытыми золотистыми глазами и улыбался соблазнительным плюшевым ртом. Скуало потянул его к себе.

★★★

Он вернулся на базу через два дня, искусанный, измятый и любезно накормленный едой на вынос. Единственной вещью на нём, пережившей катострофу в лице Савада Тсунаёши (и какая это была ирония! Однофамилец Консильери, настолько далёкий от Иемитсу, как один полюс от другого), оказался плащ, который был убран с дороги в самом начале. Верный своему мысленному обещанию, Скуало первым делом отправился сдаваться Луссу. Собственно, только Лусс мог что-то сделать с тем, что он не мог идти прямо, не ощущая фантомного жара, вбивающегося между ног. Любые офицеры при виде Скуало бледнели и спешили убраться подальше. Было ли дело в его выражении лица или в пожёванном виде, но Скуало был даже благодарен. Луссурия встретил его немногим лучше. Взмыленный, он зажал нос, выпучил глаза за тёмными очками (и это было очевидно по вскинутым бровям) и бросился к нему через стол, сметая с пути бумаги. Скуало дёрнулся в сторону, настороженный этой, по большому счёту, чрезмерной реакцией. Бога ради, Лусс готов был уложить его в реанимационный купол! Будто собирался встречать труп. — Раздевайся! Где ранили! На хлёсткие приказы, Скуало закатил глаза и стащил плащ. Лусс активно помогал вытряхивать его из одежды и с каждым слоем его изумление становилось более очевидным. В ответ на вспышку панической горечи его феромонов Скуало выпустил свои, вялые и призванные успокоить. Они оба были частью одной стаи, концепции семьи по выбору; беспокойство Лусса было оправданным. Но и вправду чрезмерным. — ...я думал, тебя разорвал медведь, — нейтрально начал Луссурия. Скуало поджал губы, думая, что Лусс не так далёк от истины. За этими плюшевыми губами были острые зубы, а аура и без феромонов могла задушить до полной асфиксии (кхм, они наступили на этот порог самым мыском и не собирались развивать тему до осознанных переговоров о предпочтениях). Кто знал, что бета может заездить альфу до полуобморочного состояния? Скуало фыркнул. — Со мной всё в порядке. Луссурия недовольно поджал губы и окинул его истерзанное тело скептическим взглядом. — От тебя разит кровью так, что дышать невозможно. Скуало вернул Луссу скептический взгляд. Лусс махнул ладонью и приложил платок к своему носу, оберегая себя от так называемого «разит». Скуало понюхал рукав рубашки с плеча Тсунаёши. Его собственная оказалась непригодной для немедленной носки, но Тсуна обещал постирать её или сдать в химчистку, если это не поможет. А брюки... чем меньше о них будет сказано, тем лучше. — Я ничего не чувствую. В любом случае, у меня начался гон, повезло найти удобное место для... его проведения. — Ах. И что это должно означать? Луссурия подарил ему занимательную улыбку, выражающую без слов весь спектр его мнения об этой ситуации. — На мой взгляд это не ты нашёл удобное место, а тебя заманили и отходили по каждой стене. ...что опять же было не так далеко от истины, но Тсуна придерживался более классических горизонтальных поверхностей. Скуало оценил количество подушек на должном уровне. И возможно, порвал парочку. ...Тсуна заверил его, что это абсолютно не проблема. — Мне просто нужен стимулятор и больничный лист. — На сколько? — ...неделя. Лусс прищурился на него, но Скуало отказался сдавать позиции. Ему казалось, что даже недели будет мало, чтобы прийти в себя. Тем более, он уже давно копил отпускные и не брал отгул. Пришло время пустить их в дело. — Могу поздравить? — примирительно проворковал Лусс, собирая бумаги. Теперь, когда отпала срочность, он выглядел несколько утомлённым, но довольным жизнью. Скуало перевёл дыхание и промычал что-то неразборчивое. — И какая омега сумела..? — Лусс многозначительно замолчал, окинув его взглядом. Ага, растрепать его настолько, что стоять ровно было затруднительно? — Бета. — О. Лусс кивнул, будто бы это многое объяснило. На самом деле, Скуало полагал, что он ему просто потакает и допрос с пристрастием начнётся позже. Скуало принял больничный лист, поставил подписи в нужных местах, незаметно сунул отчёт о подавителе, который полностью провалился (передозировка не являлась тем, что повлекло за собой боли и галлюцинации, хорошо?). И он постарался ускользнуть, не хромая слишком очевидно. Луссурия растерянно присвистнул ему вслед. — О. Ах, а что это значило, Скуало понял прекрасно. Он вылетел из медицинского блока и поклялся не появляться там, пока его туда не затащат на грани жизни и смерти. Хуже головомойки были только сплетни. Лусс был главной сплетницей, которая запустит мельницу, способную перетереть Скуало каждую кость. Он хотел бы избежать такой участи. Тсуна, кажется, умеет готовить? Скуало с радостью бы заскочил на обед. Или ужин. Или что угодно подальше от Лусса.