Стеклянный дом

Сидя в подворотне и крепко сцепив зубы от боли в переворачивающихся кишках, Скуало стойко терпел. У него было мало места для каких-либо манёвров, кроме умственной гимнастики, и сейчас он отстранённо размышлял о своём месте в этом мире. Биология трактовала роли, от которых люди отходили всё дальше и дальше. Придерживаясь устоявшейся конституции семьи надлежало, чтобы самцы спаривались с самками. Мужчина и женщина, в таком порядке. С появлением... более разнообразных вторичных и первичных половых признаков разнообразием запестрел и институт семьи. Всего за четыре века с появления первых людей со вторым полом бум прошёл по всему миру и к настоящему (на самом деле к концу второго столетия) не осталось ни одной родословной, в которую не затесался бы новый видовой собрат. С более высокой выживаемостью, большей фертильностью и удивительной приспособляемостью. Теперь ранее материнскую роль могли исполнять и те, у кого между ног болтался член, главное, чтобы в теле присутствовала матка. Любопытное в перспективе, ужасающее на деле событие. Скуало готов был прыгать до потолка. Нет. Обладание дополнительными функциями организма было утомительным. Обязательные отпуска по гону и течке, подавители, дополнительные медицинские проверки и освидетельствования, феромоны, обоняние, забитое сверх меры ядрёной смесью натуральных и искусственных ароматов. Скуало не радовался, что родился с узлом на члене. Привелегия кусать омег и по календарю желать забраться на кого-то сверху... просто утомляла. Он бы хотел залезть к матери в утробу и не вылезать, пока из него не получится бета. Непримечательная, без раздражающих дополнений к организму и желания трахаться, потому что так велят гормоны. Свои, по крайней мере. Это был дерьмовый сюжет из дерьмовой мелодраммы. Альфа, охваченный огнём, и омега, раздвигающая мокрые бёдра. Тьфу. Описанный дешёвой беллетристикой жар не напоминал и на десятую долю тот бушующий ад, который творился у него внутри. Подавители были достаточно недавним обязательным введением при длительных или неотложных отлучках. Препараты были протестированы самую малость и корректировка дозы и состава происходила по мере приёма. Индивидуальные реакции, говорили ему, каждый организм уникален. Будто он не знал! Его цикл и без того не отличался регулярностью, гормональный фон скакал от случая к случаю, а корректировки подавителей не поспевали за его нуждами. Неудивительно, что его скрутило; он глотал капсулы сверх необходимого, а передозировки не славились щадящими эффектами и в лучшие дни. Скуало поймал скулёж до того, как он выскользнул на выдохе, и подавился. Пришлось позорно поджать колени и уткнуться в них лбом, стараясь сделаться меньше и надеяться найти облегчение таким способом. Дыхание на счёт, размеренное и хладнокровно выверенное, сбивалось от очередного спазма. Что за гадство. Скуало принюхался и озабоченно оглядел себя. Он... он истекал кровью? Рука нащупала горло и прошлась по лицу. Нет, кровь не шла носом и не вышла вместе с натужным кашлем, в горле не было медного привкуса, но рецепторы ловили запах. Скуало дышал открытым ртом, глотая тёплый воздух. Да, запах крови. Возможно — подумал он — это был новый побочный эффект. Галлюцинации или навязчивое воспоминание, фантомное ощущение. Скуало откинулся головой на кирпичную стену и вздохнул, прикрывая глаза, когда спазм ослабил хватку. Это было небольшой передышкой перед следующим приступом, но по крайней мере теперь он мог вытянуть затёкшие ноги и размять отсиженный зад. Он не пытался встать, по опыту зная, что бесполезное трепыхание вызывало больше травм, чем он готов был принести Луссурии на суд. Лусс и без того смотрел на него недобрым взглядом каждый раз, наверняка проклиная его существование. С тех пор, как Занзас... Ну, неважно. Занзас ему ничем не поможет, Луссурия будет ждать отчёта о побочках и будет более чем не рад обнаружению новых нюансов в обращении с его раздражающим телом. И наверное, не стоило бы упоминать о передозировке. То, что Лусс не знает, ему не повредит. Скуало шумно выдохнул и подобрался, чувствуя подозрительное шевеление в животе. Ах, начинается. Это было похоже на то, что его кишки в какой-то момент наполнялись огромными червями и самопроизвольно изворачивались, пытаясь вытеснить остальные органы с их положенных мест. Он готов был поклясться, что однажды Лусс насильно перетаскивал его печень обратно на правую сторону. Или возможно, это было вызвано его горячкой — кто знал, Скуало весьма смутно помнил, как в тот раз дотащил себя до медицинского блока и рухнул за порогом, чудом не насадившись на свой меч. — Ах-ах, вы меня слышите? Запах крови ударил в нос. Скуало скривился и попытался убрать лицо в сторону от навязчивого запаха. Холодные ладони удержали его лицо под неудобным углом, свет падал ему аккурат в глаз. Если это был какой-то сердобольный прохожий, то Скуало хотел бы всадить ему меч поглубже в брюхо. Или отсечь нахрен руки, которые этот олигофрен не мог держать при себе. Возможно, он что-то высказал вслух между недовольным рычанием и пыхтением, потому что идиот отпустил пару смешков. Скуало прищурился. Холодная ладонь похлопала его по щеке, поощряя вернуться в бренный мир и ощутить все прелести светящего в глаза солнца и разрывающей живот боли. Скуало не впечатлился, он снова скрутился в беспорядочный ком, в этот раз показательно обнажив зубы в сторону угрозы. А идиот, который до сих пор не убрал от него руку, был угрозой. Он не боялся, что её могут оторвать? Укусить? Сломать? В отсутствии инстинкта самосохранения этого парня Скуало убедился, когда тот без спроса схватил его за шею и надавил на пахучие железы под ушами. Скуало не думал — он издал рассерженный визг и попытался укусить. Попытался. Хватка на шее не дала пространства для броска, боль в животе не позволила сопротивляться. Ебучие подавители, ебучий цикл, ебучий гондон, который не может держать руки подальше! — Тихо, тихо, тш-ш-ш, — чужие пальцы прошлись по основанию сжатой челюсти не то в попытке успокоить, не то задобрить. — Всё в порядке. Разуй глаза, урод! Нахуй ему сдалось утешение! И убери руки от желёз! Скуало не был течным омегой! — Я знаю, — идиот не нашёл ничего лучше, чем поболтать, когда Скуало снова выпалил мысли вслух. — Трудно не заметить. Чем больше Скуало прислушивался, тем более мягким казался его голос. — Ну и пошёл нахуй, — совесть Скуало была чиста. Помощь ему не требовалось, он полежит тут, а потом соберёт себя и сдастся Луссу, доложив о своей недееспособности на ближайшие дня три. Возможно, даже заложит, что перебрал с этой партией, не уточняя количество. У него горячка, он не помнит! — Ага, — в голосе идиота была улыбка и Скуало сосредоточил расползающееся на боке зрение, чтобы увидеть лицо. Бледное, не в крови, но улыбающееся. Скуало хотел бы добавить ему немного красного. С окровавленными зубами смотрелось бы лучше. Идиот фыркнул и потянул его за шею в сторону, задирая подбородок и ощупывая железы клинически, без чрезмерного давления или возбуждённого интереса. Под его холодными пальцами выползали мурашки, но вместе с тем отступала горячка. Холод был желанен. Постыдное и обидное удовольствие ударило в низ живота, распуская тугой болезненный узел. Скуало против воли выдохнул, сосредоточенный на пальцах у себя на шее. Он заметил, как опустились плечи, только когда давление на челюсть на мгновение усилилось. Он буквально обмяк, не найдя лучшей опоры, чем чужие руки на горле, поглаживающие липкую кожу. Ах, его тело слишком расслабилось, найдя подобие утешения. Скуало откинул голову подальше и наблюдал за тем, как идиот сосредоточенно и безнаказанно щупал его, пока проводил первичный осмотр. Скуало это надоело. Он пнул идиота и с удовольствием осклабился, когда тот приземлился на задницу. Сдавленное растерянное «уф» стало музыкой для ушей. Скуало фыркнул и подтянулся, подбирая попранную гордость и прослеживая холодные следы под своей челюстью. Его собственные пальцы были слишком горячими — он стёр пот об воротник — и легко взмокли от жара. Отвратительно. Это ощущалось отвратительно на и без того липкой коже. Верните холод, эти твёрдые холодные пальцы, верните облегчение, верни-верни-верни! Приступ от передозировки отступал, возможно следующий начнётся через пару минут или через полчаса, когда Скуало сможет добраться до отеля. Но лихорадочный жар распалялся под кожей и подбирался к голове. Сердце глухо и болезненно билось в груди. Нехорошо. Но он переживёт. — Вот она, благодарность, — идиот фыркнул и покачал головой. Теперь Скуало смог его рассмотреть. Долговязый и худощавый; по крайней мере, свободная толстовка на нём висела и не делала комплимента ни фигуре, ни опрятности. Уродливая вылинявшая штука. Сам парень рыжеватый, с тёмными глазами и необычным для японца разрезом глаз. Но и на его одежде не было крови. Значит точно что-то из побочек. Не мог же он распанахать что-то себе мечом и не заметить? Скуало пошевелил левой ногой, ощупал бок, сжал кулак — нет, всё цело. Даже полутвёрдый член и тот был на месте, целёхонький и готовый к гону, несмотря на боль. Взгляд идиота мог бы раздевать его (при особо драматичном раскладе), если бы у Скуало хватило сил для изгибания своих извилин в правильное положение. Однако сейчас он был сосредоточен на том, чтобы дышать без боли и готовиться к очередному приступу, неизбежному как ежеквартальный отчёт. Блядь. Он не успевает подготовить этот сраный отчёт, Маммон спустит с него шкуру, словесно унизит и макнёт головой в некомпетентность. Радость. — Кхм. Скуало бросил на идиота с холодными руками быстрый взгляд. Он ещё был здесь? — Какого хрена тебе надо, вой? Идиот устроился на заднице поудобнее, расставил колени и положил на них руки с таким видом, будто эта подворотня была королевской подушкой, на которую ему посчастливилось посадить свой зад. Или принадлежала ему изначально. Он был просто смешон. — Хочу помочь. Скуало фыркнул. Держи карман шире. — Мне не нужна помощь. Взгляд тёмных глаз раздражал, как бегающие по коже муравьи. Для гражданского олигофрена парень вёл себя невпример странно. Вероятно, даже без медицинского образования Скуало верно поставил ему диагноз. Японцы вообще были настолько тактильны? На его памяти это первый узкоглазый идиот, который тянул к нему руки и не опускал голову, стоило показать ему в лицо клыки. Если бы не подавители, Скуало приложил бы его феромонами. ...если бы не подавители, он бы и не валялся в этой подворотне. Неважно! Неважно. — Оставь меня в покое, — Скуало бессильно ударился затылком об кирпичи и стиснул зубы. Желудок урчал не от голода, но всё равно доставлял дискомфорт. Кислота поднялась по глотке, но не дошла до рта — Скуало сглотнул сухим горлом несколько раз и открыл рот, чтобы дышать полной грудью. Через нос воздух поступал с задержкой и туго, воздух буквально плавился перед тем, как попасть в его пазухи, набитый тяжёлым запахом крови и раскалённого асфальта. — Вали по своим делам. Идиот хмыкнул. Скуало не стал тратить силы на то, чтобы смотреть на него. Только шорох ткани предупредил о том, что сердобольный придурок поднялся и, вопреки здравой логике и желанию Скуало, снова двинулся к нему. — Не вижу причин уходить, — сухим тоном сообщил он. Но спасибо и на том, что руки держал при себе, просто привалился к стене рядом, притираясь своим костлявым плечом. — Прекрасная погода, прекрасная компания. Кто бы захотел? Скуало фыркнул и постарался не думать о том, насколько обессиленным себя чувствовал в этот момент. Он шумно дышал, отчётливо понимая, что пульс заглушает любые звуки, которые он мог слышать до этого. — Эй, — холодные пальцы прижались к шее прямо над пульсирующей веной. Скуало не заскулил и не двинулся навстречу прикосновению. Он скала, он кремень. Он облизал пересохшие губы и пошире открыл рот, жадно глотая воздух, которого было преступно мало для его лёгких. — Слышишь? Вернись ко мне, ладно? Не отключайся. Мягкий рокот чужого голоса ввинтился в виски, когда температура снова подскочила. Перед глазами потемнело. Скуало очнулся от ощущения кожи на своём языке и пальцев на затылке, втирающих утешительные круги в воспалённую кожу. Он дёрнулся, но рука на затылке удержала его на месте — прижатым лицом под острый подбородок и с руками, зарывшимися в вылинявшую толстовку. Уродливая штука. (...мягкая и прохладная для разгорячённой кожи, он едва не со стоном прильнул к ней, дёргал пальцами, будто мог сорвать её и надеть на себя. Господи Боже, как хорошо) Влажное дыхание коснулось его кожи, когда сухие губы прижались к виску. Скуало дёрнулся и упёрся руками в чужой живот, всё ещё сжимая кулаками измятую ткань. Мышцы дрожали от натуги, но не поддавались. Скуало сжал зубы, сопротивляясь мягким движениям на своём затылке, перетёкшим на заднюю часть шеи. О-ох, блядь. — Я в порядке, — процедил он сквозь зубы, абсолютно точно не толкаясь в это прикосновение. — Ты горишь. Гений! А то он не знал! Скуало потянулся всем телом подальше, но не сделал ничего больше, чем приподнялся повыше и привалился к груди в уродливой толстовке ещё плотнее. Клацнули зубы, липкая щека прижалась к краю чужой челюсти, а губы к уху, быстро розовеющему под его тяжёлым горячим дыханием. Скуало закрыл глаза и дал себе минутку, пообещав, что отстранится и даст идиоту в зубы. — Это будет болезненно, — со смешком прокомментировал идиот, потирая напряжённый узел на его выступающем шейном позвонке. Скуало мелко дёрнулся, преследуя болезненное прикосновение, оставляющее после себя блаженное облегчение. — Зубы лучше держать подальше, мм? Он говорит вслух. Да Боже ты блядь. Скуало зарычал и с силой куснул щёку, так удобно расположенную рядом с его зубами. Идиот завизжал и сжал в пригоршню волосы на затылке Скуало. Отстранённо Скуало подметил, что вторая рука впилась ему в рёбра, а до этого лежала там вполне удобно и незаметно. Хм. Он зашипел и мотнул головой, полагая, что это был понятный призыв выпустить его волосы. Идиот оказался непонятливым и вместо того, чтобы дать ему пространство, снова прижал к своей шее за затылок. Скуало зарылся в прохладную кожу и выдохнул. Пара минут. Пара минут и он уходит. Нога затекла, вполне естественно, что ему было бы удобнее перекинуть колено через чужие бёдра и сесть сверху. Абсолютно логичное заключение. Скуало отпустил толстовку и поднял руки, сгребая пальцами тёмные волосы идиота для опоры и устраиваясь поудобнее. Для кого-то столь костлявого с виду парень оказался достаточно комфортным для сидения на нём верхом. ...глупая мысль. Он просто имел достаточно мяса на костях, чтобы не набить себе синяков при попытке его оседлать. ... Это в любом случае звучало ужасно и Скуало забросил желание как-либо это себе объяснять. Ему было удобно прямо сейчас и он не хотел двигаться. ...но идиот настойчиво тыкал его в бок. Ну что за ублюдок. Скуало недовольно шикнул и в предупреждении дёрнул его за волосы. — Подвинься, — идиот положил обе руки ему на рёбра и потянул от себя, вынуждая сесть. Стоило Скуало ему подыграть, он тут же принялся дёргать за пуговицы фирменного плаща, только чудом не отрывая их и даже умудряясь продевать в петли. — Нужно снять, он слишком тяжёлый. Это немного ослабит жар. Скуало раздумывал минуту, прежде чем хмыкнуть и кивнуть. К сожалению, это было правдой. Стоило снять плащ и взмокшая спина покрылась мурашками. Скуало вдохнул свободнее, запоздало понимая насколько сильно плащ его душил. Просто... да, так было лучше. Немного. Но лучше. — Вот так, — прохладные пальцы вернулись к вискам и затылку, отводя взмокшие волосы в сторону и потирая зудящую кожу. — Нужен душ? Мой дом недалеко, пара минут пешком. Вероятно. Где мы вообще? Это всё ещё тёмэ-14? Скуало хмыкнул. Этот парень действительно был олигофреном. Кто приглашает пусть болезного, но случайного парня к себе домой? Идиот. — Не ебу. Не в том состоянии, капиче? — ...О, — идиот замолчал, а потом кивнул. — Справедливо. Кхм. Тогда... пять минут? Скуало вздохнул и боднул липким лбом его прохладную шею. Если этот парень хотел выставить себя идиотом, Скуало не имел к этому никакого отношения. Ожидание отступления самых болезненных симптомов для Скуало слилось в бесполезную игру дыхания на счёт. За это время восприятие запахов притупилось, и он с облегчением оставался на месте, бесстыдно тыча носом в горло услужливому придурку, который так и не назвал своё имя. Эта мысль не была поразительной и не открыла Скуало двери к познанию себя в этом мире. Даже любопытство едва ли шевельнулось на дне его желудка. Было ли ему какое-то дело до того, на какое имя этот идиот откликался? Скуало фыркнул и сменил щёку, которой прижимался к его бледной шее, отчётливо ощущая ровное биение чужого пульса. Ровное и устойчивое, как размеренное дыхание и болезненно мягкие круги на загривке. Каждый нерв казался оголённым и слишком чувствительным, но Скуало давно смирился и с липкостью, и с запахом, и с тем, как неудобно давила ширинка. Что ж, условности жизни, с которыми приходилось иметь дело. Он шумно выдохнул и прикрыл глаза. Это казалось... мирным. Спокойным. Его собственные пальцы в какой-то момент начали подражать движениям, какие Скуало ощущал на своей голове. Мягкий перебор прядей, крохотные робкие круги, успокаивающие, скорее, его самого. Он... он просто хотел занять чем-нибудь руки! Это отвлекало. Выразив согласие с логичным умозаключением, Скуало отдался моменту. Здесь было спокойно и боли утихли до чего-то, что можно было терпеть, а шум в ушах отступил, оставив ощущение заложенности и отстранённости. Тогда Скуало услышал это. Парень под ним издавал тихий гул, не похожий ни на мурлыканье, ни на рокот. Жужжание, напев, перебор звуков, складывающихся в подобие задумчивой мелодии. Скуало открыл рот. И закрыл его. Что ж. По крайней мере, ему не хотелось заткнуть уши и вцепиться этому парню в глотку. Он поднял взгляд, сразу найдя сердито-красный отпечаток своих зубов на бледной щеке. Ах. Его кишки беспокойно заворочались, Скуало заворочался вместе с ними. Парень, заикнувшись, прервал свой напев, и Скуало поспешно разжал пальцы, которыми грубо сжал его волосы. Он потёрся носом чуть ниже угла челюсти, тормозя бёдра, которые дёрнулись в поисках трения. Скуало замер, сцепив зубы от раздражения. Теперь это просто было неловко. Он не поднимал взгляда, тщетно надеясь, что его не ткнут в это носом. Он знал, что у него стоял, хорошо! Не было необходимости сообщать всему миру об этом. Это дело должно было ограничиться палаткой в его штанах и одинокой дрочкой в каком-нибудь мотеле. А этого парня никто на праздник жизни Скуало не приглашал. Пальцы покинули его загривок, погладили выступающую косточку шейного позвонка, ладонь похлопала по плечу. Скуало недовольно нахмурился и чуть не подскочил, когда ухо обжёг шёпот: — Можешь идти? Он поспешил кивнуть и постарался подняться, игнорируя болезненное давление в штанах. Слабость в коленях была ожидаемой и терпимой, Скуало мог стоять. И ходить. Ноги подкосились, он поймал себя в последний момент. ...Ладно, с этой частью он не был уверен. (Скуало безбожно себе льстил, его поймала стена, удачно встретившись на пути его падения, но — семантика) — Я могу понести..? — Нет! — Скуало рявкнул и сжал зубы, выпрямляясь с грацией, достойной королевской особы. Он откинул волосы за плечи и решительно наклонился за плащом. ...голова уткнулась в мягкий живот, когда его поддержали за плечи, не давая упасть. Колени предали, стоило только ослабить сознательное усилие стоять прямо. Скуало злобно вдохнул сквозь зубы и позволил себя поднять. Он стойко проигнорировал чужие манёвры и кивком принял протянутый плащ. В голове заело сомнение — надевать ли его, вместо мыслей о своём стыде. Скуало вздохнул и поднял глаза. Парень был ниже. Совсем немного, их глаза были почти на одном уровне. Скуало отшатнулся; парень неловко улыбнулся и прочистил горло. Когда молчание затянулось, а они не сдвинулись с мёртвой точки, Скуало толкнул его в плечо и прорычал: — Веди. Парень безропотно подчинился, отделавшись кратким: — Ун.

★★★

По внутренним ощущениям прошло не меньше получаса вялого шага, а после минут десять езды на чужой спине. Скуало не сильно доверял внутренним ощущениям прямо сейчас, потому что... черви в животе, боли, галлюцинации, в таком духе? Это не стоило ни доверия, ни даже признательности, и Скуало запихнул их в коробку «никогда не трогать» и выкинул из своего ментального пространства. Не стоило тратить усилия на то, чтобы даже думать лишний раз. Он пришёл в себя, будучи перекинутым через спинку дивана. Спинка неудобно упиралась в живот (плюсом к давлению на пах), волосы лезли в рот, один его сапог потерялся где-то по дороге..? Скуало не был уверен. Он приподнялся на слабых руках и наконец упёрся ногами в пол, снимая давление с живота, чтобы осмотреться. Убогая квартирка, казалось, вполне соответствовала уродливой толстовке и виду тощего... О. О. Скуало моргнул, частью разума допуская, что галлюцинации перешли на визуальный уровень. Вероятно. Сердобольный парень стоял в коридоре без уродливой штуки на нём, в брюках и футболке, которые не скрывали, что на этих костях в самом деле было какое-то мясо. Достаточно. Даже более чем достаточно. Да, это объясняло каким образом этот парень смог протащить Скуало на себе так долго и даже не выглядеть, как утонувшая крыса. ...Скуало чувствовал себя утонувшей крысой прямо сейчас. Он поспешил отвернуться и сглотнул, чувствуя сухость в горле. Убогая квартира, уродливый диван с уродливыми подушками с изображением мемных кошек и персонажей. — Душ? Скуало кивнул, не глядя на хозяина этой уродливой квартиры. Предложение было очень к стати, он бы с радостью смыл с себя пот и вонь, надеясь, что и фантомный запах крови в конечном итоге смоется хорошим напором воды. — Я Тсуна. Тсунаёши. Но можно Тсуна. Если тебе удобно, то Тсуна. Тсуна. На внезапный поток лепета Скуало отреагировал как оглушённая рыба. Придурок — Тсуна — с порозовевшими щеками сунул ему в руки какую-то одежду, а его самого беспардонно впихнул в ванную, едва понятно объяснив, как включать душ. Скуало проводил его скованную фигуру озадаченным взглядом. Конечно, гон и побочки от подавителя несколько затормаживали мышление и обработку информации, но сейчас ему казалось, что мозг вытекает из ушей, и он едва соединял одну точку с другой. Кое-как затащив своё тело под воду, Скуало запоздало скинул промокшую рубашку и выругался, когда такие же промокшие штаны не удалось снять со второго раза. В дверь поскреблись. Скуало нахмурился на дверь, размышляя показалось ему или нет. — ...Нужна помощь? Подумав, он покачал головой, разбрызгивая воду. Потом дёрнул за прилипшие к коже брюки и зарычал от досады. — Справлюсь! Придурок за дверью затих и, видимо, ушёл. Скуало был благодарен за малые крохи уцелевшей гордости. Он справится с этими долбанными брюками и даже оставит швы там, где они должны быть, целыми и невредимыми. Душ принёс больше облегчения, чем, вероятно, должна приносить вода. Скуало дышалось легче, мерзкая липкость исчезла и ничего нигде больше не давило. Это было прекрасно. Он удовлетворённо вдохнул и проигнорировал одежду с чужого плеча, которая не сильно отличалась от его собственных размеров. ...и вполне комфортно ощущалась на коже. Он вывалился из ванной на более твёрдых ногах, чувствуя, как возвращается уверенность в завтрашнем дне. Возможно, Лусс будет настолько снисходительным, что сократит полоскание его мозгов до ворчливого комментария об уровне его развития и просто заткнётся. Было бы прекрасно. Не хотелось думать о предстоящей головомойке. Скуало огляделся более ясным взглядом. То, что он принял за квартиру, на самом деле оказалось частным домом с минимумом вещей и обилием подушек везде, куда падал взгляд. Скуало хмыкнул, оставив размышления о необходимости иметь столько подушек до следующего раза. Сейчас это работало на него и лёгкая нетвёрдость в костях не угрожала обернуться очередным синяком на заднице. Хозяин дома обнаружился неподалёку. Скуало вышел на грохот посуды, не впечатлённый тем, как на Тсунаёши опрокинулся целый навесной шкафчик. Идиот. С таким же успехом Скуало мог в полной мере использовать привелегии гостя и по случаю набить желудок чем-то, кроме кислоты. Любая дрянь могла сгодиться, ему нужно было что-то пропихнуть в горло, чтобы пережить следующие сутки без серьёзных осложнений. — Ах! Я не успел ничего приготовить, — Тсуна виновато улыбнулся, снимая миску с головы. Скуало фыркнул, сложив руки на груди. Это было просто смешно. — Можем заказать что-нибудь? Или попить чая, у меня где-то было... что-то. Кхм. Скуало оценил обстановку, запущенность кухни и пришёл к выводу, что это «что-то» было таким же жалким подобием еды, которой побрезгует и таракан. — Что угодно, — Скуало махнул рукой и подобрался, чувствуя себя более уязвимым, когда понял, что оставил механизм с мечом в куче мокрой одежды. Он стиснул зубы и подавил порыв немедленно вернуть меч. Пришлось на силу выпрямлять спину и не сжимать локти очень крепко. Цикл влиял на его мышление слишком существенно, если он был настолько беспечен. Напряжение отдалось головокружением, Скуало привалился к дверной раме и зажмурился. Тсуна бросил на него нечитаемый взгляд и кивнул. Он мягко выпихнул Скуало из кухни в сторону гостиной и усадил на диван в гору подушек. Скуало сдержался и не скривился сразу, но пнул от себя одну из особо раздражающих подушек подальше. Тсуна принял это как чемпион и проигнорировал, а на её место положил ещё одну, прохладную и гладкую на ощупь. Скуало довольно вздохнул и откинулся головой на спинку дивана, не беспокоясь о мокрых волосах и порче имущества. Он... мог бы вздремнуть. Самую малость. Это казалось хорошей идеей.