Hippie Hope & Sniper Suga

      Закованного в наручники Шугу бесцеремонно кинули на пол подвала. Рядовые, сделав это, выпрямились и открыли дорогу офицеру Чонгуку. Чон присел на корты к пойманному и прикоснулся было к его подбородку, как Мин, не задумавшись ни на секунду, резко плюнул ему на лицо. Чон вскипел, вытерся и мгновенно прошёлся по челюсти оборзевшего парня. Юнги, пусть чуть не упал от удара, всё равно смог сохранить равновесие. И ни капли не меняясь в лице, смотрел офицеру прямиком чёрство в душу.       — Валяй, валяй дурака, пока можешь, - укоризненно посмотрел на него Чон, - Тебе всё равно тут осталось не долго.       Мин наплевательски лишь взглянул сквозь него.       — Офицер, - зазвучали вдруг рядовые.       Молча стоять они уже не могли. Чон повернулся. Все трое вздрогнули, но один решился-таки его проинформировать:       — Мы не можем лишиться снайпера Мина! Он нам здесь всё ещё необходим!       — О, реально? – привстал с места Чонгук, - Он? Этот предатель? Вам необходим?       Солдат, сказавший последнюю фразу, пожалел о ней и тут же перековался:       — Нет, сэр!       — Вот так правильно, - Чон отвернулся.       И рядовые незаметно выдохнули. В следующий миг Чон заговорил с дезертиром:       — А теперь я жду от тебя объяснений.       Юнги приковался своим взором к полу и упорно противился с ним говорить. Чон всё равно задал свой колкий вопрос:       — Кем же таким, - звучал он ядовито, - являлся важным этот твой пленный ублюдок…       Выражение лица Юнги стало меняться. Солдаты заметили, как он поднапрягся.       — … чтобы, - тем временем Чон продолжал, - ты предал нас всех и закопал сам себя?       — Вопрос, - не удержался Мин и заговорил, - не в том, кто он, а в том только, кто вы.       Чон ненадолго притих без ответа. Солдаты рядом с ним переглянулись.       — Не понял, - спустился к солдату Чонгук, - Объясни-ка, что ты ща имеешь ввиду.       — Вы сами первым обманули меня, - без предисловий дополнил Юнги.       Чон разгневался:       — Что ты себе позволяешь?!       Он впечатал нещадно лицо Юнги в пол. Снайпер, отцепившись от пола, отхаркнул и взглянул уверенно снова на Чона. Он показывал жестом всем, чтобы они оставили Мина с ним наедине. Рядовые послушно все удалились. Только после чего Чон возобновил разговор:       — Повтори-ка, - поднял он с пола солдата, - Что ты сказал?       Мин в ответ усмехнулся:       — А чё, - он общался с ним уже весь небрежно, - при них вы решили не спрашивать это?       Офицер понимал, что Юнги всё узнал, однако почему-то ни в чём не спешил признаваться:       — Рядовой Мин, - произнёс он строжайше, - отвечай только на поставленный мной вопрос.       — Легко, - сказал Мин, - пленный — митинговавший. И вы хотели втихаря стереть его след.       — Что ты несё…       — Он всего лишь невинный гражданский. И его привели сюда, чтоб уничтожить. Вы мне солгали, офицер Чон. И разве сейчас я где-то не прав?       Засталый врасплох офицер поначалу растерялся, а затем всё равно продолжил гнать свою линию:       — Ты тупой? – спросил он, но спросил риторически, - Раз пленный тебе никем не приходился, зачем же ты сразу поверил ему?       Чон надеялся, что Юнги всё ещё мог посчитать, что он ошибся и сделал неверные выводы. Сначала он на него рассердился, а теперь, по истечению времени, осознал, что то — весьма зря. Ведь Юнги действительно им был всё-таки нужен, как лучший и наиэффективнейший снайпер. Вдобавок, он помнил, как пришлось заморочиться, чтобы убить предыдущего дезертира. Проще было вернуть парня в строй. И он понял это, как прошли все эмоции.       — Ты понимаешь, кому ты дал убежать и с какой ценной информацией в башке?       — В башке, вот именно. И раз вы мне врали, то нужно было хотя бы продуманней.       Чон не понимал, в чём здесь заключалась его наиочевиднейшая ошибка. Из его уст автоматически просто срывалось:       — Следи за языком, - говорил он разгневанно, - Что за ахинею ты мне тут балаболишь?       — Ахинею, - ответил томно Юнги, - балаболите здесь как раз только вы. Вы реально думали я сочту за логичность нахождение шифра в каких-то локациях?       Теперь Чон был полностью разоблачён. А солдат продолжал:       — Почему не велели мне просто использовать его самого?       Этот его конструктивный вопрос пришёлся ударом ниже пояса Чону. Система привыкла к не думающим и не задающим лишних вопросов солдатам. Система приноровилась к военным, что выполняли указания беспрекословно. Но снайпер Мин стал их наказанием, а в частности, именно Чона Чонгука. Он оплевал свысока их безалаберность примером своей внутренней трансформации всего лишь за день.       — Ты что, - уже не контролировал свою речь Чонгук, - спидов с хиппи нанюхался и решил стать миролюбивым?       — Во-первых, - ухмыльнулся едко Юнги, - такой эффект у психоделиков, а во-вторых…       Офицера эго вновь было растоптано в грязь.       — … что плохого в том, чтобы быть миролюбивым?       Чонгук поначалу не знал, что сказать. И анализировал у себя в голове, зачем же Юнги мог так с ним поступить. Ведь одного факта, что он плохо соврал, он считал, не могло быть тут точно достаточно. Его первоначальный вопрос «Кто тот парень?» сам напросился ему вдруг на ум:       — Ты чего-то недоговариваешь, - приблизился Чонгук к Юнги прям в упор.       Юнги от этого ни капли не замешкался, но:       — Чон Хосок, - внезапно выдал Чонгук, заставив его сердце резко забиться.       Мелкая реакция в мимике Мина всё же была замечена Чоном:       — Это не чужой тебе человек?       Мин замолчал. А Чонгук заулыбался.       — Полагается мне, я всё правильно понял?       Юнги отвёл взгляд и не стал говорить.       — Бинго! – злорадно подумал Чонгук, - Так вот в чём всё это время было дело. То-то я и думал, что этот «никто» точно не мог никем ему не приходиться. Рассказывай, - затем вслух спросил тут Чонгук, - кем, - начал повторять он первый вопрос, - таким важным являлся этот пленный ублюдок, чтобы предать меня и всю нашу армию?       — Никем, - запросто отмахнулся Юнги.       — Ты мне лжёшь, - ответил Чонгук.       Но Юнги-то не врал. Он едва его знал. И по сути, он спас совсем незнакомца. Однако, в чём-то Чонгук был-таки прав: просто «никем» он для него не являлся.       Что офицер, что солдат — они оба уличили друг друга в полной бесчестности. И ни один из них не признавал, что скрывал что-то, хотя всё уже было явно.       — Это вы, - тут же перевёл стрелки Юнги, - что-то здесь недоговариваете.       Чонгук захотел это прокомментировать, но Мин опередил, говоря:       — Зачем врали?       — Ты уёб…       — Зачем, - он перебил, - вы, - смотрел он в глаза, - сказали, что Чон Хосок — это враг, хотя могли просто поручить мне убить его, сообщив, что это был митинговавший?       Эти слова лезвием прошлись по Чонгуку. Но он, стиснув зубы, продолжал защищаться:       — Не твоё дело кто он, рядовой, - говорил он уже сквозь какую-то боль, - какой бы приказ мне ни поступал сверху, будь то даже сказать тебе, что наш пленный — враг, я выполняю, - свирепо схватил он солдата, - Тоже самое должен был сделать и ты.       Он ударил Юнги головой об верстак, выражая в ударе всю свою раздосадованность. Его рука после даже чуток затряслась, хотя Юнги этого не заметил: Чон сдерживался. Кулак Чона был сжат до выпирания вен, а кровь в них кипела от негодования. Чонгук не умел принимать поражения, будь то даже проигрыш в простом диалоге. Всю его службу он побеждал, был первым во всём и ни разу никто не опрыскивал его и каплей сомнения, пока то вот так не сделал Юнги. Его эталонное возвышение себя сокрушилось, разбилось об поступок солдата. А осколки его этого разбитого эго терзающе впились вглубь самого сердца. Юнги задел недосягаемые точки Чонгука, до коих не мог добраться никто. Это поистине режуще сказалось на Чоне и тот растерял всё желание сохранять ему жизнь:       — Не важно, - изрёк он, - однажды предавший способен на предательство будет и дважды.       Юнги поднял голову. По его лбу стекала линия рубиновой крови. Но на его лице сверкала ухмылка. И Чон отвернулся, не желая это видеть.       — Я, - продолжал он, - дал тебе шанс. Но ты сам себе тут всё испоганил.       Солдат ничего ему не отвечал. Лишь смотрел, как тот удалялся к двери и слушал, как он говорил:       — Дезертир, ты по-прежнему всё ещё есть дезертир, - ладонь Чона коснулась ручки двери, - Что ж, ты сам понимаешь прекрасно, что делают у нас здесь с такими, как ты.       Дверь распахнулась. Военные вошли.       — Разберитесь с ним, - приказал офицер.