Hippie Hope & Sniper Suga

      Шла третья минута, как Юнги возвратился. А Хосок всё не мог перестать съедать его взглядом. Со вскрытым мешочком и открыткой в руках, Юнги тоже проникался его стылым взором. Две линии слезинок, что Хосок пустил, уже засохли и прильнули к его мягкой коже. Он не испытывал боле ни разочарования, ни горечи, что накрывали его первоначально. Теперь в его мыслях только и царило:       — Он… прочитал? Он же ведь всё прочитал!       И разлеталось смущение по всему его вмиг разгорячившемуся вдруг телу. Юнги не было до этого дела. Он притупил всё остальное в угоду выполнения своей поставленной цели.       — Надо сравнить почерки в письме и в открытке, - думал непоколебимо Юнги.       — Он же теперь знает о моих чувствах, - думал, заливаясь краской Хосок.       Первым eye contact разорвал снайпер Мин, пройдясь до надоевшего ему верстака. Хиппарь остался ошеломлённым его таким действием, но нарушать тишину он всё же не стал. Он комментировал у себя в голове:       — Чего? Как? Серьёзно? Почему?! Что?!       Теперь Хосок смотрел в спину этого снайпера. А тот невозмутимо нависал над уликами. Как ни в чём не бывало, Юнги стоял и анализировал структуры написанных букв. Это не укладывалось в голове у Хосока:       — То есть, ты — всё же не тот, о ком мне следовало мечтать и думать ночами…       Крах иллюзий, что едва было смог улетучиться, возвратился и обволок Хосока с новой силой. Он опустил голову и похолодел, начиная принимать беспощадную реальность. Они были из противоположных миров. И их соединение было мыслью лишь утопической.       Вдруг громкий стук руки Мина об стол вырвал Хосока из его этой накатившей фрустрации. Он испуганно взглянул на солдата, которого впервые видел каким-либо ещё, кроме как спокойного.       — Они… чёрт бы их побрал… разные! – думал в это время Юнги.       Имя с фамилией в конце письма и предложения с открытки были как небо и земля. Ни капли сходства, даже и близко не стояли стилистики этих двух текстов. Внезапно в кулак солдата прыснула боль. И это помогло ему вернуться обратно из водоворота возникавших вопросов.       — Взгляни повнимательней на долбанный почерк, - неожиданно пронеслось у него в голове, как часом ранее сказал ему сам Хосок, - Ты! – повернулся он тут же к нему.       Пленный содрогнулся от такой неожиданности.       — Зачем ты просил, - продолжил Юнги, - посмотреть меня на свой почерк внимательней?       Эти слова хиппи действительно были весьма сомнительны и подозрительны.       — Откуда он знал, что у меня здесь всё это время имелся материал для сравнения?       — Откуда я знал, - ответил Хосок, - что ты и есть тот, кому я отдал эту открытку?!       — Тогда зачем так говорить?       — Я ляпнул это из-за стресса!       Юнги тяжёло и устало вздохнул.       — Кто ты такой? И откуда всё знаешь?       — Ты с дуба рухнул?! Ничего я не знаю! Я же сказал, что ляпнул от стресса!       Снайпер подошёл к пленному ближе.       — Зачем ты подделывал почерк в письме?       Хосок внезапно расхохотался. Это выбило Юнги из колеи:       — Какого хрена ты мне тут ржё…       — Я бы удержался, да я не могу! – перебил его уверенно пленный, - Ты бы видел себя: каков идиот! Верит всему, что ему говорят офицеры.       — Что ты сейчас имеешь ввиду?!       — Очнись, - смело продолжал Хосок, - зачем же мне подделывать почерк там, где в конце прекрасно сверкают мои имя с фамилией? Ну и какой же законченный фраер ушастый станет пытаться скрыть свою личность таким безмерно тупым, жалким и бессмысленным способом для дегенератов?       Юнги поражённо сделал шаг назад. А пленный смотрел на него, широко улыбаясь.       — Чёрт! – яростно подумал солдат.       И ему стало за себя критически стыдно. Оба вопроса, что он задал ему, показались ему совсем несообразными.       — Ему и вправду было незачем подделывать почерк, как и притворяться кем-то другим. Поверить не могу, но эта ситуация — действительно просто максимальная случайность.       Тот факт, что Хосок не узнал его сразу. Тот факт, что он посвятил ему строки любви. Всё это указывало только на то, что в данный момент пленный говорил ему правду. А Юнги не доверял ему в той степени, что даже допустил абсурдную мысль: «Он не встретился со мной просто так. Это был его масштабнейший план».       — Чёрт, да как я мог быть так нелогичен?!       Юнги отвернулся от оппонента. Как бы больно то ни жалило его самолюбие, пришлось столкнуться с терзающей истиной: да, он такой бред предположил и, конечно же, он оказался не прав. Но момент не позволял ему зацикливаться на том, генерируя его следующие подозрения:       — Всё равно он может быть с вражеской территории. Должно быть, его почерк просто мог исказиться от того, что он писал мне её, торопясь, - взгляд Шуги был устремлён на открытку, а глаза Хосока — опять на него.       — Почему же, - он думал, - он хранит это всё?..       А Юнги полагал:       — Он слишком странный. Его поведение колеблется от полной тревожности к полной уверенности в себе. Стал бы так вести себя человек, которого реально просто подставили?..       Юнги повернулся обратно к Хосоку:       — Говори, где ваш ключ к расшифровкам.       — Ты серьёзно? – откинул голову назад Хосок, - Ты сейчас серьёзно?       — Более че…       — Ты, - перебил Хосок, - серьёзно сейчас, зная прекрасно, где я живу и видя перед собой явное доказательство того, что это письмо — подделка, серьёзно продолжаешь мне задавать этот вопрос?       — Говори или…       — Почему, - ещё раз прервал его Хосок, - ты пытаешься так яро убедить себя в том, что я действительно являюсь вашим врагом?       — Я не убеждаю. Ты — он и есть.       Пленный снова непредсказуемо заулыбался.       — You know what? Go on. Позови офицера. Боюсь его больше, чем собственной смерти. При нём и всё выдам. Всё расскажу.       Такого высказывания солдат не ожидал. Да и сам Хосок такого от себя не ожидал. Пока первый, не мешкая, хватался за рацию, второй испытывал последствия своего прыжка в риск.       — А? – не понял Юнги.       Его рука затряслась.       — Ч… что за фигня?!       Хосок тоже дрожал.       — Почему?.. – сердце Юнги забилось вдруг чаще.       Но его палец уже был на кнопке. И когда он нажал туда, он сам же был в шоке. А так же с того, как он произнёс машинально:       — Офицер Чон, позвольте, я останусь на базе.       Палец отдёрнулся от кнопки рации. У Хосока вскружилась голова и зазвенело в ушах от нахлынувшей паники. Вскоре обоих заставил вздрогнуть щелчок. Офицер Чон дал ответ Юнги мгновенно:       — Бестолочь, не беспокой меня больше. Я занят. Выполняй моё поручение.       Юнги бессильно упал на пол. И присел, опираясь спиной к верстаку. Он сидел со свиснувшей головой и сам не понимал, что он ощущал. Была некая смесь отрицаемого облегчения и какого-то тревожного замешательства.       — Видишь? – только и сказал ему Хосок.       Снайпер поднял глаза и взглянул ему в очи. Мозг голосом Хосока уже сам выставлял:       — «К моему приходу у тебя должны быть все цифры и локации»? Вздор! Он просто не хотел марать себе руки.       Подлинно. Офицер был горазд на пытки, но никогда сам не убивал. И то, как он сейчас отмахнулся от Мина, было похоже именно на то, о чём он подумал. Только Хосок ничего не говорил. К этой мысли Юнги пришёл уже сам.       — Но почему моя мысль звучит твоим голосом?       — Потому что ты отрицаешь присущность и принадлежность таких мыслей тебе самому.       Юнги оторвал свой взгляд от Хосока.       — Зачем ты попросил меня это сделать?       — Потому что я думал, что ты вовсе не станешь.       Юнги оцепенел и обратно посмотрел на него:       — Извини, что?       — Извини то, что я не понимаю, что вам от меня нужно.       Опять Хосок отвечал чрезмерно причудливо. Только вот почему-то Юнги перестал считать это хитрым приёмом. И голос Хосока стал вызывать у него ничего иного, как благосклонности. Однако, какой-то частью себя Юнги всё равно удерживал себя в прежней позиции. Он ощутил себя человеком, запертым в клетке военных предубеждений. Который на деле питал интерес к жизням, глядя на чьи он думал: «Разве так можно?..».       — Стой. А тебе не показалась странной одна очень и весьма громадная пропасть? – голос Хосока в его голове потихоньку стал звучать, как его собственный.       — Какая? – вздрогнул от этого Мин.       — Почему, - продолжал тот, - расшифровки — где-нибудь там, а не в мозгу у самого пленного? Почему бы его просто не юзать, чтобы он сам расшифровывал вам то, что вам нужно?       Холод до мурашек пробил тело Юнги. Момент болезненного осознания дал ему свою колючую пощёчину. Мысли его всё никак не умолкали:       — Come on, wake up, just face the reality: тебя держали за идиота и ты оправдал все их ожидания.       Юнги в это поверить не мог:       — Но я…       — Ты, - прервал его внутренний голос, - вообще, да, не задумывался об этом?       Снайпер податливо стал его слушать. Он продолжал:       — Хорошо, пленный не шарит. Но ты?.. Он, кстати, дал тебе много подсказок. И ты всё равно продолжаешь быть слеп. Что…       — Хватит!       — … парень на самом деле…       — Нет!       — … не имеет отношения к войне!       Как бы Юнги ни закрывался, от собственного голоса было не спрятаться. Хосок видел перед собой побледневшего и оскульптурившегося солдата. Естественно, ведь с его глаз резко спала пелена, покрывавшая их месяцами.       — Почерки нихрена не совпадают. Парень из одного с тобой города. В довершение, поручение найти некие локации, где есть какие-то там расшифровки — полнейший, тупой и не продуманный бред. Ну и чего тебе ещё не хватает, чтобы до тебя наконец и дошло, что ты — всего лишь марионетка властей для бесполезнейших кровопролитий?..       Только сейчас простреленный этим Юнги понял, как были промыты его мозги. Он дал поставить ни во что свою жизнь и жизни других невинных людей каким-то вышестоящим персонам, которые были такими же, как и они — людьми. Разница лишь в том, что у них не было никаких равных прав. Пока одни прохлаждались во власти, другим приходилось делать всю грязную работу. И по этой причине Юнги так удивился, когда встретил хиппи в свой первый раз в жизни. Ведь, в отличие от них, он даже не пытался как-то выходить против или же сопротивляться. А лишь смирился со своей участью, считая её уже предначертанной.       «Хотел бы я ещё раз когда-то с тобой состыковаться».       Эта фраза летнего Хосока была такой непринуждённой и искренней. В ней был смысл, ведь только одной встречи с хиппи Юнги было мало, чтоб переродиться. Ни тот, ни другой не предполагали, что им суждено ещё раз так свидеться.       — Вот и встретились, - вскочил с места Юнги.       Хосок был поражён его трансформацией. Перед ним буквально секунду назад иссякавший солдат расцвёл новыми красками. Но:       — Хочешь назову тебе один адрес? – внезапно заговорил он с ним вот так вот, - Вы всё равно не пойдёте туда! А знаешь почему?       Юнги, казалось, не слушал. Он делал неспешные, твёрдые и уверенные шаги в сторону не умолкавшего пленного.       — Изначально меня сюда привели, чтобы просто стереть мой след с того митинга!       Наверное, Хосок ещё не понимал, что пред ним — больше не снайпер Мин, а Юнги. Незнакомец, который не смог пройти мимо потерявшегося кота с Fulton Street. Парень, чья жизнь переплеталась лишь с нотами и только музыкальной аппаратурой. Тот, кто просто писал себе песни, да ложился спать с большой мечтой и амбициями. И тот, кто даже не успел всё прожить, как оказался на этой чёртовой службе. Хосок ещё не понимал, что боле не было необходимости доказывать что-то. Статная фигура солдата уже заслоняла ему верстак с инструментарием.       — Слышь, чё ты так близк…       Импульсивно Юнги вцепился в губы ошеломлённого пленного. Тот не успел ещё ничего осознать и застыл с широко раскрытыми глазами. Однако, тепло губ расколотого солдата вскоре всё же отяжелило и его веки. Мир начал съезжать под ногами Хосока, ведь выпущенные на волю чувства Юнги, что подавлялись и пробыли так взаперти с момента их встречи все три месяца straight, наконец находили своё проявление в ярком и эмоциональном поцелуе. Хосок чувствовал себя так впервые. И ни один психоделик, ни один эйфоретик, ни один раз, что он до этого нервничал не могли сравниться по интенсивности с чувствами, что он испытывал в этот момент. He got so numb and he got so high that he felt he could fully reach the nirvana. В груди заплясала нега любви. Всё тело заплыло в океане самозабвения.       Однако, кое-что не незаметно начало влиять на его состояние, приземляя его обратно на Землю с тех высот, что он не успел и вкусить: действие амфетамина в его организме прекращалось, заставляя тело требовать дозу. От того он усиленней ощутил боли в кисти, что были до этого притуплены стимулятором. Несмотря на это, он всё равно не мог отцепиться от губ страстно целовавшего его Юнги. И даже когда тот стал поддаваться назад, Хосок всё равно тянулся к нему шеей, так и моля его не останавливаться. Но в итоге губы всё же разъединились. И оба парня открыли глаза. Хосок первым прервал тишину:       — А-а-ах! – скорчился он от агонии.       Юнги сначала взглянул на него недоумевающе, а затем до него всё дошло. Он видел Пака в том же состоянии, когда тот был в абстиненции от мета. Правда перед его глазами был чокнутый Пак, готовый полезть на стену ради одного грамма. А Хосок выглядел совершенно не так: его просто всего ёжило от страданий. Поразившись его адекватности по сравнению с Чимином, Юнги тихо вымолвил:       — Насколько всё плохо?       — Порядок, - ответил ему Хосок, - Это ж не герыч, так что не умираю.       Юнги знал много информации о драгсах, но на уровне теории и никак более. И так как он сам никогда не юзал, ему было тяжко представить, что испытывал Хосок. Он просто ошибочно полагал, что, наверное, то же, что и Чимин. И хорошо Хосок ему напомнил, что, действительно, амф — это не опиат. Однако, Юнги, тем не менее, принялся резко почему-то его развязывать.       — Что ты делаешь? – отреагировал Хосок, - А что, если эт кто-то увидит?       — Мои проблемы, - ответил Юнги.       И уже освободил пленного ноги. Приток крови резко ударился в стопы пришедших в движение наконец ног. Он блаженно растянул обе ноги вперёд, как ему ещё очень долго хотелось. Тем временем Мин держал связку ключей в руках и искал среди них тот, что от наручников. Each one looked same with another ones so... действие это чуток затянулось.       — Если я позову сюда Пака, - теперь стало ясно, почему он так сделал, - он точно заподозрит что-то неладное. Так что…       Ключ, наконец-то, нашёлся.       — Бери, что хочешь, - освободил его Шуга.       И Хосок моментально вспорхнул к зипу на полу. После он рванул сыпать его содержание на освобождённый участок стола. Ловко раздробив свои кристаллы молотком, он принялся чертить два лайна ножом. Он быстро всосал каждый поочерёдно сначала правой, потом левой ноздрёй. А затем, опрокидывая назад свою голову, насладился потушением физических мук. В сердце снова ударился ритм бодрящей и стимулирующей экзальтации.       — И спрячь, - с отвращением добавил Юнги.       Хосок, кивнув, положил стафф в карман, а далее повернулся к солдату, что тоже присел. Внезапно он накинулся на него и они оба с кортов свалились на пол.       — Какого хрена ты ща творишь?       — Ты же сказал мне брать что хочу.       Хосок погладил Юнги по щеке. И просто от этого у него уже повсеместно пробежались мурашки по коже. Увлечённые глаза глядели на него сверху, обнажая взглядом его уязвимые стороны. В области живота Мина погорячело, но голова его оставалась холодной:       — Он действительно считает сейчас, что данный момент — подходящее время?..       Пленный молча стал снимать с себя верх, освобождая себя от ткани с чужой кровью.       — Эй-ей, не снимай! – привстал тут Юнги.       Хосок толкнул его к полу обратно.       — Фу, не хочу носить это — грязно!       — Мне плевать, хочется тебе или нет!       Юнги снова заёрзал под ним, пытаясь не дать ему снять с себя вещь. Но Хосок неподатливо сопротивлялся и всё равно осуществил, что он задумывал. В этом переполохе они качнули верстак и он повалил на пол ножи и бутылёк.       — Осторожней! – прикрывал его голову Мин.       Сжавшийся Хосок открыл глаза, увидел это и покраснел. Юнги, смутившись вдруг, как и он, убрал свои руки и облокотился об пол. Хиппарь склонился к его губам и расслабленно начал к ним приближаться. Но:       — Отойди, - прям у его губ сказал Мин, - ты нетрезв, - прервал он его на полпути.       — Ты же, - всё равно был близко Хосок, - сам мне позволил догнаться дорожкой, потому что у тебя здесь больше нет никаких других вариков для обезбола.       — Да, - подтвердил Юнги, отдаляясь, - но на этом всё. И у меня не было выбора.       Юнги вспоминал, как затвердел Хосок во время обыска из-за амфетамина. А так же как обдолбанный Пак вешался то на него, то на всех офицеров. Его отталкивала такая форма влечения, не обусловленная ничем, кроме синтетики. Вследствие чего он в довершение добавил:       — Я не люблю, когда наюзываются и накидываются вот так на меня.       Дофамин, обычно выделяющийся у Хосока в гигантском количестве при приёме таких двух длинных дорог, как сейчас, исключал возможность возникновения у него ярости, полностью блокируя подобные чувства. Однако, в этот момент это почему-то непонятным образом так не сработало. И Хосок с, что есть мимики, недовольным лицом, произнёс ему тихо в ответ:       — Кто ещё?       Юнги проигнорировал его вопрос, не считая нужным на него отвечать. Он просто потянулся к хосоковской футболке, чтобы её ему передать. А Хосок остановил движение руки. Он схватил её и спросил:       — Кто ещё?!       Только теперь его голос был громче. И взгляд наполнился взволнованностью. Юнги поразился, но всё равно сохранял спокойствие и рассудительность:       — Оденься. Не пали, что ты цел.       — Для меня сейчас больше ничто так не важно.       — Ты сдурел?! Что может быть важней безопасности?       — Ты!       Тишина. Хосок остановился. А Юнги не мог говорить от ошеломления. Его голова не переваривала то, как действовал и говорил с ним сейчас Хосок. И он с осторожностью дальше продолжил:       — Хэй, - нежно он коснулся его.       Хиппарь разрумянился и отвёл взгляд. Юнги договорил:       — Давай ты оденешься, - гладил он его по руке, - а потом я расскажу тебе всё, что ты только захочешь узнать.       Хосок стал ещё неуверенней.       — Прости, - только и вымолвил он.       Но прежде, чем Юнги смог дать свой ответ, он добавил:       — Я просто люблю тебя. И только тебя. И никого больше. И я не хочу быть точно таким же для тебя, как и все прочие люди.       Сердце Юнги учащённо забилось. Ему говорили «люблю» в первый раз. Только вот как раз по этой причине он не смог сказать ему то же самое. Его поражало то, как легко и без тени сомнений то сделал Хосок. К такому Юнги ещё не был готов, а потому он сделался молчаливым. Хосок не напирал на него, как это делал с ним медбрат Пак. Он просто начал сам отдаляться, перехватив свою футболку у Мина. И теперь Юнги стало стыдно за то, что, действительно, он, как ярый наркофоб, автоматически приравнял его к Паку, только потому что он тоже юзал. Даже не разобравшись сначала, что юзающие люди не все одинаковые. Хосок хотел уже слезть с Юнги, однако тот схватил его и решился сказать:       — Ты, - собирал он всю волю в кулак, - ни капли не…       Хосок застыл в изумлении.       — … ни капли не, - просто повторил Шуга.       А Хосок терпеливо слушал и ждал. Юнги застыл с открытым ртом, глядя в его ожидающие глаза. И он то и дело то просто моргал, то менялся в лице, затяжно готовясь. В итоге стояла одна тишина и какая-то полусловная недосказанность. В связи с чем Хосок устало вздохнул и всё-таки возобновил процесс отцепления.       — … не такой… - вдруг стал договаривать Шуга.       И Хосок непроизвольно завис.       — … как все остальные, - едва закончил Юнги, как:       — Чем докажешь? – прицепился Хосок.       Он сначала позволил себе это ляпнуть и лишь затем задумался:       — Боже, зачем?!       Юнги бережно хранил его открытку, его подарок и его самого. Он накрыл его, когда падали ножи и залил кровью, чтобы спасти от пыток. В конце концов, в его поцелуе, в том, как он это делал и с какими эмоциями… прекрасно выражалось то подтверждение, которое Хосок так жаждал услышать ушами. И он хорошо это всё понимал. Тем не менее… что-то вдруг один чёрт сподвигло его «засомневаться» в нём так вслух и демонстративно.       — Хах, - заставил его вздрогнуть Юнги.       И потянул к себе резко за талию. Футболка с его руки тут же упала, а сам он поддался вперёд к его губам. Они целовались сразу неудержимо, до учащения их ритма дыхания. Юнги слегка даже пошатывался от того, как воспылал внезапно Хосок. Он был бурным, азартным и раскалённым — полной противоположностью Мина. Его напор усиливался так, что Юнги уже даже встречал пол затылком. Однако, как только он коснулся его, он перевернул их и расположился сверху. Не ожидавший того Хосок растерялся и потерял свою былую уверенность. И искренне обескураженные глаза устремились ко взору верхнего парня. А тот одарил его ответным взглядом, пронизывающим до потаённых глубин. Юнги очень резко пришёл в движение, заставив Хосока дёрнуться вновь. Он поцеловал его манящую ключицу, поднявшись затем языком до конца шеи. Хосок закрыл свои глаза, ощутив, как стал твердеть уже от этого. Его дыхание становилось всё чаще, заводя и самого Юнги. С закрытыми глазами он ощутил, как рука Юнги прокатилась по прессу. В то время, как язык уже ласкал его вовсю покрасневшее ухо. Когда его ладонь достигла паха, с его уст сорвался его первый стон.       — Красиво, - прошептал у уха Юнги, заставляя его смущаться сильнее.       А затем обхватил рукой член, ловя сокровенные вздохи Хосока. Большой палец коснулся повлажневшей головки и растёр её смазку по всей её коже. Хосок содрогнулся от этого действия, а его нижний пресс стал заметно сжиматься. Юнги изумился его чувствительности, но его смущало то, что ему это нравилось. А потому он не давал ему открыть глаз, начав целовать его без перерывов, параллельно снизу стимулируя жёстче его орган активно рукой. Сквозь сцепленные губы просачивались несдержанные стоны и вздохи Хосока. Его горячее дыхание проникало пламенем в сознание обычно холодного снайпера. Юнги сжал свои глаза, ощутив, как у него тоже привстал. И Хосок, будто бы что-то заметив, также стал его прикасаться, но не смог ничего толком нащупать, ведь ткань плотной армейской формы Юнги была непросачиваемо-крепким барьером. По той же причине его эрекция столкнулась с ощутимо болезненным дискомфортом, мучительно требуя выйти наружу и найти там своё продолжение. Однако, для таких решительных действий у Юнги, всё-таки, чего-то не доставало. Он и сам не осознавал, чего именно. Даже и не довелось успеть осознать, ведь Хосок вскоре прервал поцелуй, подвинул его и неожиданно выдал:       — Choke me.       Услышавший это Юнги растерялся и задумался, правильно ли он его понял. Пока он ловил этот медленный ступор, Хосок уже расстёгивал его ширинку. Что-то резко прошлось по груди, чего он никогда ни с кем не испытывал. А когда он столкнулся с ним взглядом, он покраснел и тут же посмотрел вниз. Это было странно, феерично и оставляюще впечатлительный след, это уникальное послевкусие присущее только Чону Хосоку. В один move разделавшись с его ширинкой, он восторженно рассмотрел член во всю длину. После чего поднял свой взор к Юнги. А тот тотчас же подумал:       — Не смотри так…       — Как? – ошеломил его Хосок, - Как ты можешь быть так безмерно прекрасен?       Шуга вновь чуть было не допустил мысль, что парень — скрытный обладатель телепатии. Не успел он обмозговать произошедшее, как хиппарь облокотился об стену. И потянул его игриво к себе, повторяя ещё раз своё:       — Choke me.       Эта фраза заставляла Юнги краснеть и теряться в хаосе рождавшихся чувств. Впервые кто-то его заставлял испытывать одновременно смущение, похоть и противоречивые чувства, которые нельзя было изведывать вместе. В DJ-микшере эмоций и впечатлений Юнги Хосок был тем самым невообразимым ремиксом. Его пальцы виртуозно размузицировали диск, что был hidden концентрацией всех его настроений.       — Мх, - устремил голову он к потолку.       Твёрдый, эрегированный и чувствительный член Мина встретил горячий язык Хосока. На нём, как оказалось, был пирсинг. И он отчётливо ощутил каждый миллиметр, по которому прошёлся этот титановый шарик. Глаза невольно стали закатываться. Он думал, что он не может быть ещё твёрже, но он катастрофически ошибался. Теперь его ствол обволакивал рот, крышесносно провоцировавший его шевелиться. А в голове звучал этот дьявольский голос:       — Choke me.       Колени Юнги задрожали. Фраза Хосока сломала систему. Ему было тяжело это сделать. И тяжело именно как-то морально. Поскольку, его таз интуитивно уже тянулся совершать свои фрикции. Такой внезапный конфликт тела и разума вызывал у него этот сложный парниша. Однако, Чон в своих запросах не сомневался, а потому взял инициативу в свои руки: он сам начал двигаться первым, делая желание Мина сильнее. Пухлые губы заманчиво всасывали ставшую сильно чувствительной кожу. Хосок чувствовал языком вены под ней, что сам разгорячил своими движениями. Голос Юнги ласкал слух хиппаря. С каждым разом он становился свободней. А сам Хосок двигался дразняще медленно, будоража распалённое тело Юнги. Шуга мысленно уже и сам умолял себя прижать его к стенке и задушить его так, как он сам того выпрашивает. Но он всё ещё не мог на это решиться. Кажется, он правда был слишком влюблён. Он не мог просто взять и с ним так обратиться. Как, например, с Паком. Его удручало. Пришлось себя пересиливать, чтобы даже сделать то, что они оба хотели. И интуитивно Хосок начал ускоряться. Yoongi felt himself extremely weak. Отголосков рациональности стало не слышно и возбуждение начало брать над ним верх. Это и было тем, чего Хосок хотел. А потому, в итоге, поняв по языку тела Юнги, что он добился желаемого, Хосок резко прервался, прижался головой к стенке и посмотрел намекающе наверх на него.       — Ты непристоен, - промолвил Юнги, ощутив членом мучительное следствие того, что Хосок взвинтил нехило его и очень резко так остановился.       — Я знаю, - ехидно ответил Хосок, - ты точно такой же, - он улыбнулся, - Не надо бояться показывать мне свою такую аппетитную сторону.       Он взял в свою руку весь распухший член, из которого уже вытекали все соки. Юнги отреагировал сразу. Из него вылетел несдержанный стон. В экстазе от услышанного хиппарь принялся провоцировать ещё больше таких. Вздохи Юнги не заставили ждать, осыпая благодарностью руку Хосока. Она так искусно массировала его эрекцию, что он даже опустил свою голову, оперевшись об стену обеими руками, подрагивая и постанывая. Стимуляция перетекла из нежных движений в усиленные и более энергичные. Хосок касался лицом формы солдата, вдыхая натуральный его аромат. Оттенки мужественности и сигарет в миксе с осенней прохладой вскружили ему голову. Его рука заметно замедлилась, вырывая Юнги из экстатического полёта. Из-за чего тот выпрямился, приблизился к искусителю ближе и всё же сорвался, как ждал того Хосок, проникая в его рот постепенно.       — А-а-а-ах, - протянул блаженно Юнги.       Нижний уже начал катать шарик по пенису. Было так тепло, такое облегчение и все нервные окончания словно погрузились в мини-рай. Его разрумянило от удовольствия и он осторожно принялся двигаться. Хосок всасывал его в ответ, мягко массируя губами все области. Возбуждение Юнги усиливалось. От нахождения внутри рта у Хосока у него росло напряжение в члене. Он поддался искушению тела начать двигаться посильнее и жёстче. И Хосок оказался прижат к стенке, а Юнги интенсивней совершал свои фрикции. Нижний и сам от того обострился, став постанывать и тереть себе член. Он ловко приспустил свои штаны, пока параллельно делал минет.       — М-м-мх, - увлёкшись, Юнги закатил глаза и стал заходить в него поглубже.       Тёплый туннель, полный густых вязкостей повсюду обволакивал его член. Он повышался в своей температуре от быстрого скольжения по языку. Хосока переполнило слюной, но он не собирался останавливаться. Он проглатывал всё, вместе с эрекцией Шуги, сводя его с ума сокращением мышц глотки. Юнги почувствовал, как от головки по низ живота распространилось блаженство. Оно было неясным, неописуемым, немного щекочущим и завлекающим. Шуга потерял свою реальность и все прочие ощущения в теле. Кроме этого насыщенного луча перекала, который производил у него Хосок.       — Ну, всё, - вдруг произнёс он, освободив ещё желавшую продолжать полость Хосока.       Он ощутил, как чуть не приблизился к концу, но не хотел заканчивать так. Хосок вопросительно устремил глазки наверх, остановив и процесс своей мастурбации.       — Неужели не понравилось?.. – расстроился Чон, а член его всё ещё был возбуждён.       Но не успел он ничего и спросить, как Юнги резко поднял его с пола, зацепив и тот бутылёк, что упал, когда они расшевелили верстак. Штаны Хосока были оставлены на полу. А самого хиппаря усадили на стул. Он был усажен на него задом наперёд, касался голой грудью спинки стула. Холодно. Но не то его волновало. Впервые вполне предсказуемый для него Мин вдруг сделал то, чего он не ожидал. И не позволив ему даже и отреагировать. Позади послышалось, как вынули пробку из бутылька. Сердце хиппаря учащённо забилось.       — Что ты делае… а-ах!       Рука Юнги оказалась между ягодицами парня. Его смазанный непонятно чем палец игрался у входа в пространство Хосока.       — Извини, - прошептал у его уха Юнги и начал проникать пока только кончиком.       — Стой, - раскраснелся весь Хосок, - Я не…       И из его члена стала вытекать жидкость. Он обнял спинку стула, стеснительно скрючившись:       — Я не… а-ах!       Проникновение не дало ему договорить. Находясь уже наполовину в Хосоке, Мин смазывал его напряжённые стенки. И когда те немного подрасслабились, он вошёл глубже и помассировал его ещё выше. Хосок зарылся в своих руках, смущаясь стонать от чего-то подобного. Но его бёдра непослушно поддавались назад, выгибая его погорячевшую спину. Было приятно. Вздохи вырывались наружу. А между ног напряжение выло мольбу о стимуляции. Его эрекция стала ощутимо острей, головка заливалась рубиновой жаждой. Было так неловко, что хотелось прервать сей процесс, только вот Юнги не позволил этого сделать: он смазал свой второй палец и медленно стал его в него погружать, прежде, чем он успел хоть что-нибудь вразумить. Электрический ток вожделения мигом прошёлся по всему телу Хосока. Он не мог ничем себе помочь: ему нравилось то, что происходило. И даже если где-то там у себя он считал это чем-то преступно-неправильным. Внутри него теперь было тягуче и влажно. И ощущалось приятное массирование простаты. Желая провалиться сквозь землю, Хосок словил себя вдруг на мысли, что ему предательски хотелось большего, чем просто два пальца Юнги, нежно плававшие в его нутре, нетронутом ранее никем до него. Но он молчал. А Юнги не торопился. Даже будучи сам на высочайшем пределе. Вскоре молчание для него стало невыполнимой задачей и он сорвался, нетерпеливо выдав:       — Входи побыстрей.       Ступор настиг массировавшего парня и он, краснея, ответил:       — Тебе будет больно.       — Не будет, - не менее красным ответил Хосок, - Я под феном, мне никак. Не мучай меня!       Обоим после этого стало неловко. В особенности, сказавшему последнее Хосоку. Он томно дышал, подрагивая и по-прежнему пряча своё лицо. Ему захотелось вернуться назад, чтобы отменить необдуманную реплику. Но внезапно Юнги вытащил из него пальцы. И Чон поднял голову в ошеломлении.       — Хорошо, - низкий голос готового Мина пронёсся переживанием по спине хиппи.       Через секунду он ощутил головку солдата у своего обильно смазанного прохода. Адреналин прыснул в кровь ожидавшего парня. В животе заураганило пламенем трепета. Юнги вошёл в него всего наполовину и уже остановился от того, как ему было туго. Он двинулся назад, пролил на член больше смазки и совершил обратный заход, только теперь ещё медленней. Хосоку действительно будто было никак. Он расслабленно принял в себя пол-Юнги. Глядя на это, Юнги решил зайти дальше, но тут Хосок издал тихий, сдержанный стон.       — Всё нормально? – спросил, остановившись, Юнги.       Хосок снова зарылся в руках.       — Говори со мной.       Хосок не отвечал. Смущение стояло кляпом во рту. Юнги вздохнул и начал выходить из него. В этот момент зажатый хиппарь спохватился:       — Не вынуждай меня самого это просить и просто дай мне почувствовать что-то!       Шуга не смог его сразу понять, так как он не говорил ничего напрямую. Но вскоре Хосок сам стал нетерпеливо насаживаться на член, стеснительно произнося ему:       — Глубже…       Оказавшись по инерции Хосока в нём во всю длину, ошарашенный Юнги сжал свои глаза. Его отовсюду сдавливало горячими, сжимающими и мокрыми ощущениями. Хосок, наконец смогший что-то почувствовать, замер в дыхании и поразился. Его член нагрузился дикой пульсацией, а руки и ноги стали трястись.       — Дви… гай… ся… - отрывисто произнёс он, дыша тяжело от перевозбуждения.       — Кх, - Юнги открыл свои глаза, но всё ещё едва выдерживал это.       Спустя мгновение он двинулся назад и голос Хосока стал очень высоким. Он простонал всю ту дистанцию, которую прошла эрекция Юнги. Это заводило его так сильно, что он наконец сорвался с цепи. И, удовлетворяя Хосока, затолкнулся сразу глубоко и не мягко.       — А-ах! – почти крича простонал Хосок.       Юнги схватил его за ягодицы. Следующие разы он ударялся в Хосока, нещадно размазывая смазку внутри него по те глубины, до которых не дошли его пальцы, вызывая у Хосока неистовейший кайф. Хосока крыло, он не замечал, как из его пасти даже вытекала слюна. Он жадно поглощал воздух ртом, когда успевал, ведь боле не контролировал голоса. От грубых фрикций по колечку мышц и всем нервным окончаниям возле распространялись колики удовольствия. Он хотел ещё интенсивней, ещё больше темпа и Юнги становился быстрей и пожёстче. Он умолял об этом языком тела, а Юнги понимал всё без перевода. Ему было в наслаждение слушать, как его стоны перетекали в необузданный крик. Помещение заполонило звуками громких шлепков ягодиц Чона об таз Юнги. В этот миг для них обоих не существовало ничего, кроме их соединения.       Спустя некоторое время Юнги ощутил неумолимый заряд надвигавшегося извержения. Лавина его горячего семени стремительно мчалась к выходу из него. Но он так хотел ещё и ему было так мало, что он замедлился ненадолго, пока Хосок не вымолвил:       — Не останавливайся!       И он сжался, тяжело дыша:       — Хо… сок… я… не могу… больше.       Голос Юнги, так обезоруженно произносящий его имя в первый раз в таком состоянии, заставил Хосока испытать неизъяснимые, трогательные и нежные эмоции. Рука Мина переместилась к его эрекции. Тот вздрогнул и ещё больше поддался назад. Юнги немедля начал его стимулировать, пока сам пребывал на малое время обездвиженным. Глаза Хосока закатились от удовольствия. Возгорание нестерпимо приятного импульса теперь разжигало его с двух сторон. Рука Юнги щедро награждала его член манипуляциями, от коих того судорожно подрагивало. По наитию подключив свои движения тазом, он стал стимулировать его ещё сзади.       — А… а-а… а-ах, - со скрежетом простонал Хосок, словно потерял все свои низкие тона голоса.       Когда Юнги оказался предельно глубоко в нём, всё тело везде сжалось непроизвольно. Перед глазами всё стало мутным, а сердце колотилось в бешеном темпе. Хосок эякулировал прямо в руку оцепеневшего от давления на свой пенис Юнги. Его выплески были нескончаемыми, а сознание будто и вовсе отсоединилось от провода. Он чувствовал только этот оргазм и больше ничего его не беспокоило. Ярчайшие ощущения накатывали. Он ощутил себя словно ядерный взрыв.       — М-м, - тем временем падал Юнги с закрытыми глазами на вспотевшее хосоковское плечо.       Облегчение накрыло его с ног до головы. Покрывая всё тело балдёжным фриссоном. Он наконец смог спустить свой рычаг и дать волю долго ждавшему своего выхода семени. И как только он низвергнулся с небесных высот, его вмиг отрезвило, выкинув вновь в бак обязанностей. Он чересчур резко вышел из Хосока, заставив его сказать:       — Ай! Чёрт, полегче!       Юнги кинул в него его футболку.       — Скорей, надевай.       — Ха-а?! – опешил Хосок.       Едва он пришёл в себя после оргазма, как солдат так внезапно засуетился.       — Ты чего?       — Ты забыл, где мы находимся?       Хосок смущённо опустил свою голову.       — Я понял.       Он послушно накинул футболку. Следом Юнги кинул ему и его джинсы.       Шуге было катастрофически жарко. Ведь первое: в процессе он не был раздет, второе: подвал не проветривался. Он был душным помещением совсем без окон. Юнги взял листы бумаг и сделал их своим импровизированным спасателем-веером. В это время Хосок уже надел всё. И Юнги впервые взглянул на него, улыбаясь.       — Чего? – засмущался внезапно хиппарь.       — Ничего, - оторвал свой взгляд от парня Юнги.       Он в ту же секунду переключился, неестественно начав ковыряться в кармане. И неловко достав сигарету, почесал голову и её закурил. Хосок смотрел на него вопросительно. Юнги вёл себя весьма необычно. Куда-то исчезли его стойкость и холод, теперь он был несколько даже стеснителен. Позабавившись этим, хиппарь рассмеялся и кокетливо стал приближаться к солдату. Тот начал отшагивать назад от него, но в итоге коснулся верстака и остановился.       — Хе, - проскользнул руками Хосок по талии застрявшего в тупике солдата.       — Хм? – взглянул он на него озадаченно.       И Хосок вошёл руками в его карманы. Юнги от этого действия обомлел и не смог выдавить из себя и ни слова. А Чон, почти касаясь его носа своим, произнёс у губ:       — Дай мне тоже одну.       Задержанное Мином дыхание тут же с вибрацией в груди вышло наружу. Но напряжение, что Хосок вызвал у него, всё равно оставалось румянцем на лике.       — Да бери уже, - растерянно ответил Юнги, по-прежнему пытаясь сохранить нейтральное выражение лица.       — Хе-хех, - высунул из его кармана Чон пачку и мигом отошёл от него он на шаг.       Какая-то лёгкая опустошённость настигла поразившегося солдата. Он смотрел на игривые руки Хосока, безмятежно открывавшие пачку Marlboro. Было такое ощущение, будто ему хотелось прижать этого хиппи к себе. Но он стоял столбом и курил, пытаясь подумать о чём-то другом. Зажав в губах сигарету, вскоре Хосок ожидающе посмотрел на него. А тот, сначала недолго попялившись, понял, что он не взял зажигалку и сам щелкнул перед ним кнопкой поджига. Хосок закурил умиротворённо.       — Я не понимаю, - заговорил с ним Юнги.       Глаза Чона устремились к говорившему с ним.       — Чего? – он спросил.       И Шуга продолжил:       — У тебя сейчас развязаны руки. И снаружи нас никто не охраняет. Почему ты даже не попытаешься сбежать?       — Либо смерть, либо я ухожу отсюда с тобой.       — Ты идиот, - ответил Юнги, - убирайся отсюда, пока есть такой шанс.       — А как же ты?!       — Я не могу уйти.       — Что?!       — Не могу.       — Почему?       — Ты же сам понимаешь.       Юнги утомлённо вздохнул и пошёл выглянуть с проверкой за подвальную дверь. Хосок стал кричать в неудержимых эмоциях:       — И что…       Юнги замер.       — … оно тебе надо?!       Мин оцепеневшим столкнулся с внезапной неспособностью с ним говорить. Чон продолжал:       — Оно тебе надо? – посмотрел он Мину прямо в глаза, - Стрелять дальше в людей и быть жалкой пешкой в какой-то выясняловке двух скупердяев?       — Я, - наконец смог ответить Юнги, - прекрасно понимаю, на что я пошёл. И я не хочу, - взгляд его опустел, - втягивать и тебя в это, Хосок.       Глаза хиппаря наполнились влагой.       — Тогда идём! – подбежал он к солдату, - Идём! – схватил он его за руку, - Пойдём со мной! Умоляю, пошли!       Шуга тихо отпустил его руку. Наполненные слезами глаза моргнули и реки скатились по стылым щекам.       — Я расскажу тебе одну историю, - докурил свою сигарету Юнги, - И ты поймёшь, насколько здесь всё не просто.       Хосок в ошеломлении взглянул в след направившегося к папкам фигуре солдата. Он быстро пролистал всё лишнее и нашёл те самые ему необходимые бумаги.       — Вот, - показал он фото солдата, - Дональд Аддингтон. Дезертировавший.       Хосок увидел перед собой чёрно-белое изображение европейского парня. Юнги указал пальцем на текст, который находился под его фото:       — Был приговорён к лишению свободы. На десять лет. И что думаешь дальше?       — А…       — Самоубийство, - сказал Юнги, показывая ему руками кавычки.       Хосок удивлённо посмотрел на Юнги. А тот, отдав Хосоку эти данные в руки, продолжил:       — Здесь, конечно, написано, что он покончил с собой двадцатого сентября. Но…       Чон побледнел.       — … я-то ведь видел, - Юнги стал говорить с ним намного тише, - как на самом деле и благодаря кому этот дезертировавший парень здесь умер.       Холод пробежал по телу Хосока. В своих руках он держал фото умершего. Юнги коснулся его оледеневшей груди, говоря:       — Просто формальность. И всем наплевать.       Хиппарь застыл на некоторое время, переваривая всю сказанную им информацию. Но картина несправедливого убийства дезертира теперь всё мелькала да мелькала в его сознании. Остановить этот жуткий поток страшных кадров помог только отрезвляющий голос:       — Разницы нет, - говорил он уверенно, - уйду я с тобой иль же останусь здесь. Я…       — Нет…       — … всё равно…       — Не говори…       — … могу…       — … так!       — … умереть.       — Не-е-ет! – Хосок крепко обнял Юнги.       Уже в следующие секунды его армейская форма повлажнела от слёз разрыдавшегося Хосока. Сам не понимая от чего так, но Шуга ощутил учащение пульса. Он одарил Хосока ответным объятием и сам внутри почувствовал схожую боль. Это поразило его до глубины души, ведь он считал, что он не обладал эмпатией больше. С тех пор, как его первые пули прошли сквозь тела им впервые убитых людей.       — У меня есть только одна просьба, - раздирающе душу произнёс Мин.       Хосок не мог остановиться плакать и дыхание его даже стало отрывистым.       — Останься в живых, - отрезал Юнги.       И внезапно перестал обнимать Хосока. Хиппарь тут же упал на колени и начал молить:       — Не лишай меня тебя опять!       — Эй, - присел к нему Юнги, - война же не вечна, - вытер он его слёзы, - Быстрей, пойдём. В случае чего, защищу. Я должен выпроводить тебя прочь отсюда.       — Я не хочу никуда идти без тебя!       — Ты что, подумывал здесь оставаться?!       Хосок подозрительно странно затих. Юнги смущённо взглянул на потолок.       — А-аргх, - устало протянул он, - я же сказал тебе — война не вечна. И потом, если ты щас не уйдёшь — ты умрёшь. И это разобьёт мне вдребезги сердце.       Хиппарь изумлённо посмотрел на солдата.       — А если да, - он продолжил, - то ты спасёшься. И я смогу вновь увидеть тебя.       — Врёшь, - с дрожью в голосе произнёс Хосок.       — Нет же…       — Ты мне лжёшь! – далее закричал он.       Солдат немного застопорился и встревоженно взглянул на Чона в истерике.       — Сначала летом ты исчез без следа, а теперь ты снова меня отгоняешь!       Голос Хосока уже ломался от напряжения из-за его интенсивных эмоций.       — Я не знаю, вернёшься ты или нет!       — Я вернусь…       — Так что я предпочту лучше смерть, но хотя бы буду рядом с тобой!       Хосок снова сильно прижался к поразившемуся его заявлению Юнги. Его трясло так, что солдат всё почувствовал даже сквозь свою плотную армейскую форму. Юнги начал успокаивающе гладить рыдавшего взахлёб Хосока по спине. А тот, уже едва на слух разборчиво что, но всё же изрекал:       — Зачем ты обманываешь?       — Пошли, - не расслышал его Юнги.       — Нет! – сопротивлялся его телодвижениям Чон.       — В чём твоя проблема?! – застрял на полпути Мин, почти подняв с пола разваливавшегося Хосока.       Хиппаря в итоге оттянули наверх. И тот мгновенно стал возглашать:       — Ты только что сам сказал разницы нет — дезертируешь ты или останешься здесь! Ты сказал, что ты всё равно будешь мёртв! Тогда и я не вижу смысла мне жить!       — Так, - коснулся он ручки Хосока.       Хосок в тот же миг отдёрнул её. Юнги всё равно спокойно продолжил:       — Ты здесь меня неправильно понял.       — Как «неправильно»?! – Чон разъярился, - Ты же так и сказа…       — Я, - перебил Мин, - сказал, что могу умереть. А не то, что я умру однозначно.       Теперь Хосок позволил ему себя коснуться. И Юнги стал убеждать его дальше:       — Если ты сделаешь всё, как я скажу, - крепко держал он его за дрожавшую руку, - то и я сделаю здесь всё, как надо. И вскоре мы с тобой встретимся вновь.       Глаза Хосока ещё больше залились слезами.       — Откуда мне знать, что ты говоришь правду?       — Ну мы же встретились, - погладил он его по щеке, - сама судьба ведь так захотела. И разве летом ты был стопроцентно уверен, что ты столкнёшься со мной ещё раз?       — Нет…       — Вот и я нет, - добавил Юнги, - Поверь. Сейчас произойдёт то же самое.       Искра какой-то надежды вдруг на секунду промелькнула во взоре у Чона. Юнги успел заметить её и:       — Верь в меня, - поцеловал он Хосока.       Глаза измученного переживаниями Чона закрылись и он ощутил облегчение. Поцелуи, объятия и касания Юнги были для него словно целебные вещи. Он начал только сейчас сознавать, как он ошибался и Шуга был прав. А потому, отцепившись от Мина тотчас, он спросил:       — Скажи мне, как твоё имя?       — Юнги, - ответил ему солдат, - Мин Юнги.       Хосок схватил его за руки.       — Юнги! – он воскликнул, - Обещай мне!       Чон, казалось, был настроен серьёзно.       — Обещай мне! Обещай и поклянись!       Он сжимал его руки даже болезненно.       — Клянись моей жизнью, что ты придёшь!       — Я клянусь, - скрючившись, ответил Юнги.       Эмоции вдруг отпустили Хосока.       — Прости, - перестал он сжимать его руки.       Юнги сжал глаза и потряхнул свои пальцы.       — Ничего, - он ответил.       Хосок отвернулся. Между ними возникло неловкое молчание. А ещё… Чон больше не плакал навзрыд. То умиротворило беспокойного Мина. Ведь он просто хотел, чтобы ему не было больно. И он был рад, что добился желаемого.       — Попробуй только не сдержать своё слово, - вкинул ему напоследок Хосок, - и я достану тебя с того света или отправлю туда же себя!       Юнги решительно взял Хосока за руку и взмахом открыл подвальную дверь. Ослепляющий свет врезался в очи обоих, в следующий миг они уже рванули наружу.