Подруга

Я вернулась домой, и сестра встретила меня, как приход весны. Молчание окутало мой голос, а бабушка, полная тревоги, пыталась выведать, что произошло. Но говорить я не желала, внутри меня царила пустота. Ослепляющий свет телефона стал моим лишь напоминанием о боли: Оскар и Шарль звонили без умолку. Только сообщения от Оскара привлекали моё внимание. Он оправдывался, выражая свою любовь и умоляя о встрече, чтобы объяснить всё, как есть. Но правда ли я готова была его слушать? Я любила его, но простить всё и оставить переживания позади казалось невозможным. Не зная, как поступить дальше, я искала утешение в разговорах с Льюисом, который щедро делился своими мыслями. В этом подвешенном состоянии я оставила терапию, и кашель усилился. Мысли о том, чтобы прекратить всё раз и навсегда, приходили, но страх пытался удержать меня. Я отреклась от мечты быть врачом — как лечить других, когда сама не могу исцелиться? Спустя пару недель сестра и Льюис уговорили меня посетить врача. Я провела целый день в клинике, и мне назначили новый курс терапии. Время на свежем воздухе приносило облегчение, пока однажды вечер не изменил всё… Pov. Льюис. Когда я приехал к Лорен, ее образ оказался для меня чужим. От той маленькой, милой и беззаботной девочки не осталось и следа. Она выглядела разбитой, словно иссушенной жизнью. Узнав, что она прекратила принимать лекарства, я почувствовал вспышку гнева. Раньше за ней следил Оскар, а теперь она казалась мне беззащитной, как дитя. Вернувшись, я пригласил Оскара на разговор. — Я побывал у Лорен. Интересно тебе? — заметил я, как его лицо изменилось. — Очень. Как она? Я пытаюсь звонить, но она не отвечает. — Сердится. И это уже другая Лорен. — Почему? — Она похудела, стала еще более угнетенной. Не принимала таблетки с тех пор, как уехала. — Ей стало хуже? — Да. Вчера она снова была у врача. Назначили новые лекарства. Если не поможет, придется прибегнуть к химии. Она боится этого. Я думаю, тебе стоит к ней съездить. — Ты уверен? Она не простит меня, и я могу сделать еще хуже. — Она тебя любит. А значит, простит. Оскар молчал, погружаясь в раздумья. Я видел, как внутренние противоречия разрывают его. Лорен действительно нуждалась в поддержке, но он не знал, сможет ли она принять его присутствие. — Ты знаешь, — продолжил я, — иногда нужно сделать шаг навстречу, даже если это страшно. Она всегда искала утешение в тебе. Возможно, сейчас именно ты — ее единственная надежда. Он кивнул, но страх все еще сидел у него в глазах. Я понимал, что важно, чтобы он не просто приехал, а пришел с искренним желанием помочь, а не спасать. Лорен не хотела быть объектом жалости; она искала поддержку и понимание. — Ладно, — наконец сказал он, — я попробую. Обещай, что если что-то пойдет не так, ты будешь рядом. Я не хочу, чтобы она снова почувствовала себя одинокой. Я улыбнулся, отметив, что в его голосе появилась хотя бы капля решимости. Важно было, чтобы он вспомнил, что любовь — сильный свет в темноте, а Лорен нуждалась в этом свете больше всего. Pov Лорен. Я прогуливалась по парку возле дома, когда вечерние сумерки начали окутывать мир. Пишущий перо танцевало на странице, а мой взгляд блуждал по окрестностям. Вдруг на горизонте возник силуэт, знакомый до боли. Может, это галлюцинация? Неужели это он? Только не Оскар. Я встала и наблюдала за ним, словно он магнетически притягивал меня к себе, пока он не остановился под светом фонаря. Это был он, мой Оскар. Словно время остановилось, мы встретились взглядами, и в сердце моем разгорелось осознание, как сильно я скучала. Не выдержав, я бросилась в его объятия. Он крепко обнял меня и шептал: "Прости". Слезы потекли, не в силах сдержать нахлынувшие эмоции. Оскар бережно вытирает их. — Моя девочка, что же я с тобой сделал? Прости меня. — Прощаю. В эти мгновения все стало на свои места: между нами вновь зажглось то, что не угасало даже в разлуке.