Простолюдинка и принцесса

      Я шла по замызганному и грязному полу, покрытому какими-то щербинами и выбоинами, будто что-то или кого-то в пылу битвы ещё и увлечённо колотили об пол, и думала.       На самом деле, я не думала ни о чём таком, скорее уж прислушивалась к собственным ощущениям от происходящего, — вернее, произошедшего, — и попутно пыталась понять, боюсь я или нет.       Что-то подсказывало, что бояться мне, собственно, и было чего, — но, что самое удивительное, страшно всё равно не было. К тому же, мой чуткий нос улавливал запах крови, — большого количества крови, очевидно, разлитой по полу и находящейся где-то «за кадром». Похоже, битва здесь развернулась и на славу, и насмерть.       Крови я и раньше не боялась, — но сейчас я ощущала, как от этого и так-то нетривиального запаха во мне начинал просыпаться и скалиться зверь.       Оставалось надеяться, что я всё-таки сохраню остатки разума и человеческой души и не стану нападать на раненых. Что на своих, что на чужих. Трупами тоже не прельщусь. И вообще, не увижу загрузочный экран, скажем так. Когда потом все вокруг будут знать, что именно я творила, — но я сама совершенно не буду в курсе произошедшего. Хотя, вроде бы в игре так никто из оборотней не делал и никогда таким образом не поступал…       «А сколько ты видела уже различий между игрой и реальным Скайримом? — спросил меня внутренний голос — И тебе всё ещё мало, да? Хочешь найти ещё, — и на свою косматую шкуру?»       — Все живы, надеюсь? Кто убит? — спросила я у всех сразу, обращаясь к Стае.       — Все наши живы, Старик жив, потому что я видела, как он… уходил. — ответила Эйла, морща нос и явно вспоминая — Какой-то мужик, не помню, как его зовут, приходил сюда чуть раньше, чем пришли эти сволочи от Серебряной руки. Никто из Круга не погиб, только есть раненые, но несерьёзно. Остальные вроде живы тоже. Мы сейчас пошлём за целителем.       — А Скьор? — спросила я, помня свой игровой опыт.        — А что Скьор? — удивлённо спросила Охотница — Он вернулся сегодня утром, Старик отправлял его с заданием, и он ещё поохотился по дороге. Но самое интересное он всё равно не пропустил. Сейчас убирает на кухне.        — Друзья, — неожиданно подал голос Марен, до сих пор молчаливой тенью следовавший за мной по пятам, — не надо звать целителей, если вы не хотите, чтобы кто-то в городе узнал о произошедшем. Я… — заметив всеобщее внимание, прикованное к нему, он запнулся на мгновение, но сразу же продолжил:       — Я сам могу вылечить раненых. Раньше я учился на целителя.       «А чего же ты тогда не лечил сам себя?» — чуть не спросила я, но прикусила язык.       Во-первых, — вполне возможно, что лечить себя труднее, чем других, по крайней мере, ему.       Во-вторых, — каждый раз выходило так, что когда ему нужно было лечение, у него элементарно не хватало сил на это, и в том числе и здоровья. Так что спрошу его как-нибудь потом. А можно и мне самой тоже целительству обучиться. Конечно, это будет не так просто, как в игре, но главное, что это вообще будет возможно.       — Мария, пожалуйста, подожди меня пока здесь, я скоро вернусь. И, если тебе не сложно, ты не могла бы принести мне эти ингредиенты? — спросил Фарвил, уходя за Эйлой куда-то по коридору — Пожалуйста.       Я взяла список в руки, прочитала его и присвистнула.       Оказывается, мой… жених умеет и зелья варить? Да уж, неожиданно.       Помнится, когда я была в Скайриме на начальных уровнях, я ничего такого не умела, да даже заклинание Лечение ближних я освоила далеко не сразу. И к Соратникам приходила уже потом, каждый раз, когда выбиралась из очередного скотомогильника, со всех сторон облепленная паутиной, грязью, льняными тряпками, подаренными драуграми, и славой. И огненные стрелы скастовать на первого дракона я тоже не могла, потому незатейливо расстреливала его из лука, прокачивая стрельбу и трофейную кожаную броню.       Кстати, здесь, в реальном мире, наш «первенец» был вообще какой-то левый дракон, а отнюдь не Мирмулнир. Тот вообще летал где-то в другом месте, — и мне, честно говоря, абсолютно не хотелось его увидеть.       А здесь — Марен смог призвать дремору уже тогда, при встрече с нашим первым драконом, не к ночи будь чешуйчатый помянут. Хотя ещё не вечер, во всех смыслах этого слова, — но всё равно, вспоминать до сих пор не хочется. Чёрт, ну вот никак не привыкну, что здесь не игра, здесь жизнь. И что здесь Довакин не «родился» по факту прямо перед казнью, а прожил какую-то жизнь уже до этого. А, следовательно, мог много чего уже знать и уметь.       В задумчивости я выпала из Йоррваскра и пошагала к тому месту, где должен был находиться магазин Белетора. Бойкий бретонец сразу же начал предлагать мне всякие украшения, безделушки и драгоценности, оптом и в розницу, со скидкой и зачарованием, пока я осматривала на прилавке ассортимент его товаров.       — Вот, пожалуйста, меня просили купить всё это. — выждав, когда словоохотливый торговец закончит свой монолог, я положила на прилавок список, составленный Фарвилом — А для чего это, собственно, нужно?        — Дай-ка взглянуть… — продавщица взяла список и в какой-то момент мне показалось, что Белетор сейчас наденет очки — Это ведь для сильных зелий лечения! А зачем они тебе? — Тут он вспомнил, что нечто подобное у него есть и своё, а потому решил не упускать возможность заработать ещё больше — Кстати, у меня здесь тоже хорошие зелья есть… — и он с надеждой воззрился на меня, будто я была его единственным покупателем не то, что за день, но и вообще за неделю — Может, купишь мои?       «Интересно, почему Марен не попросил меня купить уже готовые зелья.» — подумала я, но вслух сказала другое:        — Спасибо, но мой друг практикуется в алхимии, поэтому ему нужны только ингредиенты. Зелья он сварит сам. Он хороший алхимик. — добавила я, пока ушлый торговец не предложил нам курс обучения.       Удивительно, — но мне удалось купить по списку абсолютно всё, даже чистую воду. Правда, пришлось ещё и к Аркадии заходить, но это уже мелочи.       Наверное, можно было бы и самим набрать и очистить, но если Марен пошёл лечить раненых и у нас не было времени, такой вариант даже не рассматривался. Равно как и пойти собирать горноцвет около городских стен; мало того, что на это тоже уйдёт время, которого, скорее всего, у нас и нет, — да и потом, мне как-то не хотелось выходить через ворота, через которые мы не входили, а потому объясняться со стражниками. А то и просто здороваться. Ох, чувствую, что-то у меня психология меняется в сторону преступной.       Собрав все покупки в сумку и попрощавшись с Аркадией и Белетором, я поспешила к нам, в Йоррваскр. А пока шла, я думала обо всём и ни о чём одновременно. Как говорила когда-то моя сестра, Катя, днём надо думать обо всём, чтобы оно потом ночью не снилось.       Интересно, а Фарвил и правда хороший алхимик — или ему и правда нужно будет потом учиться? Потому что если учёба нужна, то необходимо будет как-то заработать. И не только на учёбу, но и вообще на жизнь. По сравнению с игрой, здесь ещё были такие нюансы, как необходимость в еде и питье, а также в нормальном отдыхе каждую ночь. Да и к тому же, ночью путешествовать будет не только утомительно, но и небезопасно.       Я, конечно, теперь оборотень, — но что-то мне подсказывало, что свои силы всё равно переоценивать не стоит. Да и кто сказал, что нормальные оборотни по ночам не спят? Я вот, например, вроде как уже спала, — и ничего. Да и стражники не задают никаких вопросов по поводу того, перевязываю ли я свои раны, по причине специфичного «волчьего» запаха.       Кроме того, нам надо будет вернуться в Ривервуд, по просьбе Кодлака. Мне кажется, что ему-то мы точно можем доверять, старик он и правда был классный, очень надеюсь, что, куда бы он ни ушёл, он всё равно жив. Было бы очень жалко, если бы он погиб. Но я опять же предпочла надеяться на то, что если я и раньше замечала различия между игровым и реальным миром, то они будут продолжаться и дальше. И только и исключительно к лучшему. Эх, Машутка, с моим-то везением…       Около ступенек, ведущих к главным дверям Йоррваскра, я увидела девчонок, оживлённо беседовавших о чём-то своём. Ничего, в принципе, особенного, — но мне почему-то захотелось обойти и их тоже. Конечно, я ничего не имела против детей, да и они меня тоже не знали, — но мне почему-то не хотелось встречаться ни с кем. С небольшой поправкой, — ни с кем, хорошо знакомым мне по игровому миру. Отчего-то возникало ощущение, что я словно за кем-то подсмотрела, а теперь пришла средь бела дня открыто и делаю вид, что я здесь совершенно ни при чём, просто мимо проходила.       Нет, со стороны базарчика я тоже идти не хочу, — там Изольда собрала вокруг себя толпу около колодца и рассказывала всем желающим, как вечером она собрала выручку и товар, ушла домой, а утром, когда вернулась, обнаружила только груду поломанных досок, годных разве что для растопки камина.       — Я одного только не могу понять, — слышала я её возмущённый голос, — куда стражники смотрят? Как они не заметили нарушителя, который сломал мне ларёк? Это, что, из-за того, что я дружу с каджитами?       Несмотря ни на что, мне стало смешно, и я поспешно зажала рот ладонью. Нет, каджиты здесь ни при чём, — на этот-то раз точно. Можно было, конечно, присоединиться к чату, тьфу, к разговору, — но мне может помешать моя осведомлённость, для новичка в городе вряд ли нормальная. Можно было, конечно, сказать, что я знаю об всех и обо всём из разговоров с местными жителями… Но где гарантия, что одни местные не поговорят потом как-нибудь с другими местными, и не узнают, что никто со мной особенно и не разговаривал, и что я такая умная уже пришла?       А здешние-то совсем не дураки, да и Изольда тоже не дура; а после того, как я лишила её ларька, да ещё и сама подойду и заговорю с ней, обнаружив недюжинную осведомлённость в ночном происшествиии, молодая торговка сразу поймёт, кто сказал «мяу». Хотя, в конкретном случае — кто сказал «гав».       Так что — улыбаемся и машем.       То есть, молчим и уходим.        — Нет, ну, куда смотрят стражники — и чем занимается ярл? — неслось мне в спину.       Стражники, потупившись, молчали.       Я уже подошла к Нижней кузнице, как мне внезапно стало смешно. Наверное, сказывалось напряжение последних дней, поэтому мне всё начало казаться смешным.       Куда смотрели стражники? А они смотрели бесплатный спектакль, вернее, цирковое представление, уникальное в своём роде и от одного-единственного представителя недрессируемого волчьего племени, который я устроила ночью. На что им ещё было смотреть! А ещё — стражники не смогли через городскую стену вслед за мной перепрыгнуть. Наверное, просто не догадались.       А почему они ничего не смогли предпринять — ну, какой нормальный скайримский стражник рискнул бы полезть к оборотню? Пусть даже и такому очаровательному и милому, как я? У меня на морде-то не было написано, что я нежна, как майская роза? Хотя… я вспомнила, как именно тогда покуролесила, и поняла, что вообще-то не факт, что что-то было написано — и что я эту самую надпись и правда заслужила.       Так за короткими и не особенно умными размышлениями я подошла к внутреннему двору Йоррваскра.       Никаких тренеровок, ясное дело, в этот день не вели, но за столом собрался народ. Поскорее подойдя поближе, я увидела, что народом на самом деле были Марен и Стая, сидевшие рядом, словно собравшись в круг. Не ведьмин, не оборотничий, а самый что ни на есть обычный. Интересно, что там происходит — и что они вообще замышляют? Может, скоро мой друг тоже будет оборотнем, как и я — или за моё отсутствие что-то произошло?       Увидев меня, присутствующие, похоже, вздохнули с облегчением. А Фарвил — так вообще подошёл и обнял, так аккуратно и невесомо, как, похоже, умел только он и как ему, похоже, нравилось. Такие вот, скажем, застенчивые объятия.       — Мария, ты вернулась, слава Азуре! — прошептал он — Скьор сказал, что в городе остались люди Серебряной руки. И что ты в опасности. Я хотел сказать тебе, но не успел, ты уже ушла.       Он благоговейно обхватил моё лицо обеими руками и бережно сжал. И я снова удивилась то ли его аккуратности и бережности, то ли своей новой чувствительности и… чувственности? Казалось, я чувствовала Фарвила всей кожей, каждой клеткой своего тела, и мне хотелось замереть и стоять так, не двигаясь, и краем глаза время от времени смотреть, как над Тамриэлем сменяются эпохи и проходит время, не разрушая наш такой хрупкий, но прочный союз.       Хотелось вечно смотреть ему в глаза, чувствовать его прикосновения, а потом и просто прикоснуться в ответ. Но не сейчас, а примерно через столетие-другое, когда смогу просто прервать зрительный контакт. Интересно, сколько здесь живут верфольфы? Потому что если не так уж и долго, а примерно столько же, сколько и обычные люди, надо будет всё-таки поторопиться.       Но от размышлений о прекрасном меня отвлекла одна крайне простая, но подозрительная мысль, которую я тут же не замедлила озвучить.        — Так, слушайте, если вы говорите, что бандиты Серебряной руки в городе, то почему опасно выходить из Йоррваскра именно мне, а остальным — нет? — спросила я — Мне кажется, или я чего-то не заметила или не знаю?        — Ну, просто, ты ещё новичок, — ответила Эйла за всех, — и среди нас недавно. Мы не знаем, ни как ты сражаешься, ни как поведёшь себя в момент опасности, как отреагируешь на неожиданность. Да и к тому же, если что случится, нам будет проще объясняться с ярлом по поводу того, что стражники примут за беспорядок. А к тебе вопросов будет больше.       «И прежде всего — откуда ты.» — подумала я.       Настроение почему-то резко ухудшилось. Может, это влияние волчьей крови?       Неприятно было ещё и то, что того, что Стая не знала про меня, я и сама про себя не знала тоже. Да что там, не знала — даже не догадывалась! А Скайрим — место опасное, и там прожить всю жизнь, зарабатывая на лесопилке или в таверне, а в свободное время собирая цветы вдоль дороги, не получится.       Тем более, что в таверну, например, могут прийти разыскиващие кого-нибудь наёмники или головорезы, а около дороги может встретиться недружелюбно настроенный представитель местной фауны. И хорошо, если один, хотя… Если ты к встрече абсолютно не готов, и с одним тоже ничего хорошего не получится. Не нравится — и всё равно какая-то часть моей души утверждает, что нас в тылу держать нельзя, мы слишком для этого опасны, и нас надо на передовую.       Но объяснение, данное Охотницей, заставило меня задуматься. А ведь и в самом деле, как я себя поведу, если надо будет действовать решительно — и если меня, к примеру, застанут врасплох? Будет ли у меня время на превращение — или это процесс трудоёмкий, который занимает много времени? Это в первый раз всё получилось очень быстро, но там и опасности не было. Да что там, опасности — даже стражников не было! А опасностью была только я сама. Но путать одну-единственную пьяную выходку оборотня и сражение с реальными противниками, которых может быть не просто много, а очень много, всё-таки не стоит.        — Я очень счастлив, что ты жива и ты снова рядом со мной. — прошептал Фарвил, опустив голову и жарко краснея.       После этого признания он снова ушёл в Йоррваскр, — долечивать пострадавших, хотя, судя по всему, ему самому давно уже требовался отдых. Алхимическая лаборатория уже была занята, — как выяснилось, сам процесс зельеварения постоянного присутствия алхимика не требовал, и мог продолжаться, например, до тех пор, пока не закончится или не выкипит вода. После чего происходило примерно то же самое, что случается в нашем мире, когда заходишь на кухню и пытаешься вспомнить, что ты там поставил жариться, в то время, как вообще-то ты ставил вариться.       — Ну, раз здесь лаборатория занята, я могу пойти в лавку к Аркадии. — предложила я — А на случай, если меня кто захочет скушать, я могу пойти с Эйлой. Ты согласна, сестра?       «Интересно, кто вообще захочет скушать такую здоровенную шерстистую образину, какую я видела в городском водопаде, кроме блох.» — подумала я, но промолчала.       Перед уходом заглянула в алхимическую лабораторию, где Фарвил как раз готовил очередное зелье, а перед ним лежал большой растрёпанный том, судя по всему, по зельеварению. Сильно пахло травами и зеленью, было жарко и пахло чем-то, напоминающий чай и сушащийся сноп сена одновременно. Чёрные волосы падали моему другу на лицо, а тонкие пальцы были измазаны в соке и пыльце.       На мгновение я замерла, думая, заходить или нет, но потом передумала и пошла к выходу. Что я хотела сказать и сделать, если бы вошла и если бы мы были одни — и что я в любом случае пока делать себе не позволяла? Убрать волосы, падающие ему на лицо, отряхнуть мантию от пыльцы, предложить отдохнуть? Сказать, что у него всё получится? Что я в него верю?       Всё то, что допустимо в отношениях пары… Только если мы с Мареном парой и стали, то слишком быстро, — я сама ещё этого не осознала, да и Фарвил, я думаю, тоже.       Наконец, как мне казалось, спустя длинную вечность все раненые были вылечены, — к счастью, ранения у них были несерьёзные и уж точно не смертельные, да и зелья, сваренные Мареном прямо-таки в промышленных масштабах, поставили всех пострадавших на ноги буквально за считанные минуты. Правда, самому целителю потом потребовался длительный отдых, — и те, кто не пострадал во время стычки с бандитами, помогали Тильме делать уборку, а также чинить, как мне кажется, совместно разрушенное.        — Мария, а можно тебя спросить про то, что написал Кодлак в своём дневнике? — спросил Фарвил, когда уже немного отдохнул и почувствовал себя лучше.       Правда, он и сейчас ещё отдыхал полусидя-полулёжа, потому что, как я поняла, магическое истощение в этом мире — вещь серьёзная. Да и к тому же довольно неприятная.       Я вздохнула и передала своему другу травяной отвар, который я сама сварила для него в магазине Аркадии.       — Кодлак… Он сказал, что у тебя уже был дар волчьей крови, только очень слабый, но он в этом не до конца уверен. — продолжал Фарвил, глядя в кружку так, словно искал на дне правильные вопросы и правильные ответы. — Там написано про то, как он это заподозрил…       На этих словах эльф потупися и покраснел, словно ему за что-то стало стыдно. Интересно, за что? Потому что он не делал ничего такого плохого, позорное в разной степени тяжести в последние дни делала только я.       — Дай, пожалуйста, я прочитаю. — попросила я — А где это было, про мои… особенности?       Эльф с готовностью протянул мне дневник с какой-то ленточкой на нужной страницей. Надо же, даже закладку положил. Так, что там у нас было…       »… не так давно в Йоррваскре появилась Мария, гостья и нордская воительница. — начала читать я. О как, я теперь уже и воительницей стала! — Вначале было трудно сказать, кто она, но сразу стало ясно, что она хороший человек — Я горделиво приосанилась и почувствовала себя даже выше. Приятно услышать такое, вернее, прочитать. — Проблема возникла потом, когда несколько Соратников из Круга, — о, а это уже про Стаю, надеюсь, Старик не слишком долго ругался, — решили сделать Марии дар волчьей крови, причём, как выяснилось потом, не рассказав ей, кто мы, и даже не предупредив.       Надо отдать должное юной воительнице — в момент своего первого обращения и до него она проявила недюжинную выдержку и силу, обычным людям, получившим дар крови, несвойственную. Она смогла невозможное, а именно — взять себя в руки и контролировать свои поступки, тогда как никому раньше при первом превращении не удавалось. Я даже не говорю о том, что превращать кого-то в городе или там, где есть люди, очень опасно, равно как и превращаться в городах и деревнях самим, имея за плечами большой опыт жизни вервольфа и прошлых превращений. Потому что даже я никогда не уверен в себе, ведь какими бы людьми мы ни были, зверь всё равно остаётся зверем.       Эйла объясняла мне потом, что она надеялась успеть отвести Марию к Нижней кузнице, но в её случае превращение прошло быстро и как-то незаметно, она никогда раньше не видела такого. Вполне возможно, всё дело в том, что мои щенки перед этим выпили, а потому их самих потянуло на подвиги. Слава Восьми, никто не пострадал, — а Мария вела себя благоразумно. И она до последнего понимала обращённую к ней речь и реагировала не как зверь, а как человек.       Произошедшее наводит меня на мысль о том, что у Марии изначально был дар волчьей крови, только слабый. Такое тоже иногда бывает, только редко; я много слышал о таком от старших, но сам раньше никогда не сталкивался с подобными проявлениями. Точно известно только то, что человек или кто другой, родившийся со слабым даром и, вероятно, не знающий об этом, может прожить всю жизнь и ни разу не превратиться в оборотня, но у него всегда есть ряд отличий.       Такие люди очень быстрые и сильные. Они ловкие и неутомимые, хотя большинство скажет, что это просто обычная реакция в момент опасности. Полукровок трудно убить и им сложно нанести тяжёлый вред; ранения, которые для большинства людей были бы смертельными, для них просто тяжёлые, и при должном уходе их здоровье полностью восстанавливается за два-три дня…»       Я вспомнила нашу с Фарвилом первую встречу с драконом и как оно потом всё было, когда мне казалось, что мы сейчас умрём, а потом — что мы и правда умираем. То, что я поправилась быстро и даже не заметила, как пролежала почти что два дня, а мой друг лежал не вставая неделю, я списала на тот факт, что он просто пострадал сильнее меня. Теперь же всё произошедшее предстало передо мной в новом свете. Выходит, я, вернее, тогда ещё Амалия, а теперь и я тоже была полукровкой? С половиной волчьей крови или какой-то частью?       Дальше я прочитала то, что заставило меня напрячься.       «Я уже заподозрил, что Мария не из этого мира, и что её кто-то или что-то пригласил в этот мир. Но у меня не было ни времени, ни возможности поговорить с ней об этом. Если честно, я даже не знаю, с чего мне надо начинать разговор с ней, так, чтобы она не отказалась со мной разговаривать. В некоторых летописях говорилось, что иногда в Нирн приходят гости из других миров, когда совпадают сразу несколько условий и когда для этого появляются благоприятные обстоятельства, но такое бывает крайне редко и призвать гостя не под силу простому человеку, даже магу.       Прекрасно известно и то, что давать полукровкам дар волчьей крови может быть опасно — или смертельно опасно, причём опасность может быть любая и для всех. Превращение может как убить полукровку, так и превратить его полностью в зверя. Когда кто-нибудь прочитает мой дневник, прошу тебя, передай Марии, чтобы она сходила в Ривервуд к моему названному брату Эмбри и забрала у него его тетрадь. Он знает, что его брат однажды придёт к нему и спросит…»       Дальше запись обрывалась. Так что было непонятно, что именно я должна была спросить, — наверное, ту самую тетрадь, что же ещё?       — А кто ты, Мария? — тихо спросил меня Марен, словно боясь задать вопрос и при этом услышать ответ — Ну, если ты не захочешь отвечать…       Знать бы мне ещё, что именно отвечать, так вообще было бы здорово. А вот с чего начать рассказывать то, что я знаю, — особенно если учесть тот факт, что я о сущестовании Амалии раньше и вовсе не подозревала?        — Меня зовут Мария. — просто начала я — И я оказалась Амалией Мид, дочерью Императора.       И потом я рассказала ему всё, не доходя только до того момента, как мы встретились в темнице Хелгена. Что-то мне подсказывало, что это стоит рассказать как-нибудь в другой раз. И, вполне возможно, некоторые детали можно будет и опустить; какие именно — я пока не знаю, но не хотелось бы ни обманывать своего друга, не заслужившего такое, ни травмировать ещё больше. И почему я сейчас почувствовала себя виноватой во всём, что с ним случилось до нашей встречи, хотя я никак не могла иметь к этому ни малейшего отношения.       Мария вообще прибыла из другого мира, — а Амалия и вовсе то ли присоединилась к сопротивленцам, то ли собиралась. Так что ни она, ни я в тюрьму его не отправляли. Амалия вообще попала в засаду — и погибла, оставив мне место в своём теле.       … Надо отдать должное моему другу, — он слушал меня внимательно и не перебивая, но с явственным интересом. Что о при этом чувствовал — я не знаю, но что-то мне подсказывало, что он был в тихом шоке, и если он не задавал вопросов, то просто сразу их не осознал. А чтобы было понятнее, я избегала излишне сложных терминов и понятий, которые никак нельзя было бы адаптировать под реалии Средневековья, пусть даже и магического. Про игру я, разумеется, пока не говорила, по понятным причинам.       В дверь постучали.        — Извините, что мешаю, — донёсся женский голос, но не Эйлы, а Рийи или Ньяды, — но вам, кажется, надо в Ривервуд, Старик просил вам передать. Пока… — она запнулась — было время для разговоров. Там у его брата в доме какой-то важный документ лежит, и вы можете его забрать.       По дороге в Ривервуд мы ни о чём особенном не разговаривали, причём я не могла понять, по какой причине Фарвил так аккуратно обходит вопросы по поводу всего рассказанного мной. Я рассказала только то, что я прибыла из своего, другого, мира, где погибла, и попала в тело дочери императора благодаря какому-то договору, заключённого Амалией с Клавикусом Вайлом. Почему-то я ожидала какой угодно реакции, но только не… потрясённого молчания? Но так-то мы всё равно говорили обо всём, а не просто молчали всю дорогу, так что нельзя сказать, будто между нами пробежал чёрный каджит.       «Ну, ничего, потом поговорим и всё обсудим, и я с удовольствием отвечу на все его вопросы. — подумала я, самоутешаясь — А заодно и обсудим. А сейчас… сейчас просто всё так закрутилось, да и вдобавок у нас времени было мало. А в лесу надо просто по сторонам смотреть, вот.»       Собственно, в лесу было тихо.       То ли всё зверьё вокруг чувствовало, кто я, а потому и даже не рассматривало моего спутника, как потенциальную добычу, то ли это было просто совпадение, — но нам не встретился никто. Одинокий заяц, перебежавший дорогу, и наёмник, направляющийся в соседний город и бывший, похоже, кем-то вроде нашего дембеля, я думаю, не в счёт.       Вполне ожидаемо, в Ривервуде было тихо.       Дело близилось к вечеру, когда мы пришли в город, — я, как настоящий хищник, выбрала зайти так, чтобы нас видело как можно меньше народу, и заметило наше присутствие ещё меньше. Может, конечно, и не нужно было так прятаться, — потому что жители Ривервуда не оборотни и не вампиры, запахи на таком расстоянии не учуют, да и не пахло от меня, по людским меркам, ничем… Но дело было не в том, что они не были волками — дело было в том, что волком была я. И это, я думаю, многое объясняет.       До дома Эмбри мы дошли совершенно спокойно.       В другое время я подошла бы, не таясь и не прячась. Сейчас же я обошла дорогу со стороны пруда, заросшего ряской и теперь благостно превращающегося в болото, прошла сквозь заросли какого-то кустарника, не настолько непроходимого для человека, но с такой густой листвой и кроной, что там можно было легко и без труда переждать дождь. А то и провести ночь, если она застала путника в дороге, а в таверну идти неохота: лёжа на мягком ковре из травы и старых опавших листьев, выспишься ничуть не хуже, чем на кровати, да и сверху звёзд не увидишь. Тем, кто не любит подобного рода романтику, оно абсолютно гарантировано.       Я обходила дом Эмбри, шаг за шагом, медленно и аккуратно, прощупывая каждую половицу и осматривая каждую вещь. В другое время я бы плюнула на всё и стала бы искать, как слон в посудной лавке кофейную ложечку, но сейчас почему-то хотелось делать всё как можно аккуратнее и незаметнее. Или это вервольфы не только осторожные, но и такие аккуратные? Ну, так-то, они хищники, им шуметь и топать и не следует.       Мы постучали, но нам никто не ответил.       Похоже, что Эмбри не было дома, — по крайней мере, я его запаха нигде не чувствовала. Может, следовало подождать его прямо здесь? Но, как выяснилось, хозяин или уходил куда-то в спешке, или просто забыл закрыть дверь, но она оказалась открытой.       Внутри было пусто и тихо; отдельно я отметила, что камин прогорел, и в очаге огня тоже не было, — только холодная зола. Интересно, куда он ушёл — и что могло случиться?       — Мне кажется, мы так можем ещё долго ждать его, — шёпотом произнесла я, — и неизвестно, когда он придёт. Мало ли, по какому делу он отправился куда-то. Может, вообще через весь Скайрим.       Про то, что в таком случае он бы обязательно запер дверь на ключ, я предпочла не говорить.        — Мы пока можем поискать сами, не лежит ли его дневник на видном месте. — предложила я Фарвилу, помня о том, как в игре все квестовые предметы, а также дневники всегда лежали так, что их можно было запросто обнаружить. А что, если и здесь тоже так будет? Вот только никакого маркера, укажывающего на искомый документ здесь, ясное дело, нет. Не игра же.        — Мария, а может, мы потом дождёмся его, если найдём дневник? — робко спросил Марен — А то получится, что мы его обокрали… а потом ещё и ушли, не дождавшись хозяина. А так он должен быть в курсе, что Кодлак послал нас к нему.        — Разумеется. — согласилась я — Давай я поищу здесь, а ты — вон там.       Как и следовало ожидать, среди книг были только книги и старые бумаги, не представляющие никакого интереса; я пробовала искать даже на кухне, но кроме головки эйдарского сыра и внушительных запасов мяса и овощей, там не было вообще ничего. Не желая сдаваться, я начала простукивать половицы и стены, полагая, что дневник может храниться и где-нибудь там. Это, конечно, если Эмбри просто-напросто не носит его с собой.       Наконец за одной из досок мне отозвалась пустота.       Хотя теперь у меня был отменный слух и нюх и я отлично знала, кто именно находится рядом, но сейчас мне казалось, что уши у меня могут шевелиться, как у дикого зверя, улавливая источник шума, а по дереву в поисках схронки я постукивала уже не ногтями, а когтями. Или мне это просто казалось?       Я отвлеклась всего лишь на пару секунд, — но и этого времени было достаточно. Сквозь узкую щель я осторожно вытащила на свет Восьми толстую тетрадь в старом кожаном переплёте и сунула в свою сумку. Потом закинула её себе за плечо, и…       Поняла, в чём была моя ошибка. Я увлеклась и совершенно не обращала внимание ни на что другое, что происходило вокруг. Потом, может быть, я попробую избавиться от дара волчьей крови, — но сейчас я была так рада острому слуху и острому нюху, слава Хирсину!        — Так, молчи и не дёргайся, а то я тебя прирежу на месте, как цыплёнка! — слышится злой шёпот.       Была бы я уже в своей второй ипостаси, — чувствую, у меня бы шерсть встала на загривке. Потому что мало того, что мы пришли сюда с Мареном вдвоём, а значит, никого другого здесь было быть не должно…       Моя вина: увлеклась — и совершенно забыла про то, что надо прислушиваться, принюхиваться — и смотреть даже затылком. Ну, вот почему я отпустила от себя Фарвила и позволила искать в другой части дома? Почему вообще не сопровождала его абсолютно повсюду? К тому же, я отлично узнала этот голос, и узнала бы его даже до подарка Стаи; другое дело, что будучи человеком, я бы просто не услышала этот угрожающий шёпот.       Краем человеческого сознания я успела возмутиться, что в реальном Скайриме, оказывается, куры — не такие уж и священные животные, или священны только взрослые куры, а не цыплята?       Звериное сознание обострило обоняние и слух и напрягло все мышцы, наполнив их предвкушением битвы, сделав походку лёгкой и пружинящей.       Теперь главное — не спалиться, вести себя как можно более «по-людски», потому что… Да мало ли что. Просто так.       Осторожно иду туда, откуда чувствую запах. Запах двоих. Причём в этом простом букете очень явственно преобладает запах страха. Эти запахи я точно никогда не забуду и не спутаю ни с одним из других! Вот лестница, ведущая в подвал, и Фарвила, с ножом у горла и обхватив со спины в медвежий захват, ведёт вниз… Эмбри.       «Папашу» я узнала сразу, — и по голосу, который не изменился даже от шёпота, и по запаху, и просто со спины. Я подкралась на несколько шагов, перетекая с ноги на ногу так, словно у меня уже были четыре лапы, чтобы не спугнуть поехавшего крышей второго Предвестника и не нарушить хрупкое равновесие. Если бы кто-то так угрожал мне, я бы решила проблему быстрее, чем она сама поняла бы, что её вообще-то уже решили. И порешили. А вот рисковать жизнью и здоровьем Марена я не могла.        — Так, хорошо, что ты сюда пришёл, да ещё и один… — всё так же зловещим шёпотом проговорил Эмбри, толкая моего друга вперёд.       Тот и не думал сопротивляться, насмерть испуганный и, вполне возможно, просто потерявший дар дечи. Сволочь ты, «папаша», хоть и псих. Мой друг беспомощно держал руки перед собой, словно защищаясь от чего-то или от кого-то, — скорее инстинктивно, потому что оно ему не давало абсолютно ничего.       — Не волнуйся, ты там будешь не один… — с непонятным весельем в голосе произнёс Эмбри, открывая тяжёлый замок на двери одной рукой.       При этом он убрал свой тесак за пояс и просто продолжал другой рукой удерживать моего друга, который даже не пытался сопротивляться.       Как человек, я поняла, что это был мой шанс. Сейчас, пока Эмбри был временно безоружным и пока жизни моего друга ничто не угрожало. Как вервольф — что сейчас самое то для выхода на сцену.       Но время всё равно играло против меня.       Всего лишь секунда промедления, которую я никак не могла догнать. Ведь всего секунда — а что, если она решала всё?       Мне казалось, что всё, что происходило потом, я видела в замедленной съёмке и видела одновременно всё, даже то, что происходило у меня за спиной. Вот я, ударив Эмбри в челюсть, вырываю Марена из его лап и отталкиваю в сторону. К сожалению, получилось только быстро, — бережно и аккуратно уже не вышло, и мой друг упал в подножью лестнцы с болезненным вскриком.       Я успеваю заметить, что он жив, и даже пытается отползти в сторону и вжаться в угол. Умирающие так точно не делают.       Почему я об этом подумала? Потому что в момент замаха была ещё тонкая девичья рука, а вот в сторону его отшвырнула уже мощная звериная лапа.       Я опять отвлеклась и не заметила, как превратилась в оборотня прямо на месте, безо всяких предварительных подготовок. Даже жуткая боль от превращения, выворачивающая все суставы, рвущая внутренности и раздирающая кожу, прошла стороной, словно всё это было на самом деле не со мной, а я просто наблюдала происходящее со стороны.       Я успеваю заметить краем глаза какое-то движение сбоку, и не сразу успеваю понять, как огромная серая и теперь уже хорошо знакомая тень с силой бьёт меня в плечо и отбрасывет в сторону, размазав по стене.       Для человека этот удар был бы очень травматичным, если не смертельно опасным; для оборотня это было разве что непрятным. Я тут же с рыком вскакиваю и скалю зубы, готовясь к броску. Зверь внутри меня ликует и жаждет крови. Человек внутри меня старается сосредоточиться и держать глаза открытыми.       Тот, кто за минуту стал моим смертельным врагом, опасным и совершенно не годным для того, чтобы с ним договориться, и от кого я никогда такого не ожидала, пригибается и готовится к битве. Пробудившаяся звериная кровь подавляет шок от того, что мало того, что я, оказывается, могу очень сильно ошибаться в людях, да и, к тому же, сейчас буду убивать. А ведь видит Хирсин, мне казалось, что мы с ним вроде как стали теперь близкими людьми, — но убивать мне его не хотелось не только поэтому…       Все разговоры не уместны, ни на человечьем, ни на волчьем, и каждый из нас понимает, что другой должен умереть.       Вот только умру не я.       Просто не могу. Потому что в голове всплывает теперь уже запоздалое предостережение Кодлака о том, что если полукровке добавить дар волчьей крови, он может стать смертельно опасным, — как для себя, так и для других.       Через пару секунд на полу, сминая и круша утварь и превращая всю мебель в щепу, грызлись насмерть два разъярённых вервольфа. Два диких зверя.