Эдельвейсы

В расположении полка все суетились. Вторая эскадрилья наводила марафет перед прибытием иностранного пополнения. «Старики» подшивали форму, чистили сапоги. «Желторотики» прятались от палящих лучей солнца (лето выдалось жарким, и даже близ протекающая река не особо спасала) и наблюдали, как все вокруг прихорашивались, забыв про молодых, а поэтому они были посвящены сами себе. Под маскировочной сетью за столом одиноко сидел парень и чертил маршрут полета, сверяясь с планом. — Говорят, что к нам скоро гости прибудут. — К столу, за которым сидел Смуглянка, подошёл Кузнечик. Парень, не отвлекаясь от листа бумаги, кивнул. — И кто же это будет? — спросил подошедший Ромео и сел на лавку, вытирая сырые волосы жестким вафельным полотенцем, которое когда-то было белым. — Летчики какого-то полка, вроде, называется «Эдельвейс», — скучающе ответил Александров и тоже сел на лавку, подложив руку под голову. — Эдельвейс – это цветок, распространённый в высокогорных районах Европы и Азии. На дороге, со стороны леса, показалась полуторка и, заскрипев тормозами, что привлекло внимание молодых лётчиков, остановилась. — Пополнение? — Ромео закинул полотенце на плечо и, вытерев мокрые руки о шаровары, поднялся из-за стола. Смуглянка и Кузнечик тоже поднялись и решили подойти ближе к машине, где уже собирался народ, чтобы внимательно рассмотреть иностранцев. — Вот и прибыли, — прокричал старший поручик (или, как их называли тут, старший лейтенант), выпрыгнул из кузова и потянулся, чтобы размяться после долгой дороги. По приказу начальства, он был отправлен встречать пополнение сразу же после их прибытия на самолёте. Павлов, которого назначили командиром отделения, недовольно посмотрел на слишком активного старшего поручика и вылез следом, жмурясь от кажущегося ярким после тёмного кузова солнца. Станко потянулся, оглядел своих товарищей, подмигнул им и тоже выскочил из машины, следом за ним стали выползать остальные. — Хвала Богу профита, — ворча, вылезла Виктория и, пошатнувшись, схватилась за борт машины. Цлав, заметив неустойчивость девушки после долгой тряски по кочкам и ямам русских дорог, подхватил её за руку. — Каб яшчэ раз я паехала... — продолжала ворчать Виктория, не обращая внимания на солдат, что столпились вокруг. Смуглянка наблюдал за тем, как новенькие, не торопясь вылезали из машины и, жмурясь, осматривались вокруг, что-то ворча на своём родном языке. — Как на парад собрались, — шепнул кто-то из «стариков», рассматривая форму «Эдельвейсов», которая была похожа на парадную советскую. Дверь кабины открылась, и из неё вылезла девушка. «Красивая», – пронеслось в голове у Вити. — Не умаялись, товарищ подпоручик? — улыбаясь, подошёл к девушке Лука. — А вот и пополнение, — хлопнул в ладони подошедший Маэстро вместе с майором — Иваном Петровичем. Солдаты, увидев Батю с Маэстро, расступились. Павлов, быстро сообразив, что это их новые командиры, быстро махнул головой своим. Отделение построилось и вытянулось по струнке, как привыкли за годы в колледже. — Товарищ... — начал было Павлов и запнулся, ведь таких погон с двумя полосами у них никогда не было. В машине этот шебутной старлей, как он сам и представился, убеждал, что погоны в Советской армии точно такие же, как и у них, поэтому учить ничего не надо, а тут такая оплошность. — Майор, — шепнул кто-то со стороны, заметив растерянность лейтенанта. — Товарищ майор, — уверенно заговорил Андрий, словно и не было заминки, — отделение полка «Эдельвейс» прибыло в ваше распоряжение в составе семи человек, докладывает поручик Павлов. Майор серьёзно оглядел молодых ребят, которые, казалось, ещё вчера учились в школе, а не в военном училище. — Лейтенант, не поручик, — поправил он. — Будете во второй эскадрилье, ваш командир – капитан Титаренко. Невысокого роста мужчина немного вышел вперёд. Павлов ушёл вместе с хмурым капитаном решать вопросы о заселении и получении формы. Ребята же расслабились, снова сбиваясь в кучку. Цлав расстегнул карман и вытащил пачку сигарет. — Нам бы в порядок себя привести, – обратился Станко к стоящему рядом старшему поручику. — Мы наслышаны о прекрасной, — Лука поджёг самокрутку, которую успел раздобыть у местных солдат, — русской бане, — затянувшись дымом, продолжил он. — Сегодня женский день, но если прям надо, — пожал плечами офицер. — Можно сигарету? — обратился он к Цлаву, что тоже закурил. — Да ладно, мы потерпим, — кинул Лука и снял фуражку, вытирая рукавом пот со лба. — Ну и жара. — Товарищи офицеры, — серьёзно сказал Кузнечик, расправляя гимнастерку, — идемте. Александров отодвинул словно мебель какого-то младшего лейтенанта (он, кажется, был вообще не с их двора) и с важным видом подошёл к новеньким. — Лейтенант Александров, а если просто, то Сергей. — Поручик Загорац, Станко, — пожал руку парень и оглянулся на Цлава, который уже ругался с каким-то мужчиной. — А это? — спросил Станко, разглядывая мужчину, что был выше и шире парня раза в два, но Цлав все равно без страха что-то ему доказывал, активно размахивая руками. — Подпоручик Калинич, — вмешался в разговор Лука, тоже пожав руку, затянулся никотином и посмотрел в сторону ругающегося Цлава. Девушка подняла взгляд и посмотрела на подошедших парней. Они были их ровестниками. Один среднего роста, с вытянутым лицом и самоуверенным взглядом. Рядом с ним парень с восточной внешностью, позади – юноша с красивой улыбкой. Глядя на него, Анке самой хотелось улыбаться. Он внимательно рассматривал Луку, который уже нашел общий язык с местными и что-то весело рассказывал, иногда объясняя значение тех или иных слов. Встретившись взглядом с девушкой, он широко улыбнулся и подмигнул ей. Анка, засмущавшись, сразу отвела взгляд и посмотрела в сторону Цлава, спокойно беседовавшему с мужчиной, с которым ранее ругался и которому он сейчас что-то рассказывал, показывая на самолёт. — И вот нам в училище привезли ваши Яки, — рассказывал Лука собравшимся летчикам. — Готовлюсь к полёту, уже застегнул парашют, и тут подходит однокурсник и говорит, что тут вместо «упасть» говорят «якнуться». И счастливый пошёл, а мне потом лети с мыслью, что могу упасть. — Лётчики засмеялись и начали наперебой рассказывать истории. Вечером после жаркого дня всегда хорошо. Лёгкий ветерок обдувает, охлаждая тело, а после бани и вообще прекрасно. Анка сидела на завалинке возле бани в новой советской форме и слушала чириканье птиц. — Я не могу, она пахнет хозяйственным мылом, — сидевшая рядом Виктория (местные уже успели окрестить её Викой) брезгливо рассматривала новую форму, крутя в руках зелёную гимнастёрку, что выдали перед баней. — Не нравится – не носи. Тоже мне госпожа нашлась, — грозно сказала медсестра, служившая в рядом стоящем госпитале. Виктория глянула на неё исподлобья. Во взгляде явно было видно, как она мысленно проклинает медсестру. Она натянула гимнастерку и, закинув полотенце направилась к своему дому. Не к своему, конечно. Хозяйкой была милая старушка, которая, узнав, что они лётчицы, запричитала, что на самолётах летать – не женское дело (Вика при этих словах закатила глаза, а Саша пихнула её в бок). Виктория воспитывалась в семье дипломата, и ей с детства внушали, что мужчина в семье главный, а женщина должна во всём с ним соглашаться. После этого Вика хлопнула дверью и поступила в военное училище, чтобы доказать отцу, что женщины могут служить на равне с мужчинами. Луна мерцала сквозь густую листву деревьев, создавая причудливые узоры на земле. Трава приятно шелестела под босыми ногами. Поднявшийся над рекой туман покрыл лес. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь шорохом листьев и тихим свистом ночных птиц. Каждый шаг отдавался в тишине. Внезапно с какой-то стороны раздался треск ветки. Анка остановилась и прислушалась. Сердце забилось быстрее, но страх вскоре сменился любопытством. Она шагнула в сторону звука, чувствуя, как природа окружает её, как бы приветствуя. Перепугавшаяся девушка вздрогнула, когда из темноты леса заговорил приятный мужской голос: — Извини, если напугал. — Из-за дерева на поляну вышел парень. Анка его увидела ещё на поляне, когда вылезала из машины. Ей сразу приглянулась и запомнилась его красивая улыбка. Знакомству с ним помешал внезапно подошедший, вечно недовольный Павлов, который отправил её заселяться. Решив познакомиться сейчас, первой неловкую тишину прервала девушка. — Анка. — Она протянула свою маленькую ладошку. Смуглянка засмотрелся на её аккуратные пальцы, не веря, что такая хрупкая девушка может управлять целым истребителем. Поняв, что тишина затянулась и девушка слишком долго стоит с протянутой рукой, парень ответил: — Витя, — и пожал руку. Ладонь у него была большая и шершавая от множества старых мозолей. — Вас проводить? — предложил он, рассматривая девушку. Волосы её выбились из наскоро заплетенной косы, и теперь локоны красиво обрамляли личико. Глаза в темноте завораживающе блестели, отражая бледный свет луны. — Конечно, и если не сложно, на «ты», — слабо улыбнулась девушка и медленно побрела в сторону хаты, иногда оглядываясь, чтобы посмотреть, идёт ли за ней этот забавный Витя. По лесу они шли недолго, минут десять. Анка рассказывала, как в детстве вместе с Сашей и с каким-то соседским мальчишкой лазала в сад к противной бабке, чтобы назло ей есть невкусные кислые яблоки, или как познакомилась с Лукой, кооторый чуть не свалился на неё с лестницы, катаясь по перилам. Витя же рассказывал, как он жил в Москве, чудил в школе на пару с напыщенным (как назвала его Анка) Серегой и потом решил вместе с ним поступать в училище. — Ну вот и пришли, — сказала Ана. Вместе с Витей они решили, что это красивое сокращение имени, ведь Аня не подойдет. «Это же другое имя, это как Алексея назвать Сашей!» – воскликнула девушка, нарушая лесную тишину. Ана повернулась к парню, который внимательно рассматривал хату. — Ну, пока? — Анка махнула рукой и, искренне улыбнувшись, медленно пошла во двор хаты, на крыльце которой её встречала баба Нюра. — Пока… — прошептал Витя уже в пустоту, ещё раз внимательно посмотрел на дом, разглядывая мелькавшие за занавесками тени и, убедившись, что запомнил хату, пошёл к себе. В доме приятно пахло выпечкой. Кажется, это были пирожки с капустой. В животе приятно разливалась истома и во рту собиралась слюна, ведь в последний раз они ели утром. Потом было как-то не до того: самолёт, получение формы и оружия, баня, в которую, оказывается, нельзя на полный желудок. За столом уже сидела Саша, держащая в обеих руках по пирожку и умудрявшаяся есть сразу оба. Увидев зашедшую только что Анку, Вика хитро улыбнулась и продолжила молча разливать чай из разных трав. — Ой, Аннушка, — прощебетала зашедшая следом бабушка, — Витя – очень хороший парень, — сказала она и положила на стол огромный шмат сала. Саша, услышав слова бабушки, подавилась, и Вика постучала ей по спине. — Вот, на чёрный день хранила, а потом подумала, на какой такой чёрный день, если у меня будут жить такие замечательные девочки, — пояснила она, кромсая огромными ломтями сало. Когда баба Нюра ушла спать, девушки собрались за столом. — Какой Витя? Как он выглядит? — пытала Саша подругу. — Этот, который с красивой улыбкой, — мечтательно протянула Анка и, поставив локти на стол, уткнулась в ладони, вспоминая веселую, озорную улыбку и светло-серые глаза. С улицы зашла Вика. – Всё, спать, – сказала она и задула лампу, висевшую на входе. Дом погрузился в темноту. – С красивой улыбкой. Может, он вообще не улыбался, а хмурым пришёл, – проворчала Саша и, натянув повыше одеяло заснула.