Часть 5
*** Дверь распахнулась и в кабинет ворвался двуцветный. Сидящего за столом врача застали врасплох, из-за чего он вздрогнул, поднимая глаза на человека, потревожившего его без стука. — Прошу прощения, он только уснул, — сказал Шото, закрывая дверь и подходя к столу. — Я хотел поговорить… Есть минутка? Пожилой мужчина понимающе кивнул, отодвигая свои записи и медицинские карты в сторону. Он медленно закрыл красную ручку, искоса поглядывая на Тодороки, что не знал куда ему податься. — Не волнуйтесь и присаживайтесь, — врач указал на мягкий стул, стоящий в самом углу кабинета. — Можете поставить его ближе, если вам так будет удобно. — Благодарю… Тодороки поднес стул ближе, располагая его около стола напротив самого врача. Сев и сцепив руки в замок, он всячески пытался не показывать своих нервов и взвинченности, но бегающие по кабинету глаза всё же выдали его, заставляя врача тяжело вздохнуть. — Мидория Изуку, если я правильно помню, — сказал мужчина и, сцепив руки в замок, посмотрел на собеседника. — Тяжелый случай с его причудой, вкупе к этому добавилась амнезия… Врач потянулся рукой куда-то под стол, доставая из выдвижного ящика небольшую папку с несколькими листами. Тодороки с замиранием сердца начал вглядываться в непонятные слова, написанные на папке, а позже и в ней. Мужчина указал пальцем на первую строку, где стояла дата первого приступа Мидории. То самое посещение несколько дней назад, когда ему стало плохо на кухне. Врач медленно вел пальцем вниз, заостряя внимание на более свежих записях. — Изначально у него стоял диагноз, выставленный пару лет назад: диссоциативная амнезия, которая появилась вследствие такой психогенной причины, как шок. Он перевел палец чуть ниже на новую запись, которую сделали относительно недавно. Свежие голубые чернила выглядели контрастно на фоне уже поблекших синих, которыми писали несколько лет назад. — Он поступил с головными болями и потерей сознания, — сказал мужчина и поднял глаза на Тодороки, внимательно его слушавшего. — Как давно у него болела голова? — Меньше года, — замявшись, ответил Шото, перебирая в руках кончик своего свитера, — Он часто хватался за голову, но я думал… — Головные боли не связаны с его потерей памяти. Я просил вас ограничить его от внешних раздражителей по простой причине, — врач выдержал небольшую паузу, с сожалением смотря на двуцветного. — Диссоциативная фуга и конфабуляции, вы же их не наблюдали? Видя смутившегося собеседника, мужчина тяжело вздохнул. Было ясно: он ничего не понял. — Поведение, характер. Они менялись? Может, ложные воспоминания, которые он упускал во время разговора? — Утром он был сам не свой, — Двуцветный говорил тихо, словно страшился правды. — А через несколько часов сбежал из дома. Но прошло меньше часа и я нашел его! Он вновь был прежним… — Просто сбежал из дома? — Верно. Это на него не похоже… — Скорее всего это была диссоциативная фуга, которая заставила его покинуть собственный дом. Значит, фальшивых воспоминаний не было? — Нет… — Одну причину мы выяснили. Вторая проблема — головные боли. Ещё в прошлый раз я объяснил вам, что мы сами не понимаем, что происходит с его телом из-за распада причуд, теперь мы знаем, что началось это меньше года назад. — Его состояние. — Мыслите в хорошем направлении. Его состояние ухудшается, и теперь это не просто ухудшение с каждой неделей. Его ухудшение происходит по часам. Из-за чего происходят потери сознания и боли. В скором времени все может стать ещё хуже. Теперь мы не можем остановить этот процесс, едва ли замедлить его… — Как не можете?! — вскрикнул Шото, вскакивая со своего места. — Вы же сами говорили, что всё это излечимо и что вы поможете ему! — Послушайте, это было до ухудшения его состояния. Я ведь просил ограничить его, но что мы имеем? Вы забрали его домой под свою ответственность, поставив подпись на медицинских документах. Что вы теперь хотите от меня? Ни одни препараты не смогут остановить разрушение, происходящее в его организме. Вы хоть представляете, что под силой причуд его мышцы рвутся а капилляры лопаются? Они выходят из-под контроля? Тодороки опешил, делая шаг назад. Его потерянные глаза, замершие на месте, смотрели на папку. Свежая строка, написанная ярко-красными чернилами. Такая простая связка слов, даже маленькая фраза, но она не могла уложиться в голове двуцветного. — Всё что вы можете сделать — это побыть с ним. Мы постараемся уменьшить его боль с помощью препаратов. — Благодарю вас. Такой потерянный и тихий голос эхом разлетелся по кабинету, звоном отдаваясь в ушах. Закрыв дверь, двуцветный медленно пошел к самой дальней палате. Снова болтушки-медсёстры, сидящие за столиком, кого-то активно обсуждали, хихикая и влюбленно вздыхая. Проходя мимо них, Шото лишь разозлился, чувствуя на себе тяжелый груз вины, что с каждой секундой начинал тяжелеть. «Я виноват…» Пальцы робко коснулись дверной ручки и замерли: он страшился того, что, если он откроет сейчас дверь и войдет в палату, он не увидит там его. Не увидит мирно спящего под препаратами парня, окруженного бесчисленным количеством нитей и датчиков. Не сможет аккуратно коснуться милых поблекших кудрей, лежащих на белоснежной подушке, от которой исходит запах дешевого больничного порошка. Переборов собственный страх, Шото повернул ручку, входя в палату. «Он здесь…» Выдохнув, мужчина прошел вглубь, подходя к больничной койке. Его глаза скользнули по худым рукам, замечая на внутренней стороне сгиба локтя несколько покрасневших точек от капельницы. Грудная клетка медленно вздымалась, но дыхания не было слышно. Пальцы аккуратно коснулись чужого лба, бережно убирая с него поседевшую прядь. Казалось, что с прошлого раза количество поседевших волосинок увеличилось, из-за чего прядь выглядела больше. «Ты всегда старался её скрыть…» Легкая улыбка, переполненная грустью и сожалением, быстро осветила лицо двуцветного, заставляя глаза на мгновение засверкать, но не от радости. Он не хотел будить с трудом уснувшего парня, отходя от кровати к закрытому жалюзи окну. Немного раздвинув их пальцами и глянув в небольшую щель, Шото сам себе усмехнулся. Он тихо открыл окно, выставляя его на проветривание, ведь так и воздух будет поступать и посторонних звуков будет меньше. «Свежий воздух никогда не помешает больному» Порадовавшись в душе, что так он поможет хоть немного, Шото сел на стул, стоящий поодаль от кровати. Ничего не оставалось, кроме как надеяться и ждать, что Изуку очнется в скором времени. Гетерохромные глаза с грустью вглядывались в осунувшееся лицо, надеясь рассмотреть в нём прежнего жизнерадостного мальчишку. «Ты много курил и постоянно забывал про приемы пищи… Твои головные боли, я думал, что это из-за недосыпов… Я даже не поинтересовался. Твоя мечта стать героем номер один была исполнена, но помнил ли ты её всё это время? А я, чертов эгоист, даже не спросил… Сейчас, надеюсь, ты вспомнил, дорогой Изуку, о чем мечтал… Я знаю, молитвы не помогут, но прошу, поправляйся… Ты нужен нам. Нет, ты нужен мне…» Он соединил ладони, сцепляя пальцы и создавая тем самым молитвенный жест. Уперевшись лбом в большие пальцы, Шото ещё долго шептал себе что-то под нос, изредка останавливаясь и замирая, с опаской поглядывая на зеленоволосого. В такие моменты в его глазах мелькал страх, что он разбудил его, но он быстро исчезал. Из тихих молитв и просьб Тодороки вывел неожиданный стук. Не особо радостно взглянув на дверь, он всё же поднялся, быстро выходя в коридор. Эту стачала одна из тех медсестер, что ехидно хихикала и влюбленно вздыхала за столиком. Девушка что-то тихо пробормотала, протягивая Шото свой телефон. — А, да, секунду, — растерянно сказал двуцветный, продолжая смотреть в дверную щель на спящего парня. Он прослушал всю просьбу девушки, из-за чего пришлось просить: — Не могли бы вы повторить. — Может вы оставите свой номер телефона, — девушка мило улыбнулась, показывая пальцем на дверь, за которой находилась палата Изуку. — Если его состояние ухудшится, мы позвоним вам. Нам тяжело смотреть, как вы убиваетесь, сидя возле него… Девушка хотела что-то добавить, но была вынуждена замолчать. Её глаза мгновенно округлились, стоило ей заметить свой телефон, превращенный в кусочек льда. Желваки на челюсти Шото заиграли, а на шее вздулась небольшая венка. — Мой телефон есть в базе данных, — на выдохе произнес мужчина, отводя взгляд. — Я выплачу компенсацию за мобильник, а сейчас уходите. Девушка испуганно извинилась, забирая лёд и возвращаясь к медсестрам с пустыми руками, в то время как Тодороки вернулся в палату. «Воспользоваться тобой ради сближения со мной? Отвратительно…» Он провёл большим пальцем по прохладной бледной щеке, бережно убирая с неё выпавшую ресничку. — Можешь загадать желание, Изуку… Но в ответ лишь тихое сопение. Уж лучше оно, нежели гробовая тишина… — Даже если бы ты сейчас очнулся и попросил сигарету, — Тодороки наклонился к бледному телу и, вслушиваясь в ровное дыхание, шепотом добавил: — Я без задней мысли прикурил бы тебе её прямо здесь… Желание прикоснуться к нему губами медленно играло в голове, но Шото был непоколебим. «Ты не Спящая красавица… Я никогда не трону тебя…» Отойдя от больничной койки, он вернулся к окну. Оставалось лишь наблюдать за медленно садящимся солнцем и ждать. Но в голове крутились слова Изуку: «убей Кацуки», что же он такого сделал… Пока они учились, он относился к блондину с осторожностью и пониманием, ведь взрывной характер не раз делал свое дело. Но что он мог сотворить с этим парнем, что без задней мысли прощал всех, даже врагов? — Что ты сотворил, ублюдок…