Часть 2
*** Тодороки молча сидел за столом, медленно помешивая кофе чайной ложечкой. Метал с противным звуком ударялся о края кружки, неспешно начиная играть на нервах, словно на струнах изящной виолончели. Но Бакуго, сидящий напротив, лишь с аппетитом уплетал бутерброд, сделанный ему на скорую руку: неровно отрезанный кружочек колбасы и торчащий с одной стороны лист салата — всё это выдавало в блюде спешку, а может и пренебрежительное отношение. Но не совсем. Изуку всего навсего был слишком сонным, чтобы сотворить что-то стоящее. Зеленоволосый вышел из спальни в шортах, которые едва виднелись из-под растянутой майки Шото. Герой неспешно потянулся и, прикрывая рот ладонью во время очередного зевка, прошел на кухню к двум парням. Его тонкие длинные пальцы скользнули к чайнику, затем на полочку за чашкой, а потом и за чайной ложечкой. Тодороки по-прежнему сидел, помешивая кофе и издавая звенящий раздражающий звук. Он с непониманием рассматривал спину, время от времени кидая косой взгляд на блондина, уплетающего очередной бутерброд. Его глаза осмотрели каждый засос, каждый след от Зубов, красующийся на чужой шее. Его желваки медленно поигрывали, стоило ему подумать о том, как эти отметины появились на этой болезненно бледной коже… — Мидория, — положив ложку на стол, сказал Шото, — Мы так и оставим его здесь? Изуку повернулся к двуцветному, смотря на него с непониманием и нескрываемым удивлением. Парень несколько раз моргнул, прогоняя сон долой. Его руки медленно «купали» чайный пакетик в кипятке, пока сам он думал над тем, что ответить. Зеленые глаза пересеклись с гетерохромными: такой холодный, леденящий душу взгляд разноцветных глаз, направленный прямо в самое нутро. Он молчаливо спрашивал у зеленоволосого «как» и «зачем». «Зачем я привел его сюда?» Он и сам не знал. Стоило Изуку коснуться холодных щек в ту ночь, стоило заглянуть в окаменевшие глаза, как тело двигалось само. Что-то внутри двигало им… Скорее всего алкоголь сыграл свою роль, из-за чего Мидория не смог доставить блондина в больницу и принёс его домой, дрожащего, замерзшего… В голове всплыли посиневшие от холода губы, и парень мотнул головой, выбрасывая ненужные мысли. — Я не знаю. Мидория схватился за голову, запуская пальцы во взъерошенные волосы. Виски резко начали болезненно пульсировать и парень схватился рукой за стол, цепляя кружку с чаем. Чашка с горячим, едва запаренным напитком, перевернулась, готовясь расплескать горячую жидкость на пол и на парня. — Осторожно! — Крикнул Шото, мгновенно замораживая кипяток в чашке по щелчку пальцев. Кружка со льдом внутри со звоном опрокинулась и застучала ручкой, скользя по столу. Изуку молча взял её, поднимая и переворачивая чашку вверх дном. Лёд — замороженный чай и пакетик — даже не двинулся, так и оставаясь внутри. — Спасибо, — цокнув языком, сказал Деку. Эти слова прозвучали больше как сарказм, ведь теперь парень остался без горячего бодрящего напитка, но и в то же время его уберегли от ожогов. — А ты стал лучше управлять своей причудой, — ехидно буркнул Кацуки и ухмыльнулся, складывая руки на груди. Тодороки неспешно встал, подходя к Изуку со спины. Стоило Шото коснуться худого плеча, как парень вздрогнул, отходя немного от двуцветного. Мидория потёр переносицу, морщась из-за головной боли, что пульсацией отдавала в висках. — Прости-прости, давай помогу… Тодороки всё же коснулся чужого плеча, немного надавливая большим пальцем на выпирающую ключицу. Нежно поглаживая через ткань, двуцветный потянулся за кружкой, в которой по-прежнему был лёд. Его пальцы скользнули по ободку, подтягивая её к себе. Спустя считанные секунды лёд начал плавиться. Чай быстро вернулся в жидкое состояние, после чего начал обратно нагреваться, и вот, перед Изуку стоял вновь горячий напиток. Всё благодаря причуде Шото, что аккуратно водил пальцами по ободку, словно просто оценивал предмет. Пальцы медленно гладили плечо, а его глаза с неким сожалением глянули на Мидорию. «Опять этот взгляд» Зеленоволосый молча кивнул в знак благодарности , беря чашку и садясь за стол к Бакуго, что уже доел бутерброды и с отвращением наблюдал за двуцветным. — Деку, — хищно улыбаясь, протянул Кацуки. Блондин указал на свою шею пальцем, намекая, что у Изуку что-то не так, но зеленоволосый лишь молча осадил его взглядом, и Кацуки замолчал. Мрачные зеленые глаза с темными мешками обвели стол в поисках чего-нибудь съестного к чаю, но, ничего не отыскав, опустились вниз. «Он так легко управляет своими причудами…» Помешивая несладкий чай, он что-то буркнул себе под нос, из-за чего Шото был вынужден переспросить, садясь за стол рядом. — Кацуки надо в больницу… Зеленоволосый опустил голову и вновь потёр переносицу, стараясь скрыть очередные болевые пульсации. «Кацуки, Кацуки, пора позаботиться бы и о себе…» Как бы он не пытался сделать это незаметно, ничего не утаить от гетерохромных глаз, что не упускают ни единого движения из поля своего зрения. — Мидория, что такое? Тодороки встревоженно спросил, вновь касаясь чужого плеча. Изуку прикрыл голову обеими руками, запуская пальцы в волосы и жадно хватая воздух ртом. Боль мгновенно усилилась настолько, что хотелось биться головой о стол. В ушах звенело, а воздуха не хватало. Легкая дрожь захватила все тело, заставляя парня сжаться. — Кому ещё нужно в больницу?! Кацуки вскочил со своего места, отодвигая чашку подальше от зеленоволосого и скидывая руку, что нахально легла на плечо Деку. Обойдя стол, Бакуго повернул парня за плечи к себе, немного сжимая плечи и выбивая из Изуку болезненный стон. Парень согнулся пополам, держась за голову. Он весь дрожал. — Что ты творишь?! Тодороки завопил, отталкивая блондина и воздвигая между ним и зеленоволосым ледяную стену из острых шипов, направленных на него. Аккуратно обхватив Мидорию за щеки, Шото приподнял лицо парня: бледное и перекошенное от боли. Глаза помутнели, слово парень был вовсе в отключке. Нежно потянув на себя, он обнял парня, прижимая его к своей груди. — Обхвати меня, — Тодороки нежно погладил зеленые кудряшки, спускаясь рукой к дрожащей спине и робко похлопывая по ней. — ну же, Мидория… Непонятно, пришел Изуку в себя или тело машинально немного расслабилось, но он смог обхватить Шото за шею, прижимаясь к нему. Прижав дрожащее тело к себе посильнее, Шото выскочил в коридор. Он искал хоть какую-нибудь верхнюю одежду, чтобы накинуть на Изуку. — На, быстрее! — Кацуки кинул первое попавшееся ему на глаза пальто, висевшее в шкафу в одной из спален. — Поспеши двумордый, я за тобой. Шото выбежал из квартиры, направляясь в ближайшую больницу. *** 8:21 Едва ли перевалило за восемь часов. Большинство людей уже сидело на рабочих местах, а кто-то только возвращался с ночной смены, наслаждаясь утренним прохладным ветерком. Солнце уже долгое время возвышалось над городом, купая всех в своих теплых лучах. Безоблачное голубое небо, такое прекрасное, такое спокойное… Солнечные лучи заглядывали в больничную палату через окно, попадая на волосы и заставляя их переливаться. Алые горели ярким пламенем, а белые просто светились, словно самый чистый снег в канун Рождества, что лежал под яркими фонарями и новогодними гирляндами. Рука робко опустилась на лоб, едва касаясь пылающей кожи. «Жар не спадает» Руки скользнули к прохладной примочке, лежащей на тумбочке рядом с кроватью. Он аккуратно поднял зеленые кудри, прикладывая прохладную ткань ко лбу. Среди волос мелькнула седая прядь, которая скрылась между кудряшек, стоило Тодороки убрать руку. «Ты так настрадался, а я даже не смог просто уследить за твоим здоровьем…» Он сложил руки в замок, упираясь локтями в свои колени и подпирая лоб руками. Перед его глазами был побледневший парень, что мучился от жара. Находясь в бессознательном состоянии и тяжело дыша, между его двух бровей все равно время от времени появлялась морщинка. Белые стены, больничная койка, капельница… Ужасные муки совести, раздумья и сожаления съедали его изнутри, заставляя сердце обливаться кровью. Он не смог присмотреть за парнем, что каждую ночь спокойно спал в соседней комнате, что каждое утро уходил вместе с ним на работу… Сигареты, которые он курил. В последнее время он все чаще выбрасывал пустую пачку в мусорку, а это значит, что он выкуривал их в разы больше… Ослабшее, худое тело, тёмные мешки под глазами, сигареты, а тут ещё и «он»… В голове Тодороки всплыли покрасневшие засосы и следы от зубов, украшающие бледную кожу на тонкой шее. — Кацуки… Тодороки подорвался с места, выходя из палаты. Как бы он не был зол, но он тихо закрыл дверь, стараясь не разбудить Изуку, которому сейчас, как никому другому, нужен покой и хороший отдых. Широким шагом двуцветный быстро прошел по коридору, врываясь в один из кабинетов. — Что вы себе позволяете! — крикнула одна из медсестер, вскакивая с места. Тодороки плевал на всех врачей и медсестер, находящихся в палате. В его глазах был лишь Бакуго, увешанный разными датчиками и окруженный различными приборами. — Двумордый, как там… Кацуки не успел закончить вопрос: его щеку пронзила резкая, жгучая боль. Кулак, что точно настиг свою цель. Тодороки замахнулся, чтобы ударить второй раз, но остановился. Его рука, сжатая в кулак, дрожала, а сам он тяжело дышал. Его широко раскрытые глаза, полные злости и безумия, смотрели на блондина, который молча принял удар, и, похоже, был готов принять ещё не один. — Остановитесь, прошу! — выкрикнул мужчина на вид пятидесяти лет, беря Тодороки за руку, сжатую в кулак. Профессиональный, квалифицированный герой, который пал настолько низко, чтобы разозлиться и поднять руку… Тяжело дыша, Шото отдернул руку от врача и потёр запястье. Гнев внутри не утихал, плескаясь, словно море во время бури. Его глаза скользнули к блондину, что молча вытирал тыльной стороной ладони кровь, выступившую на губе. — Как он? — всё же закончил свой вопрос Кацуки. Но ответа не последовало. Ему хватило сердитого хмурого взгляда, наполненного гневом и желанием переломать ему все кости. Шото молча покосился на врачей и, оттолкнув от себя мужчину в возрасте, покинул кабинет. — Значит плохо, — прошептал Бакуго, опуская глаза в пол. *** Веки, налитые свинцом, с трудом приоткрылись. Все вокруг плыло, и глаза едва ли могли сфокусироваться на белом потолке. Голова раскалывалась, но в то же время была пуста, словно все мысли смело одним движением руки. Несколько раз моргнув, Изуку повернул голову. Его рассеянный взгляд сразу зацепился за сидящего на стуле парня, скрестившего руки на груди. Голова была наклонена вперед, и он, еле слышно посапывая, задремал в сидящем положении. «Закат…» Зеленые глаза поднялись чуть выше, ловя розовые облака, что плавно плыли между высотных домов. Порозовевшее небо, а это значит, что солнце медленно катится за горизонт, исчезая где-то вдали. Мидория хотел позвать Тодороки, но из груди вырвался лишь хрип: голоса не было. Но даже такого тихого звука хватило, чтобы парень открыл глаза. — Мидория? Ещё пока сонный Шото вскочил со стула. Его глаза заметались из стороны в сторону, а дрожащие руки потянулись к зеленоволосому. Пальцы потянулись к руке, что лежала на самом краю кровати, но Тодороки быстро отдернул свою, убирая её за спину. — Как ты? Хотя нет, — он поспешил покинуть палату, но, задержавшись у входа, добавил: — Бакуго здесь, я позову врача. Отдыхай пока, не вставай… Тодороки покинул белую комнату, оставляя парня одного в звенящей тишине. Все тело было словно налито свинцом: такое тяжелое, ноющее, неподвижное. Такое слабое тело. Даже причуды покидают его, не только силы… Каждая попытка двинуться отдавала резкой болью. Даже при желании он мог лишь двинуть пальцем и повернуть голову, стиснув зубы и превозмогая адскую боль. Теперь он один. Пустая больничная палата. Капельница и стоящие на столике у двери цветы: белые пионы. Они едва распустились и источали приятный аромат, что плыл по всей комнате. Изуку закрыл глаза, делая глубокий вдох. Грудная клетка с болью приняла в себя объем воздуха, превышающий обычный вдох. Зеленоволосый поморщился и неспешно выдохнул. «Хочется кричать» Раньше приемник героя номер один, а теперь — посмешище. Лежит в больничном палате под капельницей из-за непонятно чего. Но теперь все хорошо, Кацуки вернулся. Он заменит его… Правда же? Стоило образу Бакуго возникнуть в голове, как она резко начала болеть. Жгучая пульсация волной пронеслась по телу, начиная с головы и заканчивая пальцами ног. Тяжело дыша, Изуку всё же выкинул блондина из мыслей, успокаиваясь. — Он очнулся, — послышался голос Шото из-за двери. — Да-да, минуту, — встречный голос, скорее всего принадлежащий лечащему врачу. — Мне необходимо взять свой блокнот и пару справок… Дверь отворилась и на порог ступил Тодороки. Изуку не видел его лица, но точно знал, какое выражение было на нём. Опять этот взгляд, что полон сожаления и сочувствия. Парень обошел койку и вновь сел на стул. Знленоволосый чувствовал этот пристальный взгляд, способный прожигать насквозь, на себе. — Врач, он сказал… Тодороки запнулся, смотря на зеленоволосого. Его тонкая, хрупка рука поднялась немного вверх, сгибаясь в локте и преодолевая боль. Не долго витая в раздумьях, Шото наклонился, касаясь ухом кровати. Он подсунул голову под ладонь Мидории, и она аккуратно опустилась на его волосы. Нежно поглаживая шелковистые волосы и зарываясь в них пальцами, Изуку хмыкнул. Такие мягкие и пушистые волосы. Давно он так не жалел этого большого парнишу. — Все хорошо, — Он слегка приподнял уголки губ, стараясь улыбнуться и говорить громче. — Не вини себя. «Как хорошо, что Мидория не видит меня сейчас», — Подумал Тодороки. Его глаза защипали, словно в них попала нежеланная песчинка. Прикрыв их, он молча наслаждался моментом, надеясь, что руки, которые сейчас гладят его по волосам, будут принадлежать полностью здоровому парню… Дыхание Шото едва ли участилось, но кому до этого есть дело. Сейчас и может человеку, находящемуся в тяжелом состоянии…