Железо и лед

Девочка завороженно смотрела на лотосовые сады. Возле хижины была только чахлая трава и высокие деревья. Когда ее вели в город, они прошли мимо рисовых полей и лугов со скотом. Когда ее предыдущий хозяин вел ее в деревню, по краям грунтовой дороги росли полевые цветы. Но ничто не сравнится с садами лотосов в Культе Вечного рая. Пруд, на который она смотрела, простирался более чем на пятьдесят ярдов, большая часть воды была покрыта пышно цветущими лотосами. Кувшинки были ярко-зелеными, некоторые из них были даже больше ее футона, в то время как сами цветы лотоса были самых разных цветов, форм и размеров. От ярко-розовых с толстыми слипшимися лепестками до чисто-белых с широкими лепестками и темно-фиолетовых с золотистой внутренней частью. Девочка нерешительно наклонилась вперед, заглядывая через край небольшого деревянного мостика, прямо под ней была гроздь цветов лотоса, которые были больше ее головы, лепестки были белыми на кончиках и меняли цвет на мягкий желтый у основания. Еще ниже в воде она могла видеть вспышки разноцветных рыб, белых и оранжевых с усатыми ртами. «Они прекрасны, не правда ли?» — сказала женщина, сидевшая в тени близлежащих деревьев. «Помню, когда я впервые приехала сюда, я не могла поверить, насколько красивы эти сады. Они такие пышные, круглый год. Наш благословенный Основатель не допускает холода зимы, поэтому цветы всегда цветут». Девочка узнала женщину, одну из трех, которые купали ее накануне. Женщина в настоящее время вышивала кимоно, движения были быстрыми и отработанными. Вокруг сада девочка могла видеть других людей, двигающихся туда-сюда, суета человечества, к которой она не привыкла. Все они выглядели здоровыми и счастливыми, в отличие от голодной нищеты, с которой девочка была знакома. Когда она проснулась после первого удобного сна, который она когда-либо помнила, женщина пришла в ее комнату. Девочку переодели в кимоно, такое же мягкое, как и мантии, хотя это кимоно было бледно-фиолетовым с розовыми и пурпурными цветами. Ей разрешили позавтракать вместе с ее хозяином, который пришел вскоре после того, как ее одели, еще один бульон, но с добавлением рубленых овощей. Как и прежде, и помня приказы своего хозяина, она ела медленно и осторожно. Затем ее хозяин сказал ей, что она должна сопровождать женщину, Йоко, по культу, поскольку хозяин должен был заботиться об остальной части своего стада. Девочка повиновалась и послушно последовала за Йоко, пока женщина вела ее на экскурсию по Вечному раю. Не все, так как культ простирался на приличное расстояние вокруг горы, и Йоко заметила, что не хочет изнурять девочку. Девочка не понимала, почему это может быть проблемой. Возможно, ее хозяин мог бы снова поднять ее. Его руки были сильными. Они остановились в саду, Йоко остановилась, чтобы поговорить с группой женщин в тени деревьев, и решила помочь с шитьем. Девочка села на краю моста, глядя на сад лотосов. Вокруг пруда были каменные дорожки и павильоны. Многочисленные птицы и насекомые слетались вокруг и на воду. Они были такими живыми, что девочке было трудно сосредоточиться на чем-то одном. Даже солнце казалось мягким, в отличие от испепеляющей жары, которую она помнила. Мастер не мог выходить на улицу под солнцем. По словам Йоко, он отказался от своей способности ходить под солнцем в обмен на силу исцелять своих последователей от телесных ран. «Это показывает его преданность нам, если он пожертвовал такой вещью», — сказала Йоко, и ее глаза сияли. Хотя это, похоже, не было помехой, так как девочка видела и другие сады лотосов внутри большого комплекса, когда ее вывели наружу, но они не были такими пышными и не кишели дикими животными, как тот, что снаружи. Она наклонилась ниже через край моста, ее глаза наблюдали за рыбами внизу, пока они плавали в чистой воде. Их чешуя была мелкой, а глаза — черными и похожими на бусинки. Более мелкие существа порхали по грязи на дне пруда, а крошечные мошки носились по поверхности. Легкий ветерок дергал цветки лотоса и качал деревья, насыщенный аромат наполнял ее ноздри. Вдалеке она слышала, как люди смеялись и разговаривали, а также изредка раздавалось блеяние овец и коз. Затем зеленоглазая женщина из вчерашнего вечера опустилась на колени рядом с ней, ее кимоно грациозно сложилось вокруг ее стройной фигуры, когда она устроилась рядом с девочкой. Ее кимоно было более светло-зеленым по сравнению с ее глазами, покрытым узорами, похожими на розы. На ней был слинг*, ребенок был запеленан у ее груди, и она держала его на руках. От ребенка доносилось тихое ворчание, девочка видела пучки темных волос, торчащие из пучка. «Ты выглядишь так, будто хорошо отдохнула», — улыбнулась ей женщина. «Спала целый день! Но сейчас ты выглядишь лучше, и Йоко сказала, что ты съела все сегодня утром. Я рада, что ты привыкаешь. Я знаю, как я нервничала, когда впервые приехала сюда. Я едва могла что-то удержать в себе». Девочка наблюдала за женщиной, с ее длинными темными волосами, тонким лицом и зелеными глазами. Улыбка женщины слегка дрогнула, прежде чем она прочистила горло, прижимая сверток к груди. «Хочешь познакомиться с Иноске?» — спросила женщина. Она не знала, что такое Иноске. Не дожидаясь ответа, женщина наклонилась вперед и осторожно потянула вниз край одеяла, открывая пухлое круглое лицо ребенка. Большие зеленые глаза, точно такого же оттенка, как у женщины, моргнули на нее. О. Это было имя ребенка. У нее и ее братьев и сестер не было имени. Ребенок был очень активен, извивался в своем одеяле, его пухлые ручки размахивали, и он тихонько булькал, пока его мать нежно качала его взад и вперед на руках. Девочка вспомнила своих братьев и сестер, некоторые из которых были такими же маленькими. Но они были совершенно неподвижны, иногда кашляли или хныкали, но в остальном они не двигались. Теперь ребенок шевелился достаточно сильно, казалось, что он пытался вырваться из слинга. Женщина наклонилась вперед еще больше, и цепкие руки ребенка нашли неровные волосы девочки, потянув за чернильные пряди, пока он тихонько фыркал. Девочка уставилась на ребенка, глаза обводили его круглые пухлые черты. Румянец на его щеках, большие глаза и маленькие зубки во рту. Ребенок перестал шевелиться и продолжил смотреть на нее, его рот был открыт, а глаза широко раскрыты, когда он прекратил попытки вырваться из-под одеяла. «Ты ему нравишься», — проворковала женщина, и ее нежное лицо расплылось в яркой улыбке. «Ему не нравится много людей здесь, но посмотри! Ты ему уже нравишься, хотя вы только что познакомились». Она не была в этом уверена. Ребенок, казалось, ни о чем не думал и, казалось, был больше заинтересован в том, чтобы дергать ее за волосы, глядя на нее. Но все же, какой-то странный инстинкт заставил ее осторожно коснуться пухлого кулачка, закрученного в ее волосах. Это не было больно, определенно не по сравнению с ударами ее родителей. Кожа ребенка была теплой и мягкой, конечности пухлые и нескоординированные. Его глаза были такими большими. "Ты такой милый, Иноске", - сказала женщина ребенку, ее лицо сияло улыбкой. "Какие крошечные, маленькие сильные ручки. Такие теплые, мое драгоценное маленькое сокровище. Вы с ней можете присматривать друг за другом, не так ли? Здесь все как одна семья". Девочке это не понравилось. До сих пор ей нравилось это место, потому что оно не было похоже на ее семью. Ее семья означала только боль и голод, холод и сырость, и ползающих по ней насекомых, и крыс, кусающих ее за пальцы ног. Ее новый хозяин позволял купать ее, мыть и одевать в мягкую одежду, позволял ей есть горячую пищу и спать в удобной кровати. Он не связывал ее, не заставлял спать на полу и не бил ее. «А, я поняла, что никогда не спрашивала твоего имени. Я Котоха, если помнишь?» — обратилась к ней женщина, наконец оторвав взгляд девочки от ребенка. Девушка ничего не сказала. «Как тебя зовут?» — снова попыталась женщина. На ее руках ребенок засуетился, отпустил волосы девочки и принялся махать своими пухлыми кулачками. «Она ни разу не разговаривала, даже сегодня», — сказала Йоко из тени, пока другие женщины перешептывались друг с другом. «Интересно, не повредила ли она горло. Может, из-за инфекции или травмы, у нее были шрамы и старые синяки, бедняжка». «Доума-сама мог бы исцелить ее, как он исцелил меня», — решительно заявила женщина. На руках у нее ребенок начал еще больше суетиться. Начинающиеся вздохи и нытье, прежде чем они растворились в плаче. Женщина поднялась на ноги, пряди длинных черных волос упали на ее плечи, когда она встала, прежде чем прижать сверток с ребенком к груди. «Мизинец-обещание, мизинец-обещание», — проворковала Котоха, и нытье ребенка постепенно затихало, пока она пела: «Откройся, откройся. Какой цветок раскрылся? Цветок лотоса раскрылся именно тогда, когда я думала, что он раскрылся. Прежде чем я успела опомниться, он закрылся». «Честно говоря, Котоха-тян, тебе стоит написать сборник детских стишков со всеми твоими песенками. Они никогда не бывают одинаковыми», — рассмеялась Йоко в своем затененном месте. «Ну, это всегда успокаивает моего малыша, так что, возможно, я так и сделаю», — улыбнулась женщина. На ее руках ребенок перестал капризничать, и Котоха протянула руку девочке. «Теперь иди, малышка. Я отведу тебя в храм Доума-сама, и он вылечит любые твои раны. Он очень внимателен к нашим заботам и боли». Девочка не двинулась с места. Ей не было сказано идти с зеленоглазой женщиной. Вместо этого ее хозяин отдал ее Йоко на день. В конце концов, Йоко пришлось взять ее с Котохой, поднявшись с круга шитья, чтобы взять девочку за руку, в то время как зеленоглазая женщина взяла другую. Они обе повели ее обратно через сад, время от времени приветствуя других людей с фамильярностью. Некоторые даже суетились вокруг девочки и ребенка, хотя она не понимала почему. Храм, в котором находился ее хозяин, возвышался над остальными зданиями, возвышаясь и сделанный из толстого темного камня. Внутри он был роскошным и богато украшенным, многочисленными резными фигурками, скульптурами, статуями и горшечными растениями. Наполненным постоянным ароматом благовоний и цветов. Окон не было, но он все равно был хорошо освещен фонарями и свечами. Вскоре они приблизились к лысому мужчине, который стоял на коленях рядом с раздвижной дверью, по-видимому, глубоко задумавшись. Он выпрямился, увидев их приближение. «Кенджи-сан, мы просим аудиенции у Милостивого Основателя», — сказала Йоко, поклонившись, который Котоха повторила. Мужчина кивнул, отодвигая двери, чтобы позвать хозяина. Через мгновение последовал утвердительный ответ, и мужчина провел их внутрь. Ее хозяин сидел на возвышении, которое было укрыто мерцающими шелковыми вуалями и занавесками, стена позади него была покрыта пышной резьбой и картинами цветущих лотосов. Казалось, он почти дремал, когда они вошли, его радужные глаза широко распахнулись, когда он их заметил, челюсти раскрылись в зубастой улыбке. «А, заходите, заходите! Надеюсь, у вас троих был хороший день. Ах, моя ошибка, вы четверо, потому что я вижу, что с вами ваш малыш, Котоха». Женщина покраснела, ее хватка на мгновение сжала руку девочки: «Я, э-э, да, Доума-сама. Это был хороший день. Но мы пришли попросить вас позаботиться о ней. Она до сих пор не разговаривает, и мы беспокоимся, что у нее может быть травма горла». Медленным движением ее хозяин поднялся на ноги, отодвигая в сторону тонкие занавески, когда он спрыгивал с возвышения. Девочка сохраняла спокойствие, когда он приближался, она не сделала ничего плохого, она осталась с леди, за которой ее хозяин приказал ей следовать. Две женщины опустили руки и опустились на колени рядом с девушкой, когда хозяин наклонился к ней. Острые ногти коснулись ее подбородка, запрокинув голову назад. На этот раз, когда его рука обхватила ее горло, она почувствовала странное, холодное ощущение, исходящее от ее шеи. Это было похоже на то, как холодная вода просачивается сквозь ее плоть. Ее хозяин моргнул один раз. «Хм, ну, она не ранена. По крайней мере, горло не повреждено, она должна быть в состоянии говорить», — он наклонил голову набок, длинные ленты его головного убора покачивались в такт движению. «Но почему она не разговаривает?» — беспокоилась Йоко. «Возможно, она была травмирована», — предположила Котоха. На руках у нее заворчал Иноске, и она переключила внимание на ребенка. «Ну, как насчет этого», — сказал ее хозяин девочке, — «Ты можешь кивать или качать головой, когда я тебя о чем-то спрошу, поскольку ты не любишь разговаривать. Ты меня понимаешь, маленькая мышка?» Девушка кивнула. «Возможно, мы просто не задавали правильных вопросов», — ее хозяин покачался на каблуках, скрестив мускулистые руки. Тогда Котоха обратилась к ней: «У тебя есть имя?» Девочка не ответила, даже не взглянув на женщину, а сосредоточив внимание на своем хозяине. Котоха и Йоко обменялись обеспокоенными взглядами над ней. Ее хозяин повторил вопрос: «У тебя есть имя?» Девушка покачала головой. «Как уже было сказано, она должна доверять только Доуме-саме», — сказала Йоко. «Какой родитель не даёт своим детям имена?» — сказала Котоха, сердито прижимая к себе Иноске. «Как ужасно». Ее хозяин хлопнул в ладоши, широко улыбнулся, хотя его глаза не изменились: «Мы не можем этого допустить, не так ли? Тебе нужно имя. Так почему бы нам не помочь тебе выбрать его?» Вот так девочка оказалась сидящей с Йоко, Котохой и ее хозяином. Попытка спросить о предпочтениях не дала никаких результатов, поскольку у девочки их не было. Она знала достаточно, что не могла просто выбрать имя своего хозяина, даже если она считала его лучшим. Они пытались предлагать имена вслух, но после нескольких неудач ее хозяин предложил им написать несколько примеров, чтобы девочка могла выбрать их сама. Йоко принесла немного чернил и васи, и после некоторого обсуждения они с Котохой быстро закрасили кандзи кисточками. Затем они положили листы перед девочкой, семь из которых были покрыты кандзи, которые она не могла прочитать. Как объяснила Йоко, они предложили только столько, чтобы она не была ошеломлена выбором. Ее хозяин с радостью согласился, даже если его взгляд оставался таким же бдительным, как у ястреба. Ее хозяин указал на васи и строки кандзи*, сказав: «Выбери то, что тебе нравится, и это может быть твоим именем. Даже если ты не умеешь читать, просто выбери то, что тебе нравится больше всего». «Мы можем прочитать их тебе, если хочешь», — улыбнулась ей Котоха. На ее груди тихонько похрапывал Иноске. Девочка уставилась на символы, пытаясь придумать, какой из них будет лучшим. Ее хозяин приказал ей выбрать тот, который ей «нравится», но она не была уверена. Она хотела бы увидеть, как написано имя ее хозяина, чтобы она могла основываться на этом. «Камасу, Сузуме, Хакобе, Танаго, Канао, Тобико, Рейна», — Йоко громко и медленно произносила каждое имя, одновременно обводя иероглифы кончиком пальца. «Давай. Выбирай один». Ее хозяин отдал ей приказ, чтобы девочка сосредоточилась на каждом кандзи. Она попыталась подумать, что ей больше всего нравится. Какой мазок кисти ей понравился, сочетание форм. Это было сложно, так как у нее было не так много вещей которые ей нравилися. Она подумала о своих нынешних. Ей нравилось тепло ее футона, мягкость ее одежды, еда, которую давал ей ее хозяин. Пышный сад лотосов, возле которого ее хозяин позволял ей сидеть на солнце и наблюдать за кои. Ей нравился ее хозяин. Но кандзи в его радужных глазах не совпадали с теми, что были перед ней, и она не знала, как пишется его имя. Но ей было приказано выбрать один, и после некоторых раздумий она указала на тот, который напоминал ей деревья снаружи, растения и цветки лотоса. カナヲ «Канао?» Йоко подняла бумажку, показывая ей, громко и тщательно произнося имя. «Это то, что тебе нравится?» Она кивнула, не отрывая взгляда от темных линий кандзи. Лицо Котохи расплылось в искренней улыбке, когда она наклонилась вперед, зеленые глаза потеплели, когда она сказала: «Это хорошее имя». Йоко издала звук согласия рядом с ней, ее собственное лицо было таким же мягким.

*—*—*—*—*

Прим.переводчика: Кадзи — это китайские иероглифы, используемые в современной японской письменности.