Где сердце

Арья вошла в гостиницу и почувствовала небольшую дрожь в своих тонких мехах. Холод был невыносимым. Она почти пожалела, что не стащила у Харвина плащ потолще, прежде чем снова сбежать из Братства. Тогда, возможно, ей не было бы так холодно. Она попросила у трактирщицы чашечку медовухи, прежде чем сесть на один из табуретов, пытаясь притвориться, что не дрожит. Она провела так много времени в Речных землях, а затем на солнце Браавоса, что холод казался ей непривычным. Она знала, что это было предательством — чувствовать себя так. Она была девой зимы, дочерью севера, Старком из Винтерфелла. Холод для Старков был такой же обыденностью как дыхание. Мне просто нужно время, чтобы привыкнуть, — сказала она себе, подавая знак принести ещё чашку медовухи. Она слышала, как несколько человек в таверне говорили, что месяц назад из Цитадели был послан белый ворон. Наступила зима. Возможно, это всё объясняло. В самых глубоких уголках своего сердца Арья всегда была северянкой. И всё же она никогда не знала настоящей зимы. Зима действительно наступила; дул зимний ветер, а она была одинокой волчицей. Её родители были мертвы, её сестра унесена ветром, все её братья убиты. Теперь она была совершенно одна. Ну, не совсем одна. Она нашла Нимерию блуждающую по Речным землям с армией волков за спиной. Никто из других волков не осмеливался прикоснуться к Арье; казалось, они знали своё место, но Нимерия держалась поближе к ней во время её путешествия на север. Даже когда Арья украла жалкое подобие лошади, Нимерия медленно трусила рядом с ней, не желая оставлять её. Арья была благодарна ей за это. Как будто её волчица скучала по ней так же сильно, как Арья по Нимерии. Волчица не злилась на Арью так, как боялась. Этого было достаточно, чтобы лёгкая улыбка сползла с её губ. Улыбка сползла с ее губ, когда она подумала о своей матери. Они называли её Безжалостной Матерью, леди Стоунхарт, и сердце её действительно было каменным, а поступки безжалостными. Арья совершила ради неё самый тяжкий из грехов, чтобы даровать ей покой. Это был дар милосердия, верно, но теперь она пролила родную кровь; ничем не лучше Беса Ланнистера или Рамси Сноу, и всё же её волчица стояла рядом, вылизывая и водя мордой по её рукам. Арья почти забыла каково это, когда тебя так любят. Она хотела вернуться домой, в Винтерфелл. Она всегда чувствовала себя самой храброй в этих стенах, но она не вернётся в тот Винтерфелл, который знала. Она слышала рассказы в этой гостинице и в тавернах по в своём пути на север. Многое было преувеличенным, но правду определить было несложно; замок сожгли вместе с Риконом и Браном, её дорогими младшими братьями. И Джон Сноу — она не слышала о нём ни слова, и это в равной степени злило и опустошало её. Их молчание подтвердило то, что она уже знала. Никто не стал бы сплетничать о давно умершем бастарде. Она не могла сейчас плакать из-за этого. Она пролила достаточно слов в Браавосе и по пути на запад. Ей нужно было собраться с мыслями; она вернулась по какой-то причине, и это была не просто месть. Она бы в одиночку вытянула Рамси Сноу и его людей с места в своём доме, если бы пришлось, но она скучала по дому больше, чем по чему бы то ни было.  Она должна была вернуться домой. В Винтерфелле всегда должен быть Старк, а Старков, кроме неё, не осталось. Ей придётся отправиться к Стене после того, как она увидит, что осталось от её дома. Она найдет предателей, убивших её брата, и заставит их страдать. Она почувствует запах их крови и вкус их боли. Она напомнит им, что делают волки, когда нападают на их стаю. Арья продала лошадь, которой даже имени не дала, чтобы заплатить за еду. Она никогда не забывала, каково это — умирать с голоду, питаться червяками, желудёвым паштетом и жуками и делать всё, чтобы выжить.  Никогда больше, — сказала она себе. Она направлялась в Винтерфелл. Домой. Женщина за стойкой кивнула ей, когда Арья бросила на стол немного меди, и собралась уходить. Она взяла с собой ломоть мягкого хлеба, немного твёрдого сыра и винный бочонок, наполненный водой. Арья была уже почти за дверью, когда услышала, как кто-то упомянул короля Севера, и остановилась. Это был Робб, её старший рыжеволосый брат с непринужденной улыбкой. Он давно был мёртв. Арья наклонилась, чтобы расшнуровать и зашнуровать свою обувь, прислушиваясь к каждому слову пьяниц, но она едва могла поверить своим ушам. Бастард Старк теперь король. Это невозможно. Это не могло быть правдой. Джон был мёртв. Она всё ещё оплакивала его; она всё ещё хотела отомстить всем, кто причинил зло их семье, кто причинил зло Джону. Арья встала и повернулась лицом к двери; этот фарс продолжался достаточно долго. Кто-нибудь заметил бы и понял, что она подслушивала. Она несколько минут созерцала троих мужчин, прежде чем подойти к ним, ей придётся вести себя естественно, как глупая девочка, которая знает лишь то, как быть красивой. Они были в восторге и, скорее всего, не вспомнили бы застенчивую девушку с бритой головой, задававшую безвкусные вопросы. — Чего ты хочешь, мальчик? — спросил мужчина с волосами цвета лунного света. Затем он обвёл глазами вверх и вниз по ее телу: — Так ты не мальчик. — Мой пол не должен иметь для тебя большого значения, — сладко сказала Арья, и мужчина, казалось, развеселился. — Я услышала ваш разговор, когда собиралась уходить. Пожалуйста, скажите мне: на Севере действительно появился новый король? Я слышала, все Старки мертвы. Черноволосый мужчина рядом со своими спутниками одарил её кошачьей ухмылкой. — Старков трудно убить, или ты хочешь, чтобы я попробовал? Я бы всё сделал ради твоего хорошенького личика. Самый трезвый из троицы закатил глаза. — Не обращай внимания на Элвина, он пытается трахнуть всё, что движется. Бастард Неда Старка был заколот во время какого-то мятежа у Стены. Говорят, какая-то заморская ведьма оживила его, и теперь Северяне признали его своим королём. Джон оставил свой дозор, она с трудом могла в это поверить. Джон был кем угодно, но он ценил честь и знал цену дезертирства. Но он умер. Так сказал мужчина. Он жил и умер на своем посту, а затем был воскрешён ведьмой.  Ведьмой? Скорее, красной жрицей, — подумала Арья. После встречи с лордом Бериком и воссоединения с той, в кого превратилась её мать, она не сомневалась в их способностях воскрешать мёртвых. Лорд Молния как-то сказал ей, что каждый раз, когда он возрождался, то терял часть себя. Что потерял Джон? Кто он теперь? Узнает ли он её, если увидит снова? Или она вновь столкнётся с монстром, которого придётся добить? Она ослепительно улыбнулась мужчине, ничем не выдав своих мыслей, и поблагодарила его перед уходом. Его глаза выглядели ошеломленными, она списала это на опьянение. Остаток пути ей придётся проделать пешком, но она обнаружила, что не возражает, боль стала её самым дорогим другом. Она всегда могла противостоять ей. Она могла получить обморожение, но до её замка оставалась всего миля. Возможно, ей следовало остаться на ночь в гостинице, в тёплой постели и не думать о своих тревогах. Это было прекрасное желание, но она знала, что никогда его не исполнит. Она упрямо смотрела в лицо всему, с чем ей приходилось сталкиваться, и это не изменилось. Пришло время ей ещё раз увидеть Винтерфелл. Ей нужно было знать, действительно ли её брат жив. Она слышала рассказы о фальшивой Арье Старк, вышедшей замуж за Болтона; это могла быть просто ещё один самозванец, но она не могла сейчас серьёзно думать об этом. Если бы она это сделала, то не смогла бы пошевелиться. Нимерия подозвала свою стаю — их стаю, чтобы они окружили Арью, чтобы их мех согревал её, когда она пробиралась по снегу. Каждый волк, кроме Нимерии, по-прежнему остерегался прикасаться к ней, но и так было довольно тепло. Арья пробиралась сквозь снежный покров на земле. Она вернётся в Винтерфелл в темноте и холоде, но это ничего не изменит. Она могла противостоять холоду с рюкзаком на боку и давно познала сладость темноты. Она взглянула на небо; это было чёрное небо с густыми серыми облаками, и было видно крошечное пятнышко луны. С неба падали снежинки; было сыро и холодно. Арья завыла на луну, и её лютоволчица со стаей сделали то же самое. Ей стало интересно, был ли Джон так же привязан к своему лютоволку, как она к своей. Мог ли он вселяться в Призрака, как она в Нимерию? Девочка, которой она была много лет назад, втайне испугалась бы, ступая по королевскому тракту в сумерках совсем одна; но с Иглой под рукой и окружающими её волками она никогда не чувствовала себя в большей безопасности. И даже без них — своей волчьей семьи или Иглы, она могла показать взрослому мужчине, из чего она сделана. Ей внезапно пришла в голову мысль, что у неё больше не было волос, они были сбриты наголо. Если Джон действительно был жив, он бы не узнал её. Арья провела рукой по голове, когда издалека увидела замок. Щетина, покрывающая её кожу головы, ещё не скоро превратится вы длинные косы. Джон ещё долго не сможет снова взъерошить ей волосы. От этой мысли ей стало грустно. Ей было больно думать о Джоне. Возможно, он недолго оставался мёртвым, но она всё равно оплакивала его. Будет ли он счастлив, когда снова увидит её? Или будет разочарован в безжалостной мстительнице, в которую она превратилась? Узнает ли он её, когда увидит? Захочет ли он вообще знать её? Она надеялась, что да. Она не хотела его терять. Только не снова. Нет, — напомнила она себе. — Джон захочет меня. Джон захочет меня любой. Иначе быть не могло. Об Арье заботились, её практически вырастили преступники, шлюхи и убийцы, Джон проводил время с одичалыми, он даже возлегал с одной из них, если слухи были верны. И он ощутил холодный, стальной поцелуй смерти. Смерть, убийцы, разбойники и одичалые — ничто не сможет разлучить их, как бы кто ни старался. Она знала, что это была слепая вера — так безоговорочно доверять Джону, когда она не видела его столько лет, когда она так сильно изменилась. Должно быть, он тоже очень сильно изменился. Ее волки по мере приближения отступали в лес, пока рядом с ней не осталась только Нимерия. Когда она приблизилась к Винтерфеллу, она бы заплакала, если бы у неё ещё оставались слёзы. Замок сгорел, обуглился. Нимерия ткнулась мордой в её руку и фыркнула. Когда она смотрела в эти золотые глаза ей казалось, что волчица пыталась сказать ей: "Это поправимо. Мы всё отстроим". Часовой и двое стражников заметили её, когда она приближалась к восточным воротам. Она никого из них не знала. Они, конечно, были северянами, но никто из этих людей не был из людей отца или Робба. Джон. Это были люди Джона. — Что тебе здесь нужно, мальчик? — спросил часовой суровым как зима голосом. Её рука дёрнулась к мечу на бедре. Она не сомневалась, что многие люди захотели бы попасть в замок, где горячие источники согревали их всю зиму. Но с Иглой на бедре, с лютоволком рядом и двумя кинжалами, спрятанными на теле, она могла понять это опасение. И всё же. Она была дочерью Винтерфелла, и её бесило, что её собственный народ так с ней разговаривает. Неужели так они обращались со всеми, кто подходил к этим воротам? — Мне бы хотелось поговорить с королём, — твёрдо, если не громко, заявила Арья. — Наступила зима, мальчик, и нашему королю приходится нелегко, мы больше не можем принимать у себя каждого встречного бродягу. Какая от тебя польза Винтерфеллу? Много, — подумала она, сдерживаясь, чтобы не зашипеть. Она сбросила капюшон плаща и посмотрела на них жёсткими серыми глазами. — Просто приведите его ко мне! — приказала она. — Скажите ему... скажите ему, что первый урок — коли острым коном. Высокий стражник с лохматой длинной бородой, белой как снег, с любопытством посмотрел на неё. — С какой целью, девочка? Она проигнорировала то, как другие охранники изучали её лицо, только для того, чтобы понять, что на самом деле она не мальчик. — Он поймёт. Просто сделайте, как я прошу, — ответила Арья, отчаянно пытаясь говорить так же твёрдо, как её отец. — Король Джон будет очень недоволен, узнав, что вы бросил меня здесь ночью, в ледяной снег. Седовласый мужчина как-то странно посмотрел на неё, прежде чем что-то прошептать охраннику рядом с ним. Затем он повернулся и уставился на неё так, словно она была городом, охваченным диким огнём. — В чём дело? — спросила Арья. Она знала, как распознать ложь, поэтому знала, говорит он правду или нет, и знала, стоит ли ему доверять. — Ах, ничего особенного, малышка. Ты выглядишь как та девочка, которую король-ворона надеялся найти до того, как всё скатилось к ебеням. Выражение лица Арьи оставалось совершенно спокойным, но мысли её метались. Джон искал её. Всё это время она была на по ту сторону Узкого моря. — И почему ты решил, что я и есть та таинственная особа? — спросила Арья, заинтригованная. — Хотя бы потому, что вы похожи почти как две капли, — сказал он. — А мрачность, должно быть, у вас семейная, хар. И я не такой тугодум как некоторые. У каждого щенка в вашей семейке есть лютоволк. Их очень трудно встретить по эту сторону стены. Я прав, принцесса? Арья позволила своим губам изогнуться в лёгкой улыбке. — Я не принцесса. — Скажи это всем южанам-поклонщикам, — пожал он плечами. Глаза Арьи сузились в щёлочки. — Я не южанка. Я с севера. — Да, я уже спорил об этом с вороной, — согласился седовласый мужчина, разглядывая меч у неё на бедре. — Для нас все, кто живёт по эту сторону Стены, южане. Для нас? Неужели он… — Ты одичалый? — спросила она с любопытством. Арья слегка поёжилась, но это не имело никакого отношения к холоду. Старая Нэн рассказывала ей, её братьям и сестре и даже её леди матери об одичалых. Истории, которые она слышала, могли сделать призрака ещё бледнее. Теперь она знала, что многие истории старой Нэн были выдумкой. Просто детская страшилка на ночь. Что бы она ни чувствовала, она не показывала этого. Она не могла терять самоконтроль в присутствии потенциального врага. Она слышала, что её дорогой брат присоединился к вольному народу, но чтобы поставить одного из них защищать замок. Должно быть, он доказал великую преданность, честь и храбрость — три вещи, которыми Джон восхищался прежде всего. — Тогда почему не спросишь, как меня зовут? — спросила Арья, осторожно ступая. — Хар! Нет нужды, девочка. Я думаю, весь Север уже знает, кто ты, Арья Старк. — Тогда назови мне своё имя в ответ. — Заметив, что он приподнял брови, она пожала плечами. — Это будет справедливо. — Тормунд Великанья Смерть, принцесса. — Он посмеивался. — Если ты хоть немного похожа на своего брата, я думаю, мы поладим. Хар! Это не заняло много времени, и стражник вернулся, выглядя взволнованным и запыхавшимся. По крайней мере, теперь они знают, кто я, —подумала Арья. Даже после всего, что произошло, она всё ещё дочь Винтерфелла. Все еще Старк – всё ещё волчица. Тем не менее она прошла через двор, раздражённая тем, что Джон, казалось, настаивал на том, чтобы с ней был охранник. Слава богам, он выбрал Тормунда. Они продолжали разговаривать. Слово за слово, и разговор становился всё откровеннее. Она даже видела, как одна-две служанки краснели и убегали, когда замечали, что она смотрит на них. К моменту, когда Арья увидела Джона, она смеялась так громко, что, если бы Санса была здесь, она бы посоветовала ей соблюдать приличия. Она не хотела бы, чтобы кто-нибудь услышал, какой шумной и грубой была её младшая сестра, и она никогда не могла представить Сансу смеющейся над пошлыми историями. Её сердце пропустило удар, когда она увидела Джона посреди двора. Он выглядел намного старше, но был всё тем же Джоном — её Джоном. Тем же мужчиной, который любил её безоговорочно, мужчиной, которого она любила так же в ответ. Они сделали несколько неуверенных шагов друг к другу, пока Арья не перешла на бег. Она бросилась в его объятия, и Джон поднял её и закружил так, что у них обоих закружилась голова. Они оба смеялись. Арья уткнулась лицом ему в шею, чтобы никто не увидел её слёз радости и облегчения, на них падали снежинки, делая их белыми, словно привидения, но они не могли оторваться друг от друга. Как будто Арья запоминала его заново. Джон поцеловал её во всё лицо, как она делала это с ним. Это согрело её сердце. Им потребовалось много времени, чтобы отпустить друг друга, но в конце концов они это сделали. Они могли видеть, как мужчины и женщины Винтерфелла пристально смотрят на них. — Ты весь в шрамах, — сказала Арья, заметив его обожжённую руку и шрамы на лице. — Когда ты это сделала? — спросил Джон, проводя рукой по её голове, пытаясь сменить тему. — Мы можем поговорить обо всём этом в богороще, — мягко предложила Арья. Вокруг было слишком много лишних ушей. Они были плохими шпионами, но всё равно пронырливыми, и она не была уверена, что хочет, чтобы кто-нибудь узнал, каким человеком она стала. Джон взял её за руку, и Арья вздрогнула. Джон бросил на неё странный взгляд, прежде чем отпустить, но она ещё крепче сжала его руку. Мне просто нужно привыкнуть к этому, — напомнила себе Арья. Она почти забыла, каково это всё. К тому времени, как они добрались до богорощи, была почти середина ночи. Богороща была единственным местом, что почти не изменилось; страшное сердце-дерево, темнота, окружающая это место, источники. Все это было так знакомо, но и странно. Арье казалось, что в последний раз она была здесь целую жизнь назад. — Здесь так темно, — пробормотала она. — И так тихо. Джон сел на траву и поманил Арью за собой. Она устроилась рядом с Джоном на траве и вздохнула. — Джон, я не могу объяснить тебе всего. Джон нахмурился и повернулся к ней лицом. — Почему? Я думал, ты умерла, я... Что с тобой случилось? — Много чего, дорогой брат, что-то ужасное, что-то нет. — Арья увидела, как Джон сжал кулак в грязи. — И я не желаю говорить ни о чём из этого. — Ты должна, я был вне себя от горя, гадая, кто мог причинить тебе боль, или… жива ли ты вообще. — Прошу, остановись. — В тот момент, когда она увидела Джона, Арья поняла, что этот момент приближается. — Ты получишь ответы, просто не сегодня. Джон сердито фыркнул. Должно быть, он понял, что ничего от неё не добьется, когда увидел упрямо вздёрнутый подбородок. — Можно? — спросила Арья, указывая на его колени. Джон кивнул в знак согласия, и Арья положила голову ему на колени, они разговаривали обо всём и ни о чём, пока Арья то засыпала, то просыпалась. Она почувствовала умиротворение. Прошло много времени с тех пор, как она знала покой, и Джон был тем, кто дал ей его. Она всегда будет бесконечно благодарна ему за это.