С привкусом боли

Кабинет Альбуса Дамблдора утопал в мягком свете свечей, которые отбрасывали пляшущие тени на стены, заставленные старинными книгами и артефактами. За его спиной лениво двигались портреты, наблюдая за его задумчивым лицом. Альбус сидел за своим массивным столом, его руки — сложены в замок, а взгляд был устремлён куда-то вглубь комнаты. Мысли крутились вокруг одного имени: Том Реддл. Этот мальчик… Нет, не мальчик. Юноша. Он был слишком амбициозным, слишком хитрым и… слишком опасным. Альбус давно заметил, что Том не просто стремится к успеху — он стремится к власти. Его манипуляции, его влияние на других студентов, его холодный ум — всё это вызывало у Дамблдора настороженность. Но больше всего его беспокоила связь Тома с Нагайной. Он потёр виски, чувствуя, как усталость накрывает его. В прошлом году он уже пытался разорвать эту странную связь, надеясь, что Нагайна поймёт, к чему всё это ведёт. Но она не только проигнорировала его предупреждения, но и, похоже, стала ещё ближе к Тому. Это было недопустимо. «Она зашла слишком далеко», — подумал Альбус. — «Целительница школы не может позволять себе такие отношения с учеником. Это не только нарушает правила, это… опасно.» Он встал и прошёлся по кабинету, его мантия мягко шуршала об пол. Ему нужно было что-то предпринять. Но что? Он попытался представить, как Нагайна защищает свои действия перед директором Диппетом. Она могла бы сказать, что это просто привязанность, что ничего неподобающего в их отношениях нет. Но Альбус знал, что это ложь. Том был слишком очаровательным манипулятором, а Нагайна… Она была сильной, но он видел, как легко она поддаётся ему. Его пальцы сжались в кулак. «Я не могу позволить этому продолжаться», — решил он. «Но что я могу сделать, чтобы остановить их?» Он замер возле окна, глядя на мерцающий вдалеке свет башен. — Я должен поговорить с Диппетом, — произнёс он вслух, словно проверяя свои мысли на прочность. Идея была радикальной, но другого выхода он не видел. Он знал, что Диппет уважает его мнение и прислушается к нему. Если Альбус представит это как угрозу дисциплине школы, возможно, директора удастся убедить принять меры. Однако внутри него разгоралась борьба. Было ли это предательством? Или это был единственный способ защитить Хогвартс? — Нагайна сделала свой выбор, — сказал он сам себе, возвращаясь к столу. — А я сделаю свой. Сев, он потянулся за пергаментом и начал записывать свои мысли, формируя чёткий план разговора с Диппетом. Альбус Дамблдор не мог позволить себе ошибиться. Даже если это значило разрушить чужую жизнь. «Во имя блага школы», — напомнил он себе, его перо быстро скользило по бумаге.

***

Кабинет Армандо Диппета был обставлен строго, но уютно: полки с книгами, старинные магические приборы, мягкий свет от витражных окон. Сам директор сидел за массивным дубовым столом, его очки немного сползли на нос, пока он читал отчёт о дисциплине в Хогвартсе. Когда в дверь постучали, он отвлёкся, поднял голову и произнёс: — Входите. Альбус появился в дверях, его мантия мягко скользила по полу, а взгляд был сосредоточен. Диппет, заметив своего заместителя, чуть нахмурился — выражение лица Альбуса не предвещало ничего хорошего. — Альбус, рад видеть вас, — сказал он, жестом приглашая присесть. — Что привело вас ко мне в столь поздний час? Альбус сел напротив, сложив руки на столе. Его взгляд был серьёзен, но в нём читалась внутренняя борьба. — Армандо, я пришёл поговорить о ситуации, которая, боюсь, выходит из-под контроля, — начал он осторожно. Диппет отложил перо, его интерес сразу же возрос. — Что за ситуация? Альбус вздохнул, на мгновение задерживая взгляд на сложенных руках. — Это касается одной из наших сотрудниц… и одного из наших студентов, — произнёс он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более нейтрально. Диппет нахмурился, но не перебивал, ожидая продолжения. — Речь идёт о мисс Нагайне и старосте Слизерина, Томе Реддле, — продолжил Альбус. — Их отношения, боюсь, стали слишком близкими, выходящими за пределы профессиональных или наставнических. Диппет поднял брови, но его лицо оставалось спокойным. — Вы уверены, Альбус? — спросил он, откинувшись на спинку кресла. — Это серьёзное обвинение. — Более чем, — твёрдо ответил Альбус. — Я наблюдаю за Томом уже не первый год, и его влияние на мисс Нагайну становится всё более очевидным. Он… весьма харизматичен, и я не сомневаюсь, что он использует это, чтобы манипулировать ею. Диппет нахмурился ещё сильнее, но его голос оставался мягким. — Вы хотите сказать, что это… неравноправные отношения? — Я хочу сказать, что они неуместны, — уточнил Альбус, его голос стал более жёстким. — Нагайна — взрослая женщина, ответственная за здоровье наших учеников. А Том… Том — это Том. Вы знаете, что он далеко не обычный студент. Диппет задумчиво сложил руки, его взгляд устремился в окно. — И что вы предлагаете, Альбус? — Поговорить с мисс Нагайной, — ответил Дамблдор, его голос звучал уверенно. — Напомнить ей о её обязанностях и возможных последствиях. А затем, если она откажется прекратить эти отношения, рассмотреть вопрос о её увольнении. Диппет посмотрел на него с явным сомнением. — Альбус, увольнение — это крайняя мера. Мисс Нагайна — прекрасный целитель, и я не думаю, что стоит разрывать с ней контракт, основываясь только на предположениях. — Это не предположения, Армандо, — возразил Альбус, его голос стал жёстче. — Я видел, как Том проводит с ней время, как они общаются. Это недопустимо. Диппет помолчал, переваривая сказанное. Он понимал, что обвинения Альбуса серьёзны, но решение требовало осторожности. — Хорошо, Альбус, — сказал он наконец, устало вздохнув. — Я поговорю с мисс Нагайной. Но увольнять её мы будем только в крайнем случае. Альбус кивнул, чувствуя, что его тревога всё же достигла цели. — Спасибо, Армандо, — сказал он, поднимаясь. — Я уверен, что вы примете правильное решение. Дамблдор покинул кабинет, оставив Диппета в раздумьях. Директор понимал, что ситуация с Томом Реддлом действительно была необычной, и то, что Альбус поднял этот вопрос, говорило о его серьёзности. Но как поступить с Нагайной, чтобы не разрушить атмосферу в школе, ещё предстояло решить.

***

Том шëл по коридору, направляясь в Больничное крыло. Его шаги были ровными, но внутри него бурлило беспокойство. Он давно научился не показывать свои эмоции, но сегодня ему было сложно сохранить привычное хладнокровие. Он хотел видеть Нагайну, хотел провести с ней хоть несколько минут. После долгого дня, полного раздражающих мелочей, её присутствие всегда приносило странное ощущение покоя. Но едва он повернул за угол, как увидел её. Нагайна шла быстрым шагом к выходу, её лицо было напряжённым, а руки слегка сжаты в кулаки. В её глазах читалась тревога, которая тут же насторожила Тома. — Нагайна, — позвал он, и его голос был достаточно громким, чтобы заставить её остановиться. Она замерла, обернувшись, но на её лице не появилось обычной мягкости, с которой она встречала его. — Том, — ответила она, пытаясь сохранить спокойствие, но он сразу заметил, что её голос дрожит. Он подошёл ближе, его взгляд был острым и внимательным. — Что случилось? Ты выглядишь взволнованной, — сказал он, его голос был ровным, но в нём ощущалась скрытая настойчивость. Она чуть вздохнула, отвела взгляд, будто не хотела встречаться с его глазами. — Меня вызвал директор, — наконец ответила она. Его глаза сузились. — Диппет? — уточнил он, пытаясь понять причину её тревоги. Она кивнула, сложив руки на груди, словно пытаясь защититься от чего-то невидимого. — Да. Он… сказал, что хочет поговорить со мной о профессиональных вопросах, — добавила она, но её голос прозвучал неубедительно. Том шагнул ближе, его взгляд был полон сосредоточенности. — О профессиональных вопросах? — повторил он, и в его голосе мелькнула едва заметная насмешка. — Я сомневаюсь, что это что-то безобидное. Что он сказал? Нагайна чуть нахмурилась, избегая его взгляда. — Я не знаю. Он был… краток. Но я чувствую, что дело касается… нас. Его сердце на мгновение остановилось, но он тут же взял себя в руки. — Нас? — переспросил он, его голос был мягким, но настойчивым. Она подняла на него взгляд, в её глазах читалась смесь тревоги и решимости. — Том, это не обсуждается. Мне нужно идти. Я разберусь с этим, — сказала она, пытаясь придать голосу твёрдость. Но Том не двигался. Он медленно положил руку на её плечо, останавливая её. — Нагайна, — произнёс он, и в его голосе появилась едва уловимая тёплая нотка. — Если это о нас, ты должна сказать мне правду. Она закрыла глаза, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. — Том, я не хочу, чтобы ты… вмешивался, — тихо сказала она. — Это моя ответственность. Его глаза сузились, и он медленно убрал руку с её плеча. — Ты думаешь, что я просто позволю им что-то сделать с тобой? — сказал он, его голос стал холоднее. Она посмотрела на него с усталой улыбкой. — Том, я сильнее, чем ты думаешь. И это касается только меня. Он молчал, но в его взгляде читалось больше, чем он мог выразить словами. Наконец он сделал шаг назад, его лицо вновь стало бесстрастным. — Хорошо, — сказал он. — Но если что-то пойдёт не так, ты скажешь мне. Её губы дрогнули, но она кивнула, а затем развернулась и быстро пошла в сторону кабинета директора. Том остался стоять на месте, глядя ей вслед. Внутри него всё кипело от злости и подозрений. «Если это действительно о нас», — подумал он, — «я не позволю этому разрушить всё, что у нас есть.»

***

Нагайна шагнула в кабинет Армандо Диппета, стараясь сохранять внешнее спокойствие, хотя сердце колотилось в груди. Её взгляд тут же упал на Альбуса Дамблдора, стоявшего неподалёку, словно тень, с непроницаемым лицом и скрещёнными на груди руками. Его присутствие сразу насторожило её. — Мисс Нагайна, садитесь, — пригласил Диппет, указав на кресло напротив. Она кивнула и медленно опустилась на сиденье, чувствуя, как напряжение в комнате становится почти ощутимым. — Добрый вечер, директор. Альбус, — произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. Диппет, сложив руки на столе, некоторое время молчал, пристально глядя на неё. — Мисс Нагайна, мы хотим обсудить с вами вопрос, который вызывает у нас серьёзное беспокойство, — начал он, его тон был спокойным, но в нём звучала холодная строгость. — Вопрос? — переспросила она, ощущая, как внутри всё сжимается. — Ваши отношения с Томом Реддлом, — вмешался Альбус, его голос был тихим, но проникновенным. Нагайна почувствовала, как её горло пересохло, но она взяла себя в руки. — Том — просто студент, — ответила она как можно ровнее. — Я помогаю ему, как любому другому ученику. — Вы уверены? — Дамблдор склонил голову, его взгляд словно проникал в самую её душу. — Разумеется, — ответила она, стараясь удержать голос от дрожи. Диппет вздохнул и сменил тон на более мягкий, почти заботливый. — Вы выглядите напряжённой, мисс Нагайна. Может быть, воды? Она замешкалась, но пересохшее горло заставило её кивнуть. — Да, спасибо. Дамблдор молча налил воды из графина в стеклянный стакан и передал ей. Его движения были спокойными, но слишком чёткими, и это настораживало её. Она сделала несколько глотков, чувствуя, как прохлада воды разливается по горлу, но вскоре заметила странное ощущение. Тепло прокатилось по телу, мысли стали лёгкими, почти бесконтрольными. — Мисс Нагайна, — снова заговорил Диппет, его голос стал чуть жёстче. — Будьте честны: что именно связывает вас с Томом Реддлом? Она открыла рот, чтобы ответить привычным оправданием, но вместо этого слова вырвались сами, словно кто-то вытащил их из её души. — Мы близки, — сказала она, и тут же поняла, что не может остановиться. — Мы встречаемся. Он… целовал меня. — Продолжайте, — тихо произнёс Альбус, наблюдая за ней. — Он обнимал меня, — продолжила она, её голос дрожал. — И я позволяла это… Я… говорила ему, что между нами не может быть ничего больше. Пока он не станет совершеннолетним. Её лицо пылало от стыда, но она не могла остановиться. — Вы понимаете, что говорите? — спросил Диппет, в его голосе прозвучал ледяной гнев. — Да, — прошептала она, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. Диппет резко встал, его лицо исказилось от гнева. — Это недопустимо! — воскликнул он, обрушив кулак на стол. — Вы — взрослая женщина, целительница этой школы, а он — всего лишь студент! Вы нарушили все возможные правила! Нагайна вскочила, её глаза наполнились слезами. — Пожалуйста, директор, я не хотела причинить вред… Это была ошибка… моя ошибка, — умоляла она. — Ваша ошибка разрушила доверие школы! — перебил её Диппет. — Вы можете собирать свои вещи. Ваш контракт расторгнут. Слёзы потекли по её щекам, но она, забыв о себе, вдруг воскликнула: — Пожалуйста, не наказывайте Тома! Это я виновата! Я позволила ему перейти границы. Он… он не должен пострадать из-за меня! Дамблдор сделал шаг вперёд, его лицо оставалось бесстрастным. — Армандо, возможно, есть другой выход, — сказал он, его голос был ровным, но в нём звучала уверенность. Диппет повернулся к нему, его взгляд был жёстким. — Какой, Альбус?! — Мы можем оставить Тома в школе, — спокойно предложил Дамблдор. — Снять с него сто баллов и назначить пять месяцев отработок. Этого будет достаточно, чтобы он понял, что такое дисциплина. — И что вы предлагаете? Закрыть на это глаза? — возмутился Диппет. — Не закрыть, — ответил Альбус. — Но дать ему шанс. Он умён, силён. Его исключение будет губительным для его будущего. Диппет помолчал, размышляя, потом посмотрел на Нагайну, которая стояла, опустив голову, и тихо плакала. — Хорошо, — наконец сказал он. — Том останется. Но это будет записано в его личное дело. А мисс Нагайна… вы уволены. Её сердце сжалось от этих слов, но она кивнула, понимая, что спорить бесполезно. — Спасибо, — прошептала она, чувствуя, как слёзы текут по её щекам. Дамблдор молча смотрел на неё, а Диппет снова сел за стол, устало вздохнув. Этот разговор завершился, но его последствия только начинались.

***

Дверь в кабинет распахнулась с такой силой, что глухой стук отразился от стен. Нагайна, вся в слезах, влетела внутрь, но застыла на месте, увидев, что на кушетке сидел Том. Его руки были сложены на коленях, а взгляд сосредоточенно устремлён на пол. Услышав звук двери, он поднял голову, и его глаза тут же наполнились тревогой, заметив её состояние. — Нагайна? — обеспокоенно произнёс он, быстро вставая. — Что случилось? Она не ответила. Слёзы текли по её щекам, горло сдавило, не давая произнести ни слова. Её руки дрожали, а плечи вздрагивали от рыданий, которые она больше не могла сдерживать. — Нагайна, скажи мне, что произошло, — настойчиво повторил Том, подходя ближе. Его голос был глубоким, но в нём звучала мягкость, которую он показывал только ей. Но вместо ответа она шагнула к нему и, громко всхлипнув, бросилась в его объятия. Её руки обвились вокруг его шеи, а лицо уткнулось в его грудь. Её рыдания становились всё громче, словно она наконец позволила себе выплеснуть все эмоции, которые сдерживала в кабинете директора. Том замер на мгновение, но затем его руки медленно обняли её. Он осторожно провёл ладонью по её спине, пытаясь её успокоить, хотя внутри него всё кипело. Он чувствовал, как её тело дрожит, как мокрые слёзы пропитывают его рубашку. — Тихо, — тихо сказал он, его голос стал шёпотом. — Я здесь. Всё будет хорошо. Его слова не остановили её рыдания, но она крепче прижалась к нему, словно он был её единственной опорой в этом моменте. — Нагайна, что они сделали? — спросил он мягко, но его глаза вспыхнули гневом. — Скажи мне. — Том… — прошептала она сквозь всхлипы, её голос дрожал. — Они… Но она не смогла договорить, снова разрыдавшись. Том сжал челюсти, стараясь держать себя в руках. Он опустил голову, чтобы их лица были ближе, и чуть сильнее прижал её к себе. — Кто обидел тебя? — его голос стал резче, но он продолжал говорить тихо, почти уговаривая её. — Я хочу знать. Она покачала головой, не поднимая взгляда. — Это я… это всё я виновата, Том, — прошептала она, дрожа. — Я подвела тебя… Он нахмурился, его пальцы мягко коснулись её подбородка, заставляя её поднять голову. Её глаза, покрасневшие от слёз, встретились с его серьёзным взглядом. — Ты никогда меня не подводила, — твёрдо сказал он. — Что бы ни произошло, это не твоя вина. — Но это… из-за нас, — выдавила она, с трудом справляясь с эмоциями. Его глаза сузились, и во взгляде появилась едва заметная угроза. — Что именно из-за нас? — спросил он, его голос был низким, но в нём чувствовалась сталь. Она отвела взгляд, но, чувствуя его настойчивость, всё же произнесла: — Диппет знает… Том напрягся, но его лицо оставалось бесстрастным. Он снова осторожно обнял её, его голос стал почти шёпотом: — Они не смеют тебя тронуть. Что бы ни случилось, я этого не позволю. Она закрыла глаза, уткнувшись в его грудь, и позволила его словам успокоить её хоть немного. Том крепче обнял её, его лицо стало жёстким. Он знал, что придётся действовать, но сейчас его главным приоритетом было убедить её, что она не одна. Дверь кабинета резко распахнулась, ударившись о стену, и в проёме появился Альбус Дамблдор. Его лицо было мрачным, а глаза, обычно тёплые, теперь горели холодной решимостью. Том и Нагайна одновременно повернулись к нему, но никто не двинулся с места. — Нагайна, — произнёс Альбус, его голос был спокойным, но твёрдым, — ты должна покинуть территорию Хогвартса в течение часа. Слова прозвучали, как удар грома. Нагайна сжалась, её лицо снова исказилось от боли. — Через час? — прошептала она, глядя на него с отчаянием. — Альбус, этого времени недостаточно… — Решение окончательное, — перебил её Дамблдор. Его голос был строгим, но в нём звучала едва заметная тень сожаления. Том, который до этого момента сохранял спокойствие, поднялся с кушетки. Его взгляд стал холодным, а голос опасно низким. — Вы перегибаете, профессор, — произнёс он, его слова звучали почти как вызов. — Это несправедливо. Дамблдор перевёл взгляд на Тома, его лицо осталось бесстрастным. — Вернитесь в гостиную, мистер Реддл, — сказал он строго. — У вас нет права находиться здесь. — Я не уйду, — резко ответил Том, сделав шаг вперёд. — Вы уже достаточно разрушили. Нагайна попыталась остановить его, осторожно положив руку ему на грудь. — Том, не надо, — тихо сказала она, её голос звучал умоляюще. — Это только усугубит всё. Альбус чуть приподнял бровь, но не отреагировал на слова Тома сразу. Вместо этого он скрестил руки за спиной и сказал: — Вы вернётесь в гостиную Слизерина и не будете вмешиваться в дальнейшие события. Более того, я предупреждаю вас, мистер Реддл, что вам строго запрещено посещать совятню. — Совятню? — Том прищурился, его голос стал холодным. — Боитесь, что я напишу ей? — Не боюсь, — отрезал Альбус. — Я предупреждаю. Если вы нарушите это правило, последствия будут гораздо серьёзнее, чем отработки и снятые баллы. Том не отвёл взгляда, и между ними повисла напряжённая тишина. Нагайна, дрожа, посмотрела на Тома, затем на Дамблдора. — Альбус, пожалуйста, — сказала она сквозь слёзы. — Оставьте его в покое. Это я… это моя ошибка. Дамблдор посмотрел на неё, но его лицо осталось суровым. — Вы совершили ошибку, Нагайна, и она уже привела к последствиям. Теперь пришло время сделать шаг назад и уйти. Это будет лучше для вас обоих. Том усмехнулся, но в его улыбке не было ни капли тепла. — Вы называете это «лучшим»? — спросил он, его голос был наполнен ледяным сарказмом. — Да, — твёрдо ответил Альбус. — Уходите, Том. Сейчас. Нагайна снова осторожно коснулась его руки. — Том, пожалуйста, — тихо попросила она. — Просто… иди. Он посмотрел на неё, и на мгновение в его глазах мелькнуло что-то тёплое, почти мягкое. Но затем он повернулся к Дамблдору, его взгляд снова стал холодным. — Это не конец, — сказал он, прежде чем развернуться и направиться к двери. Когда дверь за ним закрылась, Нагайна с трудом удержала себя от нового всплеска слёз. Альбус подошёл ближе, его тон смягчился, но слова остались неизменными. — Нагайна, — начал он, его голос был мягче, чем раньше, но всё ещё строгим. — Я понимаю, что это тяжело. Но ты должна осознать всю серьёзность ситуации. Она резко повернулась к нему, её глаза блеснули от сдерживаемого гнева и горечи. — Альбус, ты понимаешь меня? — прошептала она, её голос дрожал. — Ты только что уничтожил всё, что было для меня важно. Альбус не отвёл взгляда, его лицо осталось спокойным. — Ты сделала свой выбор, Нагайна, — ответил он. — И этот выбор привёл тебя к тому, что мы видим сейчас. Она вскинула руки, словно не веря его словам. — Мой выбор? — воскликнула она. — Я пыталась быть для него тем, кого он мог понять. Тем, кто мог его поддержать! — Поддержка — это одно, — твёрдо сказал он. — Но ты пересекла границы, которые не должна была пересекать. Её лицо исказилось от боли, и она отвернулась, чтобы не дать слезам снова потечь. Альбус сделал ещё шаг вперёд. — И ещё: тебе запрещено возвращаться в Хогвартс, — сказал он. — Это решение окончательное. Она сжала кулаки, её тело напряглось, как струна. — Вы даже не пытаетесь понять, что это не он, — сказала она, её голос звучал глухо. — Это я позволила всему зайти так далеко. Это моя вина. Альбус наклонил голову, его взгляд смягчился, но он не сделал ни одного шага назад. — Возможно, ты права, — признал он. — Но твоя вина не меняет того факта, что Том Реддл — человек с огромным потенциалом. И не только в магии. Он опасен, Нагайна. Даже для тебя. — Ты не знаешь его! — резко возразила она, обернувшись к нему. Её голос был полон гнева. — Ты видишь только то, что хочешь видеть! Дамблдор слегка вздохнул, его взгляд остался сосредоточенным. — Я вижу то, что есть, — ответил он спокойно. — Ты не сможешь вернуться сюда. Это твоё последнее предупреждение. Но я надеюсь, что ты никогда не забудешь то, что произошло здесь. — Как я могу забыть? — с горечью спросила она, её голос дрожал. — Вы уничтожили всё, что было мне дорого. Альбус задержал взгляд на её лице, но не ответил. Он отступил на шаг назад, посмотрел на кабинет, который она покидала навсегда, и, прежде чем уйти, добавил: — Иногда жертвы необходимы, чтобы защитить то, что действительно важно. Он вышел, оставив её одну в комнате, где теперь всё казалось пустым и холодным.

***

Дверь с грохотом распахнулась, ударившись о стену, и Том влетел в комнату с таким видом, будто готов был разнести всё вокруг. Его лицо было бесстрастным, но глаза полыхали яростью. Он резко шагнул к тумбе у своей кровати и с ненавистью пнул её. Деревянная дверца с треском слетела с петель и упала на пол, глухо стукнувшись о каменные плиты. — Том, что за… — начал Абраксас, который лежал на своей кровати, держа в руках свежий выпуск «Ежедневного пророка». Он медленно опустил газету, глядя на Тома с удивлением, смешанным с осторожностью. — Что-то случилось? — спросил он, стараясь звучать спокойно, но его голос выдавал лёгкую тревогу. Том остановился посреди комнаты, его руки были сжаты в кулаки, а дыхание тяжёлым. Он не ответил сразу, казалось, что пытается подавить бурю эмоций, кипящих внутри. — Эти твари… — наконец произнёс он, его голос был низким и глухим. Абраксас приподнял бровь, сел на кровати и отложил газету в сторону. — Какие твари? О ком ты говоришь? Том бросил на него взгляд, полный презрения и ярости, но быстро отвёл глаза. Он прошёл к своей кровати и сел на неё, стиснув зубы. — Дамблдор и Диппет, — произнёс он, словно выплёвывая слова. Абраксас нахмурился, его любопытство мгновенно усилилось. — Что они сделали? Том резко повернулся к нему, его глаза вспыхнули. — Они уволили её, — сказал он, его голос был пропитан ненавистью. — Нагайну. Абраксас замер, его выражение лица изменилось с заинтересованного на удивлённое. — Уволили? — переспросил он. — Почему? Том поднялся, начал ходить по комнате, как хищник в клетке, его движения были быстрыми и резкими. — Потому что они считают, что имеют право вмешиваться, — сказал он, его голос стал громче. — Они думают, что могут диктовать, как ей жить, как мне жить. Абраксас задумчиво посмотрел на Тома, но быстро понял, что стоит молчать, пока тот не закончит свою тираду. — Они не понимают, — продолжал Том, его руки сжались в кулаки так сильно, что побелели костяшки. — Они даже не представляют, насколько глупы и ничтожны их попытки что-то разрушить. Абраксас нахмурился ещё больше. — Ты думаешь, это… личное? Против неё? Или против тебя? Том остановился, его взгляд стал жёстким, но его голос вновь обрёл ледяное спокойствие. — Это всегда было против меня, — сказал он. — Они боятся меня. Они боятся того, что я могу сделать. Абраксас кивнул, его губы изогнулись в лёгкой улыбке. — Ну, Том, — произнёс он, чуть насмешливо, — если они действительно боятся тебя, может, стоит дать им повод? Том посмотрел на него, его лицо стало бесстрастным, но глаза блеснули хищным огнём. — Может быть, Абраксас, — тихо сказал он, его голос стал почти шёпотом, но в нём звучало обещание. — Может быть.

***

Нагайна сидела на краю своей кровати, окружённая вещами, которые она отчаянно пыталась уложить в небольшой чемодан. Её руки дрожали, слёзы застилали глаза, делая мир размытым. Каждая мелочь — старый медицинский журнал, маленькая коробочка с зелёным зельем, перо с подставкой — напоминала ей о днях, которые теперь уходили в прошлое. Она судорожно вдохнула, пытаясь взять себя в руки, но её сердце казалось расколотым. Страх, боль и отчаяние сжимали её горло. Ей казалось, что мир рухнул прямо на неё, и она не знала, как снова подняться. Дверь в её комнату тихо скрипнула, и мягкий, знакомый голос вырвал её из цепких объятий горя: — Нагайна? Она подняла голову, увидев в дверях Поппи Помфри. Молодая целительница, её коллега и подруга, стояла на пороге с обеспокоенным выражением лица. Её каштановые волосы были немного растрёпаны, словно она торопилась, чтобы прийти. — Я услышала от Альбуса… Ты… уезжаешь? — осторожно спросила Поппи, заходя в комнату и закрывая за собой дверь. Нагайна закрыла лицо руками, с трудом удерживаясь от нового приступа рыданий. — Поппи… — прошептала она. — Это ужасно… Всё рухнуло… Поппи подошла ближе и присела рядом с ней, мягко касаясь её плеча. — Что случилось, Нагайна? Расскажи мне, — тихо попросила она, её голос был наполнен искренней заботой. Нагайна долго не отвечала, пытаясь обрести хоть немного сил. Затем она медленно опустила руки, её глаза были покрасневшими и полными боли. — Он знает, — выдохнула она дрожащим голосом. — Кто знает? — Поппи нахмурилась. — Диппет. Он всё знает о нас с Томом, — сказала она и, снова не выдержав, разрыдалась. Поппи нахмурилась, её лицо стало серьёзным. Она обняла Нагайну, позволяя ей выплакаться. — О, Нагайна, милая… — прошептала она, гладя её по волосам. — Я знала, что ты привязалась к нему, но не думала, что это зайдёт так далеко. Нагайна отстранилась, вытирая слёзы тыльной стороной ладони. — Это не то, что они думают, Поппи… — попыталась она оправдаться. — Том… Он не такой, каким его видят остальные. Он… другой. Поппи внимательно посмотрела на неё, в её глазах читалось сомнение, но и желание понять. — Нагайна, я понимаю, что ты видишь в нём что-то, чего другие не замечают. Но он — Реддл, и все знают, какой он может быть… опасный. — Он не опасен для меня, — твёрдо ответила Нагайна, хотя голос снова дрогнул. — Он заботится обо мне, Поппи. Он… Её голос сорвался, и она прижала руки к груди, словно пытаясь удержать разбитое сердце. — А теперь всё кончено. Альбус велел мне уйти. Том… Том не сможет меня защитить. Поппи помолчала, затем мягко сказала: — Ты так думаешь, но я знаю тебя, Нагайна. Ты сильная. Ты всегда находишь выход. Альбус мог вынести вердикт, но это не значит, что ты не сможешь найти способ быть счастлива. — Счастлива? — Нагайна горько усмехнулась, её глаза были полны боли. — Я теряю всё. Моё место в Хогвартсе. Его… Поппи сжала её руки, чтобы она почувствовала поддержку. — Ты теряешь часть своей жизни, но не всего. Том… Если он действительно хочет быть с тобой, он найдёт способ связаться. А ты найдёшь способ защитить себя и свою любовь. Нагайна посмотрела на неё, и в её глазах мелькнула искра надежды, но вскоре она снова затухла. — Но куда мне идти, Поппи? Что мне делать? Поппи крепче сжала её руки и серьёзно посмотрела в глаза. — Начни с того, что ты целительница. Это не зависит от места или людей. Это то, что ты есть. Найди способ продолжить помогать людям. И не отпускай того, что важно для тебя. Нагайна молча кивнула, её плечи всё ещё дрожали, но она чувствовала, как тепло слов подруги пробивается сквозь холод её отчаяния. — Я помогу тебе собрать вещи, — сказала Поппи, улыбнувшись. — И буду рядом, пока ты не будешь готова идти дальше. Нагайна посмотрела на неё, и на мгновение ей показалось, что впереди может быть ещё надежда, даже если она спрятана за тёмными облаками.

***

Нагайна аккуратно закрыла крышку чемодана, её пальцы скользнули по потускневшему замку, прежде чем она защёлкнула его. Каждое движение давалось ей с трудом. Её мир рушился, и каждый предмет, убранный в чемодан, казался последним гвоздём в крышке её прошлой жизни. Поппи всё ещё стояла рядом, наблюдая, как Нагайна собирается. Она не говорила ничего, понимая, что слова не могли облегчить ту боль, которая обрушилась на её подругу. Когда чемодан был готов, Нагайна вдохнула дрожащим дыханием, оглядывая комнату. — Я думала, что это место станет моим домом, — прошептала она. Поппи молчала, но подошла и мягко положила руку ей на плечо. — Дом — это то, что ты носишь в сердце, Нагайна. Это не стены, а люди, которые тебе дороги. Нагайна кивнула, но на её лице была тень глубокого отчаяния. Она подхватила чемодан, стараясь не дать дрожи в руках выдать её состояние, и направилась к двери. Её ноги словно приросли к полу, каждый шаг давался с усилием. Когда она открыла дверь, её взгляд тут же наткнулся на фигуру Дамблдора. Он стоял в коридоре, высокий и неподвижный, с серьёзным выражением лица. — Я проведу тебя до ворот, Нагайна, — спокойно сказал он. Нагайна крепче сжала ручку чемодана, и её голос, хотя и тихий, дрожал от боли и гнева. — Мне даже не позволят по-настоящему попрощаться с Томом? — спросила она, её слова прозвучали как вызов, хотя лицо было омрачено отчаянием. Альбус чуть нахмурился, но его тон остался ровным. — Это будет лучше для вас обоих, — сказал он после короткой паузы. — Разлука принесёт меньше боли, если не затягивать с прощанием. Нагайна почувствовала, как её сердце сжалось. Она едва удержалась от того, чтобы не разрыдаться снова. — Лучше? Для кого, Альбус? — спросила она, её голос сорвался. — Ты думаешь, что делаешь это ради нас? Или ради себя? Он не ответил сразу, только скрестил руки за спиной и чуть склонил голову. — Иногда лучшее решение не кажется правильным в момент его принятия, — сказал он, его голос звучал тихо, но настойчиво. — Но со временем ты поймёшь, что так было нужно. — Нужно кому? — прошептала она, её голос звучал горько. Они смотрели друг на друга, и напряжение между ними росло, пока Поппи, всё ещё стоявшая за спиной Нагайны, не сделала шаг вперёд. — Альбус, — осторожно сказала она, — может, вы всё же позволите им хотя бы обменяться несколькими словами? Дамблдор перевёл взгляд на Поппи, затем вернулся к Нагайне. — Том уже принял это, — сказал он спокойно. — И ей стоит сделать то же самое. Нагайна замерла, словно от его слов ей нанесли удар. Её сердце замерло, а затем упало в пропасть. Она повернулась к Поппи и тихо сказала: — Я готова. Поппи открыла было рот, чтобы возразить, но, увидев взгляд Нагайны, сдержалась. Вместо этого она подошла и обняла её. — Будь сильной, — прошептала она. Нагайна кивнула, хотя сил в ней почти не осталось. Она повернулась к Альбусу, её лицо стало бесстрастным, словно маска, скрывающая боль. — Веди, — коротко сказала она. Альбус кивнул и развернулся, направляясь к выходу из замка. Нагайна последовала за ним, не оборачиваясь. Каждый шаг отдалял её от Хогвартса, от Тома, от её прежней жизни.

***

Нагайна шла рядом с Альбусом, её чемодан глухо стучал по каменным плитам. Холодный вечерний ветер пронизывал до костей, но она едва замечала его. Всё внутри неё казалось пустым, словно часть её души осталась в тех стенах, к которым она больше не имела права возвращаться. Альбус шагал молча, держа руки за спиной. Наконец они добрались до высоких железных ворот, окаймлённых двумя каменными колоннами с крылатыми кабанами на вершине. Альбус остановился первым и повернулся к ней. — Нагайна, — начал он. — Я искренне сожалею, что всё сложилось именно так. Она взглянула на него, её глаза потемнели от горя. — Если ты так сожалеешь, — сказала она, её голос был резким, но дрожал, — то почему ты позволил этому случиться? Дамблдор выдержал её взгляд, но в его глазах мелькнула тень. — Бывают моменты, когда мы должны принимать решения, которые нам самим не по душе, но которые кажутся необходимыми, — сказал он. — Я не могу изменить того, что уже сделано. Но я надеюсь, что однажды ты найдёшь свой путь и своё место. Её губы дрогнули, и она сжала ручку чемодана так сильно, что её костяшки побелели. — Своё место? — горько усмехнулась она. — Какое место может быть у того, кто потерял всё? Альбус опустил взгляд, на его лице появилась тень грусти. — Место всегда найдётся, — ответил он тихо. — Даже если его приходится искать дольше, чем хотелось бы. Он сделал шаг вперёд, открывая ворота. Скрежет металла нарушил тишину, но Нагайна едва слышала его. Её взгляд был устремлён вдаль, на извилистую дорогу, ведущую в темноту. — Прощай, Нагайна, — произнёс Альбус, его голос звучал искренне. Она кивнула, не глядя на него, и шагнула за ворота. Они захлопнулись за её спиной с таким звуком, будто навсегда отрезали её от прошлой жизни. Она осталась одна. Нагайна остановилась, вцепившись в ручку чемодана, и долго смотрела на дорогу, уходящую в ночь. Её мысли были хаотичны, разорванные между горем, яростью и страхом. Всё, что она знала, было потеряно. Всё, что она строила — разрушено. Что теперь? — подумала она. Её дыхание стало прерывистым, и на глаза снова навернулись слёзы. Она подумала о Томе. Его голос всё ещё звучал в её голове, его прикосновения казались такими реальными, словно он был рядом. Но он остался там, в Хогвартсе, за железными воротами и каменными стенами. Её горло сжалось, и она тихо произнесла: — Том… Но она знала, что он не услышит. Она посмотрела на свет, мерцающий вдалеке. Хогсмид. Маленькая деревня, которая всегда казалась такой уютной и гостеприимной, теперь выглядела как единственное место, где она могла спрятаться от своих мыслей хотя бы на некоторое время. «Хорошенько напиться», — подумала она, её губы изогнулись в слабую, горькую усмешку.