С привкусом боли

В прохладной тишине библиотеки Хогвартса царила почти священная атмосфера. Мягкий свет ламп рассеивал тени между бесконечными рядами книг, а редкие шёпоты нарушали тишину, словно тайные заговоры. Том Реддл сидел за угловым столом, его тонкие пальцы перебирали страницы старинного фолианта. Перед ним лежала книга по магической генеалогии, но взгляд его был невидящим, устремлённым куда-то вдаль. — Том, — раздался холодный, низкий голос позади него. Он медленно поднял глаза и обернулся. Перед ним стояла Вальбурга Блэк. Её фигура была строгой, почти величественной, а тёмные волосы, словно чернила, обрамляли безупречно бледное лицо. Её взгляд был тяжёлым, пристальным, будто она пыталась прочитать его мысли. — Вальбурга, — спокойно произнёс он, не двигаясь с места. — Чем обязан? Она приподняла бровь, но не торопилась с ответом. Вместо этого она отодвинула ближайший стул и села напротив него, скрестив руки на груди. — Ты выглядишь слишком задумчивым для простого изучения, Том, — начала она, её голос был мягким, но в нём скользнуло что-то насмешливое. — О чём ты думаешь? Он закрыл книгу, плавным движением скользнув рукой по обложке. — Думаю, это вопрос, который ты задаёшь слишком часто. — А ты слишком часто избегаешь ответа, — парировала она, её губы изогнулись в лёгкой, холодной усмешке. Том наклонил голову, изучая её, словно она была сложной задачей, которую он хотел разгадать. — Возможно, потому что некоторые мысли лучше оставлять при себе, Вальбурга. Она рассмеялась — коротко и безрадостно. — Это ты говоришь мне? Я думала, ты ценишь честность. — Честность — это инструмент, — спокойно ответил он. — И не всегда самый полезный. Она замолчала, её чёрные глаза сузились. Затем она подалась вперёд, её локти опёрлись о стол. — Тогда скажу прямо, — её голос стал тише, почти шёпотом. — Ты был замечен вчера вечером. Он не дрогнул, но внутри почувствовал, как что-то едва заметно напряглось. — И? — И я хочу знать, что ты делал, разговаривая с призраком, — её слова были чёткими, но в них звучал неподдельный интерес. Том медленно улыбнулся, его улыбка была лёгкой, почти весёлой. — Ты следила за мной? — Это было случайно, — отрезала она, откинувшись на спинку стула. — Но давай не будем делать вид, что ты каждый день беседуешь с духами. Он выдержал паузу, словно решая, стоит ли говорить. Затем произнёс: — Она интересна мне. — Елена Когтевран? — уточнила Вальбурга, её голос стал немного более задумчивым. — Да, — кивнул он. — Её история. Её боль. Всё это… загадка. Вальбурга наклонила голову, её взгляд стал более пристальным. — Ты всегда ищешь загадки, Том. Но что ты собираешься делать с этой? Он медленно откинулся на спинку стула, его пальцы переплелись. — Разгадать её, конечно. Она молчала несколько мгновений, затем встала, слегка приподняв подбородок. — Ты всегда играешь в опасные игры, Том. — А ты разве не любишь такие же? — его голос прозвучал мягко, но в словах была очевидная насмешка. Она чуть улыбнулась, но её улыбка не коснулась глаз. — Возможно. Но не забывай: слишком близкое знакомство с призраками иногда превращает тебя в одного из них. С этими словами она развернулась и ушла, её тёмная мантия плавно развевалась за ней, как тень. Том проводил её взглядом, а затем снова открыл книгу, но уже не для чтения. Её слова оставили лёгкий след в его мыслях.

***

Вечер в Хогвартсе был прохладным, а звёзды, словно алмазы, рассыпались по бархатному небу. Том Реддл медленно поднимался по винтовой лестнице астрономической башни, его шаги едва нарушали тишину. Это место всегда манило его, когда он хотел остаться один. Сегодня он искал уединения, чтобы обдумать следующий шаг в своём плане. «Елена Когтевран… Диадема. Она сказала, что потеряла её. Но где? Если я смогу найти её…» Эти мысли кружились в его голове, пока он осторожно открыл тяжёлую деревянную дверь и вышел на смотровую площадку башни. Но он не ожидал увидеть здесь кого-то ещё. Нагайна. Она стояла у перил, облокотившись на них, её фигура была очерчена серебристым светом луны. Тёмные волосы ниспадали на плечи, а взгляд был устремлён вверх, к звёздам. Она казалась хрупкой и недостижимой, словно сама была частью этого холодного ночного неба. Том замер на мгновение, наблюдая за ней. Её присутствие здесь удивило его, но вместе с тем вызвало странное ощущение тепла. Она выглядела так, будто сама была потеряна в своих мыслях. Он сделал несколько тихих шагов вперёд и, прежде чем успел себя остановить, мягко обнял её сзади, положив руки на её талию. Нагайна вздрогнула от неожиданности и резко обернулась. Её тёмные глаза встретились с его, и в них сначала отразилось удивление, но затем её лицо смягчилось. Тень нежности скользнула по её чертам. — Том, — сказала она тихо, её голос был едва слышен на фоне слабого ветерка. — Ты напугал меня. Он не убрал рук, смотря на неё сверху вниз с лёгкой, почти невидимой улыбкой. — Прости, — произнёс он мягко. — Я не хотел. Она посмотрела на него несколько мгновений, а затем отвела взгляд, её руки легли на перила. — Почему ты здесь? — спросил он, наклонив голову, чтобы заглянуть ей в лицо. Она медленно вздохнула, её глаза снова устремились к звёздам. — Иногда, Том, мне кажется, что звёзды — единственные, кто понимает, каково это — быть одинокой. Её слова прозвучали тихо, но они зацепили что-то внутри него. Том нахмурился, его взгляд стал внимательнее. — Одинокой? — переспросил он. Она улыбнулась, но эта улыбка была печальной. — Здесь, в Хогвартсе, я не такая, как все. Я не профессор, не ученица. Никто не знает меня по-настоящему. Никто не может знать. Её голос дрогнул, и Том почувствовал, как в нём закипает что-то странное, почти невыносимое. — Но я знаю тебя, — тихо сказал он, его слова прозвучали уверенно. Она посмотрела на него, и её глаза встретились с его. — Ты думаешь, что знаешь. Но я… я слишком многое скрываю. Он шагнул ближе, снова обняв её, но теперь мягче, бережнее. — Тогда расскажи, — произнёс он, глядя на неё с неподдельной серьёзностью. — Если ты хочешь, чтобы кто-то знал, начни с меня. Она долго смотрела на него, словно пыталась решить, стоит ли ей довериться. Затем она тихо вздохнула, и её взгляд снова устремился к звёздам. — А если я скажу тебе правду, Том? Ты не испугаешься? Его губы изогнулись в едва заметной улыбке. — Я не боюсь правды. Она слегка кивнула, но вместо ответа просто положила свою руку поверх его, оставляя решение на потом. Том крепко обнял Нагайну, чувствуя, как её дыхание слегка сбилось от неожиданности. Она повернулась к нему, её тёмные глаза блеснули в свете звёзд. Его лицо было спокойным, но пристальным — взгляд, который умел проникать глубже, чем ей хотелось. — Ты не должна делать вид, будто я не знаю, — сказал он тихо. Нагайна вздрогнула, но не отвела взгляда. — О чём ты говоришь, Том? Он чуть улыбнулся — не снисходительно, а как человек, которому больше не нужно притворяться. — О твоих письмах. Ты писала мне летом, помнишь? Ты рассказывала о том, что тебя гложет. О проклятии, которое ты носишь. О страхе, что однажды оно полностью захватит тебя, как твою мать. Она замерла, её лицо стало жёстче, словно она пыталась вновь надеть привычную маску. — Я не думала, что ты воспримешь это всерьёз, — наконец ответила она, её голос был тихим. — Ты должна была знать, что я восприму, — сказал он, чуть приподнимая подбородок. — Я прочитал каждое слово. Я понял каждую строчку. Нагайна отвернулась, её пальцы снова вцепились в перила. — И что ты понял? Что всё это бесполезно? Что я такая же, как моя мать? — Ты не она, — резко ответил Том, его голос стал жёстче. Она обернулась, её глаза наполнились гневом и горечью. — Но я стану ею. Том, ты не понимаешь. Я чувствую это с каждым годом, с каждым днём. Это… это внутри меня. Он шагнул ближе, не отпуская её взгляд. — Я понимаю больше, чем ты думаешь. И я знаю, что ты не сдашься, потому что ты — не она. Ты сильнее. Её губы дрогнули, но она тут же сжала их, пытаясь удержать чувства под контролем. — Ты слишком уверен в этом, Том. А что, если я ошибаюсь? Что, если мне действительно суждено стать… чудовищем? Он медленно протянул руку и коснулся её щеки. — Тогда я стану тем, кто напомнит тебе, кто ты. Каждый раз, когда ты будешь забывать. Её глаза наполнились странной смесью боли и нежности. — Почему ты так говоришь? — прошептала она. Он не ответил сразу, его пальцы легко скользнули по её щеке, а взгляд остался серьёзным. — Потому что я знаю, каково это — быть на грани. Ты доверилась мне, когда я был на четвёртом курсе. Теперь я доверяю тебе. Ты не одна в этом, Нагайна. Она молчала долго, прежде чем тихо выдохнула и положила свою руку поверх его. — Спасибо, Том, — произнесла она, и в её голосе впервые за долгое время прозвучала настоящая искренность. Том внимательно смотрел на неё, его рука всё ещё лежала на её щеке. Между ними повисла тишина, прерываемая только далёким шёпотом ветра. Нагайна, наконец, мягко убрала его руку, но не отстранилась, вместо этого села на каменный пол, облокотившись на холодную стену башни. — Сядь, Том, — сказала она, голос её был мягким, но твёрдым. Он послушался, не сводя с неё пристального взгляда. Его движения были плавными, почти кошачьими, когда он опустился рядом. Некоторое время они просто смотрели на звёзды, сидя бок о бок. — Ты действительно думаешь, что можешь мне помочь? — наконец нарушила тишину Нагайна. — Я знаю, что могу, — спокойно ответил он, его голос звучал уверенно, но не требовательно. Она посмотрела на него, и в её глазах на мгновение мелькнуло что-то тёплое. — Ты упрямый мальчишка, Том, — сказала она с лёгкой усмешкой. — Ты говоришь так, будто это плохо, — парировал он, и в его голосе прозвучала лёгкая насмешка. Их взгляды встретились, и внезапно между ними возникло напряжение, которое было невозможно игнорировать. Том не смог удержаться — он наклонился ближе, медленно, осторожно, как будто боялся, что она отстранится. Но она не сделала этого. Её глаза закрылись, и их губы соприкоснулись. Поцелуй был мягким, неторопливым, но с каждым мгновением в нём росло напряжение. Том чувствовал, как сердце бьётся быстрее, а рука сама по себе нашла её талию. Нагайна не отстранилась, её ладонь коснулась его плеча. Смелость, накопившаяся в нём, толкнула его вперёд. Он осторожно провёл ладонью по её плечам и вниз, а затем, почти инстинктивно, дотронулся до её груди. Нагайна резко отстранилась, словно холодный ветер внезапно сорвал их мгновение. Её глаза широко раскрылись, а на лице появилось выражение шока, смешанного с растерянностью. — Том! — её голос прозвучал резче, чем она хотела, и она быстро отодвинулась от него. Он смотрел на неё, запыхавшийся, смущённый, но не раскаивающийся. — Что не так? — спросил он тихо, но в его голосе слышалось искреннее недоумение. Она провела рукой по волосам, пытаясь собраться. — Том, тебе всего пятнадцать, — сказала она, её голос стал мягче, но в нём всё ещё звучала тревога. — Ты ещё ребёнок. Его глаза вспыхнули, и он нахмурился. — Я не ребёнок, Нагайна, — твёрдо ответил он. — Я знаю, что хочу, и я знаю, что делаю. — Нет, Том, ты не понимаешь, — возразила она, глядя на него с грустью. — Ты думаешь, что понимаешь, но ты ещё слишком молод, чтобы осознать, что всё это значит. Он замер, его лицо стало закрытым, словно она только что бросила ему вызов. — Ты так думаешь? — произнёс он тихо, но в его голосе звучала горечь. — Да, — ответила она твёрдо, её взгляд не отрывался от его. — И поэтому я должна быть той, кто скажет «нет». Она встала, поправляя мантию, избегая его взгляда. — Мы не можем, Том. Не сейчас. Он сидел на полу, глядя на неё снизу вверх, но не сделал попытки её остановить. — Значит, ты думаешь, что всё это ошибка? — спросил он, его голос был ледяным. Она повернулась к нему, её лицо стало мягче. — Нет, Том, — сказала она тихо. — Я думаю, что сейчас не время. Том сидел на холодном полу башни, его дыхание было всё ещё немного сбивчивым, а глаза внимательно следили за каждым движением Нагайны. Она поправляла мантию, избегая его взгляда, стараясь восстановить границы, которые он только что пересёк. — Сколько мне ждать? — вдруг спросил он, голос звучал ровно, но в нём сквозила странная смесь упрямства и искреннего любопытства. Она остановилась, замерев на месте, а затем повернулась к нему. В её глазах светились и твёрдость, и нежность. — Ждать чего, Том? — спросила она тихо, хотя уже понимала, что он имеет в виду. Он поднял голову, глядя на неё снизу вверх, и его губы изогнулись в едва заметной улыбке. — Чтобы я мог прикоснуться к тебе, как мужчина касается женщины. Его слова повисли в воздухе, вызвав внезапную тишину, в которой даже ветер показался далёким. Нагайна почувствовала, как тепло заливает её лицо, но она не отвела взгляда. — Когда ты станешь совершеннолетним, Том, — ответила она наконец, её голос был твёрдым, но не холодным. — Тогда, возможно, я позволю тебе. Он прищурился, изучая её лицо, словно пытаясь прочитать, насколько искренни её слова. — Значит, пока только поцелуи? — произнёс он, в его голосе звучала насмешка, но улыбка стала чуть шире. Нагайна кивнула, её губы дрогнули, будто она тоже готова была улыбнуться, но сдержалась. — Пока только поцелуи, — подтвердила она. Том усмехнулся, чуть качнув головой, будто соглашался с каким-то внутренним спором. Затем он поднялся, плавным движением, и приблизился к ней на шаг. — Тогда я постараюсь не слишком долго ждать, — сказал он, его голос был низким и мягким. Она смотрела на него ещё несколько мгновений, а затем тихо вздохнула. — Постарайся, Том, — ответила она с лёгкой улыбкой, в которой смешались забота и предостережение. Их взгляды ещё мгновение держались друг друга, а затем Нагайна развернулась и направилась к выходу. Том остался стоять на башне, глядя ей вслед, с тем же насмешливым выражением, но в глубине его глаз горел огонь решимости.

***

Том Реддл лежал на своей узкой кровати в спальне Слизерина, его руки сцепились за головой, а взгляд был устремлён в окно. За стеклом мерцала темнота, приглушённая зеленоватым светом, пробивающимся сквозь толщу воды Чёрного озера. Рыбы иногда проплывали мимо, их движения были плавными и почти гипнотическими. Но Том не мог сосредоточиться на этом спокойствии. В его голове всплывали образы Нагайны: её лицо, её губы, нежное прикосновение её рук, тепло её тела, когда он держал её на астрономической башне. Он снова и снова представлял, как её тёмные глаза смотрят на него с едва заметной улыбкой, как её голос произносит его имя — мягко, почти шёпотом. Он закрыл глаза, но это только усилило видения. В его воображении её обнажённая фигура становилась ближе, он чувствовал, как его ладонь скользит по её талии, как касается её кожи, нежной и тёплой. Том резко открыл глаза, его дыхание стало быстрым и поверхностным, как будто он только что бежал. Грудь тяжело поднималась и опускалась, а щеки горели от жара, который он не мог подавить. «Что со мной происходит?» — подумал он, сжимая пальцы в кулак. Он был Томом Реддлом, юношей, который всегда гордился своей способностью контролировать себя, свои эмоции, свои желания. Но сейчас, здесь, в тёмной тишине подземелий, он чувствовал, как эти мысли берут над ним верх. «Я должен перестать об этом думать. Это слабость». Он сел на кровати, стараясь привести дыхание в норму. Холодный камень стены, к которому он прикоснулся ладонью, помог немного остудить разгорячённую кожу, но в его голове всё ещё крутились картины. «Пока только поцелуи», — вспомнил он её слова, и это заставило его сердце забиться ещё быстрее. Её голос преследовал его, её глаза, мягкость её губ. Том стиснул зубы, ненавидя себя за то, что позволил этим мыслям захватить его. «Это просто желание», — попытался он убедить себя. — «Это неважно. Это под контролем». Но в глубине души он знал, что это ложь. Эти мысли были как змеи, скользящие в его сознании, подступающие всё ближе, не позволяя ему найти покой. Том снова лёг, уставившись в окно. Водная гладь за стеклом была тёмной и бесконечной, как его мысли о Нагайне. Её лицо, её смех, даже её укоризненный взгляд — всё это было слишком ярким, слишком настоящим, чтобы просто отмахнуться. Он вздохнул, прижав ладонь ко лбу, чувствуя, как жар всё ещё не отпускает его. «Ещё три года», — подумал он с едва заметной усмешкой, горькой и упрямой. — «Я дождусь. А пока…» Он закрыл глаза, решив сосредоточиться на дыхании, стараясь успокоиться. Но даже в тишине спальни, даже в холоде подземелий мысли о Нагайне не давали ему покоя, превращая его борьбу с собой в бесконечную войну. Он наконец уснул. Во сне всё было ярче, чем реальность. Лунный свет окутывал их, отражаясь в тёмных глазах обнажëнной Нагайны, которые смотрели на него с теплом и мягкой, скрытой страстью. Она стояла так близко, что он чувствовал её дыхание на своей коже, её ладони скользнули по его груди, и в этом прикосновении было всё: нежность, желание, понимание. Его руки обвили её талию, скользнули выше, и она не отстранилась. Её губы мягко касались его, а затем она шепнула что-то, но слова были едва слышны, затеряны в пульсации его сердца. Она улыбнулась, позволила ему прикоснуться ещё ближе, ещё смелее… Во сне он видел, как пальцами сжимает её твёрдые соски, а она томно стонет. Как она выгибается в спине, сжимая смятые простыни, двигается к нему навстречу бëдрами и шепчет его имя, а он кусает её шею, сжимает грудь. Том чувствовал, как его желание становится почти болезненным. Но вдруг, как будто кто-то сорвал завесу, её образ стал рассеиваться, исчезать, оставляя его одного в тёмной пустоте. Он резко открыл глаза, вырвавшись из сна, его дыхание было частым и рваным, а сердце стучало так, будто хотело вырваться из груди. Кожа была влажной от пота, а простыни сбились в беспорядке вокруг него. Том поднялся на локтях, с трудом приходя в себя, пытаясь избавиться от накатывающего жара, что всё ещё охватывал его тело. — Ну, ну, Реддл, — раздался тихий, но лукавый голос. Том повернул голову и увидел Абраксаса Малфоя, который лежал на соседней кровати, упираясь на локоть. Его светлые волосы были растрёпаны, но на лице играла знакомая насмешливая улыбка. — Ты весь пылаешь, — продолжил он, хитро прищурившись. — Что тебе такое снилось, что ты выглядишь так, будто тебя кто-то поцеловал… или больше? Том нахмурился, его лицо тут же вернуло привычное спокойствие, но щёки всё ещё горели. Он взял себя в руки, бросив на Абраксаса холодный взгляд. — Это не твоё дело, Малфой, — ответил он резко, надеясь быстро закрыть эту тему. Но Абраксас, видимо, не собирался так просто отступать. — Конечно, не моё, — протянул он с очевидной иронией. — Но, знаешь, ты выглядишь так, будто только что видел какую-то богиню во сне. Может, расскажешь? Том глубоко вдохнул, стараясь успокоиться. — Сказал же — ничего, — ответил он, садясь на кровати и с усилием разглаживая сбившиеся простыни. — Ну, если это ничего заставляет тебя так разгорячиться, я бы не против увидеть это «ничего» сам, — усмехнулся Абраксас, откинувшись на подушки. Том не ответил, стараясь игнорировать его. Но внутри он злился — на себя, на Абраксаса и даже на Нагайну, чей образ продолжал преследовать его. «Сон, это всего лишь сон», — твердил он себе. Но глубоко внутри он знал, что этот сон слишком близок к тому, что он на самом деле хотел.

***

Том шагал по коридору Слизерина в сторону Большого зала, его движения были чуть более резкими, чем обычно. Абраксас Малфой шёл рядом, болтая о чём-то незначительном, но Том его почти не слушал. Его мысли возвращались к сну, который всё ещё горячими волнами отдавался в теле. «Она», — думал он, снова и снова вспоминая образ Нагайны. Тон её голоса, прикосновения, та мягкая улыбка. Сон был настолько реальным, что он чувствовал себя так, словно только что действительно держал её в своих руках. Когда они вошли в Большой зал, шум утренних разговоров и звуки приборов смешались в привычный фон. Том сел за стол Слизерина, Абраксас устроился рядом, взяв себе тарелку с яичницей. Но Том едва притронулся к своей еде. Его взгляд сразу нашёл Нагайну, которая стояла у преподавательского стола, склонившись к профессору Вилкост, с которая о чём-то говорила. Её волосы были аккуратно уложены, а лицо — всё то же, что он видел во сне: утончённое, спокойное, но наполненное жизнью. Он не мог оторвать от неё глаз. Её движения, даже самые незначительные, казались ему грациозными, почти гипнотическими. — Что-то не так, Реддл? — раздался тихий, насмешливый голос рядом. Том вздрогнул, оторвав взгляд от Нагайны. Абраксас наклонился к нему ближе, его серые глаза блестели с хитрым прищуром. — Ты слишком долго смотришь туда, — прошептал он, кивнув в сторону преподавательского стола. Том нахмурился, чувствуя раздражение. — Ты выдумываешь. — О, конечно, выдумываю, — с лёгкой усмешкой ответил Абраксас. — Но если ты хочешь, чтобы я перестал выдумывать, у меня есть кое-что интересное. Том бросил на него холодный взгляд, но Абраксас, казалось, этим только наслаждался. Он наклонился ближе, его голос стал почти заговорщицким: — У меня есть журналы, — прошептал он. — Особые. Если ты, конечно, понимаешь, о чём я. Том нахмурился, но Абраксас продолжил, явно наслаждаясь ситуацией. — И, кстати, если тебе нравятся азиатки… — его улыбка стала шире, — то там есть и такие. Ты не представляешь, Том, это не просто картинки. Фотографии двигаются. Слова Абраксаса были почти шёпотом, но они прозвучали как гром среди ясного неба. Том почувствовал, как его раздражение накатывает волной. — Замолчи, — резко бросил он, его голос был тихим, но твёрдым, как сталь. Абраксас слегка отстранился, подняв руки в притворной покорности. — Ладно, ладно, — сказал он с лукавой улыбкой. — Просто предложил. Том снова посмотрел на Нагайну, но теперь его лицо было каменным, полностью закрытым. «Идиот», — подумал он про Абраксаса. Но что-то в словах Малфоя заставило его внутренне напрячься. «Как будто это может сравниться с ней…» Том остался молчаливым до конца завтрака, игнорируя шуточки Абраксаса и стараясь отвлечься от мыслей, которые не давали ему покоя. Но это было непросто. Образ Нагайны — её фигура, взгляд, голос — всё это будто преследовало его, становясь не только его мечтой, но и мучительным желанием. «Это всего лишь эмоции», — напоминал он себе. — «Эмоции можно контролировать». Но он знал, что это не так. Он чувствовал, как его влечение к Нагайне становится чем-то большим, чем просто временным увлечением. Она была больше, чем женщина. Она была загадкой, силой, равной ему.

***

Когда Большой зал начал пустеть, Том неспешно поднялся из-за стола, бросив короткий взгляд на Нагайну, которая теперь стояла у стены, разговаривая с профессором Слизнортом. Она была полностью поглощена разговором, но, как только Том проходил мимо, её взгляд мельком встретился с его. Это было короткое мгновение, но в нём Том почувствовал что-то тёплое — признание? Или просто привычное уважение? Он не задержался, но внутри что-то вспыхнуло. Когда они оказались в коридоре, Абраксас снова заговорил, его тон был насмешливым. — Ты весь утренний завтрак выглядел так, будто кого-то потерял. Точнее, кого-то хотел, — сказал он, слегка улыбаясь. Том бросил на него взгляд, полный раздражения, но отвечать не стал. — Ну ладно, молчаливый герой, — продолжил Абраксас. — Если ты когда-нибудь передумаешь, мои предложения всё ещё в силе. — Я в них не нуждаюсь, — резко ответил Том, его голос был холодным. — Может быть, ты ищешь развлечений в таких вещах, Малфой, но я не вижу в этом смысла. Абраксас усмехнулся, но замолчал, поняв, что Том не настроен на разговоры.

***

Том шёл по пустому коридору, держа в руках книги, которые он только что забрал из библиотеки. Его мысли были сосредоточены на томах редкой магии, на планах, которые начали формироваться в его голове. В тишине раздался резкий шорох, а затем быстрые шаги, словно что-то тяжёлое и многоногое двигалось к нему. Прежде чем он успел обернуться, из-за угла выскочил огромный паук, его тело блестело в тусклом свете факелов, а множество глаз отражали свет, словно чёрные жемчужины. Существо остановилось на миг, будто оценивая Тома, а затем сделало резкий рывок вперёд. За ним, запыхавшийся и красный, выбежал Хагрид, третекурсник с Гриффиндора, с ящиком в руках. Его огромные руки неуклюже хватали воздух, пока он пытался поймать паука. — Стой, Арагог! Назад! — громко прошептал Хагрид, заметно нервничая. С усилием он накрыл паука ящиком, быстро прижав крышку, чтобы тот не выскочил. После этого он, наконец, обернулся и замер, увидев Тома. — Ой, — только и выдохнул он, лицо его тут же побледнело. Том стоял неподвижно, его глаза холодно скользнули по ящику, из которого раздавались звуки шевеления и лёгкий скрежет. — Реддл, — начал Хагрид, его голос был сиплым и напряжённым. — Это… это не то, что ты думаешь. Том приподнял бровь, скрестив руки на груди. — А что я, по-твоему, думаю? — произнёс он медленно, его голос звучал холодно, но с очевидной насмешкой. Хагрид сглотнул, крепче сжимая ящик, который слегка подрагивал в его руках. — Пожалуйста, Том, никому не рассказывай, — выпалил он, торопливо, почти умоляюще. — Это мой Арагог. Он хороший, правда! Никого не тронет. Только если я скажу. Том усмехнулся, его взгляд стал ещё более проницательным. — Ты думаешь, я стану разгуливать по школе и рассказывать всем, что Хагрид — лучший друг паука размером с кошку? Хагрид нахмурился, очевидно, пытаясь понять, издевается Том или говорит серьёзно. — Это правда, он совсем не опасный! — сказал он, его голос стал чуть громче. — Просто… я не хочу, чтобы его увидели. Пожалуйста, Реддл, никому не говори. Том сделал шаг ближе, его лицо всё ещё сохраняло лёгкую усмешку, но в глазах читался холод. — Успокойся, Хагрид. Я не собираюсь выдавать твой маленький секрет. Хагрид облегчённо выдохнул, но Том добавил, наклонив голову: — Пока это мне не понадобится. На лице Хагрида отразился испуг, но Том уже развернулся и пошёл дальше по коридору, оставив его стоять с трясущимся ящиком в руках. «Интересно», — подумал Том, продолжая путь. — «Очень интересно. Возможно, этот Арагог ещё пригодится».

***

Том шагал дальше по одному из верхних коридоров Хогвартса, где воздух был прохладнее, а свет факелов казался мягче. Он не искал встречи, но в глубине души знал, что она сама его найдёт. Елена Когтевран была слишком непредсказуемой — призрак, который появлялся там, где хотел, и тогда, когда ему это было угодно. И действительно, он снова почувствовал то странное дуновение холода, будто сама смерть скользнула по его коже. Остановившись, Том обернулся и увидел её. Она стояла у одного из окон, склонив голову и глядя в тёмное небо. Её длинные прозрачные волосы колыхались, как дым, а лицо выражало бесконечную грусть. — Елена, — произнёс он, его голос разрезал тишину коридора. Она медленно обернулась, её светящиеся глаза встретились с его. — Том Реддл, — сказала она, и её голос, как всегда, был мелодичным, но печальным. — Я думала, ты обо мне забыл. Он усмехнулся, сделав шаг ближе. — О тебе забыть непросто, — ответил он, изучая её лицо. — Ты ведь сама не позволяешь этого. Елена чуть улыбнулась, но улыбка быстро угасла. — Может быть, — сказала она тихо. — А может, я просто слишком упряма, чтобы исчезнуть, как остальные. Том приблизился ещё на шаг, его взгляд стал мягче, почти заботливым. — Почему ты снова выглядишь такой грустной? — спросил он, опираясь на холодный камень стены. Елена отвернулась, её руки едва заметно вздрогнули, словно она пыталась удержать себя в рамках. — Потому что я всё ещё здесь, Том, — наконец произнесла она. — А быть здесь — значит быть нигде. Он задумался, прежде чем ответить. — Но ты можешь выбрать, где быть, — сказал он, его голос звучал сдержанно, но уверенно. — Ты выбираешь эту башню, эти окна. Ты можешь выбрать что-то другое. Она рассмеялась — грустно и коротко. — Ты говоришь, как будто знаешь, каково это — быть привязанной к месту. Том встретил её взгляд, и в его глазах блеснуло что-то опасное, глубокое. — Я знаю, каково это — быть привязанным к судьбе. Елена на мгновение замерла, изучая его лицо, словно пытаясь прочитать что-то в его чертах. — Ты… странный, Том Реддл, — сказала она наконец. Он улыбнулся, но в его улыбке не было тепла. — Это мне говорят часто. Она снова отвернулась к окну, её голос стал тише: — Почему ты возвращаешься ко мне, Том? Ты ведь знаешь, что я ничем не могу помочь тебе. — А кто сказал, что я ищу помощи? — парировал он. Елена посмотрела на него через плечо, её глаза стали внимательнее. — Тогда что ты ищешь? Том не ответил сразу. Он подошёл ближе, так что теперь их разделяли всего несколько шагов. — Ответы, — произнёс он тихо, но твёрдо. — У тебя есть то, что мне нужно. Её брови слегка приподнялись, но она не отступила. — Ты думаешь, что знаешь, что я могу тебе дать? — Я думаю, что ты знаешь, где диадема, — сказал он прямо, его голос звучал как ледяной ветер. Елена резко обернулась, её лицо исказилось гневом. — Ты, как и все остальные, — прошипела она. — Ты тоже хочешь использовать её. Том не дрогнул, его взгляд оставался твёрдым. — Я не хочу использовать её, Елена, — сказал он медленно. — Я хочу понять её. Она снова замолчала, её прозрачные черты стали напряжёнными. — А что, если я не скажу? — бросила она. Том сделал шаг ближе, и теперь их разделяли считанные дюймы. — Тогда я найду её без тебя, — произнёс он, его голос стал ниже. — Но разве тебе не хочется, чтобы хоть кто-то понял тебя по-настоящему? Чтобы твоё наследие было больше, чем ошибка? Елена замерла, её глаза расширились, а затем наполнились смесью гнева и боли. — Ты… слишком много знаешь, Том Реддл. — Я знаю достаточно, — ответил он. Они смотрели друг на друга, и в этой тишине Том понял, что сделал первый шаг к тому, чтобы она начала говорить. Елена продолжала смотреть на Тома, её глаза сияли, как будто в них отражалась сама луна за окном. Её гнев постепенно угасал, сменяясь усталостью, которую Том уже видел раньше. — Ты так уверен, что поймёшь, что значит быть мной, — сказала она тихо, её голос дрогнул. — Но я думаю, ты даже не представляешь, насколько тяжёл этот груз. — Я не предлагаю тебе избавиться от него, — ответил Том, шагнув ещё ближе. Теперь они почти соприкасались, хотя её фигура оставалась прозрачной. — Я предлагаю разделить его. Елена вздохнула, и этот звук прозвучал так, словно вырывался из глубины веков. — Разделить? Ты не понимаешь, Том. Моё бремя — это не просто потерянная диадема. Это всё, что я сделала, всё, что я потеряла. Ты не знаешь, каково это — жить с чувством, что ты подвела всех, кого любила. Том нахмурился, его взгляд стал более жёстким. — Ты правда думаешь, что я не понимаю, что значит чувствовать одиночество? Чувствовать, что ты отличаешься, что тебя никто никогда не примет таким, какой ты есть? Елена замолчала, её губы слегка дрогнули. — Возможно, ты понимаешь, — признала она. — Но это не значит, что я должна тебе доверять. — Ты мне уже доверяешь, — сказал он уверенно. Елена резко подняла голову, её взгляд стал острым, как нож. — Почему ты так уверен? — Потому что ты здесь, — ответил он, чуть наклоняя голову. — Если бы ты не доверяла мне, ты бы давно ушла. Елена отвернулась к окну, её силуэт был освещён мягким светом луны. — Может, я просто устала, Том, — сказала она тихо. — Может быть, — согласился он, его голос стал мягче. — Но я знаю, что ты хочешь, чтобы кто-то увидел тебя не только как ошибку. Я вижу тебя, Елена. Она снова повернулась к нему, и в её глазах впервые промелькнуло что-то кроме печали. — Ты действительно хочешь знать? — спросила она. — Хочу, — твёрдо ответил он. Она смотрела на него долго, словно пытаясь найти подвох, но его глаза оставались твёрдыми, и в них читалась искренность. — Хорошо, Том, — наконец сказала она. — Я расскажу тебе. Её голос стал ниже, почти шёпотом: — Диадема… Она была моим гордостью и моим проклятием. Я украла её, думая, что стану лучше, мудрее, чем моя мать. Я спрятала её в лесу, подальше от всех. Я не могла смотреть, как она напоминает мне о моём провале. Том замер, его разум начал складывать пазлы. — В лесу? Где именно? Елена снова отвернулась, её лицо омрачилось. — Далеко отсюда. Ты всё равно не найдёшь её. Её спрятали ещё лучше после моей смерти. — Кто? — его голос стал чуть жёстче. — Это не важно, Том, — сказала она, её голос снова стал твёрдым. — Важно только то, что тебе не стоит искать её. Диадема ничего не принесёт, кроме боли. Том усмехнулся, его взгляд был проницательным. — Ты боишься, что я повторю твою ошибку. Елена встретилась с его взглядом, её лицо стало почти холодным. — Я боюсь, что ты совершишь что-то худшее, чем я, Том. Её слова прозвучали, как удар, но Том не дрогнул. Он лишь кивнул, будто соглашался, и отошёл на шаг назад. — Возможно. Но ты всё равно расскажешь мне всё, — сказал он спокойно. Елена долго смотрела на него, а затем её фигура начала исчезать, растворяясь в ночи. — Может быть, Том Реддл, — прошептала она перед тем, как исчезнуть. — Может быть…