Причуды мастера

Не стоило мне столько пить в субботу: последствия моего любовного запоя сразу бросились Вале в глаза, но она тактично отмалчивалась, и я была благодарна ей за это. Вышедший из отпуска Егор поглядывал на меня с подозрением и, казалось, искал удобного момента заговорить со мной наедине, отчего я чувствовала себя не в своей тарелке. Наступила последняя неделя ноября, и в «Месте силы» во всю работали над рождественской рекламной кампанией. В пятницу мы с Валей завершили составление статистики по заказам и отправили данные рекламным агентам. Результаты оказались весьма противоречивыми, однако общую закономерность нам с Валей удалось заметить: представители серьезных и решительных знаков Зодиака отдавали предпочтение крепким кофейным напиткам, романтичные и ранимые знаки – нежным видам кофе, а страстные натуры – тем, где вкус раскрывался на контрасте горьких кофейных зерен и вспененного молока. Что касается меня, то в соответствии с нашими исследованиями, я должна любить нежнейший раф-кофе или латте, но вместо него отдавала предпочтение кон-панна или и вовсе, романо. Кажется, я тоже была интересным исключением из правил. Как и Скорпион. Во второй половине дня Егор все же сумел подловить меня на выходе из женского туалета и, не говоря ни слова, затолкал меня в кладовое помещение, находящееся рядом. Здесь хранились мешки кофе, и терпкий запах сразу же ударил мне в нос. Чех, убедившись в том, что я не собираюсь кричать или убегать, шепотом сообщил мне: - Я видел тебя. Я не спешила с ответом, хотя волна легкой паники прошлась вдоль моей спины. Я понимала, что он имеет в виду. - Где? – шепотом спросила я его, блефуя. Он сложил руки на груди и внимательно посмотрел на меня. - В каких вы отношениях? – проигнорировал он мой вопрос. Я молчала, ожидая дальнейшего потока вопросов. - Зачем ты ходишь к нему? Чем вы там занимаетесь? Я же предупреждал, что он – опасный тип! Чех отчитывал меня, словно младшую сестру, а я стояла, опустив руки по швам и не знала, что ему ответить. Скрывать дальше не было смысла. - Я ему позирую, - призналась я. Егор взметнул руки вверх. - Да как тебя угораздило-то?! - А тебя как?! – не выдержав, разозлилась я. Я прекрасно помнила, в каком состоянии он заявился в кафе, и как трудно было ему признаться в том, что испытал что-то запретное по отношению к мужчине. - У меня был только один раз! – возразил парень, краснея. - А у меня – много! Хочешь сказать, что потом тебя не тянуло к нему снова? Я поняла, что сболтнула лишнего, потому что Егор выпрямился, вскинув голову. - Я не гей, - сухо сказал он. - И он тоже, - пробубнила я, злясь и на коллегу по работе, и на саму себя. Мы стояли и сверлили друг друга взглядами. - В общем, ты предупреждена, - Егор подвел итог нашей беседе. Чех выскользнул из служебного помещения, оставив меня раздраженную стоять и размышлять над его словами. Он явно чего-то не договаривал, и я не понимала, с какой целью он это делал: то ли подробности личности Никиты настолько ужасны, что их лучше не озвучивать, то ли он хотел, чтобы я напрягла свои извилины и додумалась сама. К концу рабочего дня и без того хмурое ноябрьское небо затянулось тучами, и на Прагу обрушился тоскливый, угрюмый и совершенно бесконечный дождь. Домой я добралась в мрачном настроении. Ко всему прочему, у меня слегка преждевременно началась менструация, и я поняла, откуда эта излишняя раздражительность и нервозность. Пожалуй, только острая пицца сейчас способна поднять мне настроение, поэтому, сделав онлайн-заказ и проглотив половинку Спазмолгона, я, завернутая в плед, уселась на широкий подоконник и хмуро уставилась в окно, наблюдая за тем, как капли по стеклу сползают вниз. Завибрировавший на столе мобильный телефон вывел меня из состояния транса. Вся в предвкушении встречи с пиццой Пепперони, я гаркнула в трубку: - Второй подъезд, четвертый этаж! Ответом мне была тишина, которая длилась буквально несколько секунд. - Мне нужно это запомнить? – спокойно осведомились на том конце провода, и я ахнула. Низкий голос Никиты заставил волоски сзади на моей шее вздыбиться. - Я думала, это доставка пиццы, - пробормотала я. - А ты не догадалась, что я жду тебя сегодня? Внизу моего живота кольнуло, и я сморщилась. - Никуда я сегодня не собираюсь! – выпалила я. Я была вся каким-то сплошным сгустком нервов. Художник какое-то время не отвечал, обдумывая мои слова. - Значит, ты отказываешься? – поинтересовался он вкрадчивым голосом, от которого меня кинуло в дрожь. Но здесь, в своей квартире, я чувствовала себя куда смелее. К тому же, мне просто необходимо было сорвать на ком-то свою злость, которая буквально просачивалась через мою кожу. Странно, но выбор пал именно на Никиту. - Я не поеду никуда, - твердо повторила я, но мое сердце отчаянно колотилось в страхе. - Ты нарушаешь второе условие нашего договора, - холодно заметил парень, и я на мгновение представила его глаза в эту секунду. Пронизывающие и ледяные. Я молчала. - Мне подыскать другую модель? – задал мне художник вопрос, и я подскочила на подоконнике, ударившись лбом о стекло, вызывая глухой стук. Я продолжала молчать, осознавая, что одно мое неверное слово – и я больше никогда не буду музой Никиты. Я вслух застонала. - У тебя началась менструация? – почти шепотом спросил он. - Да, - я покраснела, сильно прижимая телефон к уху. Мне показалось, что на том конце провода облегченно вздохнули, но шум дождя заглушил этот звук. - Ты делала упражнения, которые я тебе показывал? - Нет. - А массаж? Я вздрогнула, вспомнив, как его мягкая ладонь легонько массировала мой напрягшийся низ живота. От волнующих воспоминаний мой голос ушел куда-то вглубь меня. - Н-нет. Снова повисло неловкое молчание, а я продолжала разглядывать улицу. - На каких условиях в твою жизнь вошла та девушка с каштановыми волосами? – быстро выпалила я вопрос, который терзал меня все это время. - На условиях, обратных твоим, - кажется, мое любопытство не застало Никиту врасплох. - Ты с ней спишь, но никогда не рисуешь? – на всякий случай уточнила я. - Да. Мы снова оба замолчали. Художник мог уже миллион раз отключиться, но он почему-то не делал этого, и по моему телу прошлась теплая волна нежности. - Никита… - Да, Аида? – его глубокий голос взбудоражил мою кровь. Это был третий раз, когда он произнес мое имя. - Ты жестокий, - пробормотала я, зажмурив глаза. Это была слишком откровенная беседа, и я испугалась, что зашла слишком далеко. - Возможно, - спокойно ответил он, и я представила, как он не спеша потягивает горячий макиато. - Никита, - когда я произносила его имя, по моей коже галопом проносились мурашки. – Я могу узнать, кто покупает мои картины? Какое-то время белорус медлил с ответом, но потом все же произнес: - Ты действительно хочешь познакомиться с этим человеком? - Да, - с готовностью ответила я. В конце концов, меня давно мучил вопрос, у кого же такие странные предпочтения. - Хорошо, я это устрою. В который раз повисло молчание, но я первая нарушила его. - Спасибо. - Иди делай упражнения, - серьезно сказал парень. – А потом в душ и спать. И еще, если б я был действительно жестоким, ты бы давно стояла у меня в мастерской, и мне было бы совершенно плевать на стекающую по твоим ногам кровь и разрывающую изнутри боль. И отключился. А я продолжала слушать в трубке гудки, и сердце мое приятно замирало.