Люмьер

Милен была довольна выступлением, озадачена мыслями о странном символе на гриве Люми, ее не покидали воспоминания о незнакомке среди публики, пришедшей посмотреть выступление. Весь этот поток чувств и эйфории ненадолго прогнал сон. Но, простившись с Гаспаром и зайдя в конюшню, девушка зевнула в ладонь. Ей предстояла грязная и утомительная работа - чистка денников Люми и других цирковых лошадей. В одиночку, в полумраке конюшни, Милен чувствовала себя беззащитной. Готье прекрасно знал, что она не расскажет никому о произошедшем между ними. Кроме того, он прекрасно осознавал тот факт, что одиночество и темнота давят на любого человека не меньше, чем выматывающий физический труд. Такой утомляет даже мужчин, не то, что хрупкую девушку.  Но Милен не отчаивалась. Конюшня уже стала ее рутиной. При входе туда ей казалось, что воздух там становился гуще, а тени - длиннее и зловещее. Словно сама конюшня впитывала ее страх и усталость,превращая их в осязаемую тьму. Внезапно, пока Милен убирала сено, в одном из денников справа от нее послышался какой-то странный шорох и затем стук. Девушка вздрогнула и замерла.  — Кто здесь? - спросила она, перехватив вилы поудобнее, готовая защищаться. Но только тишина, нарушаемая тихим конским фырканьем, была ей ответом. Милен подождала еще немного, чувствуя, как по спине под ярким цирковым комбинезоном, сбегают вниз капельки пота.  Может быть, просто показалось. Может, просто расшалились нервы, а усталость это усугубляла. Девушка постаралась продолжить уборку, но тут…  Звук шагов по дощатому полу конюшни заставил Милен резко обернуться. В слабом свете фонаря она увидела силуэт Готье,стоящего в дверном проеме.  — Ты чего здесь делаешь? - спросила она, хмурясь.  — Не могу уснуть,  - небрежно парировал Готье. — Захотел проведать тебя и твою красавицу-лошадь.  Милен с подозрением посмотрела на него. Готье никогда не приходил к ней в конюшню так поздно.  — Что тебе нужно? - спросила она, крепче сжимая вилы. Готье подошел ближе, но его лицо было скрыто в тени и истинные его эмоции прочитать было просто нереально.  — Ты так хорошо выступала. Устала наверное. А я просто хотел помочь… - проговорил он мягко. - Ты же не боишься меня, правда? Памятуя причину, по которой она и оказалась на конюшне, Милен ему не поверила.   — Уходи — прошептала она. По спине пробежал холодок. Готье осклабился и всплеснул руками.  — Милен, брось валять дурочку. Одна ночь — разве я много прошу в благодарность? Обещаю, что я обеспечу тебя и дальше всем необходимым если согласишься на нее. Если ты конечно, не устала после выступлений вкалывать на конюшне.  — У тебя есть жена, ее и обеспечивай, - пробормотала Милен, внутри себя готовясь обороняться и прикидывая, как покинуть денник так, чтобы проскочить мимо Готье. Тот только пошатнулся к ней, как за спиной его раздался звенящий от гнева голос:  — Оставь ее, презренный, и ищи внимания жриц любви!  Милен замерла, захлопав глазами и по-прежнему сжимая вилы в руках. В дверях денника стоял ее Люми, ее Кай Марций! На этот раз стройное сильное тело его было укутано каким-то подобием плаща странника, а точеные пальцы крепко сжимали ручку кинжала. Готье повернулся  к появившемуся и ухмыльнулся.  — Что-то я тебя тут не припомню раньше. В любом случае, ты уволен.  Люми прищурился. Взгляд его не сулил ничего хорошего директору цирка. Особо не задумываясь, он в пару шагов оказался рядом с Готье и схватил его за шиворот, волоча к выходу. Тот упирался, сучил ногами, пытаясь пнуть противника, и бормотал проклятия. Но ничего не вышло. Железная хватка на Готье разжалась только на выходе из конюшни. Директор цирка был вполовину меньше Кориолана, потому он вскоре выбился из сил, решив не сопротивляться.  За стенами конюшни мирно стрекотали сверчки. Кай Марций наконец выпустил своего врага и поддал ему напоследок хорошую затрещину. Готье понесся впотемках к своей палатке, а вслед ему летело:  — Да будет проклят день, в который ты родился, если еще раз подойдешь к ней!  Милен с часто бьющимся сердцем прислушивалась к звукам за дверями денника, а, увидев вернувшегося друга, обессиленно сползла по стене.  — Что ты натворил?! Он теперь нас сживет со свету… Кориолан с силой вонзил кинжал в стену денника. Его правильных черт лицо вновь исказилось от гнева. — Ну и чума на его дом, да низринут его вечные боги! — зарычал он.  Милен обхватила голову руками, массируя виски. В ее голове не укладывалось все произошедшее. Более того — нужно было придумывать план отступления, а в мыслях точно пчелиный рой прокатился, до того ни одной здравой уловить было нельзя.  Но об одном она все-таки подумала — сбросила перчатки, поднялась и подошла к другу, прямо вплотную, глядя в еще полыхавшие гневом глаза. Дрожа, провела пальцами обеих рук по его щекам, вискам, шее, добиваясь, чтобы он посмотрел на нее. И ответный взгляд Кориолана был уже более спокойным.  — Что же ты делаешь, женщина… - он чуть усмехнулся уголком губ, точно осознавая свое бессилие против нежности девушки.  — Я не знаю, - честно призналась Милен, чувствуя, как ее по-прежнему распирали эмоции. Тайны, страхи, вопросы… столько вопросов и ни одного ответа… — после произошедшего нам придется крепче держаться друг за друга.  — И я не отпущу тебя… — большие ладони нежно обхватили лицо девушки, поглаживая смуглые щеки. Милен зажмурилась, обвивая руками торс своего друга и ощущая, как он окончательно расслабляется от ее нежности.  — Знаешь… ты похожа на нее. На Виргилию… она всегда знала и чувствовала меня, кажется, даже больше, чем я сам себя знаю.  — Кто такая Виргилия? — Милен открыла глаза и подняла голову. Кориолан тихо вздохнул:  — Мать моего сына. Ее давно уже нет в живых.  Милен хотела спросить что-то еще, но в конюшне вновь раздались шаги.  — Милен, что случилось? — появившийся в дверях Гаспар поднял фонарь повыше, разглядывая денник, девушку и ее друга, — Готье сам не свой. Орет, клянется снести конюшню к чертовой бабушке… И кто это?  — М… мой друг Кай Марций — Милен разжала объятия и отстранилась от Люми со вздохом. Она рассказала Гаспару то, что произошло между ней и Готье, умолчав только о тайне Люми. Во время рассказа конюх бросал на Кориолана косые подозрительные взгляды, не то чувствуя соперника, не то просто не слишком ему доверяя. Но тот делал вид, что он этого не замечает, тем более, что Гаспар ввязываться в ссору, похоже, не собирался.  — Так откуда говоришь, твой друг? - спросил снова конюх, когда Милен закончила говорить. Девушка покраснела.  — Он живет тут… неподалеку.  — В конюшне, - прибавил за нее Кориолан, независимо фыркнув, словно бросил собеседнику вызов. Тот напрягся, но ничего не ответил сразу.  — Тебе нужно уходить, Милен, — подумав, отметил Гаспар. — и забирать с собой твоего друга. Кто бы он ни был, Готье будет копать под него и просто так этого не оставит.  — Но у меня завтра выступление вечером с Люми! — девушка в отчаянии всплеснула руками.  — Люми? Кстати, хоть он меня и не любит, схожу поздороваться, - хмыкнул Гаспар и, прежде чем Милен успела его остановить, вышел из денника. Спустя время, из маленького коридора донесся его озадаченный голос:  — Люми нет на месте. Ты не выпускала его погулять?  Милен снова взялась за вилы, не глядя в сторону мрачного Кориолана и делая вид, что она очень занята: — Послушай, Гаспар, мне надо закончить уборку. А потом я, возможно, поищу, куда мог деться Люми.  — Нужна помощь, ma belle? - Гаспар снова подошел к дверям денника.  — Нет-нет, ты можешь идти отдыхать, благодарю.  ***  — Что же нам делать, Люми? - вздохнула Милен, когда они остались одни. Кориолан вытащил из стены свой кинжал, полируя лезвие рукавом молча. Он готовился… к чему? К встрече с неизвестным? К битве с тенью, которая, казалось, преследовала их с самого начала? Сейчас стены конюшни давили на Милен. Казалось, они впитывали страх и тревогу, усиливая их в разы. Но вдруг она заметила слабое свечение, исходящее от старой подковы, висящей над дверью денника. Девушка вспомнила, как Гаспар рассказывал об этой подкове, как о талисмане, приносящем удачу.  Однако прямо сейчас подкова казалась чем-то большим, чем просто украшением. Она словно пульсировала магической энергией. — Люми, посмотри! - воскликнула Милен, указывая на подкову. Кориолан поднял голову, его глаза вспыхнули интересом. Он подошел ближе, и когда его пальцы коснулись холодного металла, подкова засветилась еще ярче. Кай Марций прикрыл глаза и вздрогнул, точно услышал какой-то голос, исходящий от подковы. — Она показывает путь, - прошептал он наконец взволнованно-хрипло. — мы должны уходить, Милен…  — Уходить?! А завтрашнее наше выступление?!  — К Церберу выступление, — Кай Марций нахмурился, но снова замолчал, кусая губы, когда за тонкой стеной денника послышались торопливые шаги. Сердце Милен словно ухнуло вниз. Наверное, за ними пришли… Но это был Гаспар. Он снова заглянул в денник, его лицо было встревожено. — Милен, ты так и не видела Люми? Готье требует его немедленно. Говорит, что лошадь пропала. Осторожно, он может списать Люми на тебя, так что я бы на твоем месте ушел бы вместе с твоим другом.  Милен и Кориолан переглянулись.  — Он, наверное, где-то неподалеку, – неуверенно ответила Милен, указывая на подкову. – Думаю, он знает, что нужно делать. Гаспар скептически осмотрел подкову. — Магия какая-то, не иначе, – пробормотал он. – Ладно, буду искать его. Но если не найду, Готье снимет с меня шкуру. И, оставив на полу денника, у самого входа, небольшой узелок, Гаспар вышел. Милен обратила внимание на этот прощальный подарок и невольно охнула, когда подбежала ближе и развернула узелок — там был собранный на первое время скудный, но все же, запас провизии. Кориолан же смотрел на подкову, точно пытаясь разгадать ее загадку.  — Что нам делать, Люми? – спросила Милен, чувствуя, как нарастает тревога. — Я чувствую... призыв. — отозвался задумчиво ее собеседник, — Это место, куда нам нужно идти. Оно поможет нам. — Но куда? – спросила Милен, ее голос дрожал. — Я не знаю точно, – признался Кориолан, – но мы должны довериться этой силе. Внезапно подкова вспыхнула ярче, и на стене денника появилась светящаяся карта. На ней были изображены горы, леса и река. А в центре карты был отмечен небольшой островок. — Это наш путь, – прошептал Кориолан, указывая на остров. – Мы должны отправиться туда. Милен посмотрела на карту, затем на своего друга. Она понимала, что у них нет другого выбора. Они должны бежать, и эта карта – их единственная надежда. — Тогда в путь, – решительно сказала она. Они взяли с собой все самое необходимое и покинули конюшню. Новая жизнь ждала их за пределами цирка.