Темная Луна

Жрец Мордью только вышел из спальни, чтобы подготовить алтарь к новому дню праздничных богослужений. Он уже намеревался отправиться за Исиль, когда в двери Храма постучали. - Именем Мордора, откройте! – Рявкнул кто-то с улицы. Судя по тому, что упоминали страну отца Исиль, за дверью стоял тханна. «Как странно» - Подумал жрец. – «Господин Салибхай больше предпочитает Четырех Змеев. Что ему понадобилось от Мелькора в такой час?» - Нет, это совершенно невозможно! – Снова подал голос харадец. – Похоже, он еще спит... ломайте дверь. При мысли о том, что в статьи расхода на ремонт Храма после землетрясения прибавится еще и сломанная дверь, жрец Мордью содрогнулся. Он неохотно достал ключ, вставил его в замок и убрал задвижку. - Нет нужды ломать мои двери, Солнечный Владыка. Я уже открыл их. - Хвала Великим Змеям. – С заметным облегчением проговорили с улицы. – Заносите. Створки широко распахнулись, и в Храм ввалилась процессия из шести харадских стражников во главе с тханной Салибхаем. У еще четверых, вошедших вслед за остальными, в руках были носилки, на которых лежало чье-то тело. Жрец Мордью не видел лица несчастного, поскольку харадцы надежно укутали его в одеяло, но от одного вида этой бессознательной фигуры его охватил леденящий страх. - Да что случилось, наконец? – С трудом проговорил он. – Кто-то упился в Гавани и отдал душу Мелькору? Обычно прямой и откровенный, тханна Салибхай отвел глаза. Пальцы руки, на которой он носил Кольцо, сжались в кулак. - Нет, господин Морду. Пока никто не умер. Но, боюсь, это единственная хорошая новость, которую вы услышите за сегодня. Стражники расступились перед ними и харадец провел жреца к носилкам. При виде знакомых рыжих волос, выбивавшихся из-под покрывала, у него закружилась голова. «О Мелькор! Только не это». Жрец Мордью провел рукой по волосам Исиль, пытаясь отыскать следы пореза или удара камнем, и вздохнул с облегчением, когда их не обнаружил. Взял ее за руку, пощупал пульс – сердце колотилось так быстро, словно всю дорогу до Храма его воспитанница не лежала без сознания, а мчалась во весь опор. - Я решительно ничего не понимаю. – Наконец сумел сказать он. – Где вы нашли Исиль? Что произошло? - Мои люди нашли дочь Саурианны на рассвете. Она лежала на берегу моря, и у нее начиналась лихорадка, поэтому я счел нужным отнести ее сюда. - Но каким образом она там оказалась? Что ей могло понадобиться на берегу посреди ночи? Тханна опасливо огляделся и приподнял край покрывала. Вид платья воспитанницы, изорванного в клочья, привел жреца Мордью в еще больший ужас. - Значит, на нее напали? Но кто? Ее знают все в гавани. Никто бы не посмел покуситься на дочь самого Зигура, никто! - Сперва я тоже подумал, что во всем виноваты беглые каторжники или рабы из Гондора. Но когда наши Кольца соприкоснулись, угадайте, кого я там увидел? Жреца замутило. - Нет! - Мужайтесь, господин Морду. Все так. - Его младший кузен тоже замешан в этом преступлении? - Фаразон не трогал ее как женщину, если вы об этом. Откровенно говоря, ему бы никто и не позволил. - То есть, все это дело рук одного Эльдариона? - Если верить Кольцу, да. – Тханна обреченно опустил руки. – Клянусь, я был уверен, что эти трое собираются что-то предпринять этой ночью. Но я даже подумать не мог, что… - Никто не мог. - Но однако же это случилось. И, судя по тому, как бедняжке сейчас плохо, ее душа испытала страшное потрясение. – Харадец прищурился. – Скажите, господин Морду, вы хотя бы намекали ей, что бывает, если… - Я собирался все ей рассказать вчера, когда вы застали нас в гостиной. Но не успел. Салибхай тихо выругался себе под нос. - Вот я старый дурак! - Все мы хороши, Солнечный Владыка. Все мы. - Да что уж теперь говорить. – Он махнул рукой носильщикам. – Отнесите ее в спальню… да не трясите так, болваны, она и без вас еле живая! И сходите за лекарем. Скажите, я плачу пять змеевиков серебром. - А что насчет Эльдариона и его братца? Мы не можем просто сидеть здесь и ждать, пока они безнаказанно разгуливают по улицам! - Увы, но пока в городе посланцы Саурианны, это уже не наша забота. Брови жреца Мордью поползли вверх. - Не наша? Мою воспитанницу обманули и обесчестили! Она лежит без сознания! Этого что, недостаточно, чтобы я имел право сказать свое слово?! - Никто и не говорит, что вы не имеете права голоса. Как раз наоборот. Просто на этот раз меру пресечения должны выбирать… сверху. Вы понимаете, о чем я говорю. - Дай Мелькор, чтобы она была справедливой. Тханна усмехнулся. - Даже не знаю, к добру это или к худу, но у Саурианны всегда было обостренное чувство справедливости. Пришедший лекарь подтвердил все самые ужасные подозрения жреца Мордью. Исиль действительно подверглась насилию, а горячка была следствием потрясения, которое испытала его воспитанница. Выразив осторожную надежду, что девушка вскоре пойдет на поправку и оставив в Храме несколько бутылочек с настойками, лекарь удалился. Новенькие серебряные монеты так и звенели в поясном кошельке. Однако ни тханна, ни сам жрец Мордью не разделяли его настроений. Слишком многое переменилось этой ночью. И никто не знал, что делать с этими переменами. - Я думаю, надо послать за Наместником Барад-Дура. - Сказал харадец. - Мне он не слишком нравится, но то, что эти двое сделали с дочерью Саурианны, мне не нравится еще больше. Жрец Мордью неохотно кивнул. - Да. Пожалуй. - Не делайте такое лицо, Морду. - Велел Салибхай. - Хуже все равно не будет. Или, по крайней мере, не вам. Наместник появился в Храме меньше, чем через четверть часа. Тех двоих, которые сопровождали его вчера, с ним не было. Часть харадцев, посланных за Наместником, тоже куда-то исчезла. Жрец Мордью заставил себя поклониться. - Господин Уфтхаш. Тот осенил себя знамением Трех Сильмариллов и коротко кивнул. - Верховный Жрец... и Солнечный Владыка. Какая неожиданность. Салибхай улыбнулся Наместнику в ответ, но его взглядом можно было прожечь дырку в стене. - Весьма приятная, я бы сказал. Наверное, Наместник принес нам не менее приятные новости, касающиеся нашего дела? - Без сомнения. Виновники арестованы и будут отданы под суд во имя Мордора. - Как? - Ахнул жрец Мордью. - Уже? - Владыка Саурон не терпит промедлений в таких вопросах. Особенно, когда дело касается его наследницы. - Он прищурился, став похожим на хищную птицу. - Куда сопроводить заключенных? Тханна снисходительно усмехнулся. - Под замок, конечно. Желательно туда, откуда они не смогут сбежать. Или у вас были какие-то иные мысли на этот счет? - Едва ли. - Наместник повернулся к жрецу. - Покажите нам дорогу до ближайшей темницы. Жрец Мордью помотал головой. - В нашем поселении.... нет тюрьмы. - Но в храмовой кухне наверняка есть погреб. На первое время сгодится. Жрец гневно сжал зубы. - Я не желаю, чтобы насильник находился в моем Храме! Это осквернение вместилище духа Мелькора! - В Лугбурзе* нам тоже нежелательны эрупоклонники, поскольку они презирают саму мысль о нашем владыке. Но тем не менее, наши темницы никогда не пустуют. - Вера в Илуватара не настолько тяжелое преступление, как насилие над женщиной. Вам так не кажется, Наместник? Мордорец улыбнулся, но его глаза остались холодны. - А не все ли равно? Преступник есть преступник. А преступление должно быть наказано. Сурово наказано. Не дожидаясь ответа, Наместник знаком велел харадцам ввести Эльдариона и его кузена. При виде кровоподтеков и царапин на их лицах он испытал немалое удовлетворение. Но едва жрец вспомнил, что Исиль все еще лежит в храмовых покоях без чувств, оно растаяло без следа. Тревога не оставила его и тогда, когда харадцы увели обоих и заперли в подвале. Зато Наместник прямо-таки лучился самодовольством. - Не обращайте внимания. - Посоветовал ему тханна, стоявший неподалеку. - Мордорцы любят думать, что весь мир крутится вокруг них. Не станем их переубеждать. А что насчет Мелькора... он как раз успеет измыслить достойный способ, как вознаградить эту парочку за их деяния. Беспокоиться не о чем. Жрец тяжело вздохнул. - То, что случилось с Исиль - далеко не первое преступление Эльдариона. - Что?! - Он уже совершал подобное, но его оправдали. Тханна схватился за голову. Подвески на вышитом золотом тюрбане оглушительно звякнули. - Оправдали?! Да его должны были повесить и оставить на съедение чайкам! О чем вы только думали? - Я намекал Нилузиру, что этого нельзя так оставлять. Но он рассудил по-своему. - Еще бы. Кому охота носить клеймо дядюшки насильника? Правильно! Лучше забыть об этом и позволить ему надругаться над единственной дочерью Саурианны... Великие Змеи, эти нуменорцы порой меня просто убивают! Харадец бросил взгляд на Наместника, остановившегося возле алтаря. - Этот знает? Жрец Мордью вздрогнул. - Еще нет. И мне не хочется думать, что случится, если узнает. - Мне тоже. Но численность морэдайн в Гавани после такого определенно снизится. - Что значит "снизится"?! Тханна невесело усмехнулся. - Ну, вы же сами сказали, что здесь нет тюрьмы. Впрочем, если хотите, мы можем ее по-быстрому соорудить... скажем, где-нибудь на окраине? - Не думаю, что теперь это нам поможет. - Я бы даже сказал, теперь вам поможет только Мелькор. Уж простите за неуместное богохульство. Скажите Нилузиру, чтобы повнимательнее перечитал завещание. А вашей сестре самое время пожертвовать все драгоценности на благо Храма. - Все настолько плохо? - А по-вашему, хорошо? - Я не о том. Этот Наместник... чего от него ждать? Салибхай нервно хохотнул. - Нашли у кого спрашивать! Я сам вчера увидал его впервые в жизни.... и не смотрите на меня так! У нас в Хараде, в отличие от вас, насильников не покрывают ни свои, ни чужие. Словно почуяв, что двое мужчин говорят о нем, господин Уфтхаш приблизился к ним. Его лицо, как и прежде, ничего не выражало. - Позвольте мне пройти к моей невесте. - Сказал он. - Я посмотрю, что смогу для нее сделать. Лицо жреца Мордью вытянулось. - Что, простите? Наместник пристально посмотрел сначала на него, потом на тханну. - Я полагаю, всем уже ясна воля Саурона касаемо его дочери. И я не намерен пренебрегать ей, несмотря ни на что. Так вы отведете меня к госпоже Исильриэль? Жрец растерянно кивнул. - Да, да, конечно... Несмотря на раннее утро, в спальне было темно, а наглухо задернутые шторы лишь придавали лицу Исиль дополнительную бледность. Не спасали положение и солнечные лучи, сочившиеся из наспех заделанной крыши - его воспитанница выглядела так, будто стоит на пороге смерти. Похоже, и господин Уфтхаш тоже заметил это, потому что его и без того мрачное лицо помрачнело еще больше. - Что с ней? - Не выдержал жрец Мордью. Наместник покачал головой. - Ее фэа и хроа лишились равновесия. Потребуется немало времени и сил, чтобы вернуть их в прежнее положение. - Как долго? - Этого я еще не знаю. Но, судя по всему, мы имеем дело с довольно сильной черной магией. И тем хуже, что эта магия, очевидно, не поддается никакому контролю. Ее владелец, кажется, и не подозревает, чем его наделил Мелькор. - Вы говорите об... Эльдарионе? Мордорец кивнул, коснувшись лба Исиль: та даже не шевельнулась. - Если вы имеете в виду непосредственно насильника. Его подельник и непосредственно кузен не способен даже на малую долю подобного колдовства. - И вы поможете Исиль? Она... будет жить? Господин Уфтхаш мотнул головой. - Умереть от подобного ей не грозит. А что до меня... мне с самого начала известен мой долг. И я намерен следовать ему, несмотря на весьма трудные обстоятельства, ставшие причиной ее нынешней болезни. Жрец Мордью нахмурился. - Вы не очень похожи на пылкого влюбленного или рыцаря чести. - О, конечно нет. Моя должность не подразумевает ни того, ни другого. Мои мотивы довольно просты: сохранить Лугбурз за собой на тот срок, который мне отмерил Темный. А любовь и прочие глупости оставьте Элендилям. Жрец в ужасе отступил назад. - И что же, отец Исиль одобряет подобную расчетливость? - Разумеется. Идея брака принадлежала ему и только ему. И кто я такой, чтобы выказывать неподчинение Властелину Земли? Тханна устало помотал головой. - Полноте, Морду. Саурианна знает, что делает... должен знать после того, что случилось в Нуменоре. И вообще, мне кажется, что молодым лучше пока побыть наедине. К тому же я ужасно проголодался. У вас не найдется чашки чая для простого кольценосца с Юга? Жрец Мордью кивнул. Оставаться в одной комнате с этим мордорцем ему хотелось все меньше. - Непременно, Солнечный Владыка. Идемте на кухню. - Он бросил неуверенный взгляд на Наместника. - А вы... ничего не хотите? Тот пожал плечами. - Я хочу лишь, чтобы мне позволили исцелить мою невесту. О еде и прочих низменных вещах я подумаю позже. Он отвернулся и снова принялся ощупывать бледный лоб Исиль. Жрецу Мордью и тханне ничего не оставалось, кроме как отправиться в столовую и приняться за остатки вчерашней еды. Сперва жрец хотел достать набор праздничной посуды из шкафа, но харадец решительно его остановил. - Ради Мулькора! Мне этих извращений на золотых тарелках и дома хватает. Я бы с радостью съел ваш вчерашний хлеб, пока никто не видит. Жрец Мордью подвинул к нему корзинку с выпечкой и неохотно принялся за свой чай. - Ешьте на здоровье. Тханна дружески потрепал его по плечу. - Что за кислое лицо, господин жрец? Добавьте уже сахару и не мучайте себя. - Я как раз обычно предпочитаю пить без сахара. - Тогда все с вами ясно. Думаете о том, какой чудесный женишок достанется вашей Исиль. Жрец Мордью отвернулся. - Со всем уважением, Солнечный Владыка, но я не хочу это обсуждать. Будем считать, что моя позиция по отношению ко всему этому самая нейтральная. - О, да вы жрец до мозга костей. Ваша братия всегда славилась тем, что вечно оставалась где-то между. Но меня-то не обманешь. Этот человек вам не нравится. И после всего сказанного вы не измените своего мнения. - Так он и вам тоже не нравится. Харадец усмехнулся. - Мне-то? Ну как сказать. Я вообще мало кого на этом свете люблю по-настоящему. И для меня нет ничего ужасного в том, чтобы испытывать презрение к очередному выскочке с Нурнена. У меня в Хараде таких пруд пруди. - Вы не понимаете. Я хочу, чтобы Исиль была счастлива. Но мне совсем не кажется, что с ним у нее это получится. - Дети таких великих правителей редко бывают счастливыми, Морду. Даже если эта помолвка не состоится, ничего не изменится. Жрец Мордью покачал головой. - Хотите сказать, ваши дети тоже несчастны? - А как же. Я ведь тоже по-своему великий правитель. - Благодаря Кольцу. - Не стану отрицать. Эта безделушка на пальце заметно облегчает жизнь, когда дело касается власти и народной любви. – Харадец отодвинул пустую кружку. –А не прогуляться ли нам до Гавани? Мы все равно здесь не очень-то и нужны. ** Исиль лежала в темноте, холодной и непроглядной. Она не помнила, как оказалась здесь, не знала, сон это или явь. Исиль попыталась ущипнуть себя за руку и не почувствовала боли. Выходит, это все не по-настоящему. Просто очередной сон, вроде тех, про огни на небе и пылающую крепость. Просто в нем нет ни крепости, ни огней. Во снах, учил жрец Мордью, мы иногда уподобляемся Мелькору и попадаем в такие места, где нет ничего, кроме холода и тьмы – это Мандос пугает нас и заставляет отречься от Темной веры. Но страшиться не нужно: Валар только этого и ждут, поэтому закрой глаза и считай до тех пор, пока не настанет утро и ты не проснешься. Исиль послушно закрыла глаза и принялась считать, воскрешая в памяти стаи чаек, парящих над морем. Один, два, три… Ее тело воспарило над пустотой и стремительно рухнуло вниз. Ослепительный солнечный свет ударил в глаза. - …эльфийские книги. Арузани уничтожат нас. Это говорил мужчина, и голос отчего-то показался Исиль смутно знакомым. - Король не может арестовать всю нашу семью лишь на том основании, что мы продолжаем верить в Единого! – Возразил более молодой, почти мальчишеский голос. – Это же просто смешно! Исиль приоткрыла глаза. Прямо перед нею, возле открытого окна, стоял ее дед – отец покойной матери. Умом девушка понимала, что такого не может быть, что Нуменор затонул и все ее родичи утонули вместе с ним, но тем не менее он был здесь и выглядел совсем не как призрак – как живой. - Все, что происходит в Нуменоре, смешно. – Проговорил дед. – Но почему-то мы теперь все чаще плачем, а смеются те, кто притесняет нашу веру. "Интересно, а где бабка Амариэ? Небось опять молится. И море над головой ей не помеха". Исиль обернулась назад, словно проверяя, не польется ли на нее вода, но не увидела ни прежней темноты, ни очереди из бессмертных душ – это все еще был Нуменор ее детства, гордый и соленый. И дом был совсем тот же, что она помнила: просторный, старинный, но лишенный всяких украшений, за исключением статуэтки пухлого младенца да маленькой фрески с Элросом над камином. - Но кому могло понадобиться доносить королю, что мы не отдали эльфийские книги и не уничтожили изображения Валар? – Настаивал ее дядя, еще совсем юный. - Это неважно. Ведь теперь этого можно ждать от кого угодно. Этот прихвостень Моргота не отступится от своего, покуда все не уверуют в Темного. Дверь позади нее скрипнула, заставив снова повернуться туда, где стояли ее неизвестно как воскресшие родичи. Увидев, кто вошел в комнату, Исиль ахнула – но никто как будто ее не услышал. Ее мать, совсем молодая, в простом сером платье (сестра жреца Мордью презрительно величала такие «нарядом старой девы из Амана») и с тщательно заплетенными волосами, стояла возле двери, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Несмотря на летний месяц, лицо у нее было чрезвычайно бледным. - Что такое, Мельдис? – Раздраженно спросил дед. – Мы с твоим братом разговариваем, оставь нас. Она потупилась. - К тебе пришли гости, папа. Мужчина коротко кивнул. - Что, господин Элендиль с сыном? - Нет. Это… от его величества. Дядя и дед Исиль разом поменялись в лице. Оба смотрели с нескрываемой тревогой. - Ну что же. – Наконец проговорил дед. – Раз пришли, значит, у них был веский повод нанести нам визит. Скажи Нисилле, чтобы провела их в нашу приемную и подала чай… - Чай? Какие же скучные эти Верные. В такое время в приличных семьях пьют что-то покрепче. Саурон, первый советник, Верховный Жрец Мелькора и отец Исиль собственной персоной появился посреди гостиной так неожиданно, что все трое тревожно переглянулись. Он был одет совсем так же, как ей помнилось: в красную тунику с золотым поясом и в серебристый плащ с пятиконечной звездой у горла – знак службы самому королю. На этот раз отец снова был без охраны: сколько Исиль себя помнила, он терпеть не мог все эти почести, полагающиеся государственному мужу, и всегда ходил один. Зато кинжал с золоченой ручкой, недвусмысленно висевший на поясе, каждому давал понять, что его владелец способен дать отпор и без сопровождения. Дед хмуро посмотрел на него. - Ну уж извольте. Вашей милостью с такими налогами можно позволить себе только воду. Если хотите «чего покрепче», загляните на соседнюю улицу. Там королевские дружки вас и напоят, и накормят. Мать в ужасе прикрыла рот рукой. - Папа… Саурон насмешливо изогнул бровь. - Пусть продолжает. Мнение народа для меня имеет совершенно особое значение. Дед презрительно фыркнул. Его суровый взгляд не на миг не покидал стоящего посреди комнаты отца – словно орел следил с высоты за падальщиком. - Я все ваши мордорские рожи знаю наперечет. Навоевался за свой век, голова на плечах сидит крепко. – Он рассмеялся. – Ты ведь пришел сказать, что отрубишь ее, да? И дом мой сожжешь, и сына моего к стенке живьем приколотишь, и дочь мою обесчестишь на потеху своим прихвостням… думаешь, я от таких новостей разом в Моргота уверую и кровь человечью пить стану? Не выйдет, Зигур. Ты можешь убить нас, но дело Верных живет. Твой поганый Барад-Дур еще увидит наши знамена. Саурон пристально смотрел на него. Нижняя губа дрожала от гнева. - Ты слишком остер на язык, Эарнур. А у меня слишком долгая память. Однако я пришел сюда не для того, чтобы арестовать тебя. Этой ночью твои грехи и преступления перед короной были искуплены с лихвой. Все вы помилованы, именем короля. На этих словах отец протянул им пергамент с печатью. Дед и дядя переглянулись, а мать побледнела еще сильнее. - Искуплены? – Переспросил дед. – Неужто кто-то из моих старых клиентов внес залог? Глаза Саурона хитро сощурились. - Залог действительно был внесен. И очень немалый. - Сколько? – Не выдержал дядя. Он выглядел едва ли старше самой Исиль. - По моим подсчетам… где-то три капли крови. Эарнур угрожающе занес руку, точно для удара. - Если ради нашего спасения вы умертвили невиновного человека во славу Моргота, я отказываюсь от такого помилования! Уходите! Приводите хоть целый полк гвардейцев, хоть целую армию, но мы никогда… Отец медленно подошел к нему. Хитрая улыбка не сходила с его лица. - А вот здесь ты неправ. Никто не умер. Слухи о моей кровожадности распускают сторонники твоего Элендиля. Он порылся в кармане своей туники, достал оттуда шелковый носовой платок – тот был весь в бледно-красных разводах. Дед недоверчиво посмотрел на него. - Что это? - Верность Илуватару твоей дочери. И, по правде говоря, не одному только Ему. Эарнур в ужасе отшатнулся и схватился за сердце, а его сын крепко зажмурил глаза и покраснел – то ли от гнева, то ли от стыда. На мать Исиль даже не успела посмотреть – она упала в обморок, и ее, бесчувственную, оттащил на ковер дедов привратник. Даже Папаша Элрос, умерший не одно столетие назад, сочувственно смотрел на домочадчев синими мозаичными глазами. Один только Саурон спокойно стоял и улыбался – словно буревестник посреди крушения. - Не стройте из себя оскорбленную невинность. Вы нарушили закон и должны были понести наказание, а ваша дочь и сестра спасла вас. Однако ваши жалкие жизни мало чего стоят по сравнению с тем, что еще она вынесла из моих покоев этим утром. Он коснулся каминной статуэтки, изображающей пухлого младенца. Исиль нервно сглотнула. После всего, что сотворил с ней Хэлкар, объяснения были излишни. Но… неужели обстоятельства ее рождения действительно были такими? Почему отец просто не нашел женщину, которая согласилась бы создать с ним семью по взаимной любви? Его положение в Нуменоре могло бы привлечь немало знатных девиц, чьи отцы искренне преданы короне. Быть может, тогда Исиль не пришлось бы расти во лжи и на долгие годы оставаться сиротой при живом отце… «Он просто не хотел этого» - С горечью поняла она. – «Брак – это цепь, которая слишком тонка для Владыки Мордора, но слишком прочна для первого советника. А любовь великим правителям и вовсе ни к чему, Салибхай всегда говорил». Исиль почувствовала, как у нее по щеке бежит слеза. После того, как с нею обошлись те, кому она безгранично доверяла, она и не ожидала увидеть ничего другого. Сочувствовать «святошам» девушка тоже разучилась еще в юные годы – кланялись в ножки эльфам они явно не от большого ума. Но почему ей тогда так невыносимо больно смотреть на своих покойных родичей: раздавленных, униженных и опозоренных? Отчего впервые в жизни не желает принимать сторону Саурона – отца и наставника, который с рождения был для нее всем? «Потому что он был неправ» - Подсказал внутренний голос. – «Настолько неправ, что ты ничем не можешь оправдать его деяние. Принадлежность к Тьме или Свету не имеет никакого значения». - Если вы хотите попросить руки моей дочери, то у вас ничего не выйдет. – Эарнур тяжело дышал, со лба стекал пот. – Даже если сюда заявится король, я сам перегорожу вам дверь. - Правда? - Моя Мельдис не поедет жить в вертеп, зовущийся дворцом, и не ступит в храм так называемого Мелькора! Саурон пожал плечами. - Что же, кое в чем мы с тобою сходимся, Верный. Она не будет моей женой, и Ар-Фаразон не станет настаивать на нашем браке. Но многие мои сторонники тоже неженаты. И так совпало, что кое-кому из них срочно требуется обзавестись супругой: на Юге с холостяками очень неохотно ведут дела. Папаша Элрос гневно сверкнул холодными синими глазами с каминной полки. Эарнур, недолго думая, последовал его примеру. - Вы хотите, чтобы я отдал свою дочь какому-то грязному морадану, который якшается со слоноводами и презирает Завет Илуватара? Да как вы смеете… - Тише, друг мой. Не стоит кричать про Создателя после того, как твоя семейка побывала на волоске от смерти. Да, твой будущий зять не столь знатен, но у него достаточно денег, чтобы обеспечить вам всем достойную жизнь – даже с учетом налогов для эрупоклонников. А насчет его невежества не стоит и беспокоиться: купцы часто уезжают на материк. Эарнур нахмурился. - Значит, он купец? - Да. И один из поставщиков королевского дворца. Дед посмотрел на Мельдис, все еще лежащую без сознания. - Он знает про... - Узнает. Но это вряд ли его смутит. Мои сторонники всегда делают так, как я им велю. Свадеб это тоже касается. - А где они будут жить? - У него есть большой дом с видом на залив неподалеку от Храма. Если хочешь, можешь сходить и посмотреть. Эарнур покачал головой. - Я не стану осквернять свой взор таким непотребством. - Дело твое. Я сказал, ты меня услышал. – Взмахнув плащом, Саурон направился к выходу. – И даже не пытайтесь бежать из города. Иначе королю придется передумать насчет вашего помилования. Дверь с шумом захлопнулась, и он исчез. Эарнур еще долго смотрел вслед отцу, его руки дрожали, а лицо было бледным, как у покойника, словно Саурон стер с него все краски до единой. Юный дядя Исиль стоял лицом к стене, прикрыв глаза руками. Папаша Элрос в ужасе смотрел на дверь, словно ожидая, что та сейчас вспыхнет или взлетит на воздух. Мать по-прежнему не приходила в сознание, несмотря на все попытки привратника привести ее в чувство. В груди Исиль нарастала боль, сдавливавшая все внутренности. «Отцу нужен был наследник, но он не мог жениться, потому что Ар-Фаразон возымел бы над ним слишком много влияния. Тогда он обманом возлег с моей матерью, и у них родилась я. Достиг ли он своей цели? Конечно, да. Маэглин сказал бы, что это и есть благо Мордора, ведь Саурон добился своего, не потеряв прежней власти над душою короля... но, во имя Ангбанда, разве благо Мордора может быть таким?!» Не в силах больше лицезреть печальную картину перед собою, Исиль отвернулась к окну. Голову сдавило, словно обручем, а залив сменился черной выжженной землей с красными прожилками, но ей было все равно. Исиль теперь хотелось только одного: вернуться в ту благословенную темноту, которой она так испугалась поначалу. И темнота пришла.