Темная Луна

Дверь гостевой комнаты наверху с шумом захлопнулась. - …Кольца не будет?! Ты уверена? Лицо Фаразона вытянулось. - Как не будет? Исиль, такого не может быть! - Помолчи, братец. – Осадил его Хэлкар. – Она еще не дала ответа. - А с чего бы мне молчать? Нашей умбарской братии натянули нос! И мы должны это терпеть?! Да кем они себя возомнили... - Заткнись. Это решать не тебе. – Хэлкар посмотрел на Исиль. – Что именно сказали посланцы Мордора? Не в силах смотреть ему в глаза, она уставилась на харадский ковер на стене. - В том-то и дело, что ничего. Потом я говорила с тханной, и он объяснил, что если мой отец не дал никаких распоряжений, то и ждать нечего. - Нечего-то нечего, а мы все тут не слепые. – Икнул Фаразон, высоваясь в разбитое окно. – Видел я, как этот из Барад-Дура на нашу Исиль весь вечер таращился. Дочь Зигура то, дочь Зигура это… разве что слюни не пускал. - Господин Уфтхаш просто пытался быть вежливым после того, как отказал мне в вашем сопровождении. – Возвразила она. – В его поведении нет ничего предосудительного. Хэлкар взял ее за руку. - Еще ничего не решено. Я знаю, что говорил тебе слоновод. Он намерен выставить стражу сегодня ночью, чтобы мы не делали глупостей, и пусть. Мы не станем оправдывать его опасения. Исиль положила голову ему на плечо. - Он говорил еще кое-что. Ты должен знать. Она вкратце поведала Хэлкару о законах Мордора и о необъявленной помолвке. - Именно это я и хотел предложить. – Улыбнувшись, сказал он. – Мы же любим друг друга, так? Фаразон брезгливо поморщился. - Сначала этот мордорец, теперь еще и ваши шашни! Братец, ты серьезно? В гавани есть много приличных… Хэлкар бросил на него гневный взгляд. - Если не можешь радоваться за меня, завидуй молча. - В самом деле, Фаразон, что ты такое говоришь! – Повернулась к другу Исиль. – Мы с твоим кузеном действительно любим друг друга и хотим принести клятвы перед лицом Мелькора, но это совсем не значит, что мы хотим уехать и оставить тебя одного. - Спасибо и на этом. Я уже давно разуверился в любви, не хватало еще разочароваться и в дружбе. – Он подошел к столу и налил себе воды из графина. – И каким образом вы хотите принести эти свои клятвы? Зигур не давал вам благословения. - На этом мы и хотим сыграть. Если завтра утром мы объявим о помолвке и о том, что она уже была должным образом скреплена, даже мордорцы не посмеют возразить. Им придется увезти меня с собой для дальнейших разбирательств, Исиль встретится с отцом и убедит его, что наше решение искреннее, а там и до Кольца рукой подать… Фаразон недоверчиво прищурился. - Складно говоришь, братец. Я даже почти поверил. Вот только где здесь хоть одно словечко обо мне? - Это я тоже продумал. Тебе уготована роль свидетеля. А таким крючкотворам, как этот Уфтхаш, крайне важны слова человека со стороны. Поэтому и тебя они тоже возьмут с собой, чтобы ты объяснился с Зигуром. Лицо Фаразона побледнело. - А если он не станет слушать и убьет меня на месте? - Не убьет. – Хэлкар подмигнул кузену. – В конце концов, самое трудное дело я возьму на себя. Тебе останется лишь подтвердить, что все свершилось… если ты понимаешь, о чем я. - Зато я ничего не понимаю! – Вмешалась Исиль. – Как мы скрепим нашу помолвку без похода в Храм? Фаразон что, знает брачные молитвы Мелькору? Смятение промелькнуло на лице Хэлкара. Казалось, слова Исиль не на шутку позабавили его. - Он много чего знает… ты даже не представляешь, сколько. - Но что мы будем делать? Где принесем клятву? В книгах жреца Мордью о таком ничего не сказано. Хэлкар сжал ее ладонь. - Встретимся у меня дома. Я буду ждать тебя после заката. – Он прижался губами к ее уху. – Когда выйдешь из Храма, убедись, что никто тебя не видел. Этот слоновод может попытаться помешать нам…. Исиль потянулась к его губам, но тут же отдернулась от них, как от огня, заслышав тяжелые шаги на лестнице. И верно – через считанные секунды в дверях уже стояли жрец Мордью, его родители и сестра с мужем. Их хмурые и вместе с тем решительные взгляды не понравились ей с первых же мгновений. Так в Умбаре на Исиль могли смотреть лишь в двух случаях: если она оплошала и об ее неприглядном поступке стало известно всему селению, или если ее в очередной раз хотели попросить сыграть роль Саурона в поединке с Финродом на Морской ярмарке. Второе девушка отмела сразу: изображать своего отца времен Первой Эпохи ей не доводилось уже лет пятнадцать. Значит, они все узнали о том, что связывает их с Хэлкаром и теперь собираются отговаривать ее. Исиль сжала пальцы в кулак. Ничего у них не выйдет. Даже если сам Мелькор выйдет из Врат Ночи и скажет ей, что она совершает ошибку. - Наместник Барад-Дура, господин Уфтхаш, просит прощения за недопонимание, произошедшее перед ужином, и просит, чтобы ты спустилась и потанцевала с ним. – Проговорил жрец Мордью. Его лицо казалось совершенно непроницаемым, и на долю секунду Исиль решила, что мордорцы сумели каким-то образом заразить ее наставника своей хладнокровностью. Словно наяву она увидела, как жрец Мордью заходит во все дома Умбара, разрезая сборища односельчан, как подтаявшее масло, а морэдайн расступаются и прислоняются к стенам, будто бы страшась переступить ему дорогу. - Так что же? – Переспросил наставник. – Ты идешь? Взглядом Хэлкара, который тот бросил на жреца, можно было убить на месте, но никто словно и не заметил этого. - Иду. Сказать по правде, ей совсем не хотелось танцевать с этим человеком. Во время обеда они сидели друг напротив друга, и, вопреки всем ожиданиям, мордорец вел себя необычайно оживленно при виде нее и даже старался быть учтивым, ведя некое подобие светской беседы. О, в ваших краях такой тяжелый климат, но такие прекрасные фрукты… сколько-сколько нынче хотят пираты за один мешок северной пшеницы? Как давно вы знаете господинатханну? Так долго? А как поживает господин Кхамул? В долине Нурнен бы дали хорошую цену за ткани из верблюжьей шерсти… Его слова ничуть не удивляли Исиль – в конце концов, Глашатаям и полагается быть разговорчивыми. К тому же он был первым человеком, появившимся прямо из заново отстроенной страны ее отца, и знал о нынешнем Мордоре даже больше, чем харадский тханна, который знал едва ли не все и не всех. Однако было в его облике что-то, что с самого начала не давало ей покоя. Слишком бледное лицо, даже после недель пути по Южному тракту. Почерневшие и растрескавшиеся уголки губ, напомнившие ей о галерных рабах, у которых от долгого хождения по морю зубы сами выпадали из десен. Прежде Исиль бы это ничуть не удивило – на невольничьем рынке порой увидишь и не такое – но отчего-то ей вдруг стало страшно. Причину этого страха она никак не могла объяснить: ни себе, ни другим. Страх просто появился из ниоткуда и угнездился в ней, как Унголианта – в переходах северной стены отцовских владений, и, похоже, никуда не собирался уходить. «Отец не просто так послал его сюда, чтобы он зачитал мне тот приказ на глазах у всех» - Поняла Исиль. – «Это мог бы сделать любой служка с куда менее низким званием. Здесь что-то другое. Совсем другое». Жрец Мордью явно что-то знал – за два десятка лет, проведенных в Храме бок о бок, она научилась понимать его и без слов. Но за все время, что они спускались вниз, он не сказал ровным счетом ничего. Не сказал он ничего и тогда, когда Глашатай, оказавшийся Наместником Барад-Дура, протягивал ей руку, чтобы увлечь за собою в танце. Ободряющий кивок, полуулыбка – и больше ничего. Так королева Мириэль могла провожать на смерть своего царственного супруга: лишенная скипетра, не имеющая права голоса перед Силой, многократно ее превосходящей. - Отчего вы так молчаливы, госпожа Исильриэль? – Прервал ее размышления мордорец, с которым она кружилась в танце. – Разве этот праздник так скучен? Она изобразила самое оживленное выражение лица. - Нет, ничуть! У нас в Умбаре редко устраивают такие веселые вечера с танцами. Наверное, я просто отвыкла от такого. Глашатай понимающе кивнул. - Увы, про Барад-Дур могу сказать то же самое. Однажды Владыка Саурон победил короля Нарготронда песней, но в наше время для победы над Западом нужно ковать железо. - Не сомневаюсь, святоши теперь делают то же самое. - Само собой. Возвращение Владыки Саурона великая радость для нас, но для них – горе пострашнее затопления Нуменора. – Он бросил на нее проницательный взгляд. – Мне говорили, что вы родились на острове. Помните ли вы что-нибудь о тех временах? Она задумалась. - Помню, как меня маленькую отец вносил на руках в старое Святилище. Как он учил меня поклоняться Мелькору и читал мне истории об Эллери Ахэ. Помню, как Верные родичи моей матери все время молились Илуватару и пели про Элберет, пока никто не видит. И как племянник Ар-Фаразона катал меня на своем паруснике. - Вас часто водили ко двору? - От случая к случаю. Чаще я просто проводила время с отцом в Храме или во дворцовых покоях, когда король или королева не звали его к себе. - У вас имя на языке эльфов, как у Верной. – Заметил Глашатай. – Разве тем, кто не взял себе имени на адунаике, не отказывали от двора? - Так и было. – Исиль пожала плечами. – Но отец, наверное, как-то сумел убедить всех, что со мной все иначе. Или я просто тогда была слишком маленькой, и никому не было до меня дела. - А как же жители Умбара? У них тоже почти не встретишь эльфийских имен. - Они привыкли во всем полагаться на волю моего отца, как и вы. Если он позволил, чтобы мне дали такое имя при рождении, значит, с таковым мне и должно жить среди них. Разве нет? - Боюсь, в Мордоре вам придется принять новое. В последнее время Владыка Саурон недвусмысленно высказывается насчет всего эльфийского. - Новое? – Удивилась Исиль. – А если мне нравится мое? - Слово вашего отца – закон. Если он велит вам принять новое, у вас не окажется выбора. «Какие странные вещи говорит этот человек» - Подумалось ей. – «Мой отец дал мне это имя, когда я родилась – или, по крайней мере, позволил моей матери так назвать меня. Отчего ему теперь забирать его назад?» Одна только мысль о том, чтобы провести с ним на одну минуту больше положенного, казалась невыносимой – особенно, когда Хэлкар сидит один в кабинете своего дяди, забытый всеми, и ожидает наступления ночи. Но, как говаривал тханна Салибхай, «дипломатия есть дипломатия». И она послушно продолжала танцевать с мордорцем до самого захода солнца, попутно поддерживая светскую беседу. Должно быть, ее мысли слишком сильно были заняты тем, что должно было произойти этим вечером, потому что Глашатай несколько раз спрашивал у нее, не устала ли она и несколько раз выводил подышать на террасу, учтиво поддерживая под локоток. Однажды он даже предложил ей принести закусок, но Исиль от волнения не могла есть – оставалось лишь надеяться, что никто ничего не заметил. Когда торжественный вечер подошел к концу, и гости принялись расходиться, у дверей ее задержал харадский тханна. - Надеюсь, ты помнишь, что этой ночью по всему вашему городишку будет выставлена охрана. – Тихо сказал он. – Что бы ни было у тебя на уме, даже не пытайся. Я наболтал лишнего, и уже сто раз пожалел о своих словах. - Вы правы, Солнечный Владыка. – Ответила Исиль, не отводя взгляда. – Я сейчас же вернусь в Храм и лягу спать. Не беспокойтесь обо мне. Харадец кивнул. - Верное решение. Но мои люди все равно проследят за тобой. Вернувшись в Храм, Исиль по привычке было направилась в свою комнату готовиться ко сну, но жрец Мордью окликнул ее в коридоре. - О чем вы шептались перед ужином с тханной Салибхаем, что он выставил патрули по всему городу? Исиль нервно сглотнула. - Если вы помните, господин Кхамул однажды говорил, будто бы Хэлкару было обещано кольцо. Но когда господин Уфхаш ничего об этом не сказал, я решила уточнить, и он ответил, что никаких указаний на этот счет у него нет… - Но при чем здесь тханна? – Допытывался жрец. – И почему его люди наводнили наши улицы? - Он сказал мне, будто бы в Своде Законов моего отца есть лазейки, чтобы человека забрали в Мордор. Но они не совсем законные. Вот Солнечный Владыка и подумал, будто бы я… - Намерена ими воспользоваться. Ты и твои друзья. Она кивнула. - Так и есть… то, есть, не совсем так. Мы не будем делать ничего подобного. Ни сегодня, ни в оставшиеся два дня. Жрец Мордью приподнял вверх левую бровь. - Ты уверена в этом? - Как никогда. Мы бы никогда не смогли намеренно испортить жизнь остальным. Он выглянул в окно. Харадцы, вооруженные до зубов, стояли на другой стороне улицы в тени стены. Судя по их сосредоточенным лицам, им был дан приказ наблюдать за Храмом до самого утра. - Даже если ты сейчас лукавишь, у вас все равно вряд ли что-то выйдет. Да и подумай сама: стоит ли какая-то золотая безделушка того, чтобы потерять уважение и доверие? Кольца можно лишиться в бою, а потом снова отбить его в честном поединке, а вернуть расположение других совсем не так просто... подумай об этом. - Да, жрец Мордью. Но мы и в самом деле не думали ни о чем таком. Она зевнула. - Как же я устала. А впереди еще два дня. Он потер переносицу, точно подбирая слова. - Да, и об этом… как тебе господин Уфтхаш? Мне показалось, вы прекрасно смотритесь вместе. Исиль пожала плечами. - Он неплохой человек. И очень предан моему отцу. - Разумеется. – Жрец улыбнулся. – Но, похоже, не только ему. Все внутри Исиль вспыхнуло. Кольцо на пальце обожгло руку холодом. Так вот к чему были эти светские беседы и танцы! Отец времени не терял и уже выбрал ей мужа. Очень дальновидно. Особенно если этот человек уже занимает не последнее место в Черной Стране и доказал свою верность делами. Вот только одного отец не учел. Что его наследница способна полюбить другого и не готова отступаться от своей любви. И даже пресловутое благо Мордора, о котором ей постоянно твердили со всех сторон, не сумело бы ее переубедить. Сердце – не кусок пергамента, который можно скрепить печатью, и оно подчинится написанному. - Наверное. – Сказала Исиль. – Я ведь дочь его владыки. Она подошла к двери своей спальни и потянула за ручку. - Доброй ночи. ** Фразу «благо Мордора» Исиль услышала еще в первый год своей жизни в Умбаре, и за последние два десятка лет эти два слова всплывали чаще, чем трупы в Умбарской гавани после очередной попойки. Как ни странно, их произнес не жрец Мордью, не его мать и даже не господин Кхамул. Заветные слова, в которых одновременно заключалось столько же торжественности, сколько горечи, впервые были произнесены в библиотеке. Если бы только старина Маэглин знал, сколько в них силы, он бы добровольно избрал обет молчания до конца жизни. Но он не знал – к тому же среди его книг не было ни одной с таким названием: ни на адунаике, ни на всеобщем, ни на каком еще. Случилось все так. Шел пятый месяц ее пребывания среди морэдайн и четвертый с момента получения ею первого письма из Мордора. Отец рассказывал ей о себе очень много непонятно, и от тханны Салибхая Исиль узнала, что Саурон добровольно сдался Ар-Фаразону в плен, даже не пытаясь дать отпор его войску. Неутешительны были и слова Маэглина: судя по тому, что он читал в хрониках тех лет, ее отца и вовсе везли в Нуменор в цепях, как последнего раба: церемониться с врагами островитяне не любили. Пораженная этим фактом, Исиль спросила Маэглина, зачем отец это сделал, ведь ему было по силам обратить в пыль всю нуменорскую конницу вместе с королем. - Так было надо, дочь Зигура. – Ответил ей библиотекарь. – Победа или поражение – не суть важно. Войны были, есть и будут, и ничего тут не попишешь. Но речь не об этом. - А о чем? Маэглин с самым важным видом поднял указательный палец. - О благе Мордора. - Благе Мордора? – Переспросила она. – Но какое здесь благо, если его правителя пленили, а люди разбежались? - Великое благо не всегда видно вблизи. Спроси любого пирата в гавани, и он ответит тебе, что большое видится на расстоянии. Так же и здесь. Многие не понимали твоего отца, когда он позволил заковать себя в цепи. Но когда спустя сотню лет острова не стало, они поняли. - А я ничего не поняла. – Призналась Исиль. - Видишь ли, дочь Зигура, благо Мордора – совсем не то же, что благо Эрегиона, Нуменора или Валинора. И не то, что благо Харада, Руна или той страны, где правит твой друг вастак. Его корни протянулись издалека, с тех времен, когда народ Мелькора, Эллери Ахэ, привели на суд к Манвэ. Думаю, тебе уже рассказывали об этом. Она кивнула. - Они все погибли. А кто не погиб, тех превратили в святош. - Именно. Однако многие полагают, что именно тогда твой отец начал понимать, что между ним, его Учителем и Валар лежит пропасть. И вместо того, чтобы пытаться преодолеть ее и неизбежно разбиться о камни, лучше взяться за оружие и никому не позволить перейти на другую сторону. Илуватар назвал бы это гордыней и жаждой власти над чужими душами – но лучше свой Темный Властелин, чем чужие Пресветлые Владыки. Лучше бояться и уважать своего, чем пресмыкаться перед чужими: в одиночку все равно не выжить. Вот что такое благо Мордора. Осознание своего долга. И неукоснительное следование ему, даже если цена слишком высока. - Но разве эльфы и Верные не следуют своему долгу? - В первую очередь они следуют заветам Валар. Клятва для них что-то значит лишь до тех пор, пока ее осеняет рука Илуватара. А для нас не существует никакой высшей силы, которая может нам приказывать. - А как же Мелькор? Маэглин грустно улыбнулся. - Темный уже много веков заперт там, где его невозможно отыскать. Если бы он и захотел что-то сказать нам, то у него бы все равно ничего не получилось. А твой отец живее всех живых. И среди всех этих Западных безумцев дает самые дельные советы. Лучшего нам и не нужно. - Вы хотите сказать, что он сдался Ар-Фаразону из чувства долга? Чтобы его подданные потом жили лучше? - Конечно. Поначалу ему было горько осознавать, что он не дал бой своему врагу. Но зато теперь... - Он сжал ее руку. - Держись своего отца, Исиль. Мелькор не всегда будет так глубоко в твоем сердце, как сейчас, и не всегда подскажет, что делать. А Зигур - да. В тот вечер Исиль была приглашена на обед в дом родителей жреца Мордью, и там она невзначай обмолвилась о разговоре с Маэглином. С того дня фраза "благо Мордора" разошлась по Умбару, а со временем стала чуть ли притчей во языцех. Откровенно говоря, мало кто понимал ее смысл по-настоящему - но раз уж речь зашла о САМОМ МОРДОРЕ, то споры морэдайн считали излишним. Что хорошо Зигуру, говорили они, то плохо святошам, а что плохо святошам, то хорошо нам. О том, что по вине Владыки Мордора утонули тысячи людей, среди которых были и их единоверцы, умбарцы старались не думать. В конце концов, приказ отдал Илуватар - а значит, и виноват тоже Он. И сейчас, привычно взмахивая крыльями над городом, Исиль все еще думала о том, что ей теперь предстоит совершить святотатство против блага Мордора. Впервые в своей жизни. Минувшим вечером все то и дело говорили ей, что у отца иные мысли на этот счет, и никакого Хэлкара он не желает видеть - ни в роли Кольценосца, ни кого-то еще. "Зря стараешься, дитя" - Вспомнились ей слова королевы Зимрафель, плачущей у дверей Храма после очередной ссоры с королем. - "Если Он не желает кого-то видеть, это значит только одно: Он не желает. И даже чужие речи ничего не изменят". Но жена Ар-Фаразона была Саурону никем - ни родичем, ни возлюбленной, ни другом. Даже скипетр, которым можно было махать перед зарвавшимися придворными - и тот был у ее мужа. У Исиль, конечно, тоже нет никакого скипетра (от слов "королевская власть" в Умбаре вот уже два десятка лет все покатывались со смеху), но она ЕГО ДОЧЬ, и этим все сказано. Если Саурон хочет, чтобы она заняла предназначенное ей место в Мордоре, с существованием Хэлкара ему тоже придется смириться. Доверие отца и положение он непременно заслужит - возможно, не сразу, но с его талантами это будет лишь вопросом времени. А если не заслужит, Исиль все равно последует за ним даже на край света, в самый маленький и самый пыльный гарнизон: разве жены потомков нынешних морэдайн не делали то же самое во времена Тар-Палантира? ...На этот раз Хэлкар встречал ее сам, без вездесущего дворецкого. При виде Исиль его лицо просияло. Он поцеловал ее и крепко прижал к себе - кумушки с соседней улицы пришли бы в ужас, заметив его ладони прямо у нее на талии. Фаразон, вышедший из гостиной, только ухмыльнулся. - Да я уже понял, что мои лучшие друзья теперь сладкая парочка... может, пойдем лучше вина попьем? Не хочется нарушать приказы Зигура на трезвую голову. - На трезвую голову? - Рассмеялся Хэлкар. - Не припоминаю, чтобы у тебя когда-нибудь была трезвая голова. - Да уж не реже, чем у тебя самого. Хэлкар ничего не ответил, лишь сильнее притянул Исиль к себе и повел ее вглубь дома. Ступени поскрипывали от их шагов, точно кряхтя от старости и жалуясь на тяжелый южный климат. - Хэлкар... - Вдруг сказала она, схватив его за руку. - Да, Исиль? - Почему мы поднимаемся на второй этаж? Я думала, мы принесем клятву Мелькору в гостиной. Услышав ее слова, Фаразон побледнел и спешно отвел взгляд, но Хэлкар оставался невозмутим, как и прежде. - Это очень непростая клятва. И ее не стоит произносить где попало. - Так у тебя есть домашний алтарь? Но почему ты никогда не рассказывал об этом? Он улыбнулся и погладил пальцем тыльную часть ее ладони. - Алтарь? Разве твой жрец не говорил тебе, что Мелькор слышит каждого, где бы он ни находился? Тяжелая дверь рядом с лестницей бесшумно распахнулась, обдав Исиль жаром от множества свечей. Она замешкалась, стоя на пороге. - А зачем здесь кровать? Мы должны будем принести часть клятвы во сне? Фаразон открыл было рот, собираясь что-то сказать, но кузен так посмотрел на него, что тот отступил в тень. А потом случилось что-то и вовсе невероятное. Хэлкар пропустил ее вперед, зашел следом и захлопнул дверь. Исиль удивленно посмотрела на возлюбленного. - А Фаразон разве с нами не пойдет? Он сжал ее руку и тихо рассмеялся. - Это было бы забавно. В гавани мы часто... молились вместе. Но нет. Он знает, что ты принадлежишь только мне. Она замотала головой. - Как ты не понимаешь?! Клятва без свидетелей считается ничтожной! Меня заберут в Мордор и заставят выйти замуж за другого, а вы оба останетесь здесь! Его рука легла на ее бедро. - Если у нас не будет доказательств. А они будут. Обязательно будут. - Но как?... Он подтолкнул Исиль к кровати. Она села, то и дело озираясь по сторонам. Хэлкар протянул ей бокал вина. - Выпей это. И ложись. Исиль послушно выпила, но ложиться не спешила. Происходящее все больше и больше пугало ее. За двадцать лет она изучила Темную веру вдоль и поперек, но никогда еще не слышала о клятвах, которые нужно произносить лежа. Он же не собирается совершать жертвоприношение? Кхандская ваза рядом со шкафом слишком уж похожа на чашу для крови, а эти решетки на окнах... Хэлкар тем временем уже избавился от обуви и снимал с себя красно-черный камзол, в котором вернулся со званого ужина. Исиль невольно залюбовалась им. Перед глазами пронеслись последние два дня и ночные купания под луной. Поэтому, когда Хэлкар лег рядом и потянулся к ней, она не стала противиться. И когда под его руками корсет на ее платье затрещал по швам, Исиль только прижалась к нему сильнее. "На том берегу мы были в одних рубахах, и мы не делали ничего плохого - так чего нам бояться теперь?" Руки Хэлкара прошлись по ее спине, спустились к ягодицам, заползли под нижнее платье и сжали грудь. Исиль дернулась от испуга и попыталась оттолкнуть его, но он и не думал убирать руки. - Тебе не нравится? Она помотала головой. Щеки пылали от стыда и от ужаса одновременно. Происходящее казалось ей неправильным - слишком неправильным. Ни в одном известном ей ритуале во славу Темного женщин не трогали за такие сокровенные места и не заставляли снимать платье. Хэлкар усмехнулся и пощекотал языком ее ухо. - Тогда я знаю, что точно тебе понравится. Его ладонь очутилась у низа ее живота. Пальцы раздвинули нежные складки и двинулись дальше, к самому входу. Исиль зажмурилась и закрыла лицо руками. Такого унижения она не испытывала даже в отцовском Храме, когда ее стошнило посреди молитвы у всех на глазах. - Хватит. - Дрожащим голосом попросила она. - Отпусти меня. Вместо ответа Хэлкар резко толкнул ее на постель. От тяжести его тела, разом навалившейся на нее, у Исиль перехватило дыхание. - Отпусти меня. - Повторила она. - Не надо... Снова послышался треск - это разорвалось ее нижнее платье возле плеча. Левая грудь стыдливо выглянула наружу и тут же была захвачена в плен ладонью Хэлкара. Не понимая, что делает, Исиль занесла руку над его головой и нанесла несколько ударов прямо ему по щекам. Похоже, они оказались достаточно сильными, потому что Хэлкар на мгновение ослабил хватку. Исиль вскочила с кровати, напрочь забыв о том, что на ней осталось лишь разодранное нижнее платье, и ринулась к двери. - Фаразон! - Ее кулаки забарабанили по дереву. - Фаразон! Ради Ангбанда! Открой! - Прости меня, Исиль. - Послышался голос из коридора. - Я всего лишь свидетель. И не имею права заходить, пока... - Твоему брату что-то подмешали в вино! Он не понимает, что делает! Мне страшно, Фаразон! - Да о чем ты вообще говоришь? Она всхлипнула, утирая подступающие слезы. - Он сорвал с меня платье! А потом прижал к кровати! И схватил там... где никогда раньше не хватал! - Исиль заплакала и спрятала лицо в ладони. - Я не хочу, чтобы он делал это со мной! Я хочу просто помолиться Мелькору и лечь спать... - Все будет хорошо, Исиль. Хэлкар не желает тебе зла. Позволь ему закончить начатое, и мы все вместе поедем в Мордор. - Я не хочу заканчивать! - Прокричала она сквозь слезы. - Не хочу, чтобы он делал это со мной! Выпусти меня! Выпусти! Кольцо было нагрелось и обдало руку жаром, но вместо привычого удара молнии Исиль услышала лишь оглушающую тишину. Она снова попыталась ударить, целясь в крышу, но ничего не изменилось. - На этом доме лежат мощные чары, и его невозможно разрушить изнутри. - Сказал Хэлкар, накрывая ее плечи одеялом. -  Ровно как и снаружи. Исиль вжалась в стену, не прекращая плакать. Еще вчера он клялся ей в любви, а сегодня все забыто: осталась лишь эта комната, кровать и платье, разорванное на клочки. Даже если бы Хэлкар решил вонзить нож ей в сердце, это было бы лучше: она не раз видела, как отец пронзает грудные клетки Верных и слизывает кровь с кинжала. Эрупоклонники умирали быстро - и душой, и телом. А ее тело останется жить, тогда как душа погибнет. Однако когда она сказала об этом Хэлкару, он только рассмеялся. -  Если бы все было так, как ты говоришь, вся Арда оказалась бы полной живых мертвецов. Все творения Эру рано или поздно ложатся друг с другом. И птицы, и звери, и люди, и эльфы. Она всхлипнула. - Но почему? Это же отвратительно! Разве клятв любви недостаточно? - А кто тогда продолжит твой род за тебя? Йаванна? Исиль удивленно подняла на него глаза. - Продолжит... род? - Детишек не приносят Орлы Манвэ. Чтобы они появились, нужно подумать об этом самим. Точнее, сделать кое-что. Он подмигнул ей, но Исиль и не подумала подмигивать в ответ. Ей все еще было плохо от услышанного. Сколько же всего от нее скрывали, пряча ужасную правду за сказочками про орлов и долги за свадьбу! Отдавать десятки змеевиков харадскому ростовщику, сидя на хлебе с водой, и то лучше, чем... - Я все еще не понимаю. Ты хочешь, чтобы у нас появился ребенок, и за это отец дал тебе Кольцо? Хэлкар покачал головой. - Зигур не дает кольца за внебрачных детей, даже если это будут его внуки. Он скорее казнит того, кто виновен в их появлении. - Тогда зачем нам делать... это? - Чтобы твой отец не отдал тебя в жены другому. Ты же не собираешься замуж за этого выскочку из Барад-Дура? Исиль зажмурилась, отгоняя от себя воспоминания о танцах и званом ужине. - Нет! Я не люблю его. И не смогу полюбить! - Поэтому будет лучше, если ты сейчас ляжешь со мной. - Сурово проговорил Хэлкар. - Потому что иначе придется лечь с ним. - Что?! Я не хочу! Отец не заставит меня! - Если не сам Зигур, то благо Мордора заставит. Черная Страна нуждается в наследнике. А значит... - Хватит! - Закричала Исиль и снова расплакалась. - Я не могу больше слушать! О Мелькор, помоги мне... Хэлкар одним движением сдернул с нее одеяло. - Он поможет нам всем, если ты вернешься в постель и сделаешь так, как я говорю. Едва держась на ногах, Исиль добрела до постели и рухнула на нее, как подкошенная. Ее била дрожь, и даже руки Хэлкара, блуждающие по телу, ничуть не согревали. "Наверное, теперь мне надо помолиться" - Подумала она. - "Я ужасная грешница, и Мандос будет пытать меня вместе с теми, кто убивал за корабли в Альквалондэ". Она закрыла глаза и не открыла их, даже когда с нее сняли нижнее платье. Молитвы слетали с ее губ, как чайки с прибрежных скал. Даже когда Хэлкар закрыл ей рот грубым поцелуем, она продолжала молиться - про себя. "О Мелькор, если ты слышишь меня, сделай так, чтобы все скорее закончилось. А когда я приеду в Мордор, то и построю новый Храм в Твою честь,  отдам Тебе все подарки господина Кхамула и больше никогда не оскверню этим свое тело". Чудовищная, невыразимая боль пронзила низ ее живота, когда Хэлкар лег на нее сверху. Она было вскрикнула, но решила, что дочери Саурона кричать недостойно, даже если ей по-настоящему больно, и терпела, стиснув зубы. "Я не эльф и не святоша из Роменны, чтобы кричать. Не эльф. И не святоша". Спустя целую вечность Хэлкар отстранился от нее, и Исиль заставила себя приподняться на постели. При виде крови, натекшей на простынь под ней, ее затошнило. "Он солгал мне. Я не должна истекать кровью еще три недели, но истекаю. Злая жена Манвэ все видела и прокляла меня. Я все-таки умру". Послышался щелчок замка, и дверь открылась. Из коридора потянуло прохладой, разгоряченное тело снова бросило в дрожь. Торопливо натянув на себя остатки платья, Исиль выбежала из спальни. Ей что-то кричали вслед, но она уже ничего не слышала - или не хотела слышать. У самых ворот ее вырвало - то ли от ужаса, то ли от отвращения. Каменные волколаки осуждающе смотрели себе под лапы, пока она стояла в шаге от них, согнувшись пополам. Бедные собачки, подумала Исиль, их никто так не оскорблял со дня постройки дома. Или даже с того дня, как первый морадан ступил на берег Умбара. Шатаясь от усталости и боли, Исиль шла, не разбирая дороги. Превращаться в летучую мышь не было сил - а даже если бы и были, она бы не сумела сделать ни единого взмаха крыльями. Платье и прическа были безнадежно испорчены - встреть ее теперь кто-нибудь из односельчан, приняли бы за беглую каторжанку из гавани или брошенную пиратскую жену.... А впрочем, какая разница. Элберет прокляла ее в тот миг, когда Хэлкар сделал это с ней, и теперь она истечет кровью и умрет. Представив лицо отца, когда он увидит ее мертвое тело в похоронном саване, Исиль разрыдалась с новой силой. "Что же я наделала! У него нет никого, кроме меня... теперь Гил-Галад точно проломит Черные Врата и заставит всех молиться Эру!" Дойдя до берега, Исиль плюхнулась на камни и долго сидела, не чувствуя, как камни впиваются в тело. Ее бросало то в жар то в холод, лоб покрылся испариной, как стекло в морозный день. Бледная круглая луна то и дело выглядывала из-за облаков, словно в насмешку. "Не дождешься, Варда" - Уткнувшись пылающим лбом в ладони, подумала она.- "Вот помру, а молиться тебе все равно не стану. Пусть святоши молятся". Не в силах больше сидеть, она легла на камни. Холод сковал все ее тело, по спине стекала струйка холодного пота. "Все равно не дождешься. Я ваших молитв ни одной не знаю. "Валаквента" пошла ко дну вместе с кораблем, и ее съели рыбы. А тех рыб съели другие рыбы, и косточки растащили крабы". Закрыв воспаленные глаза, Исиль увидела переливающуюся морскую синеву и усеянное камнями дно. Совсем как в далеком детстве, когда муж матери брал ее кататься на королевском паруснике с прозрачным дном. Столько рыб, осьминогов и кораллов она не видела больше нигде - даже здесь, в Умбаре. Одна из рыб подплыла прямо к ее лицу, и Исиль увидела, что у нее в пасти лежит колечко матери. Но, присмотревшись повнимательнее, она увидела, что рыба на самом деле не была рыбой, а человеческим черепом в черной короне. Исиль попыталась вырвать кольцо из хватки мертвых челюстей, но они впились намертво. - Хочешь, открою тебе секрет, Исиль? - Спросил череп голосом отца. Она кивнула. Он наклонил выбеленную водой голову, насмешливо взглянул на нее пустыми глазницами. - НАМ С ТВОЕЙ МАТЕРЬЮ ТЕБЯ ДАЛ СОВСЕМ НЕ МЕЛЬКОР. И расхохотался. *** ...Чья-то теплая рука потрясла ее за плечо. Исиль открыла глаза и ощутила боль во всем теле. Солнечные лучи обжигали лицо, точно огнем, а голова была такой тяжелой, словно по ней всю ночь били молотом. На нее смотрел тханна Салибхай, и его суровый взгляд не сулил ничего хорошего. - Драутхир? Во имя Змея, что ты здесь делаешь? Почему не в Храме?! Исиль потерла горячий лоб рукой. Воспоминания минувшей ночи нахлынули на нее, вызывая очередной приступ тошноты. - Хвала Ангбанду, Солнечный Владыка... так я не умерла? Взгляд харадца наполнился ужасом. - Что значит - "умерла"?! Как это? Он снова коснулся ее плеча, и ткань окончательно расползлась, обнажив и вторую грудь. - А что с твоей одеждой? На тебя напали? Исиль замотала головой. Говорить о Хэлкаре и о том, что он сделал с ней, было выше ее сил. - Это были беглые с галер? - Допытывался тханна. - Куда они пошли? - Здесь никого не было. Я сама убежала. Он коснулся ее лба. - Великие Змеи, ты же вся горишь! Я сейчас же отведу тебя в Храм! Он протянул ей руку, но Исиль помотала головой и снова улеглась на камни. Было так холодно, словно ее окунули в ледяную воду. - Да, Солнечный Владыка. - Тихо проговорила она. - Отведите меня к Мелькору. Мне нужно помолиться. И ее снова поглотила темнота.