Темная Луна

Утро в Умбарской гавани выдалось теплым и солнечным. Буря, бушевавшая последние два дня, утихла, и на побережье возвратилась привычная жара. Морэдайн, не покидавшие своих домов из страха разгневать Валар еще сильнее, снова вышли на улицы своего селения, и жизнь потекла привычным чередом. Слухи о том, что Нуменор ушел под воду, еще не дошли до побережья, и даже обломки огромных кораблей, найденные одной пиратской командой в открытом море, никого не убедили. - Враки это все! - Смеялись портовые рабочие в тавернах. - Еще скажите, орлы Манвэ склевали сердце Ар-Фаразона! - У дядьки моего слон сбежал, когда в загоне крышу сорвало. - Сокрушался торговец пряностями. - Если харадцы его вернут и выкупа не попросят, я и в Манвэ готов уверовать, и даже в жинку его... - Мало ли на свете штормов! - Говорили капитаны торговых судов. - Мы еще и не такое видали. Вот десять лет назад - это был шторм... а это что? - А золота-то сколько приплыло, золота! - Шептались невольницы. - А ткани-то какие! Сплошь шелк да бархат, почище харадского. Я сама видела... Словом, Умбару явно было чем заняться в эти несколько дней. Драгоценности и ткани, найденные в море, быстро ушли с молотка, не оставив никого в накладе: уж где-где, а на Юге добро не привыкло залеживаться. Если уж попало что кому в руки, так попало - и нечего тут корить Валар. Но одного человека на побережье и золото, и суета с тканями, и сорванные крыши обошли стороной. И человеком этим была будущая Драутхир Мордорская, предводительница Культа Ока и убийца Синих Магов. *** Кто знает, как бы все повернулось, если бы обломок корабля был более скользким, а ее руки - чуть слабее. Однако Валар, похоже, было довольно и того, что они избавились от Нуменора и от давнего врага, посмевшего поклоняться Морготу на Священной Земле - до ребенка, цепляющегося за жизнь в южных водах, им уже не было никакого дела. Слишком много уже погибло нуменорцев в той страшной буре: одним больше, одним меньше - для Илуватара это едва ли играло какую-то роль. За дни, проведенные в открытом море, Исильриэль (именно так при рождении нарекли Драутхир) не раз оказывалась на волоске от гибели. Но ее худые, обветренные ручонки продолжали держаться за кусок дерева, а просоленные, забывшие вкус воды губы шептали молитвы... впрочем, Исиль молилась не Валар. На ее устах было имя лишь одного Вала. "О Мелькор, помоги мне". Слышал ли Он ее молитвы? Этого никто не знает наверняка. Спустя целую Эпоху этого не скажет даже всевидящий Илуватар... но, похоже, Мелькор все же имел склонность к женщинам и детям в беде - иначе Исиль бы закончила свою короткую жизнь на дне моря и не стала той, кем стала. В год затопления Нуменора ей шел одиннадцатый год - ничтожно мало для островитянки, в чьих жилах течет кровь четырехсотлетних предков. Однако сторонний наблюдатель (быть может, даже сам Манвэ или его супруга) заметил бы, что обликом Исиль заметно отличается от других нуменорцев и больше походит на тех детей, чьи родители связали свою жизнь друг с другом вопреки заветам о чистоте крови. Кожа у Исиль была загорелая, как у вастачки, волосы рыжими, как у знатной харадримки, а глаза желто-карими, как у дочери умбарского пирата. Среди Верных нуменорцев (к коим принадлежала ее мать с родичами) Исиль считалась дурнушкой - бабка и дед, бывая у них в гостях, частенько сокрушались, как трудно будет отыскать ей мужа... зато друзья отца, связанные клятвой Мелькору, считали Исиль очаровательной, задаривали ее подарками и разрешали ходить с ними на на танцы и пиршества во славу Темного. Нетрудно догадаться, чью сторону предпочла будущая Драутхир: Мелькор хотя бы позволял не думать о замужестве и о рыжине в ее волосах, невиданной среди «истинных» нуменорцев. Но теперь рассуждения о нуменорцах любого рода остались в прошлом. Остров ушел под воду, и корабли, вышедшие в море, тоже разломало волнами. И если прежде родичи матери Исиль вечно находили повод, чтобы придраться к ней, то теперь, пребывая в безвременье, они могли ею гордиться: их внучка с волосами южанки проявила истинно нуменорскую стойкость. Два дня провела Исиль, цепляясь за обломок тонкими пальчиками, бессчетное количество раз пальцы соскальзывали со скользкого от воды дерева, но каждый раз ладони с новой силой хватались за обломанный клюв носовой фигуры - Орел Манвэ, сам того не зная, нес на себе дочь Врага к спасительному берегу. Лишь на третий день, когда сил уже почти не осталось, а жажда и голод стали непереносимыми, обломок наконец-то прибило к берегу. Исиль, лежавшая на голове орла, не сразу осознала, что ее ноги касаются камней, а на лицо падает тень от деревьев. - ...Гляди-ка, очнулась. - Вдруг послышался мужской голос. Услышав знакомую речь на адунаике, Исиль приободрилась. Значит, ее не занесло слишком далеко на юг, где живут дикари. Мастер Аннатар говорил, что южане в Дальнем Хараде едят людей, когда не удается убить мумака. По крайней мере, оставалась надежда, что ее не съедят. Опираясь на треснувшую орлиную голову, Исиль подняла глаза. Возле линии прибоя стояли двое - мужчина и женщина. Мужчина смотрел на нее с интересом, женщина - с отвращением. Исиль подумала, что им, наверное, еще не доводилось находить на побережье таких грязных детей. А может, они, увидев ее рыжие волосы, приняли ее за беглую харадскую рабыню. Отец и мастер Аннатар часто шептались между собой о работорговле на юге материка, думая, что она не слышит. Исиль прижалась к клюву орла, ожидая самого худшего. Эти люди могли убить ее, или заковать в цепи и продать, как рабыню или скот. Участь детей, оставшихся без родителей, даже в Нуменоре была незавидна - что уж говорить о землях этих дикарей. Заметив ее испуг, мужчина вошел в воду и приблизился к ней. Ветви деревьев возле воды висели так низко, что его затылок почти касался листьев. - Кто ты, дитя? Он не выглядел враждебно, но под его взглядом Исиль почувствовала себя меньше и младше, чем она была на самом деле. - Я Исильриэль. Из Арменелоса. Женщина недовольно зашипела. - Не разговаривай с нею, Асгиль. Ты что, не видишь? Она из Верных. Мужчина мотнул головой. - Говорю же тебе, нет. Женщина толкнула своего спутника в бок и бросила на Исиль презрительный взгляд. - Да как же. Платье до пят, как у Валинорской святоши. И волосы уложены, что у твоей Элберет... пойдем отсюда. Все одно девка не жилец. Не сегодня завтра отловят и Темному отдадут. Услышав знакомый титул, Исильриэль принялась всхлипывать. Такой обиды она не испытывала за всю свою жизнь. Да что вообще эта женщина говорит? Что значит - отловят? Это матери силой приходилось ее удерживать дома, чтобы Исиль не бегала в Храм к мастеру Аннатару, и запрещала читать Черную Книгу... а эти люди называют ее святошей и бросают одну на берегу! Да как они могут? Забыв про голод и жажду, она вскочила на ноги и прошлепала на берег. Обгоревшее лицо пылало праведным гневом, делая ее похожей на дикарку, которой известен лишь язык крови и камня. Внезапно черное кольцо, подаренное ей еще в Нуменоре, выпало из кармана - мать запретила ей надевать его, пока они находятся в море: как и все Верные, она опасалась гнева Валар. То, что кольцо пережило кораблекрушение и бурю и не упокоилось на дне моря вместе с остальными их вещами, Исиль считала настоящим чудом. И теперь к нему тянулась рука той злой женщины, которая обозвала ее «святошей». Будто не замечая гнева Исиль, женщина подняла его и положила себе на ладонь. При взгляде на украшение ее лицо вытянулось - не то от удивления, не то от испуга. - Святые Сильмариллы... - Отдайте его мне! - Закричала Исиль. - Оно мое! Похоже, ее крик оказался достаточно убедительным, потому что женщина тут же вернула ей кольцо. Исиль с победным видом нацепила его себе на палец, продолжая сверлить женщину взглядом. Лицо мужчины просияло. - Да я же говорил. Наша она. Святоши таких не носят. Он склонился к ней и ласково улыбнулся. - А ну-ка, девочка. Покажи еще раз свое колечко. Исиль с неохотой протянула ему руку, то и дело оглядываясь на женщину. Ей подарил его мастер Аннатар в ее десятый день рождения. Мать не одобрила такого подарка и каждый день порывалась его отнять. Зато отец радовался вместе с ней и каждый раз смотрел на ее ручку с таким благоговением, словно Исиль носила на пальце целый Сильмарилл. Отец любил мастера Аннатара и никогда не возражал, чтобы она ходила в Храм или играла с младшими родичами Ар-Фаразона, у которых на пальцах были такие же кольца. А теперь они оба покоятся на дне моря - что отец, что мать. И уже не так важно, во что они верили, а во что нет. Утонул король, и его жена, Тар-Мириэль, тоже утонула. Мастер Аннатар, наверное, тоже утонул. И теперь Исиль на всем белом свете одна-одинешенька. И никому до нее нет дела. Она тихо всхлипнула и подняла глаза, борясь со слезами. Небо в гавани было ярко-синее, без облачка, лишь сырость, идущая от камней, напоминала о недавней буре. "Мелькор бы не хотел, чтобы я плакала" - Подумала она. - "И я не буду плакать". Она в последний раз шмыгнула носом и опустила глаза: из них не пролилось ни слезинки. Мужчина, которого назвали Асгилем, наконец выпустил ее руку. В его глазах читалось восхищение. - Кто дал тебе такое кольцо, дитя? - Мастер Аннатар. - Отвечала Исиль. Его лицо вытянулось от удивления - совсем как у его спутницы минуту назад. - Владыка Даров? А кто это такой? - Кто-кто, сам Зигур. - Вмешалась женщина. - Только он такие колечки делать и горазд. Она улыбнулась Исиль: - Идем-ка с нами, милая. Нужно показать тебя Верховному Жрецу. - Да-да. - Согласился Асгиль. - Наш сын служитель Мелькора. Ты должна с ним познакомиться. - Мелькора? - Ну конечно же, Мелькора! Морэдайн на то и морэдайн, чтобы верить в единственного Вала, способного сказать «нет» всему Западу. - Значит, вы сторонники Ар-Фаразона, как мой отец? Покойного короля. Покойный отец, напомнил внутренний голос. Но Исиль даже не содрогнулась. Асгиль снисходительно улыбнулся. - Разве мы похожи на тех, кто поплывет на паре утлых суденышек требовать себе вечной жизни? - Нет... - В Умбарской гавани всегда все было иначе, чем в столице так называемой Эленны. Королю нет дела до нас, нам нет дела до короля. - Очень надеюсь, что этот Элендиль, или как его там, тоже последует примеру его утопшего величества. - Проворчала Салиэн. - Уважай чужую Темную Веру, и не угодишь на суд к Манвэ раньше срока. Вот как живут настоящие морэдайн. Слово «морэдайн», что на адунаике значило "Черные нуменорцы", Исиль уже доводилось слышать на острове. Так в Нуменоре называли тех, кто много лет назад отправился на материк и уверовал в Мелькора, предпочтя народную власть королевской. Родичи матери говорили об этих людях неодобрительным шепотом, отец и мастер Аннатар - с воодушевлением и гордостью. Отец Исиль, придворный купец, часто плавал на материк и много общался с морэдайн и союзниками Мордора, воинственными харадрим, к вящему недовольству матери. Он привозил Исиль всякие безделушки: сушеные финики и бананы, украшения, узорчатые ткани и резные фигурки. Одна из таких фигурок - черная, в плаще и доспехах, напоминала ей мастера Аннатара. А может, это и впрямь был он - только в прошлую Эпоху. Сами морэдайн представлялись ей похожими на Эллери Ахэ - народ Мелькора, истребленный другими Валар: красивыми, веселыми, с певучими голосами и с венками в волосах. И каково было ее удивление, когда в их поселении она увидела таких же людей, как и на острове. Как будто весь двор Ар-Фаразона перебрался на материк, спасаясь от гнева Илуватара, и принял обличья других людей, более темнокожих и темноглазых. "Этот негодяй Манвэ все-таки убил Эллери Ахэ" - С грустью подумала Исиль. - "Мастер Аннатар был прав: эпоха людей не за горами". Само поселение тоже почти не отличалось от столичных улиц Нуменора: белые особняки с колоннами и дома поменьше, живые изгороди и летящие занавески на окнах. Женщины с корзинками все так же спешили на рынок, все так же пили эль и играли в шахматы мужчины под тенью пальм, все так же бегали и купались в фонтанах дети. На площади в центре поселения стояло высокое здание из черного камня, напоминающее гору. Над массивной дверью, выкрашенной в черный и красный цвета, были нарисованы три белых капли. "Святилище Мелькора!" - Радостно подумала Исиль. - "И Сильмариллы". Заметив ее взгляд, Салиэн улыбнулась. - О да, милая. Нам как раз сюда. Уже бывала в таких раньше? Исиль кивнула. Храм в Арменелосе, где мастер Аннатар впервые посвятил ее в дела Мятежного Валы, был в разы меньше и казался почти незаметным среди других построек - Ар-Фаразон до последнего не желал вызывать недовольство Верных. Но здесь, в этой странной гавани, где сошлись пути Юга, Запада и Востока, никто и не собирался скрывать своих истинных верований. Асгиль навалился на тяжелую дверь Храма и открыл ее, пропуская Исиль и жену внутрь. Как только дверь за ними захлопнулась, они очутились в полной темноте. Было так темно, что Исиль не могла разглядеть и собственных рук. «Наверное, так Мелькор сидит в тюрьме» - Подумала она. – «Валар не дали бы ему и лучика света». Неожиданно на потолке зажегся свет, и Исиль едва не вскрикнула, увидев прямо перед собой незнакомого человека в черном. Он был очень высок, очень молод и очень бледен, словно несколько лет не видел солнца. И стоял так близко, что она чувствовала его дыхание. - Аммэ? Атар? - Окликнул незнакомец. - Вот уж не думал, что вы заглянете ко мне сегодня... и приведете гостей. - Здравствуй, Мордью. - Тепло поздоровался Асгиль. Взгляд зеленых глаз жреца упал на Исиль. - Как странно. Одета в платье Верных, а кровь такая черная, что на полу появились руны Мордора. Исиль опустила глаза и едва не вскрикнула. Под ее ногами, от входа до самого алтаря, тянулась вязь незнакомых букв. Она могла поклясться чем угодно, что их не было, когда они только вошли. - Не бойся. - Успокоил ее жрец, взяв за плечо. - Мелькор принимает тебя и хочет, чтобы ты осталась. Он присел на колени рядом с ней. Черные буквы вокруг него потускнели, но все еще четко виднелись на зеркальной плитке пола. - Мое имя - жрец Мордью, я главный настоятель Храма Мелькора. Моих родителей, Асгиля и Салиэн, ты уже знаешь. Расскажи, как ты попала в Умбар? Жрецы Мелькора всегда вызывали у Исиль больше доверия, нежели обычные люди - так повелось с ее детства, когда зародилась их дружба с мастером Аннатаром. И она поведала ему о кораблекрушении, где она оказалась единственной уцелевшей, и как ее на деревянном обломке прибило к берегу, где ее, мокрую и вконец ослабшую, отыскали двое морэдайн. Про трещину в земле и странный жар от кольца она тоже не забыла упомянуть. Жрец внимательно слушал и кивал. Вся эта история, казалось, не на шутку взволновала его. - Ну вот, видишь, ничего страшного. Мелькор всегда находит своих последователей и возвращает их на верный путь. Как тебя зовут, дитя? - Исильриэль, дочь Орхальдора. Он кивнул. - А имя на адунаике у тебя есть? - Наверное, да. Люди короля называли меня Нилумит, потому что его величество не любил эльфийские имена. - Что ж, и то правда. – Жрец понизил голос. – А как называл тебя первый советник короля? Лицо девочки оживилось. - Мастер Аннатар? Конечно, он называл меня Исиль. Это ведь мое имя. - То есть он был совсем не против эльфийских словечек? Исиль пожала плечами. - Он был против эльфов, потому что они забрали у людей вечную жизнь, но не имел ничего против их имен. - Вот как. И почему же? - Моя мать была Верной и жила в комнате с окном на Запад, сколько я себя помню. Наверное, он не хотел обижать ее. Моих бабушку с дедушкой и так часто обижали люди короля. - А твой отец? Что он думал обо всем этом? Исиль смущенно покачала головой. - Не знаю. Его часто не было с нами. Но против маминых гобеленов он не возражал… вроде бы. - А доводилось ли тебе бывать в Храме Мелькора в Арменелосе? - Да, да! Я и на Менельтарму ходила. Говорят, там сжигали не только дрова, но и еще кое-чего, но папа всегда уводил меня, когда жрецы еще читают скучные молитвы… - Тогда хотелось бы мне знать, что такое в твоем понимании «веселые молитвы». - Не знаю, господин жрец. Но папа всегда говорил, что, когда хорошо Мелькору, хорошо и тем, кто в Него верит. Асгиль и Салиэн переглянулись и одновременно пожали плечами. - Что ж, Исиль из Арменелоса. – Проговорил жрец Мордью. – Мои родители не напрасно привели тебя сюда. Хвала Темному, что первыми нашли тебя они, а не беглые рабы или кто похуже. Ступай, погуляй по саду. Я скоро за тобой вернусь. Он кивнул в сторону узкой двери, из-под которой пробивался слабый солнечный свет.