Воробушки и Чеширские коты

      На следующее утро Мэри Маргарет споткнулась на лестнице и спустилась в гостиную всё ещё полусонная и с затуманенной головой, пытаясь вспомнить, почему вообще она оказалась наверху. Зато, стоило только увидеть дожидавшуюся её пробуждения Эмму, мысли выстроились в стройный ряд.       — Доброе утро, — пробормотала Мэри Маргарет, слегка смущённо взглянув на неё, недоумённо приподнявшую бровь. Мэри Маргарет немного пугало, что она делала это совсем как Дэвид.       — Доброе утро? — сухо повторила Эмма. — А больше ты мне ничего не хочешь рассказать?       Мэри Маргарет вопросительно вскинула на неё пристыженный взгляд.       — Я вернулась полчаса назад и обнаружила в гостиной доктора Уэйла, который отчаянно пытался найти свою куртку.       — Что он сказал?       — Ничего. Он едва не засыпал на ходу. Просто что-то буркнул и ушёл. Он, кажется, совсем не ранняя пташка, — хмыкнула Эмма. — Что здесь произошло вчера вечером?       — Ничего такого, — Эмма скрестила руки на груди, и Мэри Маргарет поняла, что сейчас ей придётся защищаться, — Правда, ничего. Он помог мне помыть посуду, а потом мы уснули. Вот и всё. Смотри, — добавила она, указав на своё платье и колготки, — я даже не разделась перед сном.       Эти доказательства, кажется, убедили шерифа Свон, иначе допрос этим бы не ограничился.       — Ладно, — кивнула она. — Но почему моя кровать?       Мэри Маргарет не хотела рассказывать Эмме о том, как она прорыдала добрых пятнадцать минут на плече у заботливого доктора Уэйла. Но и лгать она тоже была совершенно не намерена, постаравшись максимально приблизить свою историю к истине.       — В тот момент я не решилась ему возражать. Я плохо себя чувствовала, поэтому он... отвёл меня.       — Он уложил тебя в постель… и оставил всю твою одежду?       — Да…       — Мы точно говорим об одном и том же докторе Уэйле? Ну, знаешь, о том, который славится своими похождениями.       Мэри Маргарет через силу кивнула.       — Я знаю, как это звучит, но у нас правда ничего не было. Он был очень даже милым, — она задумчиво поджала губы и добавила. — Я имею в виду, не таким, как обычно.       Эмма недоверчиво покачала головой.       — У вас двоих ужасно странные отношения.       — Я бы не назвала это отношениями.       — Возможно, это не та «истинная любовь», о которой ты читала в книге Генри, но это всё равно какие-никакие, но отношения.       И, что хуже всего, Эмма была раздражающе права.

***

      Руководство школы разрешило Мэри Маргарет отдыхать столько, сколько нужно. Это был жест доброй воли, напоминавший скорее подачку, чем искреннюю заботу, но на практике без работы оказалось ужасно скучно. Мэри Маргарет то и дело мерила шагами квартиру, либо же брала книгу, готовила перекус, прибиралась, пока Эмма, которая пыталась вздремнуть после ночной смены, не попросила её утихомириться и сесть, чтобы перестать скрипеть чёртовыми половицами.       Потом они вместе сходили на поздний обед, нагрянув в кафе «Белый кролик», чтобы сменить обстановку. Позднее обед превратился в пару бокалов алкоголя, когда неожиданно пришли Эшли и Руби. Когда они, наконец, расплатились по своему теперь уже непомерному счёту, Эмма вдруг заявила, что снова должна была выйти в ночную смену.       — На самом деле мне нужно в лавку к Голду, — заговорщически прошептала она, пока Руби и Эшли отошли в туалетную комнату. — Мы пытаемся решить, что делать с Реджиной. Нужно аннулировать её опеку над Генри. Тем более после того, что она сделала с тобой.       Это был важный шаг для Эммы. Мэри Маргарет была шокирована, но всё равно искренне ей гордилась.       — Я могу как-то помочь? — уточнила она.       — Нет, спасибо, мы с Голдом уже почти всё придумали, — отмахнулась Эмма и вдруг с сомнением покосилась на Мэри Маргарет. — Ты справишься без меня? Ты сказала, что вчера плохо себя чувствовала, но так и не объяснила, что случилось. Болел живот? Простыла?       — Просто почувствовала себя не в своей тарелке, — уклончиво отозвалась Мэри Маргарет. Она не могла остаться одна. Совершенно точно. Но с её стороны было бы очень эгоистично позволить своим глупым страхам встать на пути обретения Эммой сына.       — Почему бы тебе не зайти в больницу? — ухмыльнувшись, подмигнула та. — Я уверена, что любимый всеми доктор найдёт минутку, чтобы поставить тебе диагноз.       Мэри Маргарет сморщила нос и отвела взгляд.       — Он не «любимый». Он единственный нормальный врач в этом городе.       У неё не было совершенно никаких причин его навещать. И всё же, попрощавшись с Эммой, она пришла ровно туда, куда совсем не собиралась — к дверям больницы. В коридорах было пусто, тихо и… жутковато.       — Вы не видели доктора Уэйла? — наконец спросила она одну из медсестер, с которой столкнулась в дверях какой-то палаты.       — Мы заставили его уйти домой пораньше, — ответила та. — Он выглядел нездоровым.       Это удивило.       — Правда? Он ничего не сказал… — Мэри Маргарет остановила себя, порадовавшись, что её румянец был не заметен в полутёмном больничном коридоре. — Он был в порядке, когда я видела его прошлым вечером.       — Типичный мужчина, — цокнула языком медсестра. — Делает вид, что всё хорошо, пока не упадёт замертво.       И Мэри Маргарет внезапно почувствовала себя очень виноватой. Несчастной эгоисткой. Потому что теперь, когда она на мгновение задумалась о вчерашнем состоянии Уэйла, она поняла, что он был точно не в порядке. Он выглядел ужасно и продолжал нормально функционировать только благодаря какой-то безумной силе воли. Он заботился о ней, пусть и весьма сварливо, когда, возможно, ему самому требовалось, чтобы кто-то позаботился о нём.       — Нужно что-то ему передать? — добродушно предложила медсестра, и Мэри Маргарет замотала головой.       — Нет. Нет, спасибо, ничего срочного.       Она не знала, на что рассчитывала, придя в больницу. Она не была больна. По крайней мере, Уэйл уж точно не смог бы ей помочь. Она полагала, что он будет на смене, так что они вряд ли смогли бы беззаботно поболтать. Она даже не знала, что могла бы ему сказать. Несмотря на всё проведённое вместе время и ужасно странные отношения, она на самом деле совсем его не знала.       Мэри Маргарет покачала головой и поняла, что ей предстоял одинокий путь домой. Она пребывала в этой уверенности, пока не вышла на улицу. Потому что там её дожидался Дэвид, явно искавший возможность застать её одну.       Он говорил много и долго, убалтывая её теми словами, которые она, вероятно, хотела, чтобы он сказал. Он извинялся за то, что не поверил ей. Он просил её позволить ему все исправить. Он говорил ей, что любит. Его слова были искренними. Он и сам был предельно честен, и Мэри Маргарет, пожалуй, всё ещё любила его, но теперь ей было так смешно и грустно понимать, что её любовь просто витала где-то рядом, но не жила в самом сердце.       Мэри Маргарет хотела бы сказать «да» каждому его слову. Могла бы сделать вид, что ничего не произошло. Но это произошло, и она не могла притворяться и обманывать саму себя. Она сказала об этом Дэвиду. И это было больно. Но, пожалуй, гораздо менее болезненно, чем бередить старую рану — скорее, как оторвать особо прилипчивый пластырь.       Оказывается, иногда любовь не побеждала все обстоятельства, и позволить ей умереть могло быть более правильным решением, чем бессмысленно цепляться за неё из последних сил.       На самом деле, теперь она была в этом почти уверена, потому что, как только Дэвид исчез из виду, Мэри Маргарет заметила, что стала держать голову немного выше, а сознание прояснилось. И она наконец поняла, чего она хотела — что она должна была сделать — сегодня вечером.       Она дождалась, когда пикап Дэвида скрылся за поворотом, а затем развернулась, зашагав прочь от дома. Забежав в кафе и взяв еду на вынос, она направилась прямиком на Женева-стрит — пожалуй, одну из самых старых и зажиточных улиц во всём Сторибруке.       Она была здесь только один раз, поздно ночью и довольно пьяная, поэтому найти нужный таунхаус в длинном квартале одинаковых домов оказалось непростой задачей. Ей потребовалось пару раз подняться и спуститься по разным ступеням, прежде чем она узнала чёрную дверь и заметные красные ставни. Этот таунхаус был разделён на две половины, одна из которых занимала уровень сада и гостиной, а другая — два верхних этажа. И Мэри Маргарет без раздумий нажала на звонок с надписью «Уэйл», удивившись, что её впустили — практически сразу и без каких-либо вопросов.       Дверь его квартиры находилась прямо у главного входа, поэтому она распахнулась, как только Мэри Маргарет вошла внутрь. Голова доктора Уэйла — ему определённо нужно было сменить причёску! — выглянула из дверного проёма, а сам Уэйл вдруг оказался по пояс голым, неуверенно поправив на себе старые спортивные шорты.       — Эм-м, — невнятно промычала Мэри Маргарет, отводя взгляд.       — Ты? — он очень удивился, когда увидел её, и быстро оглядел себя сверху вниз, кажется, почти смутившись.       Внезапно — по крайней мере, ей так показалось — она всё поняла. И его растрёпанный вид, и почти полное отсутствие одежды, и то как он впустил её, даже не спросив имени… Мэри Маргарет стушевалась, поняв, что наверняка помешала его свиданию.       — Боже, — закрыв глаза ладонью, пробормотала она, — ты кого-то ждёшь. Прости, что помешала, — запинаясь, затараторила Мэри Маргарет. И отвернулась, собираясь уйти, чтобы смотреть куда угодно, но только не на него. Но в итоге врезалась в кого-то, внезапно возникшего у неё за спиной. Она подняла глаза и увидела Кевина, доставщика пиццы, нависавшего над ней с квадратной коробкой наперевес.       — Спасибо, приятель, — сунув ему деньги, сказал Уэйл.       — Хорошего вечера, доктор Уэйл, — ответил Кевин. — И вам, мисс Бланшар. Рад что у вас всё благополучно разрешилось.       Он вышел, а Мэри Маргарет и Уэйл вновь остались вдвоём, стоя в противоположных концах узкого коридора.       Уэйл склонил голову набок и, выпятив тонкие губы, словно клюв какой-нибудь птицы, с минуту наблюдал за Мэри Маргарет. А после мотнул головой в сторону своей квартиры.       — Не хочешь зайти?       — Я… — она постаралась взять себя в руки и вернуть ту уверенность, которая переполняла её всего пару минут назад. — Я слышала, что ты плохо себя чувствуешь, поэтому принесла тебе куриный бульон, — она приподняла свой пластиковый пакет, а затем кивнула на коробку с пиццей в его руках. — Но, похоже, ты уже нашёл себе ужин, так что…       Она всё же решила уйти, но он порывисто вышел в коридор и схватил её за запястье рукой, свободной от коробки с пиццей.       — Останься. Пожалуйста, Мэри Маргарет.       Она всегда была уверена, что слово «пожалуйста» существовало лишь на периферии его словарного запаса, поэтому этого хватило, чтобы ноги Мэри Маргарет стали ватными, и Уэйл смог втянуть её внутрь своей квартиры.       — Я ем пиццу почти каждый день. По сравнению с этим куриный бульон — это просто дар богов, — хмыкнув, объяснил он и закрыл за ней дверь. — И ты уж точно приятнее на вид, чем большинство курьеров.       — Только большинство? — дразняще уточнила она, потихоньку расслабляясь.       Уэйл глухо расхохотался, и Мэри Маргарет поняла, почему медсестры отправили его домой. Он выглядел ужасно, даже хуже, чем вчера. Он тяжело дышал, а его щёки заметно раскраснелись. Потом она заметила, что волосы на его висках были влажными от пота, и, принюхавшись, легко сложила два и два. Однако не сказать, чтобы получившийся результат её не удивил.       — Ты… ты что, только вернулся с пробежки? — недоверчиво поинтересовалась она, и Уэйл довольно усмехнулся.       — Да, решил провести свободное время с пользой.       — Медсестры отправили тебя домой не просто так! Чтобы ты отдохнул. Почему ты просто не мог поваляться на диване?       Он безразлично пожал плечами.       — Я в полном порядке.       Мэри Маргарет недоверчиво потянулась к его лбу, коснувшись кожи чуть прохладной ладонью, и Уэйл вздрогнул, даже не попытавшись отстраниться. Он был обжигающе горячим, но, похоже, что всё-таки от лихорадки, а не от вечерней пробежки. Мэри Маргарет расправила плечи и уставилась на него с тем же выражением лица, с каким отчитывала непослушных учеников.       — Ты провёл меня прошлым вечером. Но сегодня не выйдет. Прими душ, переоденься и иди есть суп.       Он выглядел так, будто собирался до последнего сопротивляться, но усталость в конце концов взяла над ним верх. Он нахмурился, а затем язвительно произнёс: «Да, мамочка». Мэри Маргарет сделала вид, что пропустила это мимо ушей.       — Где у тебя кухня? Я разогрею тебе ужин.       Он провёл её через просторную гостиную, которую она помнила слишком хорошо. Раньше она частенько слышала об этом месте: шёпотом в больнице, «У бабушки»… Слухи ходили всякие, однако больше всего Мэри Маргарет смущало, что она не знала ни одной женщины, которая, побывав здесь, смогла бы сдержаться и не переспать со всеми любимым доктором. Проходя мимо дивана, который помнил и её обнажённую спину, Мэри Маргарет прекрасно понимала, что это было чистой правдой. Но сама по себе комната была просто невероятна — высокие потолки висели над головой, а хорошо подобранная мебель выдавала, что это была мужская квартира — но не грязная и холодная, а, пожалуй, весьма дорогостоящая и невычурная.       Оставив Мэри Маргарет на кухне, Уэйл исчез в коридоре, который, кажется, вёл в спальню и ванную комнату. Наблюдая за тем, как тарелка с супом медленно вращалась в микроволновке, Мэри Маргарет спрашивала себя, что она вообще тут забыла — неужели пришла, чтобы разогревать еду для едва знакомого мужчины, пока тот принимал душ. Но, разглядывая лампу в гостиной, на которой, как она смутно помнила, в прошлый раз каким-то образом оказался её бюстгальтер, она думала, что главная странность всё-таки заключалась в том, что она совсем не считала Уэйла чужим.       Чужому человеку она бы не смогла позволить остаться на ночь у себя в квартире. Не понесла бы ему ужин. И уж тем более не стала бы отчитывать за пренебрежительное отношение к здоровью.       — Теперь ты довольна? — голос Уэйла ворвался в её размышления, и Мэри Маргарет обернулась, чтобы придирчиво его оглядеть. Теперь его волосы были сырыми от воды и торчали в разные стороны, а подтянутые мышцы живота были скрыты медицинской футболкой.       — Разве у тебя нет другой домашней одежды? — спросила она.       — Поверь, никто ещё не придумал ничего удобнее старой-доброй больничной формы, — он замолчал и вновь склонил голову к плечу. Его по-прежнему интересовали причины её присутствия в его доме. — Не хочешь выпить?       Она не составила план, прежде чем приехать сюда. Она не знала, захочет ли остаться. А Уэйл бы не предложил, если бы не подразумевал приглашение. Но ещё Мэри Маргарет догадывалась, что он пытался выяснить, чего именно она добивалась. Отказ от выпивки означал бы, что она собиралась довольно скоро уйти и не искала секса без обязательств. Сказать «да» означало бы остаться на ночь, вероятно, такую же платоническую, которую они провели в её квартире накануне. Как ни странно, Уэйл не подталкивал её к какому-либо выбору. Его он оставил за ней.       — Конечно, — наконец решилась она. — Но после того, как поедим.       — Разумеется.       Они отнесли всё необходимое в столовую, и Уэйл, черпая ложкой суп, насмешливо наблюдал за тем, как Мэри Маргарет разрезала остывшую пиццу при помощи ножа и вилки.       — Это едят руками, принцесса, — улыбнулся он. — Можешь не бояться, я никому не скажу, что ты нарушила правила придворного этикета.       — Я не принцесса. Мне просто нравится, когда всё аккуратно.       — Итак, — сказал он, отхлебнув наваристый бульон, — как ты узнала, что меня отправили домой?       — Я заглянула в больницу и мне сказала одна из медсестёр.       — Что ты делала в больнице?       — Просто хотела… Наверное, я… Я не знаю. Я проходила мимо. Подумала, что зайду и поздороваюсь. Ничего такого, правда.       — О, — он взглянул на неё несколько разочарованно. — А я-то было подумал, что ты хотела поговорить о парне, который пытался убить тебя и Эмму. Мы же договаривались, что ты расскажешь мне об этом сегодня, помнишь? По-моему, самое время.       — Это ложь, — нахмурилась Мэри Маргарет. — Я с тобой не договаривалась. Ты всё решил за меня…       — Я отчётливо помню, что ты что-то согласно промычала. Так что отговорки не принимаются. Мы поговорим сейчас, Мэри Маргарет. Выкладывай.       Он видел, что она сомневалась, и осторожно накрыл её подрагивавшую руку своей широкой ладонью.       — Ты можешь мне доверять. Я давал клятву хранить врачебную тайну.       — Но мы не в больнице.       — Представь, что это мой личный кабинет.       — Сначала тебе нужно взять у меня добровольное информированное согласие на медицинское вмешательство, — пошутила Мэри Маргарет, надеясь, что это его отпугнёт.       Похоже, очень напрасно.       Потому что Уэйл наклонился вперёд и коснулся её щеки, успокаивающе проведя большим пальцем по виску и тонкой косточке скулы. Мэри Маргарет наблюдала за тем, как метался его взгляд — сначала к её глазам, потом к приоткрытым губам и обратно. Этого было более чем достаточно, чтобы дрожь пробежала по всему её телу — от макушки до пальцев ног.       Как будто именно в этом и заключался его план, потому что Уэйл ухмыльнулся своей самой самодовольной, самой обезоруживающей улыбкой.       — Видишь? Озноб, хотя в комнате тепло. Это определённо лихорадка. Ты заболела, Мэри Маргарет. А я врач. Говори.       Он был невыносимым, ​​заносчивым и самовлюблённым.       — Очень смешно, — отстранившись, буркнула она.       — Хорошо. Не говори мне как врачу. Расскажи мне как другу.       — С каких это пор мы стали друзьями?       — С тех пор, как познакомились, — произнёс он, почти озадаченный тем, что ей приходилось объяснять то, что для него было предельно ясно. — Неужели ты думаешь, что я навещаю в тюрьме кого попало? Или что просто так мою кому-то посуду?       Он говорил так серьёзно, что Мэри Маргарет впервые об этом задумалась. А Уэйл честно не мог понять, почему это её настолько удивляло.       В конце концов Мэри Маргарет сдалась. Уэйлу хотелось доверять, а дело об убийстве Кэтрин всё равно уже было закрыто, поэтому она решила рискнуть. Рассказ занял много времени, пусть и состоял из сотни мелких крупиц, которые хранила в себе память, и только теперь Мэри Маргарет осознала, насколько была травмирована тем похищением. И что ей отчаянно нужно было об этом поговорить.       О том, каково это, когда тебя тащат по лесу, как потом привязывают к стулу. О том, каково видеть, как на Эмму нападают и угрожают оружием. А ещё — как это, чувствовать себя беспомощной и напуганной, когда кажется, что шансов на спасение больше нет.       Уэйл, похоже, сполна ощутил пережитый ею ужас. Он скрипел зубами при упоминании каждой новой жуткой детали, а руки, в одной из которых он по-прежнему держал недонесённую до рта ложку, сжимались в кулаки.       — Как Эмма его ищет? — наконец спросил он.       — Никак. Мы понятия не имеем, куда он пошёл.       — Но ты знаешь, где он тебя держал, не так ли? А, зная его убежище, можно выяснить, кто он, а потом, быть может, вернуться и поймать.       Мэри Маргарет коротко кивнула.       — Он не пытался скрыть свою личность. Должно быть, слишком безумен, чтобы думать о таких предосторожностях. Он определённо был уверен, что является Безумным Шляпником, хотя сказал Эмме, что его зовут Джефферсон. Но я не… я не хочу снова приближаться к тому месту.       — По-твоему, лучше оставить всё так, как есть? Нужно что-то делать, Мэри Маргарет!       Она отрицательно помотала головой и мелко задрожала, умоляя себя успокоиться.       — Я не готова.       Уэйл, кажется, понял, что сейчас было лучше не давить, поэтому решил сменить тему. А уже через пару минут Мэри Маргарет не могла сдержать звонкий смех.       Уже нужно было идти спать, но Мэри Маргарет не смогла ничего сделать с его врождённым упрямством, поэтому они просидели за столом ещё несколько долгих часов, говоря о чём угодно, пока Уэйл пытался увести разговор от темы своего здоровья.       В конце концов, они каким-то образом пришли к компромиссу: решили посмотреть старый фильм Вуди Аллена (не «Дневник Бриджит Джонс», как хотела она, но, по крайней мере, не «Крепкий орешек», как хотел он), выпить по кружке горячего шоколада (не чай, как хотела она, но и не кофе, как хотел он). А Мэри Маргарет переоделась в его светло-синий хирургический костюм, и они, наконец, оказались солидарны хоть в чём-то.       Потом Уэйл развалился на том самом диване, расставив ноги и обхватив руками верхушки подушек, служивших обивкой. Учитывая то, что они делали на этом диване ранее, Мэри Маргарет всё ещё чувствовала себя немного неловко, чтобы спокойно сидеть на нём, а потому осторожно свернулась в клубок в одном из огромных кресел.       Уэйл выглядел очень домашним, сидя там, на расстоянии вытянутой руки. Домашним и уютным. Но она знала, что, если сесть рядом с ним, то что-то… Что-то определённо должно было произойти. Это было странно, особенно потому, что Мэри Маргарет до сих пор не знала, что она здесь делала или каков был её дальнейший план. Но в этот раз она собиралась плыть по течению и стараться ни о чём не беспокоиться. Уэйл делал именно так. А чем она была хуже?       Они улыбались друг другу во время смешных моментов, и он, кажется, находил уморительным то, как Мэри Маргарет хлопала в ладони, когда начинала нервничать. Или как обхватывала руками колени, когда была довольна. А Уэйл то и дело поглядывал на неё со скрытой во взгляде нежностью. Будто он не мог поверить, что она была реальной. Быть может, он и был не самым приятным человеком, но заметил, что Мэри Маргарет нравились те же нелепые шутки, что и ему, а ему — те же сюжетные повороты, что и ей.       Он начал клевать носом ещё до того, как фильм подошёл к концу, и теперь Мэри Маргарет дожидалась, чтобы он окончательно вымотался. К тому моменту она уже успела усвоить, что любые попытки заставить его делать что-то против воли вызывали лишь прямо противоположный эффект. Поэтому она просто наблюдала за ним добрых двадцать минут, глядя, как он мило качал головой, мотал и дёргал ей вверх-вниз, и как трепетали его веки. Это было куда интереснее, чем фильм.       В общем-то, когда Мэри Маргарет наклонилась к нему и, обняв его за шею, помогла встать, он был уже не в силах сопротивляться.       — Ты останешься? — пробормотал он, когда она почти довела его до конца лестницы, ведущей в сторону мягкой постели.       — Да.       — Спасибо.

***

      Мэри Маргарет снилось, что она бежала по лесу, в руке у неё был лук, а через плечо вдруг оказался перекинут колчан со стрелами, хотя она никогда в жизни не стреляла. Но во сне обычно всё кажется нормальным. Вокруг не было никаких зданий, но она слышала звуки колокола. Сначала она его совсем не замечала, но затем колокол стал более настойчивым и знакомым. Он отвлекал её, манил к себе, но она никак не могла понять, куда следовало бежать.       И сон стал постепенно растворяться, а Мэри Маргарет почувствовала, что начала просыпаться, мерно покачиваясь на волнах дремоты. Она находилась в комнате, которая поначалу показалась ей незнакомой, но как только глаза привыкли к полоске яркого утреннего солнца, пробивавшегося сквозь жалюзи, Мэри Маргарет всё поняла. Чужая рука мягко обнимала её за талию, а острое колено было зажато между её бедер. Она зажмурилась, перевернувшись на бок, и приоткрыла один глаз, чтобы обнаружить себя лицом к лицу со спящим Уэйлом.       Далёкий колокольчик из её сна продолжал звонить, и теперь она его узнала: это была мелодия на её мобильном телефоне, которую она установила специально для Эммы.       Мэри Маргарет постаралась выбраться из чужих рук так аккуратно, как только могла. Уэйл за её спиной что-то недовольно пробормотал и перекатился на то место, на котором только что лежала она сама. Не переставая улыбаться, Мэри Маргарет решила подняться наверх, на кухню, где она оставила свою сумочку.       — Алло? — прошептала она, ответив на звонок.       — С тобой все в порядке? — в голосе Эммы отчётливо слышалась паника, и он оказался слишком громким для первого звука утра.       — Да, я в порядке. Прости, Эмма. Я должна была тебя предупредить, но…       — Ты не вернулась домой вчера вечером. Квартира осталась такой же, какой была, когда мы уходили. Я перепугалась до чёртиков!       — Я ушла к Уэйлу.       Мэри Маргарет зажмурилась, прислонилась спиной к прохладной столешнице и приготовилась к предстоящим насмешкам.       — Что ты сделала?!       — Ты слышала. Да, я ушла к Уэйлу. Он ещё спит.       — С чего это вдруг такой порыв? Только не говори мне, что вы опять решили чисто платонически поспать вместе.       В это же время в дверях кухни появился Уэйл. Он выглядел сонным, но в смотрел на неё совершенно ясным, отдохнувшим и сосредоточенным взглядом. На самом деле, гораздо более сосредоточенным, чем до этого. Уэйл прислонился к дверному косяку и улыбнулся Мэри Маргарет — совсем не так, как улыбался ещё прошлым вечером.       — Мэри Маргарет? — настойчиво потребовала Эмма, не получив ответа.       Мэри Маргарет прочистила горло, молясь, чтобы её голос звучал нормально и даже легкомысленно — не только для Эммы, но и для него.       — Вообще-то да.       Хотя, похоже, что всё вот-вот должно было измениться. Уэйл оторвался от стены, подошёл вплотную к Мэри Маргарет и сжал столешницу по обе стороны от её бёдер. И теперь она оказалась в ловушке его рук и горячего тела.       — Ты ведь несерьёзно? — простонала Эмма, не имея возможности понять, что сейчас происходило с Мэри Маргарет.       — Медсёстры отправили его домой и сказали отдохнуть пару дней. Я… — она беспомощно смотрела в ярко-синие глаза, в которых плескался намёк на что-то отнюдь не платоническое. — Я лишь хотела убедиться, что он так и поступил.       Уэйл наклонился и коснулся губами её уха — того, которое не было занято телефоном.       — Не уходи, — жарко шепнул он.       — Когда ты вернёшься домой? — будто нарочно уточнила Эмма.       — Пожалуйста, — его дыхание обожгло её висок.       — Эм-м, — протянула Мэри Маргарет, пытаясь унять дрожь в коленях. Опять это слово. Пожалуйста. Если бы он не произносил его настолько редко, она бы и не придала значение. Тем более, если бы помимо прочего он не смотрел на неё так нежно и вопросительно. — Я пока не знаю.       Уэйл поцеловал её в макушку.       — Правильно, Мэри Маргарет, ни тебе, ни мне не надо сегодня никуда идти…       — Сегодня? В первой половине дня? — предположила Эмма, а затем интерпретировала тихий стон удовольствия, сорвавшийся с губ Мэри Маргарет, когда Уэйл начал прокладывать дорожку поцелуев вниз по её шее, как согласие. — Во сколько?       — Нет… Не сегодня, — наконец решилась Мэри Маргарет, и эти её слова были вознаграждены улыбкой — радостной, мальчишеской, а не противно победоносной, что убедило её в том, что она приняла верное решение. Теперь, получив её официальное одобрение, Уэйл покрепче обвил талию Мэри Маргарет руками, а его тело куда сильнее прижалось к её, плавно и вместе с тем очень настойчиво.       Да… да, это оказалось именно то, чего она давно хотела, но осознала только сейчас. А, быть может, она просто всё это время себя нагло обманывала.       — А когда? — удивилась Эмма.       — Завтра, — прошептал Уэйл ей в губы. — Дай мне время до завтра.       — Посмотрим, — твёрдо и дразняще ответила Мэри Маргарет им обоим. — Если он будет себя нормально вести и если… если будет нуждаться в моём присутствии, я, возможно, останусь до завтра. Если нет, я позвоню тебе и дам знать, когда решу вернуться.       Эмма в динамике звонко хмыкнула.       — Вы оба такие странные. Ладно, созвонимся позже, Мэри Маргарет. Или завтра. Как захочешь. Развлекайся.       — Да, думаю, именно этим и займусь… — пробормотала Мэри Маргарет, и ещё до того, как она успела сбросить вызов, Уэйл схватил её за руку и повёл за собой в спальню.       На этот раз Мэри Маргарет потеряла нижнее бельё где-то на ступенях лестницы.