Выдыхая пар

Что есть человечность? Вопрос, пожалуй, слишком тяжёлый, чтобы вот так сходу на него можно было дать ответ. Людям тяжело ответить, что такое есть «человечность». Но вот противоположность этому слову, значение которого сами и не знают, они используют регулярно, называя друг-друга бесчеловечными. Словно дети в нелепой игре, они пытаются обвинить друг-друга в этой черте характера, думая, что это принесёт им хоть капельку этой самой человечности в награду. Но что, если отбросить эти принципы? Сойти с протоптанной тропы, обернуться их кошмаром? Они замолкнут. Испугаются, притихнут в страхе, боясь вымолвить и слово. Показать им истинную жестокость во всей её красе так, чтобы они потеряли дар речи, и, задыхаясь от животного страха, продолжали душить себя, закрывая руками рот, смотря на твои окровавленные пальцы. И они сочтут тебя безумной, если после совершённого ты начнёшь заливаться громким хохотом, обмазываться в крови своей жертвы. Они будут перепуганны до смерти, но это входит в их рамки — такого они могли ожидать. Но что, если ты молчишь? Убиваешь их семью у них же на глазах, разрывая стальным ножом плоть их родных, ломая мешающие тебе кости, рассекая органы, как мясо для отбивных, и при всём этом абсолютно молчишь, а твоё лицо совершенно не выдаёт эмоций. Ты станешь их личным кошмаром. Каждую ночь они будут просыпаться в холодном поту, дрожать от страха, судорожно проверять, плотно ли закрыты окна, достаточно ли крепко заперта дверь, не можешь ли ты появится у них прямо за спиной. Их сердце будет биться настолько быстро, что этот звук заглушит все остальные в комнате, даруя тебе возможность, сидя в тёмном углу, отчётливо слышать каждый удар. Тук. Тук. Тук. Слышишь, как оно отчаянно бьётся о грудную клетку? Страх, подобно змее обвил их сердце, пуская в него яд. Им плевать на жестоко растерзанных тобою жену, детей. Животный страх поглотил их с головой, и теперь лишь ты занимаешь место в их сердцах. Но не как любовный интерес, конечно. Охотник всегда добивает свою жертву. И ты — не исключение. Ты вернёшься за ними, и они со страху завопят во весь голос, когда случайно увидят блеск твоего ножа в зеркале, начнут молиться всем богам о том, чтобы им просто показалось. Но ты выйдешь из тени, озаряемая лунным светом, и они увидят своего палача. Не увидят твоего лица — оно закрыто респираторной маской. Но увидят бездонные, словно сама бездна, чёрные глаза. Самые чёрные, какие они только видели. Эти глаза отражают твою внутреннюю пустоту. Глубокую, вязкую, затягивающую. Ты не ощущаешь ничего. Не ощущаешь удовольствия, которым упивается маньяк, наблюдая за сражающейся за свою жизнь жертвой. Не ощущаешь отвращения, которое присуще борцам за справедливость, которые убивают подобных им из отвращения, желая избавить мир от этой мерзости. Охота подходит к концу. Жертва достаточно настрадалась. Теперь её судьба — быть поглощённым твоей пустотой. Она растворится в небытие, и всё, что будет напоминать о ней — галочка напротив имени в очередном моём отчёте. Так чего ты ждёшь, Ангел? Ступай же. Неси на алых крыльях смерть, которой они заслуживают. Но помни — даже самая глубокая чаша рано или поздно переполняется. Не позволь же своей заполнится до конца. Если хоть одна капля упадёт подле твоих ног — метаморфозы будут настолько ужасными, что ты начнёшь завидовать мёртвым.

***

—Ангел. — разорвал тишину в голове женщины монотонный механический голос, исходящий из наушника. —Здесь. — сухо ответила она, открывая глаза, и тут же устремляя свой взор на иллюминатор напротив. —Задача : проникнуть на территорию группировки «Нигилизм», и устранить всех до единого. Со снимками, сделанными «Оком Дракона», ты ознакомлена? — задал вопрос Стратег всё таким же невозмутимым роботизированным голосом. Ангел на мгновение задумалась, вытаскивая из очередной полочки в собственной памяти отпечатавшиеся там снимки, сделанные спутником. —Так точно, ознакомлена. — подтвердила женщина, бросая взгляд на винтовку, стоящую рядом. Известная каждому солдату легендарная ВСС явно отличалась от той версии, в которой её привыкли видеть : Более удлиненный приклад, благодаря которому винтовка идеально сидела в руках Ангела; стандартный магазин был заменён на увеличенный, с двадцатью патронами в обойме; ВСС был окрашен в специальную краску, что позволяла делать его практически незаметным среди песков. Если не знать, что искать — в жизни не найдёшь; всю винтовку трижды пересобрали, заменили в ней абсолютно все детали, и теперь ей не была страшна ни вода, ни песок, ни грязь — всегда оружие будет в рабочем состоянии. —Отлично. Второстепенные цели — полный карт-бланш. Убедись, что всё пройдёт гладко. — наушник пискнул, следом издавая протяжный скрипящий звук, после чего затих, обозначая конец связи. Ангел спокойно вытянула его из уха облачённой в перчатку рукой, убирая в нагрудный карман и закрывая поплотнее, после чего села всё так же спокойно, ожидая сообщения пилота.

***

—Расстояние до цели — двадцать километров. Текущее время — 9:15. Ориентировочное время прибытия после сброса — 16:35. — прозвучал наконец голос пилота из динамика, вырывая женщину, как клещами, из размышлений. Она подхватила стоящую рядом винтовку, закидывая на плечо, и подошла к железной двери, нажимая на кнопку рядом с ней. Секунда — и дверь словно растворилась в воздухе, тут же задувая бешенный ветер внутрь. Ангел надела на платиновую шевелюру шлем, дабы противный ветер не раздувал её волосы и не мешал дышать, и, помедлив всего мгновение, ступила за борт, подобно бомбе улетая к пескам ближнего востока. Горячий воздух обжигал кожу даже сквозь защитный костюм, но за восемь лет, проведённых в таких суровых условиях, она уже привыкла, а потому не обращала на такую мелочь внимания. Облака медленно рассеивались, открывая её взору бесконечно долго тянущуюся жёлтую пустыню. Но, в отличие от Египта, в котором женщине так же доводилось бывать с похожими целями, никаких пирамид тут не водилось. Она даже не сразу разглядела маленькое, наверное, размером с пылинку, чёрное пятно вдали. Сомнений у неё не было — это и есть та самая база «Нигилизма». Когда до столкновения с землёй осталось не больше ста метров, Ангел дёрнула кольцо, тут же раскрывая миниатюрный жёлтый парашют, что стремительно снизил скорость женщины, и она мягко приземлилась, тут же дёргая кольцо повторно, слыша звук заводного механизма, который принялся со всем усилием стягивать парашют обратно в слот её рюкзака. Повторному использованию он уже не подлежит, конечно, но Ангел привыкла не оставлять следы своего пребывания где бы то ни было. Даже пришлось заставить изобретателей поработать над этим. На самом деле, было удивительно, с какой точностью Стратег изучил методы работы женщины. Он прекрасно знал, как именно она предпочитает передвигаться, и рассчитывал время маршрута как раз исходя из этого. А в пустыне Ангел двигалась осторожно, и таким образом, чтобы следов после неё не оставалось совсем. Каждая операция на ближнем востоке продумывалась с крайне тщательным вниманием к окружающим факторам, в частности — к ветру. Ведь он с лёгкостью, одним своим дуновением, словно невидимый помощник, заметал за ней неглубокие следы её пребывания здесь. Даже природа на их стороне. Медленно, но уверенно Ангел направилась на север, в двухстах метрах от дороги, идущей в длинной расщелине. Она детально изучила и саму группировку. Террористическая европейская группировка «Нигилизм», солдатами которой являются не обычные обезьяны, как вроде тех, разодетых во всё белое, что знают только как взрывать и стрелять из Калашникова. Нет, здесь всё куда серьёзнее. Опытные солдаты «Нигилизма» были обычным террористам не по зубам. В какой-то степени, их можно было назвать даже частной военной компанией. Что, на деле, было не так далеко от правды. «Нигилизм» с удовольствием брал заказы напрямую от представителей высших кругов европейских государств, особенно выступая в период выборов. Например, условный президент Франции с удовольствием однажды заказал услуги группировки, ещё когда начинал проигрывать выборы. «Нигилизм» взорвал парочку зданий и аэропорт, похоронив под завалами, без малого, тысячу человек. Фальсификация телефонных звонков, и вот, конкурент нынешнего президента уехал за решётку, «Нигилизм» получил свои деньги, а президент остался на второй срок. «Нигилизм» принимал оплату двумя способами : кровавыми евро и оружием. Да, некоторые государства (как, например, Италия) с удовольствием расплачивались за услуги группировки не просто евриками, а оружием. То переправят списанную артиллерийскую установку, то парочку бронемашин, грузовиков, ящики с автоматами. Вообщем, сами того не осознавая, европейцы взращивали из террористов довольно серьёзную силу, которая уже сейчас способна дать по зубам какому-нибудь слабому государству, и совершенно перевернуть баланс сил как в Африке, так и в Европе при желании. Хотя, касательно последней, это маловероятно. А устранить саму группировку отправили как раз Ангела. Причина тому достаточно проста — разведке удалось добыть неопровержимые доказательства работы Франции, Германии, Швейцарии и Италии с «Нигилизмом», а у России на носу переговоры с этими государствами. Устранение тайной силы, которой европейцы с удовольствием пользуются для личных целей, позволит делегации за закрытыми дверями предоставить эту информацию, и наверняка выбить себе куда более твёрдую, доминирующую позицию на важных переговорах. Что, несомненно, принесёт государству только пользу. Впрочем, Ангела не волновали ни причины, ни последствия. У неё приказ.

***

К трём часам дня она преодолела семнадцать километров пути, лишь единожды остановившись на приём пищи. Именно что пищи, едой это язык не поворачивается назвать. Абсолютно безвкусные, чертовски пресные и даже слегка горькие батончики, есть которые попросту противно. Однако, вкус — дело вторичное. Главное, что такие батончики позволяют эффективно восстановить потраченные силы в кратчайшие сроки, что, собственно, и важно. Остальное же не имеет смысла. До базы оставалось три километра, как слух Ангела, усиленный специальным устройством в шлеме, уловил странный звук с севера. Она тут же упала на песок, снимая винтовку с плеча и припадая к прицелу. Ловкие пальцы моментально принялись настраивать зум, увеличивая видимую сквозь оптику картинку. Поиск источника звука не занял много времени, — секунд десять от силы. И вот, женщина уже прекрасно видела целую колонну, движущуюся прямо от базы группировки вниз, к спуску на ту самую дорогу в расщелине. Дополнительных размышлений не понадобилось — это гарантированно едет конвой «Нигилизма». Банально нанесённая метка с простреленной головой ворона, дающая отчётливое понимание, кому принадлежит конвой. А вот и та самая артиллерийская установка собственной персоной. Установленная на грузовик, она была готова в любой момент соскочить с натянутых канатов, плавно опустится на землю, и, после короткой подготовки, начать в щепки разносить всё, что наводчик посчитает достойным уничтожения. Конвой едва покинул базу — сейчас он был от оперативницы в двух километрах. Но, если подорвать его минами сейчас, то оставшийся на базе гарнизон превратит её в неприступную крепость, что гарантированно затруднит проникновение внутрь. Придётся оставить конвой в покое, и подготовить ему сюрприз, когда тот будет уже возвращаться. Вернув зум на прицеле в прежнее значение, Ангел повесила винтовку на плечо, и, отойдя от пути следования конвоя как можно дальше, продолжила путь на север.

***

—Хе-хе! А эт те на погоны! — расхохотался коренастый мужик с неаккуратно выбритым лицом и давним шрамом на щеке, с силой впечатывая две шестёрки в плечи друга, что проиграл в карты. —Да пошёл нахуй! Как у тебя это получается?! — всплеснул руками его тощий друг, после того как сбросил свой мусор на стол и обиженно отвернулся в сторону. —Хе-хе, опыт, дружище, о-п-ы-т. — он забрал выигранную в этой карточной партии пачку сигарет, тут же сдёргивая с неё плёнку и запихивая в зубы никотиновую палочку, кончик которой поджёг своей железной зажигалкой, которая лежала на столе. —Ингвар тебе выговор сделает, что куришь в казарме. — заметил друг полушёпотом, косо глядя на мужика. Тот махнул рукой, расплываясь в блаженной улыбке. —Проветрим, и хуй с ним. Я сегодня добрый, держи. — зажав сигарету зубами, он протянул пачку Мальборо своему другу, где уже заблаговременно была слегка вытянута одна сигарета. Парниша напротив усмехнулся, но подарок принял, средним и указательным пальцами вытаскивая сигарету, и тут же подкуривая её. Пространство вокруг них заволокло сигаретным дымом, который медленно тянулся к потолку, рассеиваясь над ним. Два друга оживлённо о чём-то болтали, и совсем пропустили момент, когда в казарму, через бесшумно взломанное окно проник чёрный из-за темноты силуэт. Тот проигравший в карты, что был поменьше своего друга, тут же почуял неладное, но даже взгляд повернуть не успел. Только раскрыть глаза. Горло рассекло лезвие клинка, и он тут же забился в приступе, пуская пену изо рта и пытаясь заткнуть дыру в собственной шее руками, которые непослушно дрожали и дёргались туда-сюда. Его друг хотел было что-то сделать, и уже потянулся за револьвером, но брошенный с невероятной силой тот же клинок пробил его шею вместе с кадыком насквозь, припечатывая к спинке стула. Он так же начал биться в агонии, пытаясь освободиться от ножа, но дни его были сочтены в любом случае. Ангел быстро подошла к нему, и, оторвав нож от спинки стула, не медля ни мгновение, разрезала шею до самой сонной артерии. «Сорок два» — пронеслось в голове Ангела, когда она специальной тряпочкой убрала кровь с лезвия. Гарнизон был жестоко перебит, и сброшен в яму, в которой террористы сжигали мусор. Женщина пять раз проверила каждый угол базы, и уже окончательно убедилась в том, что находится здесь одна. Сама база представляла собой нагромождение различных простых бетонных зданий, которые, по всей видимости, были сброшены с вертолёта, поскольку Ангел, изучая одну из построек, чётко увидела на её углах трещины и следы от крюков, которыми это чудо и перевозили. На базе была и вертолётная площадка, а рядом стояла разгрузочная машина, как одна из тех, которые используют на своих складах крупные мировые гиганты, чтобы перетаскивать тяжеленные коробки было куда легче. Осматривая каждое бетонное здание, Ангел уже прокладывала в своей голове примерную тактику боя, которой воспользуется, чтобы устранить остатки «Нигилизма».

***

—Очередная кучка сранных аборигенов. — устало произнёс брюнетик, прикрывая зевок одной рукой, а вторую используя как подушку, укладывая на неё свою голову. —Которые чуть тебя не пришили. — заметил высокий плечистый мужчина суровой скандинавской внешности, с голубыми глазами и блондинистыми волосами. Даже борода у него была. И, конечно, идентичного цвета. —Ой, Ингвар, не начинай, ага? — недовольно прыскнул парень, скорчив такую же недовольную мину. —Ты слишком беззаботен, Трикстер. Доиграешься когда-нибудь. — спокойно ответил Ингвар, зачищая дуло автомата тряпочкой, облитой специальным спреем. —И без твоих нравоучений разберусь! — огрызнулся брюнет, грозно смотря на своего товарища. Прокашлявшись, он всё же поубавил пыл, прекрасно понимая, что Ингвар прав. Но ненавидеть нравоучения Трикстер от этого осознания не переставал. В машине повисло тяжёлое молчание. Ингвара просто не заботили лишние разговоры, а вот Трикстер был крайне напряжён. Он сглотнул, и всё же решил немного разбавить атмосферу : —А когда мы уже поедем отдохнём, а? — спросил он с привычным недовольством в голосе, складывая руки на груди. —Неужели ты устал? — удивлённо спросил Ингвар, даже откладывая автомат в сторону, и, широко распахнув глаза, смотря на друга. —В пустыне сидеть двадцать четыре часа в сутки — удовольствия мало. Я женщину хочу, понимаешь? У меня при одном взгляде на журналы с девочками, которые в казарме у парней лежат, уже стояк. — скорее недовольно пробухтел брюнетик, тут же замечая, как тяжело вздыхает Ингвар. —Ещё месяц. Как закончатся переговоры с Россией, возьмём парней и махнём на Филиппины, если новый заказ не нарисуется. Нам всем и вправду не помешает отдых. — сказал Ингвар, тут же замечая радость Трикстера, который прямо таки засиял от счастья, уже представляя в своей голове, как с удовольствием попивает коктейль на пляже, прижимая к себе какую-нибудь грудастую красавицу. Что греха таить — и Ингвар представлял себе подобное. Пробыть сраные полгода в таких условиях — удоволствие сомнительное. У любого поедет крыша от постоянной жары и несменяемости местных видов. Только вот такие редкие вылазки за территорию базы, чтобы слегка размяться на убийстве террористов "рангом" пониже и позволяли слегка развеяться. В остальном же — сиди себе, да попивай ледяную водочку из морозилки. С одной стороны хорошо, что делать ничего не надо, а с другой — скука смертная. Конвой спокойно, без единого лишнего действия заехал в открывшиеся ворота базы, и остановился практически в самом её центре. Лишь один грузовик почему-то застрял прямо в воротах. Но мысли лидеров группировки были заняты другим, а потому они не сразу заметили подставу. —Эй, Ингвар. — подал слегка настороженно голос Трикстер. Мужик разлепил один глаз, и взглянул на своего друга. —Что? —А почему часовые молчат? — и тут Ингвара как гром пробил. А ведь и вправду. Они всегда обращались на рацию, когда конвой подъезжал к воротам, даже зная, что внутри сидят свои. Мужик сорвал рацию с груди, и тут же начал пытаться дозваться часовых. —Приём! Говорит Ингвар, вы где? — но ответа не было. —Приём, это Ингвар! Клаус, мать твою, ты где?! — лидер вылез из грузовика, и начал уже без использования рации кричать на всю базу : —КЛАУС, МАТЬ ТВОЮ! ОТВЕЧАЙ, СОБАКА! — хотя кричать — заявление сильное. Он скорее проревел эти слова, от чего все остальные террористы тотчас покинули свои грузовики, непонимающе осматриваясь. Ингвар же закусил губу с такой силой, что тут же ощутил металлический привкус во рту. Очень уж не нравится ему это всё. Нет, они точно получат от него выговор, как Ингвар их обнаружит. А вариант, что гарнизон мёртв он попросту отметал — какой там. Сорок два вооружённых до зубов опытных военных, и все погибли даже не сообщив ему на рацию? —Слушай мою команду! — вылез уже Трикстер, —Первый, второй и третий отряды — проверить казармы! Четвёртый — всё остальное! Выполнять! — когда доходило до дела, Трикстер был ничуть не хуже Ингвара. Отряды внемлили приказам моментально, разбегаясь от грузовиков кто куда. Практически синхронно они вошли в казармы, и тут же по всей базе раздался такой силы взрыв, что Трикстера сбило с ног к чёртовой матери, а земля содрогнулась. Всё вокруг заволокло дымом и песком, то тут то там сверкая разрывались патроны и гранаты, создавая непередаваемую атмосферу чистого ужаса. Ингвар, оглушённый происходящим, на удивление быстро пришёл в себя, рухнув на землю, ведь при первом взрыве не успел этого сделать, и стоял возле грузовика как баран. —ЗАСАДА-А! — проревел он во всё горло, прекрасно теперь понимая, и куда делись часовые, и почему Клаус не отвечал на рацию. В следующую секунду откуда-то с северной стены раздался характерный звук выстрела гранатомёта, и Ингвар, не теряя времени, схватил автомат, лежащий рядом, открывая лихорадочный огонь по вероятному нахождению противника. Он успел выпустить всего с полдюжины пуль, как услышал ещё один взрыв — уже со стороны ворот. Увидеть хоть что-то в этом ужасе было невозможно, но понятно всё стало и без слов — грузовику, что застрял в них конец. А ведь на нём перевозили артиллерию... Ворота снесло к чёртовой матери вместе с добротным куском стены, а добила всю эту прелесть кошмарная какофония разрывающихся артиллерийских снарядов. Вот так всего за десять секунд их база превратилась в поле боя, где группа неизвестных активно уменьшала популяцию группировки. Ингвар ощутил, как треснул его же зуб, от его же напряжённой до невозможного челюсти, которую он от злости сжимал, вновь вскидывая автомат и рассчитывая выпустить всю обойму в противника. —Ингвар! Ингвар, ты цел?! — звал товарища пришедший в себя Трикстер, что пытался перекричать собственный звон в ушах. Ингвар, заслышав друга, отбросил идею, поднялся с песка, и трусцой добежал до выхода из грузовика, где Трикстер, судорожно осматриваясь и крепко сжимая автомат, пытался разобрать хоть что-то в этом кошмаре. —Цел, цел! — ответил он так же криком, поскольку и сам был оглушён происходящим на базе светошоу, —Видел хоть кого-то?! — спросил он, на что Трикстер замахал головой — лучше всяких слов в текущей ситуации. А ситуация была просто пиздец. Сунуться хоть куда-то банально опасно, ведь неизвестно, где и сколько мин заложил противник. Да и вообще непонятно, сколько именно противников. Но Ингвар ставил как минимум на два десятка. Скорее ориентировался на чуйку, чем на сухие факты, которые в данной ситуации попросту отсутствовали. Вероятность работы армии Ингвар исключал — те бы не стали церемониться, и просто накрыли базу авиационными бомбами и ракетами. Значит, такие же террористы... —За мной! — крикнул Трикстер, прижав свой автомат к груди и бросаясь в сторону разрушенных казарм. А разнесло их дай боже. Многотонным бетонным конструкциям напрочь снесло крышу, а так же половину здания впридачу. Определённо навореченные мины, противопехотные бы так не взрывались. Хотя больше похоже на сильную взрывчатку... Ингвар подобрал с песка и свой автомат, бросаясь за товарищем следом. Уверенность Трикстера придавала уверенности и Ингвару, а потому он целиком и полностью доверил свою жизнь другу, не имея вариантов лучше. И, собственно, не прогадал. Стоило ему отбежать от грузовика, как в него тут же была выпущена очередная ракета, разнеся грузовик в щепки, и заодно зацепив два грузовика, стоящих спереди и сзади. Первый выстрел был сделан, очевидно, чтобы заблокировать путь отхода. Второй же наверняка предназначался для Ингвара и Трикстера, чтобы похоронить и их следом за четырьмя отрядами. Ингвар хотел развернуться и пустить обойму в противника, но это вполне вероятно может привести к смерти. На полпути до цели, когда они выбежали на относительно ровную дорогу, где и парковалсь грузовики, оба террориста увидели бегущий паралельно им, примерно в метрах пятидесяти, чёрный силуэт. И, разумеется, оба открыли огонь уже слишком поздно, когда противник скрылся за бетонной коробкой. —По крыше бей! — вскрикнул Трикстер, тут же выбивая пулями бетонную крошку из крыши бетонного здания, что служило кухней, и не позволяя врагу высунуться. Ингвар же решил не расходовать драгоценные патроны (а учитывая, что склад наверняка уже обнесли они были и вправду чертовски дефицитными в этом бою), а потому лишь присел на одно колено, готовый открыть огонь по противнику, стоит ему только показаться. Впрочем, теперь враг уже не был виден. Трикстер молча махнул другу рукой, продолжая бег к маленькой бетонной коробке с тяжёлой металлической дверью, что выступала бункером и одновременно местом, где разрабатывались стратегические планы «Нигилизма». Ингвар кивнул, и бросился следом за другом, у которого и была ключ-карта от бункера. И как же Ингвар сразу не догадался?! Когда Трикстер подбежал к тяжёлой двери, то сразу начал судорожно пытаться дрожащими руками разблокировать электронный замок карточкой. —Чёрт, Трикстер, быстрее! — грозным полушёпотом произнес Ингвар, прикрывая спину друга и пытаясь увидеть хоть кого-то. Обзор отсюда был гораздо лучше, хотя и видно всё равно было ровным счётом ничего. Дым и поднятый в воздух песок начинали добираться и сюда. —Да я пытаю... — «Ещё один». Такая мысль пронеслась в голове Ангела, когда винтовка поймала в прицел голову Трикстера. Она не медлила ни секунды, спуская курок, и в то же мгновение лишая террориста половины оной. Ингвар, к его сожалению, не удосужился посмотреть на крышу самого дальнего здания на базе, с края которой и торчало дуло ВСС оперативницы. Сразу, как Ангел убедилась в смерти одного из лидеров «Нигилизма», её винтовка вернулась на плечо, а сама женщина исчезла с той крыши так же быстро, как и появилась там. Ангел совершила всего две ошибки. Первая — не убедилась в смерти четвёртого отряда окончательно, банально не заметив прикинувшегося мёртвым террориста. А вторая — выбрала в качестве позиции для атаки крышу склада боеприпасов. Нет, с другой стороны, это было единственное место, до которого женщина смогла быстро добраться, и тем самым убить Трикстера. Только вот граната, запущенная тем самым выжившим парнем спутала ей абсолютно все карты. Она успела лишь услышать звук удара оной об относительно хлипкую металлическую дверь склада, после чего прогремел взрыв. Сначала гранаты, конечно. И, учитывая, что она была по другую сторону от места приземления опасного подарка, Ангелу это совсем не угрожало. А вот находящиеся внутри боеприпасы... Здание разорвало на куски, и отлетевший обломок стены идеально точно врезался в оперативницу, и протащил Ангела за собой ещё добрых пять метров. Она стиснула зубы от пронзившей всё тело боли, тут же ощущая, как слабо даются ей какие-либо движения руками. Какой бы на тебе не был костюм, а врезавшийся тяжёлый кусок стены под действием ударной силы не оставит тебе ни шанса. Всё ниже пояса было напрочь переломано, это оперативница ощущала чётко. Отказала так же и левая сторона тела, а кисть на левой руке была оторвана практически полностью, и держалась лишь на скромных остатках плоти. Были сломаны и рёбра, поскольку дышала Ангел прерывисто, и с характерным хрипом. Капсулы с цианидом она с собой не носила, зато у неё было кое-что получше. Сняв рывком с себя защитную маску и достав из нагрудного кармана небольшую, размером с маленький шарик гранату, Ангел запихнула её в рот, срывая зубами чеку и моментально зажимая рычажок этими же зубами. —Одна, блять! Да ещё и женщина! — смеялся во весь голос Ингвар, подходя к побеждённой оперативнице, которая сейчас выглядела совсем жалко, —Ты, сука! — он изо всех сил ударил тяжёлым сапогом по груди женщины, буквально пытаясь втоптать её в землю. Она, не говоря ни слова и не размыкая губ (момент не позволял), издала тяжёлый хрип, едва сдерживая кровавый кашель. Ингвар же не унимался, и лупил её изо всех сил, отбивая женщине бока и заливаясь маниакальным смехом. Похоже, крыша поехала окончательно. И, конечно, Ангел бы могла отпустить гранату прямо сейчас, но Ингвар после каждого удара отходил назад, словно бы хищная птица, после удара сразу отлетающая назад и пытающаяся поймать идеальный момент для атаки. Хотя женщина и так не была способна сопротивляться, но Ингвар от чего-то мешкал. Досталось пару раз Ангелу и по голове, в глазах уже потихоньку плыло, но она упорно оставалась в сознании, дожидаясь подходящего момента. Насладившись болезненными стонами и хрипами Ангела, он схватил её за платиновые волосы, отрывая от песка и смотря в чёрные глаза, которые потихоньку накрывала белёсая пелена от кровопотери. —Ай-ай-ай, как неприятно вышло. Такое личико испортилось. — наигранно скорбил он. Впрочем, недолго. Ингвар схватил Ангела за подбородок, вонзая ногти в щёки женщины, и силой заставляя раскрыть рот. —Увидимся в аду. — прошептала она после того, как граната, выпавшая изо рта оперативницы, медленно подкатилась к ногам террориста. Вошедший в раж Ингвар, конечно, заметил гранату, но уже после слов Ангела. Он собирался тут же броситься наутёк, рассчитывая скрыться от гранаты хоть сколь-нибудь далеко, но женщина схватила его рабочей правой рукой за комбинезон, не позволяя сдвинуться и на миллиметр. Взрыв.

***

—Задание провалено... — прошептала она одними губами, смотря на тёмно-синее небо, плотным фронтом затянувшее всё вокруг. Оно выглядело настолько неестественно, что Ангел сомневалась, а находится ли она на открытом пространстве. Больше смахивает на гигантскую такую комнату, конца-края которой не видать. Сама она лежала лицом вверх на водной глади в форме распластавшейся звезды, позволяя слабому течению нести её вперёд, в неизвестность. Тело казалось необычно лёгким, и Ангел справедливо предполагала, что дело в отсутствии снаряжения на ней. Она не ощущала ни своего костюма, ни винтовки рядом, ни нагромождения разнообразных устройств, которые были распиханы по всевозможным карманам костюма. Лёгкость так же была и в её душе. Мучительная пустота, что уже столько лет сопровождала женщину, кажется, совсем уснула, впала в кому. Теперь она не обжигала пустую чашу её души, словно бы закончила давно начатое дело, и отступила прочь, переходя к другому горемыке. Последняя мысль пронзила её сознание, и Ангел неестественно для себя схватилась за сердце правой рукой, словно бы пытаясь удержать безликую чёрную массу, стремительно норовящую покинуть её. Она не даст этой дряни сбежать, не позволит, утянет вместе с собой в ад. Нельзя дать ей сгубить ещё одну жизнь. Тихое хихиканье рядом прервало странные телодвижения Ангела, заставляя ту инстинктивно начать искать винтовку. Когда же своего оружия рядом она не нашла, то вскочила на ноги, отскакивая от источника звука подальше, и пытаясь нащупать хотя бы нож или пистолет. Конечно, ничего из этого ей найти не удалось, и она прекрасно знала, что всё это поблизости отсутствует. Однако инстинкты, которые она выработала за столько лет службы заставляли её хвататься за оружие всякий раз, как она слышит что-то подозрительное. А источником шума была маленькая фигурка, не больше метра шестидесяти высотой, с босыми ногами, и одетая в странный чёрный балахон по самые голени, с большим, мешковатым капюшоном. Лица разглядеть Ангелу так и не удалось, как бы она не пыталась. Фигурка неизвестного или неизвестной (пол так же было невозможно определить) постояла молча ещё с минуту, после чего всё же подала голос вновь : —Ты такая забавная. — мелодичный, слегка приглушённый, спокойный девичий голос расслаблял разум и тело, и Ангел, невольно поддавшись этому чувству, сменила стойку с боевой на обычную, стоя в десяти метрах от неизвестной. Поток воды, словно бы по приказу, обходил ножки девушки стороной, из-за чего в голове Ангела так и напрашивалась ассоциация с библейским Моисеем. —Так ты и есть Смерть? — задала вопрос оперативница, бегая глазами по фигурке. Было довольно проблематично понять пропорции тела и внешний вид неизвестной, ведь мешковатый балахон, в который она была одета, не позволял сделать этого. —Скорее наоборот. — ответила девушка, и, едва подняв ножку над землёй, тут же оказалась возле Ангела. Вода рядом с женщиной плеснула в разные стороны, и Ангел опустила взгляд вниз, от чего-то не дёргаясь в сторону, как сделала бы это ранее. Разница в росте стала только очевиднее, теперь высшая сила была на голову ниже оперативницы, и, чтобы взглянуть ей в глаза, фигурке придётся поднять взгляд. Только вот глаза Ангела её совсем не интересовали, да и лишний раз светить лицом девушка была не намерена. Она спокойно протянула руку к груди Ангела, и, словно бы это пустое место, проникла в её внутренности. Никакой боли женщина не чувствовала, но вместо этого она ощущала себя абсолютно оголённой. Все её секреты, прошлое, настоящее и будущее сейчас, казалось, были у высшей силы как на ладони. Отчаянно, практически на животном уровне хотелось противиться этому чувству, но тело было парализовано, не слушалось женщину как бы сильно она не пыталась пошевелить и пальцем. Всё, что могла Ангел — слушать хлюпающие звуки и беспомощно таращить глаза на происходящее. —Это нам не понадобится... — шёпотом произнесла девушка, сдавливая сердце Ангела. Чего, впрочем, сама женщина совсем не почувствовала. Зато отчётливо почувствовала, как её тело начало неистово дрожать от страха, а неожиданно заполонившие голову мысли начали с бешеной скоростью, словно туча маленьких насекомых, носится в голове, раздувая её до немыслимых масштабов. Высшая сила улыбнулась, — Ангел увидела это отчётливо, — после чего её рука с хрустом вышла из тела женщины, и та обессиленно упала в воду, начиная задыхаться от недостатка кислорода. Нет, она не тонула. Воды тут было не более пятидесяти сантиметров, утонуть здесь невозможно при всём желании. Душила Ангела совокупность факторов из головной боли, стремительно уменьшающейся грудной клетки и бешеного, звериного страха. Лица высшей силы она не видела, но точно была уверена — та сейчас улыбается. Она ощущала это всем своим паникующим нутром. Через секунд десять подобной картины девушка склонилась над Ангелом, и крепко сжав подбородок, подняла голову оперативницы. Ангел всё ещё не видела её лица, и уже через мгновение ослепла совсем. Девушка вонзила свои когтистые пальцы в её глаза, казалось, наполовину длины оных, от чего Ангелу хотелось вопить с такой силой, что она не сомневалась — порвала бы себе связки, потеряв возможность ещё и говорить. В ушах начало противно звенеть, тело вновь потеряло контроль над собой, и всё, что оставалось бывшей оперативнице — вновь слушать хлюпающие звуки, которые теперь исходили уже от её глаз, и дёргаться в неистовом приступе страха и боли. —И-и... Вот так. — произнесла удовлетворённо девушка, вынимая пальцы из глаз Ангела, и позволяя ей вновь упасть в воду. В очах у женщины начало рипеть, словно бы помехи на телевизоре, в ушах появился противный белый шум, смешанный с какими-то непонятными звуками вроде криков, и через всё это изредка перед глазами у неё всплывали красные кресты — единственное, что сейчас могла разобрать оперативница. И всё это вперемешку со всем тем страхом, головной болью и затруднённым дыханием. «Похоже, это и есть ад» — подумалось ей. Она не видела, как над ней склонилась девушка, но отчётливо почувствовала это, ожидая новых мучений. —Ты прости уж, но таковы правила. — её голос прорывался сквозь белый шум, затмевая собою и страх, и шум, и все мысли, всю боль. Ангел с трудом подняла свои руки, которые била крупная дрожь, желая коснутся богини, думая, что это подарит ей либо облегчение, либо так желанную в такой ситуации смерть. Крепкие руки прорвались сквозь тьму капюшона к лицу, и коснулись мягкой кожи высшей силы. Как шёлк, как самая мягкая, яркая в магазине игрушка, как набитый доверху ватой в детской зоне бассейн. Описаний этой невероятной мягкости Ангел найти не могла, хотя отчаянно этого хотела. Хотела женщина и остаться в таком положении навсегда, никогда не отпускать мягкой кожи, словно бы нашла ту самую драгоценность, за которой охотилось три поколения её семьи. Впрочем, женщина не получила ни облегчения, ни смерти. Через пару мгновений её пронзил очередной приступ боли. Её руки задрожали пуще прежнего, ещё сильнее чем ранее, дёргаясь во все стороны, второй приступ боли пронзил всё тело женщины, начиная от кончиков пальцев рук и заканчивая кончиками пальцев ног. Пелена перед глазами развеялась всего на миг, но и этого Ангелу хватило, чтобы увидеть, что стало с её руками от прикосновения к коже девушки. Они тлели. По самый локоть её руки были обуглены, от них шёл лёгкий дымок, и они так противно несли горелой кожей, что Ангел зажмурилась, надеясь, что это позволит не чувствовать запах. Роза, а с шипами. —Не потеряй и второй шанс. — с насмешкой произнесла фигурка, после чего Ангел отчётливо ощутила, как начинает куда-то падать. Впрочем, сил как-либо сопротивляться падению у неё не было. Сознание начало стремительно угасать, и Ангел прикрыла глаза, окончательно проваливаясь в отключку.

***

Без малого десять лет. Именно столько времени прошло с момента, как я впервые переступила порог своего места работы. Тогда, совершенно разбитая, я не знала, как мне быть. Жизнь потеряла смысл, цвета, какой-либо вкус, запах. Только медленно ползущая пустота. Именно тогда со смертью отца что-то надломилось во мне. Вся радость, игривость, нежность. Всё это сгорело дотла вместе с трупом отца, которого, по его же предсмертной просьбе, кремировали. На похороны пришли многие. Закадычные друзья, родственники, собутыльники, коллеги по работе, сослуживцы. Даже мать соизволила явиться. Правда, словно издеваясь над отцом, со своим новым ухажёром. Плакали все. Кроме, пожалуй, священника, и как раз таки вышеупомянутого ухажёра. Он совершенно не знал отца, ему было плевать. Мужчины роняли на землю скупые слёзы, женщины плакали от осознания, что мир лишился ещё одного светлого человека. Для всех них он был словно лучик надежды в этом безбожно прогнившем, до самой глубины сером мире. Всегда подбадривал шутками, поддерживал в тяжёлые моменты, даровал счастье окружающим, был в меру серьёзен, если того требовала ситуация, и всегда чувствовал ту самую грань между шуткой и серьёзностью. Восхитительный был человек. Он был словно олицетворением слов персонажа книги братьев Стругацких — «Счастье всем даром, и пусть никто не уйдёт обиженным!». Отец дарил счастье всем вокруг одним только своим видом, люди тянулись к нему, как к божеству, и он всегда одаривал каждого встречного тёплой улыбкой, заряжая позитивом на весь день. Но в тот день я не проронила ни слова. Ни одна слеза даже в мыслях не проступила на моих глазах. Пустота. Абсолютная, всепоглощающая, жадно чавкая, сжирала меня изнутри, вырывала все слова, и, словно какую-нибудь лёгкую закуску, с удовольствием переламывала зубами. —Бесчеловечная скотина! Он ведь душу в тебя вложил, ты, неблагодарная мразь! — пыталась ударить меня своей тяжеленной сумкой тётя... — как же её звали? —, заливаясь слезами. Мужики держали её под руки, чтобы та всё таки не достигла желаемого, но было тяжело не увидеть их взглядов — полные презрения, они смотрели на меня, и сами желая отвесить мне хорошую пощёчину. Но, даже если бы меня тогда забили насмерть ногами — я бы не дрогнула. Пустота пожирала мою душу, наслаждаясь, и совершенно не заботясь о том, что оставляет от былой светлой, как и её отец, девушки, пустое место. Лишь оболочку. Пустую, безэмоциональную, потерявшую в один миг всё. Друзья, однокурсники, школьные знакомые, любимая девушка. Они перестали значить хоть что-то. Я уже и не помню их лиц. Не помню имён, лиц, проведённого вместе времени. Но вот взгляды, которые на меня бросали, я запомнила отчётливо. Особенно взгляд разноцветных омутов девушки, за воспоминании об имени которой я готова отдать всё. Он так сильно врезался мне в память, что сколько бы я не пыталась — а не могла искоренить это воспоминание из памяти. Полный боли, отчаяния, горечи такой ядовитой, ужасной, что и всей тоски мира, собери ты её в одном месте, не хватит, чтобы выразить и толику тех мучений, которую испытала тогда та девушка. Да, я вспомнила. Вспомнила, как и сама проронила слезу, увидев её глаза. Наверное, хотела тогда что-то сказать. Хотела, но не смогла. Пустота поглотила все слова, что так рвались наружу в тот момент, оставляя лишь тяжёлый ком сожалений в горле. —Есть, что добавить? — шепнула девушка в воздух, опуская взгляд к мокрому асфальту. Да, точно. В тот день шёл дождь. Небеса рыдали, заливая улицы своими слезами. Плакали ли по отцу, или же олицетворяли душевное состояние той девушки? Люди проносились мимо, хлюпая водой под ногами, накрывая головы чем попало, ведь синоптики и сами не ожидали такого ливня, а потому не смогли предупредить людей. А мы вдвоём стояли, промокшие до нитки у парка, где я и назначила встречу. И нам обеим было глубоко плевать на дождь, на промокшую одежду, на наверняка последующую за всем этим простуду. Наши жизни рушились на глазах. Какая там одежда? —Нет. — сухо ответила я, смотря куда-то сквозь свою ещё недавнюю любовь. Оная горько улыбнулась, и тут же застукала каблучками прочь, медленно, словно утренний призрак, растворяясь между деревьев. Её собственные слёзы смешались с дождём, скрывая от прохожих тяжёлые капли, что стремительно лились из разноцветных очей. Таких красивых, словно морская гладь. От одном воспоминании о них моё сердце пропускало удар, явно не вписываясь в привычный пульс. Наверняка я полюбила её как раз за них. Самоубийство. Суд. Тюрьма. Три слова, в которых было заложено целых полгода моей жизни. Родители девушки засудили меня за призыв к самоубийству, а я ничего и не опровергала. Мне было плевать. Хотелось плакать от осознания, что наложила руки на себя она именно из-за меня, но... Денег у её родителей было достаточно, и они с удовольствием ими воспользовались, дабы накопать ещё каких-то дел на меня. Суммарно получилось двадцать лет колонии строгого режима. Очевидно, столько преступлений я не совершала и совершить не могла, ведь старалась следовать примеру отца, но зелёные купюры сместили баланс сил, и мне, оставшейся совсем одной, нечем было парировать подобное. Вот так со смертью отца я потеряла абсолютно всё. Друзей, родственников, учёбу, работу. И эти два разноцветных шарика в глазах, что источали невероятную горечь, омрачая прекрасный, почти сияющий лик той девушки. Я как никто заслуживала этого наказания. Наверное, этого было даже мало. —Раз уж жить тебе незачем... — задумчиво произнёс в телефонную трубку мужчина по ту сторону стекла, с интересом разглядывающий свои ногти, —Мы готовы предложить тебе работу. Будешь жить как собака. По приказу. Подробности озвучить тут не могу, но дай знать, если заинтересована. — сказал Рекрут, упирая взгляд в мои пустые глаза. Оперативники накопали кое-что на меня, узнав, что есть вот такая, как я, с такими-то особенностями, что наверняка станет прекрасным солдатом, а потому он и соизволил лично явится ко мне в тюрьму. Ответ мой был, как вы понимаете, очевиден. —Я согласна.

***

Ангел резко распахнула глаза, осматриваясь. Она сидела в какой-то тёмной комнате, где единственным источником света выступала слабая настольная лампа, стоящая на железном столе, вроде тех, что стоят в комнате для допросов. Руки её были скованы тяжёлыми наручниками на длинных цепях, края которых были прикованы к металлической палке на самом столе. Ангел дёрнула руками, надеясь освободится, но шипы на внутренней стороне наручников, которые она даже сразу не ощутила, не позволили ей сдвинуться с места, лишь сильнее разрезая мягкую плоть и вонзаясь ещё глубже в руки. Ангел стиснула зубы до скрипа, но уже не дёргалась. —Поговорим? — прозвучал низкий хрипловатый голос, владелец которого скрывался в темноте. —Где..где я? — спросила женщина, пытаясь обнаружить владельца голоса. Но глаза, как назло, не хотели привыкать к темноте, а потому сделать это у неё никак не получалось. —Мне нравится твой настрой, Райдер. — прозвучал всё тот же удовлетворённый мужской голос, совсем невпопад её вопросу. На стол с характерным хлопком упала папка, на которой было чёрными большими буквами выбито : «ДЕЛО. РАЙДЕР. ВТОРОЙ МАРШАЛ.» —Эй! Отвечай! — крикнула озлобленно Ангел, вставая со стула, к которому оказалась не прикована. Впрочем, это не отменяло наручники на руках. —Ну-ну, расскажи мне тут. — до женщины начинало потихоньку доходить. Похоже, она находится в чужих воспоминаниях. Боль только больно реальная для обычного сна. Сев обратно на стул, она начала спокойно наблюдать. Через минуту молчания (по видимому, говорил тот самый Райдер, на месте которого она оказалась), шаги в комнате прекратились. Вместо этого её грудь с правой стороны пронзила резкая острая боль, сквозь которую Ангел чётко услышала и ощутила сломанные рёбра, осколки которых начали резать плоть. Она до боли стиснула зубы, и, скорее по привычке, начала просто молчать. —Закрой пасть, жалкий червь. — прошипел ей на ухо невидимый человек с другой стороны от предыдущего удара, после чего вновь зарядил железной перчаткой (как поняла Ангел) по уже левой части, ломая рёбра и там. В глазах начало плыть, мышцы постоянно сокращались, кровь застучала в висках. Зайдясь сухим кашлем, она сплюнула кровь на стол, словно выплюнув дробь. Именно так выглядел "узор", сделанный на столе её же кровью. —Ты ведь стал для общественности героем, Райдер. Детишки восхищаются тобой, солдаты уважают. А ты что в ответ? — повисло секундное молчание и тяжёлый вздох неизвестного, —А ты в ответ начинаешь екшаться с Орденом. Неужели дело в той девушке? — голос замолк на десяток секунд, после чего рассёк тишину безумным смехом, и Ангел услышала удар о стол кулаком. Видимо, смеялся неизвестный очень сильно, и от радости ударил по столу, дабы как-то сбавить эмоциональность. —Пха-ха-ха-а-а... Ты серьёзно? — послышались шаги справа, после чего неизвестный снова перешёл на шёпот, —Не беспокойся, дружище. Ты уже не увидишь, как она страдает. Завтра на рассвете я приведу её на площадь, покажу, как тебя расстреливают, а потом... — голос отдалился, и, заливаясь безумным хохотом, продолжил рассказывать о судьбе, поджидающей некую девушку некоего второго Маршалла : —Потом я заставлю её жрать твои останки! Буду морить голодом, заставлю сожрать твой гниющий труп, а потом брошу к тем обезумевшим из ордена! — он зашёлся мерзким смехом пуще прежнего, и вновь начал ходить по комнате. Почему-то Ангел была уверена, что он сейчас активно жестикулирует. Мужчина же продолжал : —Посмотрим, насколько безумными они стали. Может, они воспримут её как еду? Или же мне стоит заставить их изнасиловать её, м? — на секунду он замолк, после чего резко подошёл, внимательно слушая. Неожиданно его голос изменился на до боли знакомый механический : —Ангел? Ангел, ты меня слышишь? —Стратег..? — с надеждой слабым голосом спросила Ангел, забегав глазами и пытаясь найти его в комнате, —Стратег, это я... —Чёрт. Рекрут, вычёркивай. — произнёс механический голос, за которым последовал протяжный скрипящий звук. Конец связи. Ангел забилась в тщетных попытках выбраться, разрывая свои кисти в мясо, и старательно пытаясь игнорировать боль. —Стратег! Нет! Я зде.. кха... — кричала она в пустоту. На последних словах голос сорвался, а вместе с тем она сплюнула сгусток тёмной крови на пол под собой. Жёлтый свет настольной лампы погас, оставляя в комнате лишь бесконечную, всепоглощающую тьму. Руки неожиданно освободились, и вспышка яркого света заставила Ангела инстинктивно зажмуриться.

***

Открыла глаза Ангел вновь находясь в темноте. Ноги и руки были чертовски ватными, а сама она, кажется, лежала. Благо тело не болело. Кости восстановились, как и разорванные в мясо кисти. Столько дерьма за столь короткий срок... Куда чёртова высшая сила занесла её в этот раз? В какую-нибудь хирургическую палату, где ей сейчас примутся вырезать органы? Учитывая лежачее положение женщины, она бы, честно говоря, не удивилась. Но ни через минуту, ни через две ничего не произошло. Зато она отчётливо начала всё слышать и чувствовать запахи. И, судя по последним, находилась она на какой-то помойке. Безумно отвратительная смесь запахов, которую, в основной своей сути, составляли гнилые продукты, заставила таки Ангела подняться в сидячее положение, что получилось у неё далеко не сразу. Пришлось использовать руки как опору. Тело всё ещё отдавало фантомными болями, которые она получила в результате той пытки, но самих последствий оной не было, что не могло не радовать. Ангел вновь попыталась нащупать своё снаряжение. Тщетно. Ангел недовольно цокнула от осознания, что чувствует себя совсем слабой. Тело при любом движении подрагивало, отдавая лёгкой болью в каждую конечность, а отсутствие хотя бы ножа поблизости заставляло находится в постоянном напряжении. Подняв взгляд наверх, на тёмное беззвёздное небо, она ухмыльнулась, представляя смотрящую на неё богиню. Да, она ведь и избавила Ангела от этого дерьма в душе, что мешало ей жить, как обычному человеку. И забросила непонятно куда, без гроша в кармане, даже простого ножа, и хотя бы примерного понимая, где находится женщина. —Скажешь хоть где я? — спросила женщина у переулка, в котором сидела, одетая в какие-то жалкие обрывки. Глаза привыкли к темноте, и теперь она хотя бы понимала, что находится на таком себе перекрёстке, только из трёх проходов, а не четырёх. Либо же четвёртый был прямо за её спиной, просто завален кучей мусора. К сожалению для Ангела ответа не последовало. Она посидела с минуту на земле, ожидая, но высшая сила ответа не дала. Перед тем, как встать, Ангел взглянула на свои руки, и обнаружила, что они всё ещё чёрные, как уголь. Но, по крайней мере, не воняли. Значит, всё происходящее во время встречи с девушкой было реально? Тяжело вздохнув, женщина поднялась на всё ещё ватные ноги, и направилась вперёд, на крайне тусклый свет в конце переулка. Пройдя между старых домов из пострекавшегося кирпича, она вышла на довольно длинную узкую улочку с редкими переулками и маленькими домиками, которым, судя по виду, уже под сотню лет. В некоторых редких целых окнах горел свет, остальные же, побитые, зияли исключительно темнотой, и не было в них ни единого признака жизни. Что, вообще-то, не удивительно. На улице же ночь, а значит все спят. Каждые тридцать метров вдоль потрескавшейся каменной дороги стояли старые, покрытые ржавчиной фонарные столбы. Светили они крайне слабо, свет их был совсем тусклым, и вряд ли в последние пару лет обслуживанием этих фонарей кто-то занимался. А учитывая покрывшиеся ржавчиной столбы... Ангел предполагала, что она попала в какую-то очень бедную страну. Даже не удивилась бы, если бы узнала, что всё ещё находится на ближнем востоке. Только вот больно прохладно тут, как для города. —Эй, мать. — послышался у неё за спиной мерзкий мужской голос, и она тут же повернулась на него, делая предельно серьёзный взгляд. К ней приближались двое худощавых мужиков в приблизительно таких же обрывках, как и она сама. Лица их украшали ухмылки, но не во все тридцать два, потому что приблизительно половина зубов у каждого отсутствовала. Но больше всего смущал её стилет, зажатый в жилистой руке у одного из них. —Где я нахожусь? — спросила Ангел, рассчитывая получить хоть сколько-нибудь полезную информацию от этих гопников. А избить их она сможет всегда. —Слышь чё говорит! Где я нахожусь! — зашёлся мерзким гоготом тот, что шёл с другом молча. Второй так же начал смеяться, всё ближе медленно подходя к женщине. —За информацию принято платить, барышня. — показательно перекинув стилет в другую руку, пропел этот парень, от чего Ангел сжала руки в кулаки, также показывая, какие последствия могут ожидать невоспитанное быдло. Но, радовало хотя бы одно — говорят они на русском. —Я повторяю : где я? — спросила она угрожающим тоном, от чего парни замерли, явно взвешивая все за и против. —Третий этаж, мать. — ответил он уже без прежнего веселья в голосе, явно насторожившись, и сейчас изучающим взглядом бегал по женщине, останавливаясь лишь на глазах. Ангел не понимала, в чём причина его поведения, но её явно радовал тот факт, что это быдло не спешит к ней приближаться. —Третий этаж чего? — не поняла ответа Ангел. —Башни. — мужик так же был удивлён, и переглянулся со своим товарищем, пожимая плечами. —Как город называется я тебя спрашиваю? — начинала выходить из себя Ангел, готовая в любой момент свернуть засранцу шею. Тот, начиная что-то соображать, вернул на лицо прежнюю улыбку, разомкнув губы и тихо что-то сказав своему товарищу. Он кивнул, и оба начали стремительно сокращать дистанцию, приближаясь к женщине. Что же, драки не избежать. Резкая боль в области живота была настолько сильной, что Ангел даже понять ничего не успела, как тут же начала тяжело дышать, и тщетно пыталась удержать равновесие. В голове на секунду послышалось до боли знакомое хихиканье той высшей силы, после чего Ангел почувствовала, как её обессиленное тело начинают пинать. Она пыталась собраться и встать, но тело не слушалось, и, казалось, было бы словно не её. Раньше удары от подобных задохликов не принесли бы Ангелу никаких проблем, и она с лёгкостью могла вырвать им ноги, но сейчас... Сейчас ей зарядили носком ботинка по затылку, и она прокатилась по тротуару прямо к стене дома, крепко ударившись о неё лбом. Настолько, что тут же ощутила тёплую кровь, стекающую по нему. В ушах начал медленно подниматься звон, а сама женщина простонала от боли, не в силах больше сдерживаться. Глаза медленно начали утрачивать фокус, покрываясь пеленой, и она поняла, что вот-вот потеряет сознание. —...может... Червю... уйдёт втридорога... — последние слова, которые ей удалось услышать перед отключкой.

Отвратительный день...