Путь к спасению лежит через слияние

После решающей революции прошло полгода. Жизнь в Детройте, как и в большей части страны, поменялась. Андроиды получили права, частично равные праву человека. Реакция общественности на эти реформы, как и ожидалось, была неоднозначной: ярые ненавистники технического прогресса никуда не делись, но были и те, кому не был чужд гуманизм. В обществе, которое разделилось по критериям мнений, творился абсурд, когда как новые разумные формы жизни старались приспособиться и влиться в ускоряющийся с каждым днём и пульсирующий темп местной среды. Коннор, бывший служебный андроид, специализировавшийся на поимке девиантных машин, был тем, кто смог запечатлеть своё имя в истории. В роковой день он вывел многотысячную армию сородичей на поле боя, тем самым содействуя победе в "битве за Детройт". После произошедшего он остался верен своему призванию, получив должность рядового офицера полиции. Помимо успехов в карьере, его личная жизнь так же шла в гору. Его приютил тогдашний напарник и партнёр по работе — лейтенант Хенк Андерсон, впоследствии ставший его спутником жизни. Но подобный новоприобретённый спокойный быт был таким лишь на поверхности, ведь многие забывают о том, что глыбы айсберга уходят глубоко под воду. В очередной выходной день, солнечный и свежий, хорошо было всем, кроме обитателей дома Андерсона. Лейтенант ходил из стороны в сторону, грузной походкой протирая не только носки об ковролин, но и нервные клетки от напряжения. Его многообожаемый паренёк Коннор лежал в отключке уже двенадцать часов. И мужчина точно знал, что именно двенадцать, ведь сам всё это время бодрствовал. Андроид уже долгое время вёл себя странно, но сегодня побил все рекорды: лёг на диван вечером и больше не открывал глаз. Искусственное дыхание было таким же ровным, но он просто, чёрт возьми, лежал, словно мертвец. Ранее у Хенка не было опыта заботы о роботизированных формах жизни, исключая робот-пылесос конечно, поэтому липкое чувство паники в груди расползалось по телу с неимоверной скоростью. Единственным, по его мнению, верным решением было позвать в качестве консультанта Ричарда — "брата" Коннора, принадлежащего к той же серии РК, но моделью новее. Нагнетающую тишину нарушили три точно вымеренных стука по деревянной поверхности двери — это точно он. —Какого чёрта так долго? — выпалил мужчина, как только девятисотый переступил порог дома, —Твой брат в непонятной коме, а ты даже не соизволил поторопить свои железные потроха! —Я приехал так быстро, как только смог, — андроид прекрасно осознавал влияние стресса на человеческое поведение, поэтому никак не отреагировал на грубость в свою сторону. Парень в чересчур обтягивающей чёрной водолазке обошёл диван и присел на край, прямо рядом с виновником торжества. Коннор, одетый в противопоставляюще Ричарду чрезмерно широкую футболку (видимо, одну из тех, которую бесплатно раскидывают группы на концертах в качестве рекламы себя), распластался на тканевой оббивке. Видимо, за время, прожитое вместе с Андерсоном, он потерял свою элегантность в сидячей и лежачей позах. Его бледные ноги, прикрытые лишь в области бёдер шортами, были раздвинуты в сторону, а одна рука безжизненно свисала с края лежбища. —Он никогда не спит так долго, — осторожно начал уже успокоившийся лейтенант, подходя ближе, —я пытался его разбудить – не слышит меня, сукин сын... Ричард, разумеется, хотел поправить его и начать лекцию о том, что андроиды не спят, а лишь входят в состояние стазиса, чтобы за несколько часов уладить работу операционной системы, биокомонентов и других внутренних составляющих, но новоприобретённая способность к эмпатии подсказывала, что сейчас стоит промолчать. Пару минут напряжённого молчания, и андроид заявляет: —Думаю, проблема находится где-то в недрах его процессора, — максимально просто объяснил девятисотый, кивая самому себе, будто подтверждая собственные слова. —И что ты предлагаешь делать? Нужно отвезти его на ремонт, или что-то типа того? —Нет, не стоит. Для начала я сам проникну внутрь его самосознания. Другими словами, найду его истинное "я". ......... Коннор вёл себя странно ещё задолго до этого случая. Первым тревожным звоночком стала его безэмоциональность. —Парень, что с тобой? Ты же всегда любил эту смазливую хрень, — недоумевающе спрашивал лейтенант, вглядываясь в опустевшие тёмные глаза андроида напротив в кресле, —Раньше тебя было не заткнуть. Всё бубнил и бубнил про то, как этот сериал отражает человеческое нутро... —Простите, Хенк, — немного потупив в пол, отвечал Коннор, а затем натягивал на себя такую неестественно роботизированную ухмылку, что аж зубы сводило у наблюдающего, —я просто задумался. А затем андроид вообще перестал смотреть с ним телевизор по вечерам, лишь отнекиваясь и говоря, что "его системы слишком напряжены после рабочего дня". Всё время он был холоден и отстранён. Взгляд его был вечно пустым, подобно тому, которым смотрят в воду или в густоту леса, стараясь что-то разглядеть, но никак не находя, за что зацепиться. Но лейтенант не слишком беспокоился по этому поводу, мол "он привыкает к новой жизни, это пройдёт". Но не прошло. ...... Ричард без колебаний грубым движением дёргает брата за плечи, заставляя сесть, а затем с хлопком хватает чужое предплечье. Цепкие пальцы вцепились в бледную кожу, оголяя свой истинный вид — белый скин. Восьмисотый, словно трава, колыхающаяся на ветру, поддатливо падает вперёд, прямо на грудь своего спасителя. —Эй, эй, ты что творишь? — взволнованно хрипит лейтенант, делая шаг вперёд, став свидетелем непонятного акта насилия. —Не вмешивайтесь, — моментально отвечает серьёзный голос, и Хенка пробивает дрожь отчаяния. Дело в том, что голоса их моделей были идентичными, ровно как и внешность (в большинстве аспектов), и к этому стоило бы привыкнуть. Горькая тоска окутывает разум мужчины в который раз, и он отступает, безмолвно даёт разрешение на дальнейшие действия. Кисть руки, которая уже полностью избавилась от кожи и оставила лишь белый пластик взамен, впилась в руку Коннора; веки Ричарда медленно закрылись, пряча озадаченный взор голубых глаз. Спустя время на бледном предплечье появилось светлое пятно скина — Коннор дал разрешение на соединение. Губы девятисотого дрогнули и разомкнулись в удивлённой манере. Андерсон, наблюдающий за этой картиной со стороны, постыдно отвернулся, будто застал что-то интимное или непристойное. За долю секунды захваченное предплечье окрасилось белым, Ричард не тратил ни минуты. Запросив коннект, диод на его виске принялся судорожно мигать ярко-красным (были и те андроиды, которые после революции не снимали свои диоды, по разным обстоятельствам). —Охренеть... — раздался хриплый шёпот со стороны, но девятисотый этого услышать уже не мог. ........ Его сознание стремительно перенеслось в корпус Коннора, в его системы и программы внутреннего обеспечения. Личность Ричарда — всего лишь нулики и единицы кода, которые прямо сейчас формировали его облик и проекцию тела в эвтюмии восьмисотого. У каждой серии андроидов "внутренний мир" — место, где находилось сознание, внутреннее "я" машины — был отличен друг от друга. После революции каждый индивид мог загрузить любой интерфейс для "сада памяти", будь то берег лазурной реки или ясная поляна в лиственном лесу. Но то, что увидел Ричард после окончания загрузки, поразило его в худшем смысле этого слова. От японского сада Коннора остались лишь частички кода (Ричард знал интерфейс брата, так как не раз устанавливал с ним коннект). Чёрная бездна, состоящая из глюков и лагающей голограммы того, что когда-то можно было назвать садом. Девятисотый шагает вперёд, внутрь плотной тьмы. В пучине потёмок он видит фантомные проекции Коннора, сканирует их взглядом — у каждой разный серийный номер, но ни одного подходящего. Фантомы искажаются, становятся тусклыми. И все смотрят, молча и изучающе. Будь Ричард человеком, по его телу точно прошла бы холодная дрожь. Проходит дальше вглубь сгущающейся материи. На его плечах груз тысячи тысяч единиц кода; давит на него, заставляет проекцию тела сбоить. Но это стоило того, ведь там, на переферии сада, он видит своего брата. Ричард точно знает, что это он, как аксиома, собственно не требующая доказательств. Утопая в густоте данных и повреждённого интерфейса, девятисотый подходит ближе. Надгробия. Коннор сидит, окружённый своими надгробиями. Внешний вид его проекции соответствует оригинальному заводскому дизайну: идеально зачёсанные назад волосы, серый фирменный пиджак с отличительными эмблемами "КиберЛайф". Но Ричард видел этот пустой взгляд. Ровно такой, каким обычно смотрят сквозь собеседника, когда разговор уже не интересен; пронзающий насквозь. Ричард мог поклясться, что спиной мог чувствовать, как эти фантомы пялятся на них, изучают. —Коннор... — голос девятисотого раздался необыкновенно неуверенно, —Спасибо, что впустил. —Я не смог, — спустя короткий промежуток молчания, выдал восьмисотый, —не смог справиться с этим. —Я тебя не виню. Никто не винит. —Пока все были отвлечены успехами в депломатической деятельности, — продолжал говорить андроид, словно не реагируя на слова и присутствие брата, —я старался соответствовать. Но в тот момент, когда "Аманда" ушла, сад оказался мне неподвластен. Я вижу их (он кинул неопределённый взгляд на одну из фантомных проекций), чувствую их. Ощущаю агонию, предсмертный страх каждого. Никто из них не хотел умирать. Теперь я вынужден нести бремя всех своих девяти форм, ведь все они – это и я тоже. Ричард опешил. Теперь он всё понял: всего девять штук, и они все — это бывшие тела Коннора, количество его смертей во время службы в качестве охотника на девиантов. Его брата поглотили страхи прошлого, заставили залечь на дно своего сознания, поймали в кровавый капкан. Он в ловушке собственного разума без возможности убежать. —Твой интерфейс и правда повреждён, — спокойно констатировал факты девятисотый, делая шаг навстречу брату, —Но мне нужно вытащить тебя. Он переживает. Андроиду даже не требовалось уточнять, о ком именно он говорил. Коннор всё понял. Подняв свой мучительно пустой взгляд, он покачал головой. —Я не смогу. Моё сознание блокирует тонны антивирусов и ошибок. Процент вероятности моего восстановления близится к нулю. —Я осознаю это. Но есть один единственно верный способ, быстрый и безопасный для передачи данных. —Ты предлагаешь слиться? Да, Ричард предлагал именно это. Подобная практика подразумевала слияние сознаний на уровне кода. Другими словами, двое индивидов могли стать единым целым. Полноценной новой личностью. —Ты рискуешь потерять свою индивидуальность навсегда. Опрометчиво, — продолжал Коннор, хотя прекрасно понимал, что Ричард знает и об этом. Шанс разъединиться после слияния был таким же небольшим, как и обычный шанс Коннора на восстановление, но на практике такие случаи имелись. И оба знали об этом. В ответ на сомнения брата девятисотый лишь сократил оставшееся расстояние между ними и протянул руку. Из-за большого количества информации его проекция двоилась и сбоила, рискуя пропасть под большим давлением. Соединение было нестабильно, им нужно было поторопиться. И решение было принято единогласно. Восьмисотый поднимается на ноги, крепко хватаясь за руку Ричарда. Они сближаются, переплетая свои пальцы друг с другом. И девятисотый видит это болезненное выражение лица Коннора перед собой. Глубину его страданий можно было оценить в соотношении с глубиной Тихого океана. Ричард покачал головой в неодобрительном жесте и сжал руки брата в своих сильнее, так, что их проекции почти сливались в одну. Очередной запрос на соединение, и ещё один, и ещё. Их сознания входили в коннект, Ричард начинал чувствовать на своей шкуре боль брата, а Коннор в свою очередь перенял чистую любовь и заботу девятисотого по отношению к нему. В своих мыслях восьмисотый извинялся, молил Ричарда о прощении, из-за чего последнему хотелось ускорить процесс слияния. Загрузка ресурсов и формирование нового кода. Сад Коннора сбоит ещё больше, глючит, словно в агонии умоляя остановиться. Проекции других девяти тел искожаются до неузноваемости, и Коннор почти скулит от страха. Но Ричард рядом, он не позволит брату страдать. Последний штрих, и их сознания переплетаются в единый массив данных. Коннор в последний раз смотрит на девятисотого с немым отчаянием, а после их проекции сливаются одна в другой. Теперь они едины. Коннор и Ричард теперь одно целое, одна личность, которую составляют две души.