на селе

– ну хули нам, учителям, – с этими словами, произнесенными на выдохе и под нос, потому что мало ли что (это тебе не Москва и даже не Питер, вдруг та милая бабулька окажется твоей соседкой по забору и потом ославит на все Иваново), Петя вытряхнул свое тощее тело из душного грязного автобуса. жара стояла невыносимая, Хазин в кои-то веке решил – раз новая жизнь, то и подход к выходным лукам тоже новый – надеть джинсовые шорты. в итоге с мерзким звуком кое-как отлепился от сидений, отделанных очень дешевым кожзамом.  на остановке, за которой находился не торговый центр и не автовокзал, а самое настоящее поле с травой по колено – вдалеке паслись коровы – Петю уже ждали Прокопенко Федор Иванович, директор единственной на селе школы, и его супруга и по совместительству завуч Елена Владимировна. милейшие однако люди. Хазина обняли, пожурили, что такой худой:  – ну ничего, Петенька, мы тебя откормим! будешь ладненьким, хорошеньким! – защебетала женщина, ласково гладя нового жителя по руке. Петя улыбнулся на сомнительные комплименты и без удовольствия кивнул. Федор Иванович супругу свою оттеснил от бедного парня, дабы не спугнула Леночка своими речами щуплого москвича.  – ты, Петр Юрич, Леночку Владимировну не слушай. мы сейчас тебя до дома твоего проводим, сельсовет выделил тебе едва ли не барские хоромы! будешь жить – горя не знать, – и со всей своей недюжинной мужицкой силой хлопнул Хазина по кривой спине. тот аж воздухом поперхнулся. на этот раз уже Елена Владимировна отогнала мужчину от новенького паренька, взяла его под руку и повела по ухабистой незаасфальтированной дороге к тем самым «барским хоромам».  путь держали медленно да обстоятельно. по внутренним петинам часам шли они где-то с полчаса если не больше, но это объяснялось своего рода экскурсией, которую затеяли супруги Прокопенко, чуть ли не у каждого дома останавливаясь, чтобы рассказать кто, как давно там живет, чем он занимается и чем в случае чего может подсобить неопытному столичному дурню (никто именно так, конечно, Петю не называл, но общий подтекст Хазин уловил).  петин дом оказался из сруба. по правде говоря, во дворе оказалось два дома, гараж, баня, прости Господи, туалет, средних размеров огород с двумя тепличками и огромное картофельное поле.  – ты не бойся, Петр Юрич, – спешно сказал чуть запыхавшийся Федор Иванович, видно, заметив, как округлились глаза молодого человека при виде этого добра. тротуар во дворе, кстати, был выложен обычными ошкуренными досками, потемневшими и кое-где уже рассохшимися. – дом сам вот, новенький, – Прокопенко хлопнул рукой по красивому как будто золотистому срубу. – в нем жить и будешь. это, – указал на маленький почти покосившийся домик с крохотными окнами, едва выглядывающими из-под земли. – зимовье или теплушка, по-разному называют. там готовят, обычно. но тебе, если скажешь, кухню и в доме оборудуют. в гараже всякий хлам, инструменты всякие, гвозди, пила, кстати, почти новая… ну в бане сам разберешься. за огород не беспокойся, его уж убирать скоро, Игорек тебе поможет. что-то тебе оставим, но большую часть, извини, в школу заберем, чтоб обеды готовить. вот в следующем году, если надо будет, сам посадишь, сам все обустроишь, как надо, и никто никаких видов на твою морковку иметь не будет! – Федор Иванович так разгорячился оттого, что всерьез думал, будто Петька сейчас весь разобидится из-за того, что части урожая его лишат.  Елена Владимировна накинула на мужа свою огромную соломенную шляпу с голубым бантом из широкой ленты и, тепло улыбаясь Хазину и глядя на него, начала гладить Прокопенко по спине.  – ты не думай, Петенька. если не захочешь возиться со всеми этими земляными делами, то все свежие овощи и даже домашнюю молочку можно у разных семей покупать. а коли уж не понравятся домашние сыр, творог со сметаною, так в магазине «сельпо» все-все из города привозят круглый год! втридорога, правда, но зато привычная еда, – смотрела она на Петю как-то понимающе и совсем без отторжения. не проскакивало в том взгляде отношения к нему как к зеленому москвичу, который приехал тут пальцы гнуть. Елена Владимировна смотрела на него как мать на приехавшего с учебы сына.  – спасибо, – Хазин попытался ответить ей со всей душой, которая у него осталась после изматывающего пути.  – что ж, – Федор Иванович поправил шляпу так, чтобы ленты не закрывали его лицо. выглядел он важно с этим своим грузным телом, густыми уже изрядно поседевшими усами, но до того добро и приятно, что Хазину казалось, будто в груди печет совсем не от жары, а от открытых людей и той доброты, которую они проявляли по отношению к нему просто так, без всякого повода. Петя ведь еще для них ничего не сделал. – не будем тебе мешать. обустраивайся тут, если что, где наш дом, ты знаешь. завтра, часиков в десять утра пришлю за тобой Олежку, проводит тебя до школы. покажем завтра, что и как у нас. о нагрузке договоримся, – Хазин кивнул. где школа находилась, он знал лишь примерно – Федор Иванович по пути махнул рукой вдаль, указывая на стоящее на холме деревянное здание, чьи стены были выкрашены в темно зеленый и крыша выстелена ярким почти лаймовым профлистом.  – обживайся, Петенька, – женщина Хазина обняла, по-матерински погладила его по голове, чуть взлохматив волосы. Прокопенко пожал ему руку, и супруги удалились.  Петя закрыл калитку из профнастила, провернув два раза ключ, и выдохнул, прислонившись к нагретому солнцем забору, осматривая свои новые владения.  // жизнь обещала быть веселой. это Петя понял, когда поздно вечером первый раз, наверное, вообще в своей жизни, зашел в баню. пахло там сыростью, света было мало – над входом была вкручена всего одна маленькая лампочка, на окне вместо шторы оторванный кусок то ли от пододеяльника, то ли от простыни темно-синего цвета в ярко-розовый цветочек. топить печи Хазин, конечно, не умел, потому сначала смирился с тем, что мыться сегодня придется в прохладе, благо хоть днем стояла жара, оттого в бане было не так уж и холодно, а потом уже отчаялся, так как встал вопрос – как и в чем нагреть воды-то? он еще, дурень, пришел в обнимку с огромным махровым полотенцем, тремя бутыльками уходовых средств для кожи лица и одним гелем для душа.  паника, прямо скажем, нарастала. Петя судорожно начал оглядываться и щуриться в поисках хоть чего-нибудь, что бы навело его на правильные мысли… или просто любые другие мысли кроме «нахуй это все, завтра же еду обратно в Москву!», и тут на глаза чудесным образом попадается висящий на гвоздике еще советский кипятильник весь в налете, а под лавкой нашлось бежевое эмалиевое ведро. воды, слава всему, в бочках было под завязку – было их всего две. одна каким-то «хитровыебанным» образом была соединение с печкой и, очевидно, нагревалась, пока ту топили, а вторая просто стояла рядом. видимо, чтобы разбавлять горячую. оттуда Хазин и начерпал ковшиком, стоявшим на полке, воды в ведро, опустил туда кипятильник, потом аккуратно, едва ли не читая молитву про себя, воткнул его в розетку, что выглядела совсем небезопасно!  с горем пополам он вымылся. даже не стал пренебрегать своим трехступенчатым очищением кожи лица.  в дом возвращался уже в полной темноте. не то чтобы было страшно, но стоявшая как будто бы нездоровая тишина, изредка прерываемая завыванием какой-то собаки вдалеке, заставили Петю шага-то все-таки прибавить.  в доме запер все двери на замки – входную на веранду, потом еще одну в сени и даже последнюю – ту, которая вела в жилое помещение.  было холодно вот так – в одном нижнем белье и полотенце, потому что печь не топили несколько дней. Петя прошел в гостиную, где осталась одна неразобранная сумка со всякими мелочами типа носков и трусов, и принялся рыться в ней в поисках теплых махровых носочков, которые, по-честному, были женскими, но Петя не виноват, что мужских таких не нашлось. как нашел, так сразу нацепил и пытался вспомнить, куда – в комод или шифоньер, сложил свои пижамы. шелковые явно были не вариантом, поэтому надел обычную хлопковую кофту и штаны. телевизор в гостиной стоял, но его еще надо было подключить к приставке, благодаря которой можно было бы смотреть не два главных российских канала, а хотя бы двадцать. как это сделать, Петя тоже не знал, поэтому вздохнул и направился в небольшую спаленку, в которой стояли две кровати – одна полуторка, вторая односпальная. розетка была только около последней, поэтому туда Хазин и собрался улечься. только для этого еще надо было застелить кровать. постельное белье предусмотрительно лежало на комоде аккуратной стопочкой. не белое как в отелях, а сиреневое в мелкий белый цветочек.  Петя чуть Богу душу не отдал, пока расправлял простынь по матрасу. делать это приходилось, имея доступ только к одной стороне, потому что сама кровать плотно примыкала к печи. с подушкой и наволочкой было проще, а вот на стадии пододеяльника он уже собирался плюнуть и спать без одеяла, но здравый смысл все-таки победил – «если сейчас спасуешь, завтра какой-то там Олежек найдет твой закоченевший труп».  когда все было сделано, Хазин чувствовал себя настоящим героем. с удовольствием улегся в прохладную постель, накрылся приятно тяжелым одеялом и даже не стал перед сном листать инстаграмм, читать свои каналы в телеграмме, а просто прикрыл глаза и почти сразу заснул. удивительно крепко и сладко.  утро началось со странного звука и, внезапно, пения под окнами. точнее фальшивыми завываниями не до конца сломавшимся голосом тринадцатилетки. – Гюльчатай-Гюльчатай, покажи свое личико! – горланил кто-то под петиными окнами. а потом, судя по звуку, залепил по окнам камнем. маленьким, но камнем!  Петя, не до конца вынырнув из хорошего сна, выполз из-под одеяла и подошел к окну, на ходу приглаживая хаос на голове. чуть отодвинул ночную штору и одним глазом подглядел, кто же там потревожил его сон.  туда-сюда, приминая своими кроссовками зеленую траву, но благоразумно обходя желтые одуванчики, ходил какой-то черноволосый мальчуган с палкой, которой и размахивал в такт только что выдуманной песни.  Хазин нахмурился, подошел к другому окну, которое открывалось, открыл его нараспашку и высунул свое заспанное, недовольное жизнью лицо.  – слышь, пацан, ты че разорался-то, а, с утра пораньше?  мальчик вздрогнул от неожиданности и развернулся к окнам. приложил ладонь ко лбу, чтобы не щуриться.  – так дядя Федя сказал мне проводить вас до школы.  Петя закатил глаза. вот ведь ранние пташки, а! и сами не спят, и другим не дают.  – так мы на десять договорились, – Хазин не смог подавить широкий зевок.  – так уже половина одиннадцатого. я полчаса как песни пою тут, под окнами, – мальчик засмеялся, согнувшись в два раза. видно, до того смешным сделалось петино лицо.  он оглянулся на висящие на стене круглые часы. и вправду! уже не то что половина, почти до без пятнадцати дошло.  Петя ругнулся, отчего смуглый парень засмеялся еще пуще. Хазин закрыл окно, схватил оставленные на кофейном столике в коридоре щетку и зубную пасту, отворил все свои крючки и прошел к калитке.  – заходи, только перестань кричать этот ужас про Гюльчатай, – пробубнил Петя, впускаю мальчика, видимо, того самого Олежку во двор. – там в зимовье… или в теплушке… в общем, там, – ткнул пальцем в маленький домик. – на полках сладости есть и электрический чайник, я пока умоюсь, – мальчишка довольно кивнул и пошел по указанному направлению. Петя же побежал, потому едва не навернулся на этих дурацких деревянных дорожках, в баню умываться ледяной водой, так как времени греть не было.  уже вытирая лицо полотенцем (обычным, а не одноразовым… кожа ему за это спасибо не скажет, конечно), Хазин задумался. вот он так просто впустил в ограду какого-то совершенно незнакомого пацана. он ведь даже имя не сказал! а вдруг этот смуглый даже не Олежка? а вдруг он карманник какой? вдруг, пока Петя тут утренний туалет разводил, этот гаденыш его и обворовывал?  к зимовью Хазин подходил с неким чувством тревоги и мыслями, что, возможно, уже сейчас ему даже не с чего будет позвонить Федору Ивановичу и оповестить о воришке. но в то же время он себя успокаивал, что в деревне прятать награбленное и уж тем более прятаться самому особо негде. неблагоприятное это для преступлений местечко – все ведь друг друга знают.  когда Петя зашел внутрь, с ног его едва не сбил вкусный запах яичницы с, кажется, жареной колбасой. он выглянул из-за угла и увидел, как мальчик, нацепив найденный где-то фартук, ловко выкладывал только что приготовленное блюдо на тарелку. с посудой Хазин вчера расправился быстро, так как привез с собой только самое необходимое и дорогое сердцу. какая-то утварь тут уже была, что-то надо будет еще докупить, так как готовить придется самому – доставки-то тут не было и в помине.  – о, Петр Юрич, вы вовремя! – Олежек отставил на электрическую плиту сковородку, снял фартук и принялся наводить чай. – давайте, завтракайте скорее, а то дядя Федя нас заждался наверняка.  Петя молча прошел внутрь и уселся на стол, глядя на горячую яичницу с ломтиками колбасы, которую привез с собой, круглыми глазами. когда напротив него на кухонный диванчик плюхнулся мальчишка, он перестал пялиться в тарелку и взял заботливо оставленную на столе вилку.  – спасибо за… завтрак, – робко поблагодарил Петя. мальчишка кивнул и шумно отхлебнул чай из огромной кружки. перед ним на столе стоял пакет с конфетами.  – извините, что вот так поставил, – мотнул головой в сторону пакета. – вазочки не нашел.  – ничего, у меня ее и нет, наверное, – сам Петя такое не привозил. если в шкафчиках не было, значит, не было и вовсе.  – надо вам сходить в наш магазин, там все такое есть, для дома, – закинув батончик «каракума» целиком в рот, проговорил Олег.  – в «сельпо»? – не, там продукты в основном. вам надо в «уют», вот в нем уже всякая ерунда, полезная в хозяйстве. но и в «сельпо» тоже загляните, а то в холодильнике пустовато, – мальчик задумался, но почти сразу вскинул руку. – сегодня же вторник! должны свежее мясо привезти после одиннадцати. по четвергам привозят рыбу, подвозят прямо к открытию. фрукты-овощи, конечно, не особо охотно везут, так как все это почти у всех в огородах растет, потому никто почти ничего и не покупает. сливы любите? – Петя почти не поспевал за скорой речью Олежки, поэтому сначала кивнул, прожевывая жареную колбасу, а только потом осознал сам вопрос. – тогда надо задружить с Гончаровыми, у них аж три куста! папа вот с Платоном повздорил, так теперь он с нас за сливы три шкуры дерет, – от искренней досады, отразившейся на детском лице, у Пети почти защемило сердце.  Олег все продолжал болтать о том, что и и у кого из жителей можно найти, Петя слушал вполуха, так как все эти имена были для него лишь набором букв точно так же, как и географические обозначения, понятные только местным. например, «около третьего озерного бревна» или «за малым холмом».  Хазин доел свой завтрак, поймав себя на мысли, что уже давно не ел такую вкусную и простую еду, поборол желание запить это дело растворимым кофе, так как время и без того поджимало. Олег допил чай еще на середине яичницы, прикончив пять батончиков и еще одну карамельку забросив в рот, когда Петя встал из-за стола.  – вы одевайтесь, я приберусь пока. – да не надо, я сам потом, – не очень убедительно произнес Хазин, но вовсе не из лживой вежливости, а их растерянности. он совсем не ожидал такого поведения от совсем незнакомого мальчишки!  – идите-идите, – махнул ему рукой Олег, и что-то такое мелькнуло в его карих глазах, что уже вчера Петя видел в глазах Федора Ивановича – смешинка, смешанная с нежностью. – если есть кепка или панамка, накиньте, а то печет уже сейчас неслабо, – услышал Хазин, когда почти вышел из зимовья.  это едва не уничтожило его сердце. он уже забыл, как ощущается забота, проявленная со стороны людей по отношению к нему. от близких-то не дождешься, а тут совершенно незнакомый, так еще и ребенок, пацану на вид лет тринадцать.  с одеждой Петя провозился прилично, так как все надо было гладить. гладильной доски не было, пришлось мучить какой-то не вселяющий уверенность письменный стол. кое-как он погладил летнюю рубашку с коротким рукавом трогательного желтого цвета (это не Петя романтик, это так в действительности называется оттенок), с брюками заморачиваться не стал, надел вчерашние бежевые. решил все-таки послушаться явно более опытного человека (пускай ему и всего тринадцать, и он за один присест умял пять шоколадных батончиков) и надел белую кепку козырьком назад.  – отпадно выглядите, Петр Юрич, – восхищенно встретил его Олег, ожидающий Хазина на скамейке в ограде.  – спасибо, – искренне смущаясь, ответил он. они закрыли калитку и пошли по траве. на этот раз говорил в основном Петя, так как мальчик попросил его рассказать что-нибудь о Москве.  – ты был в каких-нибудь больших городах? – спросил он, когда школа была как на ладони.  – да, мы каждое лето ездим с папой куда-нибудь. были пару раз в Петербурге, но с прошлого лета отец задался целью прокатить меня по золотому кольцу. начали с Костромы, в этом году были в Ярославе, – Хазин удивился. не ожидал он такого рвения к освоению русской культуры от сельчан. он и сам-то толком нигде не был, кроме своей Москвы да изредка Питера. – я еще на Байкал хочу! а то по новостям показывают, как монголы да китайцы ездят, смотрят, а мы, россияне, и не видим ничего.  – ну, справедливости ради, монголам и китайцам до Байкала ближе, чем нам, – Петя чудом удержался от того, чтобы рассмеяться в голос со сложного выражения лица, которое состроил на его слова Олег. не хотелось ему лишний раз давить на ребенка. в свои тринадцать он был бесконечно нежным и обидчивым мальчиком, потому сам с детьми такого возраста был предельно осторожен.  – это ли неудивительно? в такой большой стране живем, – мечтательно вздохнул пацан.  Хазин кивнул. они наконец подошли к школе. на часах был первый час дня.  // Федор Иванович встретил радушно несмотря на заметное опоздание. Олежка куда-то незаметно смылся, только зашла речь о том, что грядет субботник, который, правда, нынче будет в понедельник, так как первое сентября выпало на среду.  Прокопенко показал Петру всю школу, что была совсем небольшой, оттого потеряться было особо и негде. половина первого этажа была отдана под начальные классы, вторая половина и весь второй этаж под среднюю и старшую школу. у Хазина будет свой кабинет даже с лаборантской! кабинет меньше, чем все другие, так как лаборантскую сделали, просто отгородив часть пространства стеной, но Пете все равно понравилось его будущее место работы. полы деревянные, недавно покрашенные коричневой краской; стены разные: где зеленые, где персиковые, где голубые. у Пети были персиковые, а в лаборантской белые.  – года два тому назад, Димка Дубин, сейчас уже девятиклассник будущий, в конкурсе всероссийском выиграл, так нам в школу столько всего свезли. и баночки, скляночки, и вещества всякие, так что теперь дети все лабораторные работы не просто со слов учителя делают, а по-настоящему опыты наблюдают! – Прокопенко не удержался и таки хлопнул в ладоши от восторга. школу и дело свое он искренне любил, Петя это понял еще задолго до их встречи. когда Федор Иванович узнал, какой именно преподаватель к ним едет по программе «земский учитель», так Хазина сразу вызвонил и полчаса рассказывал, что к его приезду жилье ему подготовят, с автобуса встретят, поэтому беспокоиться не о чем. – ну как вам, Петр Юрич? – взволнованно спросил директор, сложив свои большие рабочие руки на животе.  – все хорошо, Федор Иванович. школа у вас чудесная, кабинет мне тоже нравится, – и это было правдой. да, ремонт нельзя назвать современным, но зато видно, сколько любви и искреннего человеческого участия вложено в каждый коридорчик, тематически оформленный, в каждый кабинетик! а какие шикарные цветы растут во дворе перед главным входом!  – это славно, Петр Юрич, очень славно. тогда давайте поговорим о нагрузке, – Петя кивнул. Прокопенко сел за первую парту, стоявшую напротив учительского стола. Хазин сел за свое рабочее место, чувствуя себя удивительно комфортно. – в общем, вы у нас теперь один на всю школу учитель химии. Татьяна Лаврентьевна как узнала, что вас к нам присылают, так и со спокойной душой ушла на пенсию, все-таки восьмой десяток уж разменяла. поэтому вся нагрузка учителя химии ляжет исключительно на ваши плечи, – Федор Иванович с неким сожалением взглянул на костлявые петины плечи. – но вот еще какое дело… с биологом у нас тоже проблемы. учитель обж, преуважаемый Анатолий Анатольевич вместе с Татьяной Лаврентьевной делили часы по биологии. я знаю, вы заканчивали с отличием столичный университет, потому я хотел бы предложить вам взять девятые, десятые и одиннадцатые классы себе, чтобы ребят перед экзаменами натаскать, а уж с малышней Анатолий Анатолиевич управится. как вам такое? – Петя и рта не успел раскрыть, как Прокопенко поспешил добавить. – старших классов-то немного обычно бывает. нынче вон один одиннадцатый, два десятых и полтора девятых, но их, если по трое за парту, так можно за один урок всех. – давайте попробуем, – Хазин неловко улыбнулся. Прокопенко от его легкого согласия аж расцвел.  – ой, спасибо вам, Петр Юрич! душевное спасибо! первое время тяжеловато будет, но потом втянетесь, да и у нас, благо, пятидневка. за субботу-воскресенье отдохнете, – Петя ухмыльнулся, опустив голову. это вряд ли. с таким количеством классов, он все выходные будет тетрадки проверять.  – когда можно будет ознакомиться с расписанием?  – Леночка уже составляет. думаю, к выходным сделает, – это даже удивило молодого учителя. в московской школе, в которой он работал сразу после выпуска, расписание (и то, лишь на один день) появлялось аккурат первого сентября, когда во всю уже шли линейки. – с документами я вас сейчас познакомлю, они у меня в кабинете. вы только мне сразу скажите, а то потом вылетит из головы, как устроились на новом месте? может, помочь с чем? вы обращайтесь, не стесняйтесь!  Петя покраснел, чувствуя стыд, но откладывать это было нельзя. к тому же как удобно сложилось: Прокопенко сам озаботился, даже нервно блеять ничего не пришлось в попытках объясниться. – да, я бы хотел, чтобы мне кто-нибудь показал, как печки топить… на улице хоть и жара, да к вечеру прохладно становится, – говорил это Хазин не Федору Ивановичу, а столешнице, на которой лежало огромное стекло.  раздался снова хлопок в ладоши. теперь уже от досады.  – как же я сам не догадался! вы уж простите, Петр Юрич. небось мерзли сегодня ночью?  – да нет, я одеялом теплым накрылся. было тепло.  – скажу Игорьку, он сегодня же к вам зайдет, все покажет, все расскажет. если надо будет, будет ходить, помогать вам, а то печи это ведь серьезно… у нас так одна семья угорела, – Прокопенко жалостно поджал губы и перекрестился. Петя догадался, что закончилась история не хэппи эндом. – ну не будем о плохом, пойдемте лучше, с документами разбираться.  в кабинете директора они просидели до шести часов. Федор Иванович терпеливо посвящал нового преподавателя во все тонкости методичек, отчетов и учебной программы (несмотря на то, что сам Прокопенко преподавал географию и историю родного края – у сельчан даже был собственноручно созданный и напечатанный за свои кровные учебник по этой дисциплине – он хорошо ориентировался, казалось, во всем, так как дал Петру несколько советов, на каких темах можно выкроить время, чтобы уделить больше внимания более важным и трудным для понимания), а также немного рассказал об особенных учениках, классах в целом, и, конечно же, преподавательском коллективе! Прокопенко лукавить не стал и признался честно: к старой гвардии лучше не соваться, а то нос откусят, в конфронтации не вступать, так как им все равно ничего не докажешь; с молодыми лучше дружить, они ничего плохого не сделают, но просто души ради стоило бы зарекомендовать себя… да и на дискотеки в сельский клуб, которые после восьми каждую пятницу, чтоб было с кем ходить.  Хазин поблагодарил за все ценные советы, попрощался, не забыв передать привет Елене Владимировне, и пошел домой, на память ориентируясь на местности.  // к дому Петя подошел, когда смеркалось. осень была близка, день становился все короче и короче.  у своего забора он заметил сидящую на скамейке, приколоченной к палисаднику, фигуру. подойдя ближе, услышал знакомые слова.  – Гюльчатай, покажи личико. Хазин сначала подумал, будто это опять Олежек, но нет ведь – Олежек не был таким длинным. да и голос у него был гораздо выше, а тут такой низкий, с хрипотцой. честно говоря, Петя не мог определиться, мурашки бегут от голоса или от подступающего страха. конечно, еще почти при свете вряд ли его завалили прямо тут, посреди улицы и при еще не спящих соседей, наверняка копошащихся в огороде. но все равно, зябко как-то.  – вы кто? – чтобы замаскировать свою настороженность, на лицо Петя нацепил самое сучье выражение, которое только умел строить.  мужчина перестал насвистывать мотив «батарейки» и выглянул из-под кепи, подобрался сразу и встал. оказалось, он выше Пети сантиметров на пять, оттого он стал чувствовать себя еще менее защищенным.  мужик протянул руку для рукопожатия.  – Гюль… тьфу, ты. Игорь я, – а потом усмехнулся. – вам, наверное, меня представили как Игорька.  Петя неосознанно кивнул, потом чуть выдохнул и пожал руку.  – Петр Хазин, новый учитель химии в школе.  – дядя Федя только о вас и говорил все лето, – Петя не знал, что на это ответить, поэтому просто разглядывал этого Игорька.  выглядел он, честно, как бандюга какой-то: высокий, с широкими плечами, крепкими руками, кожаной куртке, кепи эта его, немного угрюмое лицо… – он мне сказал, что надобно вас научить печку топить?  – да, – просто ответил Хазин, продолжая разглядывать мужчину и что-то в голове анализировать. выглядел он несколько странно, потому Игорь почувствовал себя неловко – сунул руки в карманы джинсов, хотя сколько раз одергивал себя за это.  – так это, может, зайдем тогда?  Хазин встрепенулся и засуетился.  – извините, – пробубнил он, отворяя калитку. Игорь позади зашуршал пакетами, не привычными белыми маячками с логотипом «пятерочки», а черными, плотными и без всяких надписей.  – Олег сказал, что у вас тут шаром покати, поэтому мы вот сходили в магазин… долго спорили, едите ли вы мясо или только курицу, поэтому тут и филе куриное, и кусок говядины на всякий случай, – мужчина заглянул в один из пакетов и нахмурился. – вон, даже котлеты из индейки нашли в холодильнике.  Пете стало жутко неловко и стыдно. он почувствовал себя маленьким неразумным ребенком, за которым все только и делали, что присматривали.  – спасибо большое, но не стоило, я бы сам потом как-нибудь, – растерянно ответил он, разглядывая гвозди, вбитые в доски, из которых сделана дорожка. смотреть Игорю в глаза сил не было.  – вы не подумайте ничего плохого, Петр Юрич. никто вас доставать так постоянно не будет. сейчас, первое время вам освоиться надо, привыкнуть ко всему новому, поэтому мы немного помогаем, но если вам кажется это навязчивым, то так скажите. у нас на правду… ну обижаются, конечно, как без этого, но люди тут прямые и себе в ущерб ничего терпеть не надо.  Хазин все-так поднял голову и, наверное, покраснел еще сильнее. до того добрым оказался взгляд Игоря. смотрел он не насмешливо, как на москвича-оболдуя, а по-хорошему как-то, как на такого же равного себе человека.  – я не думаю, что это навязчиво, просто… для меня странно это – то, как вы хотите мне помочь. я к такому не привык.  – ну ничего, скоро привыкните, – и улыбнулся. – так куда пакеты поставить можно?  Петя снова засуетился. зашли в зимовье, и он уж приготовился краснеть за грязную посуду, оставленную с утра, но оказалось, что Олежек действительно все прибрал. тарелка, кружка и сковорода стояли чистыми на расстеленном на кухонной тумбе полотенце.  Игорь поставил пакеты на стул и начал выгружать продукты на стол. Хазин принялся раскладывать все в холодильнике.  – я слышал вы по программе к нам приехали, – начал Игорь, хмуро разглядывая этикетку на упаковке молока.  – да, «земский учитель» называется. три года работаешь в селе или маленьком городе, потом получаешь тут жилье в собственность.  – и почему вы решились на такой… как там Олежек говорил? крест, во!  – наверное, квест, – улыбаясь, поправил Петя. Игорь задумался, и Хазин вдруг понял, что сегодня уже видел это сложное выражение лица! у того самого Олега.  – да, наверное, – легко согласился мужчина, подавая Пете яйца. – так почему?  – что, не выгляжу как человек, которому жизненно необходимо жилье от государства?  Игорь окинул Хазина взглядом, видимо, всерьез задумавшись над этим.  – честно, не очень.  – ну, тогда так. я просто устал от мегаполиса… правда, когда подавался на эту программу, думал, что меня направят в какой-нибудь городок на тридцать тысяч жителей в Московской области, а не в деревню. но пасовать поздно. к тому же, вдруг судьба?  – москвич-фаталист это сильно.  Петя засмеялся, наблюдая, как Игорь обходил печку, что-то ища. искал он спички.  – думаете, там люди совсем без души? только в деньги верят?  – да нет. у меня никаких предубеждений на этот счет нет. люди всюду разные встречаются, – Игорь остановился напротив так и припавшего к холодильнику Хазина с какими-то палками и спичками в руках. – вам же в доме печь растопить надо?  и снова Петя почувствовал себя дураком. он кивнул и развернулся к выходу.  в доме хозяйничал только он, а потому там было не так чисто, как в зимовье. носки эти махровые валялись в коридоре, пижамные штаны на кресле, кофта на диване, бутыльки уходовой косметики и парфюм на кофейном столике.  стало неловко. ни к чему, чтобы деревенский мужик знал, сколько всего каждый вечер Петя мазал на свое лицо. а то знает он таких ходячих хранителей тестостерона, потом не оберешься обзывательств. этого даже в Москве навалом.  – э, извините за беспорядок, я немного опаздывал сегодня.  – ничего, – махнул рукой Игорь и уверенным шагом прошел в маленькую комнату к печке. около нее уже лежали стопочкой светлые поленья. – значит, смотрите, Петр Юрич. кладете внутрь несколько полешек, потом берете лучинки, – Хазин догадался, что так назывались те палочки, которые мужчина принес из зимовья. – поджигаете лучинку и кладете ее сверху. смотрите, если разгорелось, то хорошо, можно оставить. если нет, то поджигаете еще одну лучинку. пока несложно вроде бы? – спросил Игорь, заглядывая внутрь. потом он подозвал Петю, чтобы тот взглянул, как должно выглядеть все внутри печки. – потом ходите, через каждые минут тридцать-сорок, проверяете, подкладываете еще полешки.  – и сколько надо подкладывать? – Игорь со скрипом закрыл дверцу.  – от температуры на улице зависит и от наличия ветра. сейчас подкладывать не будем, а то жарко будет. а зимой, – мужчина оглянулся и почесал затылок. – думаю, раза два надо будет подкладывать. дом у вас хороший, теплый.  – хорошо, спасибо, – Хазин отошел к столу, на котором мучил свою рубашку утюгом утром, и не успел он предложить Игорю чай, как его живот разворчался на всю комнату.  – хотите плов? – это было заманчиво, но Петя с готовкой был на вы, о чем и уведомил своего помощника. – да я сам, не волнуйтесь. все равно ждать придется, пока все прогорит, чтобы показать вам, когда можно будет трубу закрыть.  – а что же, секрет какой-то есть? просто ждешь, пока все прогорит и все?  – в принципе да, но надо поймать момент, когда дрова перестанут отдавать углекислый газ, но еще не прекратят давать тепло.  на этих слова Петя не выдержал и закрыл лицо руками, вздыхая.  – я никогда не научусь это делать, – прохныкал он.  – не надо себя недооценивать, Петр Юрич, – Игорь неловко хлопнул его по плечу и направился к выходу. на улице он спросил. – вы не против, если я Олежку приглашу к вам? он просто тоже наверняка весь день прошатался по улице и ничего не ел.  – да, конечно, зовите.  Игорь достал из кармана джинсов какой-то кирпич. прищурившись, Петя смог разглядеть поцарапанную надпись «нокиа». это так развеселило его, что он едва сдержал рвущийся наружу хохот. это не было бы так смешно, если бы сегодня он не видел, как Федор Иванович пользовался достаточно современным андроидом. кажется, ксиоми.  – Олег – ваш сын? – поинтересовался Петя, когда они уже сидели в зимовье. Игорь нарезал мясо, пока Хазин промывал в тазике рис.  мужчина отчего-то настороженно посмотрел на учителя, потом вздохнул и снова обратил все свое внимание к мясу.  – не по крови. его родители угорели в доме, когда ему и года не было. как только выжил этот младенчик, до сих пор неясно. видно, тоже судьба.  – и вы его усыновили? – осторожно спросил Хазин, выливая воду в ведро.  – да. больше родни у Волковых не было, поэтому его бы в райцентр забрали, а там в детдом определили бы. я честно даже не верил, что отдадут. мне всего двадцать пять лет было тогда. пришлось срочно задним числом оформлять ип на свою мастерскую, чтобы был официальный доход. жилье, благо, было. – он знает?  – конечно. во-первых, живем мы не в мегаполисе и если бы не я сам, так кто бы с улицы рассказал. к тому же не хотел я, чтобы он своих родителей не знал. людьми они хорошими были, долго так ребеночка хотели, все по бабкам разным ездили. у нас дома стоят их фотографии в рамках, – Петя сочувственно вздохнул, не зная, что тут сказать. Игорь решил за него, внезапно рассмеявшись. – ну и во-вторых, он бы так и так догадался, когда отмазка про капусту или аиста перестала бы действовать.  о чем была эта фраза Хазин не сразу понял. потребовалось несколько долгих минут, в течение которых Игорь уже во всю жарил мясо и овощи в сковороде. другой, не той, что была с утра, а гораздо больше.  – у вас нет женщины? – ляпнул Петя мысль, которая внезапно его озарила. ляпнул и только потом понял, что сказал. ну что за идиотина. хоть бы спросил – вы не женаты! а тут вот так!  Игорь аж поперхнулся воздухом. по загорелой коже пошли красные пятна.  – простите, пожалуйста. это совершенно не мое дело, – забубнил Хазин и, не зная, куда себя деть, начал составлять утреннюю посуду обратно в шкаф.  комментировать выпад Игорь никак не стал, только спокойно попросил подать соль.  а там и Олежек заявился. весь красный, мокрый какой-то и с большим чемоданом историй, приключившихся с ним за сегодняшний день. так и развеяли гнетущую неловкость.  пока мальчик расставлял тарелки и вилки, раскладывал горячий плов, мужчины пошли смотреть печку в доме. там уже было заметно теплее, чем прошлым вечером, что Петю порадовало.  Игорь показал ему, как выглядят угольки, сказал, что теперь можно и трубу закрыть.  ужинали за уютной беседой и смехом. Петя поймал себя на мысли, что никогда так вкусно не ел ни в одном из ресторанов или кафе, как сегодня. чай пили с конфетами, за чем Олежек вспомнил про вазочку и наказал отцу сводить гостя в «уют». Хазин закивал, гладильную доску еще надо было и сушилку.  посуду мыть снова вызвался Олег. Петя начал было отнекиваться, но Игорь твердой рукой вывел его на улицу, чтобы не стоять над душой вдруг решившего погеройствовать сына.  на улице уже было прохладно. осень скоро, оттого вечера уже холодные, в одной рубашке зябко.  – спасибо вам большое за все. я даже не знаю, как бы я без вашей и Олега помощи, – начал Петя, доставая из кармана кошелек. деньги с карточки он благоразумно снял заранее, так как не знал, как тут дела обстояли с интернет-банкингом. и славно, что догадался вовремя, а то куда бы он сейчас Игорю деньги за продукты переводил, непонятно. – скажите, сколько я вам должен за продукты? – навскидку отсчитал две с половиной тысячи и протянул их Игорю. тот отреагировал спокойно.  – тысяча лишняя, и вы это, лучше Олегу их отдайте. пускай будут ему карманные расходы, – Петя кивнул, кошелек убрал в карман брюк, а деньги зажал в руке.  вскоре из зимовья показалась сонная мордашка Олега. Игорь потрепал его по волосам, и как-то так заболтали они Хазина, что он про деньги вспомнил лишь тогда, когда принялся закрывать калитку за ними. вышел из ограды, но те уже были далековато – как только успели уйти так быстро?  – Игорь! а деньги? – крикнул он, наверняка перепугав полулицы. Игорь лишь махнул рукой и улыбнулся, тут же что-то говоря Олегу, который повернул голову в петину сторону. они шли по дороге, держась за руки. это заставило Петю вздохнуть. его отец никогда не держал за руку.  этой ночью Хазин спал едва ли не лучше, чем прошлой. теперь в тепле и с мыслями о новых друзьях или хотя бы хороших знакомых, людях, к которым в случае чего можно обратиться, засыпать было даже приятнее.  и снова непролистанной осталась лента инстаграмма.