Shinra Tensei

She was beautiful

in the way a forest fire was beautiful:

something to be admired from a distance,

but not up close.

And she held her sword, and she smiled like a knife

      На поляне воцарилась тишина, пока два отражения глядели друг на друга. Иннер и Сакура просто смотрели, изучая свою копию, отмечая различия и сходства.       Глаза Иннер были зелеными, но более темного оттенка, чем яркие изумрудные глаза Сакуры. Они мерцали, как будто за ними был свет. Ее тело было более мускулистым; сама Сакура была сильной, но мышцы Иннер были толще и четко обозначались на руках и ногах. Ее волосы были темнее, как розовое дерево, ближе к красному, чем к розовому. В то время как волосы Сакуры свободно спадали на лицо, волосы Иннер были плотно заплетены в косу, прилегающую к коже. Выражение лица Иннер тоже было другим: более жестким, серьезным, но не настолько, чтобы она выглядела злобной. На ее лице не было шрамов, но кожа была грубее.       Она была одновременно такой же, как сама Сакура, и полностью отличалась от нее.       Затем Сакура улыбнулась, и Иннер шагнула вперед, заключая вторую себя в объятия. Сакура ответила на это с такими же эмоциями, с какими они крепко держались друг за друга.       Две слезинки упали ей на плечо, и Сакура не побоялась признать, что ее собственные глаза тоже стали влажными.       Почти минуту спустя Иннер глубоко вздохнула и отступила назад.       — Так... так приятно видеть тебя, Аутер.       Сакура улыбнулась.       — Мне всегда было здесь одиноко, — тихо сказала Иннер: Хоть я всегда была с тобой, видела твоими глазами и другими чувствами — это не то же самое. Когда ты здесь, все по-другому.       Сакура старалась дышать ровно и позволила Иннер продолжить.       — Я уверена, что у тебя много вопросов, и, честно говоря, у меня тоже. Я точно не знаю, кто я и как я стала такой, — сказала Иннер и начала расхаживать по комнате: но у меня есть воспоминания — наши воспоминания — с самого раннего возраста. Вначале я думала, что я это ты, может быть, так и было, но через некоторое время я начала замечать, что мои мысли или мнение не совпадают с твоими. А потом я обнаружила, что если я думаю достаточно громко, ты можешь меня услышать.       Слова Иннер вызвали у Сакуры улыбку, она вспомнила их первый разговор. Они были молоды. Речь шла о цветке того же цвета, что и ее волосы. Их волосы. Сакуре он понравился, и она хотела показать его Ино. Иннер он не понравился и ей хотелось раздавить его в руке.       — Вначале пространство, в котором я жила, — сказала она, указывая на кратер: было домом нашего детства. Затем это место стало академией и оставалось таковым некоторое время, даже когда мы начинали как Команда 7. Ненадолго оно стало Полигоном 7, во время экзаменов на чуунина, но затем быстро стало Госпиталем. Так продолжалось до тех пор, пока...       Другим жестом Иннер указала на кратер, который свидетельствовал об их финальной конфронтации с Саске.       — Обычно я испытываю две вещи одновременно: твои переживания и то, что я сижу в этом кратере — Иннер на мгновение остановилась: Что ты испытываешь сейчас, Сакура?       — То же самое. У меня такое чувство, что я нахожусь в двух местах одновременно. Я слышу тебя, вижу тебя, вдыхаю запах деревьев вокруг нас, но в то же время я в своем гостиничном номере, чую запах пыльных простыней и вижу солнце через окно.       Сакура рассмеялась: Это странно. Но я сосредоточена на том, чтобы быть здесь, с тобой. Даже несмотря на то, что это место не очень.       — Оно ужасно, — согласилась Иннер: Ничего не остается, кроме как бить деревья, которые через некоторое время всегда отрастают заново. Все не так плохо, как могло бы быть, потому что после смерти Саске я гораздо больше сосредоточилась на тебе и твоей жизни, что облегчило игнорирование этого места. Тем не менее, мне не помешало бы немного переделать здесь обстановку, — сказала она с кривой улыбкой.       — Мне жаль.       Иннер выглядела удивленной словами другой себя: Ты не знала. Я не знаю, как и почему выбраны именно эти места. Что-то важное для тебя? В любом случае, я не думаю, что ты это выбираешь.       Сакура потопталась ногой по песку и поджала губы: И все же. Это одно из моих худших воспоминаний, а ты провела здесь годы.       Внутренняя положила руку на плечо Сакуры: Что ж, тогда нам лучше найти место получше — и, может быть, это гнилое место наконец исчезнет!       Сакуре пришлось рассмеяться, когда Иннер подняла кулак в воздух, напоминая ей о том, что она всегда чувствовала, когда они были маленькими.       — Однако в этом всем так много потенциала! — сказала Сакура и начала ходить по поляне, широко раскинув руки: У тебя есть свой собственный разум и сознание. Может ли это означать, что если мы начнем по-настоящему работать вместе, то сможем читать две книги одновременно? Следить за обеими сторонами? Концентрироваться на заживлении кости, одновременно следя за кровотоком?       Сакура кивнула Иннер, чувствуя, как растет ее возбуждение: Если уж на то пошло, как работает твоя чакра? Чарка — это вопрос как тела, так и разума. У тебя есть своя собственная чакра? Как у тебя с контролем чакры? Ты вообще можешь использовать чакру?       — Эй, полегче! — Иннер оборвала своего двойника со смешком: Вечно тебе нужно все знать, — сказала она нежно.       Сакура смущенно фыркнула.       — Я могу измерить твою энергию, но у меня нет прямого доступа к твоим чакроканалам, когда я здесь, — сказала Иннер: Я не уверена, как все это работает, но я знаю, что я никогда так не интересовалась ирьёдзюцу, как ты. Я предпочитаю бить кулаками. Я всегда полностью погружалась в твои чувства, когда ты занималась физкультурой, и, возможно, раз или два я засыпала, когда ты изучала все эти бактерии и болезни. Я не знаю всего, что знаешь ты, и не могу делать то же самое.       Сакура удивленно покачала головой: Я вижу, ты не зря уговорила меня подружиться с Ли.       Иннер одарила ее кривой усмешкой: Эй, это сработало, верно? — Она сделала паузу: Хотя то, что меня больше всего интересует... — Иннер заколебалась и почесала затылок.       Сакура подняла бровь: Да?       — ... можем ли мы поменяться местами?       — Что?       — Можем ли мы поменяться местами? — сказала Иннер, как будто слова сами сорвались с ее губ: В смысле, я не хочу вести себя грубо или заменять тебя, я имею в виду, мне нравится наблюдать, как ты живешь своей, нашей, жизнью, но было бы действительно здорово, если бы я могла когда-нибудь попытаться взять управление на себя, потому что это кажется приятно и здорово, но я не хочу, чтобы ты чувствовала себя ... — Иннер замолчала.       — Нет, нет, все в порядке, я понимаю! Мне бы тоже хотелось попробовать это, — успокаивающе сказала Сакура. Она помассировала висок, прежде чем улыбнуться.       — Это хорошо. Да, это хорошо. Ча! — Иннер снова вскинула кулак, прежде чем смущенно почесать голову: Извини. Привычка. Обычно меня никто не видит.       Сакура хихикнула, затем оживилась: О, кстати, как гендзюцу работает у тебя? Поскольку у нас разные взгляды, как ты испытываешь гендзюцу, наложенное на меня?”       — Ну, я использую твои чувства, поэтому в какой-то момент я захвачена им. Я слышу и вижу, что ты делаешь, поэтому, если гендзюцу показывает тебе что-то, я тоже это вижу. Но это не укладывается у меня в голове. Поэтому, когда ты попадаешься на какое-нибудь глупое гендзюцу, которое заставляет тебя думать, например, что луна красная, мы обе видим красную луну. Но ты, попав в ловушку гендзюцу, думаешь, что красная луна это нормально, в то время как я знаю, что обычно она белая.       Сакура хмыкнула. Иннер продолжила: Я поняла это только с тех пор, как Куренай начала тренировки с сильными гендзюцу. Мы не часто сталкивались с ними, и с малыми гендзюцу Куренай я только иногда замечала разницу, если действительно была внимательна. Но с большими это очевидно.       — Это круто, — Сказала Сакура, снова массируя висок.       — Ты в порядке? — обеспокоенно спросила Иннер.       — Я не привыкла к ощущению нахождения в двух местах одновременно. У меня от этого немного болит голова — Тихо сказала Сакура.       — Тогда давай вернем тебя в твое тело!       — Но! Как насчет поменяться местами? — сказала Сакура с болью в голосе: И я наконец-то могу видеть то, что видишь ты, я пока не хочу уходить!       — Все в порядке. Теперь, когда мы справились с этим, мы можем сделать это снова, и я не хочу торопить события. И мы все еще можем продолжать разговаривать, помнишь? — Убежденно ответила Иннер: Теперь сосредоточься на своем теле!       Сакура заключила Иннер в еще одно объятие и с улыбкой закрыла глаза.       Путь обратно в ее тело был намного проще. Она сосредоточилась на своих чувствах, на ощущении простыней у своих ног, мягкого ветерка из окна на шее, распущенных волос на щеке.       Когда она снова открыла глаза, она сидела на своей кровати.       — Иннер?       — Я здесь. И я устала.       Сакура выглянула в окно. Когда она устроилась в номере гостиницы, солнце только выглядывало из-за деревьев. Теперь, когда она выглянула наружу, солнце все еще находилось в очень похожем положении.       — Сколько времени прошло? Кажется, всего несколько минут, но, несомненно, мы разговаривали друг с другом дольше.       — Я не уверена. Я точно знаю, что когда мы вот так общаемся, это происходит намного быстрее, чем разговор. В конце концов, технически мы думаем друг о друге. И мы обе довольно умны, поэтому скорость нашего мышления довольно высока.       В этом есть смысл. Тем не менее, было важно знать, занял ли их разговор минуты, секунды или вообще это произошло за мгновение. Если бы они захотели поговорить посреди битвы, если бы Иннер смогла вывести ее из гендзюцу, разница в несколько секунд могла бы означать разницу между тем, является ли это жизнеспособной тактикой или нет.       У нее все еще болела голова.       — Мне бы хотелось прилечь. Давай выспимся и поговорим завтра, когда, надеюсь, моя головная боль пройдет.       — Ты можешь исцелить это, ты ведь в курсе?       Сакура позволила себе упасть на кровать.       — У меня болит голова, мне можно денёк отдохнуть и перестать думать!       Приложив светящуюся зеленую руку к голове, розововолосая женщина приготовилась ко сну. Хотя ее голова была полна тревог и забот, сон сморил ее быстро.       Утром Сакура потянулась, как кошка, и медленно встала. Быстро позавтракав, она снова поднялась в свою комнату и взяла ручку и карандаш.       Исследовать возможности тактик с Иннер или выяснить, как жить, будучи ниндзя-отступником?       — Сначала жизнь ниндзя-отступника. Это более насущно.       Согласившись со своей второй половиной, Сакура начала записывать проблемы, которые ей предстояло решить.       Ее внешность. Ее движения, похожие на движения других шиноби. Уникальность ее техник. Заметание следов, о которых она знала только основы. Выживание: деньги, еда, жилье. Основаться где-нибудь(или нет). Потенциальное одиночество. Опасность путешествий в одиночку.       Да уж. Это удручающе. Ей нужен был перерыв.       Решив подышать свежим воздухом, Сакура спустилась вниз и, заплатив хозяину гостиницы за еще одну ночь, отправилась исследовать город. Киру был оживленнее, чем она ожидала этим утром, но причина стала ясна, когда она приблизилась к городской площади. Горожане торговались, болтали и вообще занимались своими делами. Некоторые из них были слишком заняты, чтобы заметить ее, но те, кто заметил, старались держаться от нее подальше.       Она никогда не испытывала ничего подобного в Конохе. С другой стороны, в Конохе она была знакомым лицом с хитай-ате Конохи, в деревне, где мирные жители привыкли находиться рядом с ниндзя. Это была совсем другая история в маленькой деревушке Киру на окраине.       Пока она шла рысью по деревне, она начала обдумывать свои проблемы. Она могла бы легко покрасить волосы, но у нее было слишком много мускулов для гражданской девушки. Перманентный макияж поверх ее крашеных волос был бы хорошей идеей. С ее контролем чакры и возможностями она должна быть в состоянии справиться с этим. Однако, всегда существовала опасность, что хенге рассеится или вражеский ниндзя заметит использование чакры.       Тем не менее, это могло сработать. Что касается ее походки, что ж, в ближайшие недели ей просто нужно было смотреть на то, как ходить и разговаривать как гражданскому лицу. Она никогда по-настоящему не работала под прикрытием, но была уверена, что справится с этим адекватно.       Адекватно все ещё недостаточно, прошептал голос у нее в затылке. Не обращая на это внимания, Сакура продолжала идти.       Что насчет следов? Лучшим способом прикрытия было бы путешествовать как другой человек постоянно и последовательно, поскольку она не была достаточно опытной, чтобы постоянно заметать свои следы, особенно если АНБУ будут выслеживать ее. Это означало, что ей пришлось придумать новую личность. Новая история жизни, хобби, все. Ей пришлось бы стать другим человеком.       Но что, если это не сработает? Что, если она станет слишком подозрительной? Если она постоянно будет путешествовать как другой человек, это сделало бы ее анонимной, но если вражеский ниндзя (или бывший товарищ) выследит эту новую ее, ее легко обнаружат.       Черт.       И хенге, и история не были надежными. Это были хорошие идеи, но не оригинальные, и они не смогли бы обмануть сенсоров. Думая о Кибе, она поняла, что у нее нет возможности изменить свой запах.       Ну, может быть, она могла бы приготовить какое-нибудь масло, которое изменило бы ее запах, но ей пришлось бы применять его постоянно, а у нее не было оборудования, чтобы исследовать и готовить что-то подобное прямо сейчас.       Черт. Возьми.       Она встряхнулась от своих мыслей. Она не заметила, что ее ноги понесли ее к местному целителю. Войдя в маленький дом с вывеской снаружи, она увидела, что это не настоящий целитель. Это была скорее лавка травника, и пожилая женщина за прилавком выглядела знающей свое дело, вот только ее делом было не исцеление.       — Доброе утро, — сказала она. Женщина кивнула в ответ, но ее глаза были прищурены. Ее длинные седые волосы были заплетены в косу с одной стороны, а пронзительные голубые глаза излучали удивительную силу.       Количество вещей в магазине был небольшим, но у нее было несколько полезных трав, которые можно было использовать для обезболивания или мазей от инфекции. Слева от подсобного помещения магазина стояла одна кровать, в настоящее время неиспользуемая. В таком маленьком городке, как этот, вряд ли могло быть несколько больных людей одновременно. Если бы это случилось, им все равно понадобилась бы помощь.       Когда Сакура собирала травы, которые хотела купить, дверь снова открылась. Вошла мать с сопящим ребенком на руках. Мальчику на вид было около восьми лет, и он превосходно сдерживал слезы. Его короткие каштановые волосы были взъерошены, а на лице виднелись полосы грязи. Мать выглядела молодой, где-то за двадцать, но у нее было доброе лицо. Она направилась прямо к пожилой женщине, явно расстроенная.       — Мой мальчик упал с дерева, когда играл, и его рука выглядит неважно. Пожалуйста, помогите! — громко сказала мать, закончив свою мольбу поклоном, когда глаза мальчика снова начали наполняться слезами.       Пожилая женщина резко указала на кровать. Мать опустила ребенка, утешая его, и пожилая женщина опустилась на колени рядом с ребенком: Покажи мне свою руку, юноша.       Сакура тоже с любопытством взглянула на мальчика. У мальчика была явно сломана рука. Это не редкость после такого падения, и ее легко залечить. Пожилая женщина еще не заметила этого, поскольку ткнула его в руку с большей силой, чем было необходимо. Мальчик поморщился, когда слезы, наконец, потекли из глаз.       Когда пожилая женщина отошла, предположительно, за какими-то травами, Сакура решила, что пришло время вмешаться: Извините меня. Я слышала, что произошло, и думаю, что могу помочь. Я обученный ниндзя–медик, — заметив, что мать сделала небольшой шаг назад Сакура добавила, — из Конохи, и я могла бы взглянуть на вашего сына.       Мать была напряжена, ее длинные каштановые волосы закрывали один глаз, но не казалась настроенной враждебно: У меня нет денег, — сказала она. Ее тон был напряженным и настороженным.       — Все в порядке. Я предлагаю вам помощь, так что это бесплатно, — сказала Сакура. Удивительно, что деньги были тем, что пришло в ее голову, после того, как она сама захотела помочь.       Женщина посмотрела скептически, но кивнула: Пожалуйста, не причините ему вреда, — тихо взмолилась она.       — Конечно, не буду, — успокаивающе ответила Сакура, обеспокоенная ее настороженной позой, когда она опустилась на колени рядом с мальчиком.       — Все хорошо, — успокоила она мальчика, который смотрел на нее полными страха глазами: Дай мне взглянуть, — она нежно взяла его за руку и начала фокусировать чакру: Лазать по таким высоким деревьям может быть опасно, даже если это кажется крутым. Так что будь осторожен, ладно?       Ее чакра медленно продвигалась вверх по коже, через кровеносные сосуды, выискивая нарушения и восстанавливая их. Когда она добралась до сломанной кости, чакра взяла оба конца сломанной кости и срастила их обратно вместе, используя энергию для стимуляции роста клеток.       Мальчик кивнул в ответ, и Сакура улыбнулась: В основном это чистый перелом, поэтому его довольно легко залечить. Тебе повезло! — сказала она, отпуская руку. Чистые переломы заживали легко, у такого целителя, как она, это занимало не более минуты. Переломы костей были одной из первых серьезных травм, которые она научилась лечить.       — Сколько времени займет восстановление? — сухо спросила мать Сакуру. Сакура повернулась и улыбнулась.       — Я только что закончила лечение. Его рука как новенькая.       Челюсть матери отвисла, а мальчик начал изумленно махать рукой, на его щеках высохли дорожки слез: Мам, смотри! — воскликнул он, показывая ей свою недавно зажившую руку: Боль прошла!       — Спасибо, спасибо вам большое! — воскликнула мать и дважды низко поклонилась: Вы спасли нас, спасибо. Теперь он снова может помогать со сбором урожая, вы спасли нас, спасибо вам!       — Это не составило труда! — ответила Сакура, удивленная ее реакцией.       Мать взяла сына и быстро вышла из магазина, бросив на нее последний взгляд, полный благодарности, смешанной с нервозностью. Сакура покачала головой, снова выбитая из колеи.       — Ты к этому не привыкла, не так ли?       Пожилая женщина стояла позади нее. Подвески на ее морщинистой шее двигались, когда она говорила.       — На самом деле, — честно ответила Сакура: В Конохе такие навыки гораздо более распространены.       — Ты не понимаешь, насколько особенны твои навыки, милая. В Конохе это может быть более распространено, но здесь ты только что совершила чудо. Эта семья не смогла бы собрать труды своего старшего сына в сезон сбора урожая. Они все равно попытались бы заставить его работать, что только ухудшило бы его состояние! Вероятность заражения высока для этих бедных семей, особенно в полях. Он мог умереть от этой травмы, и его семья голодала бы зимой. И ты предотвратила все это за минуту. За бесплатно.       Сакура молчала.       — Возьми те травы, которые ты хотела купить у меня в качестве оплаты. Такой бескорыстный поступок я вознаграждаю. Мало кто из вас сделал бы то, что сделала ты.       — Действительно ли шиноби Конохи так плохи?       — Они лучше, чем шиноби других стран, — сказала женщина. Она не выглядела нервно. Она просто выглядела смирившейся.       Сакура попрощалась и вышла из магазина, размышляя.       Все это не устраивало ее. Ожидания матери, слова пожилой женщины, улыбка на лице маленького мальчика.       Противоречивые чувства не давали ей покоя. Она вышла на окраину деревни и зашла в лес, окружающий деревню, звуки еженедельного рынка становились все слабее и слабее.       Найдя небольшую полянку, она начала разминать мышцы.       Убивать было не в ее характере, но в ее характере было сражаться. Сакуре не доставляло радости обрывать жизнь другого человека, какой бы отвратительной она ни была, но ей нравилось избивать тех, кто заслуживает, или проверять свои навыки в поединках с сильным противником.       Когда она немного разогрелась, она начала бегать кругами по лесу, просто чтобы поддерживать себя в форме.       Она чувствовала беспокойство, ей не терпелось подраться, но здесь не с кем было спарринговать. Спарринговать будет ей не с кем еще очень долгое время.       Плечи Сакуры поникли. Да, это правда, что она решила оставить Ли, но она скучала по нему. Ей не хватало его энтузиазма, энергии и вызовов, которых он ей бросал.       — Подумай об этом так, — Иннер заговорила с ней: Если за нами начнут охотиться, у нас будет достаточно времени попрактиковаться в наших навыках!       — Ха-ха.       Но Иннер была права. Сакура усердно работала всю свою жизнь — ну, со времен Леса Смерти — чтобы стать той, кем она была сейчас. Она не хотела выбрасывать свои с трудом заработанные навыки, не только потому, что они могли понадобиться ей для спасения жизни, но и потому, что они были частью ее. Частью ее личности.       Ей нравилась ее сила, ее могущество, ее способности. Она не хотела отказываться от них.       Что добавило еще один вопросительный знак к ее стремлению стать никому не известной деревенской целительницей без особых способностей, о которых стоило бы говорить.       — Мы действительно не продумали это до конца...       — Кажется, что наша мечта отдаляется все дальше и дальше. Какие варианты у нас остались?       Она не могла прекратить тренировки, ни для того, чтобы стать сильнее, ни для поддержания своей силы. Что, если бы ей понадобилось защищаться? И ее легенда прикрытия никогда не будет безупречной, а ее навыки работы под прикрытием — абсолютными.       Сакура была одним из лучших целителей, зверем в тайдзюцу и хорошо овладела гендзюцу.       Она не была из тех, чей боевой стиль был незаметным. Она не могла выслеживать врагов на расстоянии многих миль, также она не знала и не могла противостоять техникам, которые это делали. Она не была ни лазутчиком, ни шпионом.       Кулаки подходили ей больше, чем плащ или маска.       Что это значило для ее возможностей как нукенина? Особенно учитывая ее мотивацию выбраться из Конохи в первую очередь — сбежать из мира крови и смерти и найти новый мир покоя, тепла и исцеления?       Сакура издала короткий крик разочарования, когда ее кулак ударил ближайшую к нему вещь, даже не осознавая этого, она наполнила удар чакрой.       Удар по валуну, который она расколола на миллион разных кусочков.       Стоя под дождем из гравия, Сакура могла только представить лицо невинного гражданского человека, увидевшего её здесь.