Bilberry

Самый кайф - это, нах, в нее входить. Сегодня это доставляет мне больше куни. Сегодня я просто беру свою любимую женщину, которая так сильно стонет передо мной, которая смотрит на меня слегка затуманенным взглядом, и крышу мне сдувает ветром только так. Я никогда не могу сказать, что мы занимаемся каким-то одним видом секса. Более того, я, нахрен, не умею делить секс на нежный и жесткий, на медленный и яростный, как делают это бабы. И как многие мужики, но мне, мне же этого решительно не понять. Если у меня стоит - у меня стоит. Если есть возможность, я трахаю Музу, если нет, стараюсь удовлетворяться рукой. Но когда я трахаюсь со своей самой офигенной феей, то это, черт подери, лучшее. Я не понимаю, как именно я трахаюсь, мне не нужно ставить никаких рамок. Медленно - так медленно. Резко - так резко. У нас всей этой мутотени нет. Просто мы чувствуем друг друга. Просто когда я дышу ей в шею, а она скользит ладонями по моей спине, то все остальное катится далеко и надолго. Мы сами ловим свой ритм и отключаемся, напрочь забывая, что там и кто есть. Посылаем на тот самый хер, на котором она сидит - а она уже сидит, ох Дракон! - и который всегда встает при виде нее. Вот это я называю отрывом по полной. Я помню наш первый раз и помню, сколько усилий потребовалось приложить, чтобы раскрепостить эту вечно боявшуюся облажаться женщину. Ладно, не так уж много усилий, но убедить в том, что богами в сексе становятся не сразу и что, черт, не нужны мне все эти боги, а нужна она, - вот это, я считаю, самая главная моя заслуга. Зато теперь я имею в своем распоряжении просто потрясающую фею. Или она меня. На самом деле иногда я даже начинаю путаться, кто кого имеет. Кто на ком сидит и кто кого трахает, но, боги, нет же разницы, когда тебе настолько офигенно, верно? Верно. А потому я просто, черт возьми, переворачиваю ее на живот и вхожу сзади, пока она пытается держать свою спину ровно. Спину, по которой хочется проходиться руками вновь и вновь. Что я и делаю. Эти прикосновения - они божественны. Она - божественна. Я люблю свою женщину и признаю про себя это совершенно без стеснения. Кажется, когда мне было еще лет восемнадцать, такие умозаключения казались дикими и меня от них воротило. В двадцать четыре на жизнь смотришь как-то уже более правильно и в таких вещах совершенно не боишься признаваться. Просто надо об этом говорить теми словами, которые рвутся с твоего языка. А не теми, что все остальные. Баба может услышать от тебя хоть тысячу фальшивых признаний - вот только они нахрен ей не сдадутся. Она будет истерить, пока не докопается до истины, потому что бабы, они, черт подери, хотят искренности. Ты можешь смолоть любую чушь, но главное, чтобы это чушь была от самого твоего члена, и, пожалуй, этого будет достаточно. Главное, именно от члена, потому что своими гребаными яйцами мы думаем. И даже если на вашем пути встречается мужик, который дохрена умный и думает головой, не верьте, не верьте, потому что где-то сверху все равно маячит член. Именно он и определяет все наши действия, наши поступки и умозаключения. А я растворяюсь в своей женщине без остатка. И в прямом, и переносном смысле, потому что кончать в Музу давно уже стало привычным. Хорошо, когда кто-то там и когда-то изобрел противозачаточные заклинания. И нервотрепки, и сюрпризов гораздо меньше. Люблю волшебство. И люблю Музу. Бесконечно, сильно, членом и не только люблю.