Bilberry

Я сжимаю ладонями ее упругие, напряженные ягодицы и с наслаждением вылизываю вход во влагалище. Музу чуть заметно трясет, она крепко держит руками мои волосы, больно оттягивая их вверх, широко раздвигает ноги, между которыми покоится моя голова. Горячая, влажная и невероятно мягкая, податливая. Это то, что мне так адски нужно. Говорят, женщинам нравится, когда во время куни им только ласкают клитор. Возможно. Но на Музу, как и на меня, это правило распространяется мало. Клитор – высшая точка удовольствия. И мощнейшая эрогенная зона. Маленький, розоватый, когда я касаюсь его языком, Музу неистово трясет, она просит меня прекратить и в то же время продолжать. Женская логика просыпается даже вовремя секса. Но, что даже уже не пугает, мне ровным счетом плевать на то, что она хочет. Куни – мой фетиш. С которого меня трясет не меньше. Мой стояк больно упирается в кровать, когда я схожу с ума. От процесса. От прикосновений. От возможности исследовать, насладиться каждой складочкой. Облизать, попробовать все. Время от времени не забывая чуть посасывать клитор. Да, это кайф. И слизывать, слизывать языком солоноватую жидкость, что непрерывно выделяется из нее. Че-е-е-ерт. Я сам почти близко к тому, чтобы кончить. - Ри-и-ив… - чуть на выдохе, чуть пронзительно. – Черт, пожалуйста, прекра… Нет. Никогда. Потому что если я начинаю, остановиться уже не могу. Чистая, нежно-розовая, чуть морщинистая кожа, набухающая от наслаждения, под которой пульсирует приливающая от возбуждения кровь. Закрыв глаза, потому что я сотни раз исследовал это тело, я выразительно, с особым искусством провожу языком по внутренним стенкам, слегка, самым кончиком, проникая глубже. Сильнее, насколько это возможно. Муза резко дергается и издает надрывный стон, стискивая мои волосы и оттягивая их вверх напряженной, трясущейся рукой. Ее бедра сжимаются, а я лишь крепче сгибаю пальцы, чтобы оставить потом заметные полосы на ее бледной, без единой родинки коже. Не забыть про пальцы – вовремя подключить, слегка поглаживая клитор, и слушать, слушать, как она чуть ли не вопит, как она задыхается, заходясь в своей дрожи, чуть улыбаться про себя и облизывать – мокрую, нежную и такую прекрасную кожу, ловить языком едва ощутимый пульс и сходить внутри с ума, задыхаться от собственного восторга, потому что ты можешь это, ты делаешь это прямо сейчас. Больше. Дольше. И глубже. Меняя местами пальцы и язык, я будто всасываю, поглощаю в себя эти восхитительные половые губы, этот маленький, спрятанный среди складочек клитор, который я нежно обнимаю самым кончиком языка, свернутым, словно одеяло. И застываю так, всего на несколько мгновений, ощущая, как дрожит мой язык, как пытается извиваться Муза, но не получается, ведь я крепко, очень крепко ее держу. Чертово единение, ради которого стоит жить. Вашу мать, оторвите мне голову. Потому что меня самого сейчас разорвет. Я могу повторять это изо дня в день, и мне не надоест, потому что я зависим, от процесса, от собственных прикосновений к этой – черт, подери! – влажной коже, которую можно лизать, лизать… Часами! Возможно, я мог бы делать это часами, если бы кровь не приливала к голове, мой член не упирался бы больно в кровать. Муза мучительно стонет, пытается дернуть ногами, но я усмехаюсь про себя и лишь увеличиваю темп, изучая всю область, облизывая каждую клеточку этой чертовой, это прекрасной, это такой моей кожи… Я то сжимаю ее ягодицы, чтобы она не поднялась слишком сильно вверх или наоборот не вжалась в кровать, то попеременно отпускаю одну руку, чтобы подключить ее к начинающему уставать языку, а затем, когда он набирается сил, снова прильнуть головой и погрузиться в крышесносящее наслаждение. Я уже настолько отточил собственную технику, что Муза просто не замечает, когда ее ягодицы касаются смятых простыней и когда мои пальцы больше не дразнят ее маленький, чувствительный клитор. Это, говорят, вообще не происходит. Или происходит, но лишь от перевозбуждения или еще каких-то странных, хреновых факторов, а вот на практике наблюдается редко. Все время забываю о том, что я же исключение из правил. Меня изматывают от восторга вовсе не охи, вдохи или стоны, не мысли о том, что вот сейчас, совсем скоро я погружусь в ее тело и буду двигаться в нем, полностью теряя разум и не заботясь о том, чтобы вовремя вынуть, потому что кончить можно прямо в нее. Меня изматывает совсем не это. А сам процесс. Прекрасный, длящийся, кажется, целую вечность, процесс с бьющимся от наслаждения телом, моим блуждающим языком и моими пальцами. И мной, изведенным, пребывающим в странной, приятной и невыносимо прекрасной отключке. Я слегка сжимаю член, упирающийся в кровать, и чувствую, как изливаюсь, как кончаю, черта с два, в простынь, еле сдерживаю протяжный стон и всего на секунду прерываюсь, а тело Музы замирает в ожидании, но затем снова впиваюсь в нее, интенсивно лаская языком клитор, по бокам, сверху и снизу, там чуть подольше, и чувствую, как ее начинает трясти, но не так, как раньше, сейчас конвульсии просто бешеные. Я знаю, ее лицо сейчас перекошено от боли, будто Музе пришлось пройти через зверские пытки, но на самом деле причиной служит совсем другой процесс. Музу трясет все сильнее, она что-то нечленораздельно кричит, а потом изливается жидкостью, которую я слизываю всю, до последней капли, почти насухо, если бы это было возможно сейчас и в ее состоянии, а сама Муза податливо замирает, ослабленная, вымотанная, с разливающимся теплом внутри нее. Я получаю то, чего добивался своими прикосновениями, и, изнеможденный, отползаю назад, удовлетворенно ложась на кровать, чувствуя, как обмякает член. Муза смотрит в потолок и, кажется, пребывает в блаженстве. Я тоже где-то там, если не выше. Я правда не знаю, кому больше сносит крышу: ей или мне. Говорят, не всем мужчины получают удовольствие от того, что делают куни. Хорошо, если хоть что-то испытывают. Мне же повезло сначала дрочить на этот процесс, представляя его в своих сумасшедших мечтах, а потом воплощать в реальность, с наслаждением исследуя своих партнерш, оттачивая собственную технику до высшей такой мастерства, чтобы они все дрожали, кричали и стонали подо мной. И чтобы в конечном итоге найти Музу, готовую терпеть мои странные тараканы. Хотя кто сказал, что она их терпит? Я усмехаюсь. Я не прочь повторить это вновь. Сотни и сотни миллионов раз, пока мое сердце бьется. Со временем скрывать даже от самого себя это стало достаточно тяжело, и я осознал, принял, смирился и просто начал получать удовольствие от осознание одной очень важной вещи. Я фетишист. На куни, на сам процесс, на то, как мой язык блуждает по всем этим складочкам, как вылизывает нежно-розовую кожу, как играет, дразня, как заводит и как возбуждает ту, с которой я проделываю все это. Я фетишист. И мне важно не только иметь собственные фетиши, мне важно найти того человека, который если не разделяет, то принимает их все. До самого последнего. Я нашел. И меня невероятно устраивает. Я фетишист. И мне чертовски это нравится.