Free love в андеграунде

      Пару дней Кузя и Егор не выходили на связь. Сразу после того, как Кузя проводил Летова, его накрыло какой-то печалью, но уже ночью она сменилась чем-то приятным, какой-то ностальгией по тому дню. Несколько дней у Летова было такое сильное вдохновение, какого он уже давно не испытывал на спокойную голову. А стихи писались такие мелодичные, что в репертуаре "Гражданской Обороны" такие песни были бы слишком инородные, поэтому писал музыку и стихи он пока в стол. Как-то, когда он пел одну из только что сочинённых песен, он понял, что почти все они написаны о любви, причём на это его вдохновила прогулка с Кузей. Очень стыдясь этого факта, Игорь перестал писать и постарался об этом больше не думать.       Вскоре Костя и Манагер пришли к Егору, чтобы обсудить материал. Манагер принёс несколько стишков, пара из которых была частушками, остальные — недописанные. К частушками Егор поначалу отнёсся скептически, однако, когда Олег исполнил их, Летову даже понравилось. Олег и Костя заметили, что Игорь сегодня менее строг к песням, чем обычно. Рябинов догадывался, с чем это может быть связано, в отличие от Манагера. И Олег видел, что что-то у Кости и Игоря было. В то время, когда он с Кузей шёл домой, он решил всё-таки спросить:       — Егорка такой добренький, вот, сегодня! В смысле, он обычно более придирчив к песням. Думал, вот, что он забракует мою идею с частушками, а он даже менять особо ничего не стал!       — Ну-ну...       — Кузьма, бля! Ну что "ну-ну"? — Олег хитро улыбнулся. — Я ж вижу, что ты знаешь, что это с ним. Ты, кстати, вместе с ним какой-то ветреный прям сегодня.        — Да так...       — Ну говори давай!       — На улице так я не могу сказать... Короче, ко мне ближе, поэтому идём ко мне домой. Там и обсудим.       — Даже так? Ну, ладно.       Дома Кузя и Манагер сели в гостиной. Олег не понимал, что за секреты у Кузи и Егора, что на улице это обсудить нельзя.       Кузя вздохнул и начал:       — Олег, слушай, ты точно никому об этой фигне не скажешь? Донос писать не будешь?       — Да что у вас за секреты такие?!       — Просто скажи: молчишь или не?       — Молчу-молчу.       — Ты ж знаешь, что у нас за мужеложство сажают? Гомосексуализм, любовь к мужчинам по-простому.       — Ты выебать меня решил что-ли?       — Да нет же! Точнее... Пару дней назад Егор предложил мне такую тему: поцеловаться на сцене во время какого-нибудь фестиваля, вот, в качестве протеста. Сказал ещё, что тебе расскажет, но ты, гляжу, в блаженном неведении. Так что говорю я. Просто Егор говорил, что если будет вообще трое, то это ещё больше будет отражать идею свободной любви, понимаешь?       — Интересные у него, конечно, идейки. Так ты согласился типа?       Костя покраснел.       — Да.       — М-да...       — Вообще, Егор предложил попытаться избавляться от стеснения между нами, чтобы потом спокойно поцеловаться. Вот, сначала поспали вместе, потом в лес гулять пошли. Он мне венок сплёл, а я ему цветы в косички вплёл. Видимо, после этого и ходит довольный.       — Ясно. И он хотел подобное и мне предложить?        — Ага.       — Ну, хорошо, я поговорю с ним.       — Ты тоже согласен?       — Возможно. А чё такого? Забавно же! — Олег накинул на плечи свою олимпийку. — Ладно, пойду я. Ты же всё?       — Да. Ну, пока.       — Пока.       На следующий день к Егору в квартиру постучался Судаков.       — Привет.       — Привет. Мы, вроде, не договаривались на репетицию сегодня.       — Да я так. По другому делу зашёл. Спросить тебя кое о чём хочу.       — Ну, спрашивай давай.       — Кузя мне рассказал о твоей идее, — Судаков взял Игоря за руку и повёл в глубь квартиры. — Ты, вроде, вот, хотел, чтобы нас вообще трое было, да? Ну, я согласен. Просвящай, давай, в суть дела.       Егор засмущался, что даже не мог смотреть Олегу в глаза.       — Ну, — Игорь ушёл на кухню, где оставил журнал, который ранее показывал Косте. — Вот, даю почитать. В общем, идея вот в чем: на каком-то фестивале поцелуемся. Раз мы втроём, то будем втроём. Это будет типа хипповский протест за свободную любовь. А свободная любовь же предполагает любое количество и любой пол партнёров, понимаешь? А у нас за такое на лет пять сесть можно. Поэтому я и хочу так сделать. Хиппи-антисоветчики, ёб твою! Хех... Так ты, значит, согласен?       — Да.       — Ну, Кузьму пришлось дольше уламывать.       — Ну, он такой.       — Так, с Кузей мы тоже так делали, попробуем и с тобой. Начнём как-то, ну, сближаться, чтобы потом на сцене не смущаться сильно. Сначала по отдельности, потом вместе попробуем, втроём.       — Да хоть сразу вместе!       — Сегодня начнем? По крайней мере с Костей мы в ту же ночь начали.       — Ну, значит, и мы начнём.       Летов стоял у окна. К нему подошёл Судаков и, оперевшись на подоконник руками, наклонился к нему. Егор повернулся к нему и постарался скрыть смущение за волосами, но Олег каждый раз, когда прядь падала на лицо, убирал её. Это ещё больше смущало Летова. Олег же глазами изучал его лицо: острую челюсть, тонкий нос, трещинки на губах, зелёные глаза, рыжие волосики на бровях и бороде, несколько веснушек. Когда прядь в очередной раз упала, Судаков решил убрать её носом. Но только Игорь ощутил тёплое дыхание на своей щеке, он отскочил от подоконника и убежал в другую часть кухни.       — С Костей у нас помедленней всё было...       — Ну, полегче со мной будет, значит.       — Может быть быстрее, да, но точно, блять, не легче! И не пизди, что не видел, — он показал на свои раскрасневшиеся щёки.       — Ну, извини, — усмехнулся Манагер.       — Кгхм, ладно, — Игорь немного успокоился. — Кузя ещё на ночь оставался. Ты как? Останешься?       — Чего б и нет?       Манагер остался у Егора. Олега привлекла одна книга, которую Игорь недавно читал и ещё не успел убрать. Егор, всё ещё находясь под впечатлением после того, как Олег его у подоконника зажал, стал писать обрывки стихов. Писал он на матрасе, там и уснул. Судаков тоже сидел в комнате-студии и, когда услышал Егоров храп, отложил книгу и укрыл того одеялом.       — Спокойной ночи, — прошептал Олег Игорю и поцеловал его в висок.       Он дочитал главу и сам пошёл спать на диван в гостиной.       Олег спал долго. Когда он проснулся, Егор уже хозяйничал на кухне.       — Утречко, — отвлёк Олег стоящего у плиты Егора.       — А? Доброе.       Летов достал две тарелки и положил на них омлет. Одну он поставил на стол, а другую взял себе.       — Это мне? — неловко спросил Олег, стоя в дверном проёме.       — Нет, блять, для котейки! Тебе конечно!       — Спасибо...        Олег сел за стол.       — Жаль, заснул я рано. Мы ж с Кузей тогда ещё, эм... спали вместе, — последние слова Егор протараторил. — Хотел и тебе тогда предложить, но...       — Ясно.       — Вот ещё: с Кузьмой в лес мы ходили. С тобой пойдём или дома посидим? Просто по городу ходить и это обсуждать... Как бы опять донос не написали.        — Так-то да. Хорошо, у тебя давай посидим. Вот, музыку, может, попишем, помогу тебе.       — Спасибо.       После завтрака Олег и Егор ушли в студию. Егор достал гитару и тетрадь с текстами.       — Короче, знаешь, мне эта мелодия приснилась. Потом ещё Кузю с саксофоном привлечём. Вообще заебись песенка пойдет! Если, вот, не забуду, что мне там снилось.       Летов стал перебирать струны, хаотично чередуя это с игрой боем. Судаков знал, что у Егора в песнях эмоции очень важны, поэтому пытался как-то почувствовать мелодию, но даже у него, искушённого Летовскими песнями, это слабо получалось.       Проиграл последний аккорд, и Летов заглушил струны.       — Ну как?       — Ну, не знаю. Непонятно пока как-то.       — Да такое либо во сне, либо под колёсами придёт! В том же и суть. С саксом вообще кайфовое такое состояние будет. Если найдём, то губная гармошка ещё будет.        Егор всегда очень экспрессивно всё объяснял, особенно идею песни. Это всегда нравилось и завораживало Олега. Когда он только начал играть с Егором, его объяснения зацепили Судакова.       — Ты хоть понял?       — Наверное... Типа ощущения сна?       — Да.       — Хорошо. Может, я тогда за гитарой сбегаю? Кузьму могу ещё позвать.       — Как хочешь. Но гитару возьми.       Манагер ушёл. Егор остался один наедине с текстами и гитарой на полтора часа. Потом пришёл Олег, но не один, а с Рябиновым, который пришёл с футляром на плече.       — Олег мне объяснил всё, — даже без "здрасьте" зашёл Костя.       — Даже саксофон взял? Да отлично тогда! Может, сегодня тогда запишем?       Во время создания музыки Летов обычно был спокоен, только иногда группа вместе с ним могла побеситься на записи, как во "Всё идёт по плану" или "Новой патриотической". Однако в этот раз из Егора буквально бил экстаз и вдохновение. И Олег с Кузей это чувствовали и заряжались энергией от него. Но из-за этого он быстро выгорал и, когда он почти закончил объяснять, что и как играть, у него уже не оставалось сил на что-то ещё. Он устало упал на матрасы и закрыл лицо руками.       — Ты как? — спросил Рябинов, сев около ног Егора.       — Хуёво и хорошо пиздец... — вздохнул Егор. — Выдохся короче. Щас отдохну, и можем свести всё.       — Ну ёб твою мать, Егор...— Олег подсел к нему.       Ругань Олега не звучала как-то зло и раздражённо. Он это сказал даже скорее ласково, чему Летов улыбнулся.       — Кузь, — вдруг прервал тишину Манагер.       — Чегось?       — Кудряхи у тебя классные такие, вот, знаешь?       Костя в недоумении захлопал глазами, а уши и щёки немного покраснели.       — Бля, ну и чё?       — Так, сказал просто, — Олег повернулся к Кузе. — Можно?       — Чего можно?       Тут Судаков уткнулся носом в Костины волосы и положил руки ему на плечи.       — Блять! Олег!       От неожиданности Рябинов попытался оттолкнуть от себя Манагера, но в итоге они вдвоём завалились набок, Кузя даже ударился головой о пол. Хоть из-за высоты двух матрасов Костя не смог бы полностью упасть, Олег всё равно схватил его за плечи. Но он уже не утыкался носом в шевелюру Кости, а нависал над ним. Услышав стук головы Кузи о пол и глухое "Ауч блять!", Егор решил посмотреть, что у них там происходит.       — Олеж, спасибо, что я тогда ни обо что, вот, не стукнулся. Ты, вижу, с Костей ещё хочешь сегодня попробовать?       — Да, бля, случайно получилось! Да и что такого в этом?       Судаков помог Рябинову снова сесть на матрасы.       — Так что, продолжим? — зевнув, спросил Игорь.       Олег взял гитару, Кузя — саксофон, Егор — тоже гитару. Сыграли песню далеко не с первого раза, хотя все чётко понимали, что и как надо играть. В основном сбивался Кузя: несмотря на свою музыкальность, неловкая сцена с Манагером всё никак не отпускала, поэтому он то не успевал зажать клапан, то дыхание сбивалось, то недостаточно зажимал трость. В конце концов Рябинов взял себя в руки, и ребята полностью смогли сыграть песню. После последнего аккорда Игоря аж на мурашки пробрало — так ему понравился результат. Он хотел записать уже сегодня, но, видя, что остальные уже устали, отложил на завтра.        Так как ещё было светло и тепло, Манагер и Кузя решили пройти несколько остановок пешком. Вдруг Рябинов взял Олега за рукав и завёл его за гаражи.       — Манагер, слушай, что это всё-таки было, блять?       — Ты по волосы?       — Да если б, ёпт, только про волосы! Ты ещё и Егора типа зажимал?       — Ну, да, было такое. И шо?       — Ты ж понимаешь, что чуть дальше зайдешь и всё, — Кузя хлопнул, — уголовка!?       — Я и не собираюсь, вот, что-то такое делать.       — Эх... Ладно, Олег, слушай, — вздохнул Рябинов и подпёр спиной стену гаража, — можно тебе, так сказать, секрет доверить?       — Да, конечно. Ты ж меня знаешь!       Костя опустил голову и обнял себя за плечи.       — Я, блять, влюбился походу...       — Ну, влюбился и влюбился. Замечательно просто! — Олег похлопал Костю по плечу.       — Так херня в том, что я... В Егора...       — Чего?       — Я, ёб твою, в Егора влюбился нахуй!       Олег многозначительно вздохнул и достал пачку сигарет.       — Чё?! Ну чего ты вздыхаешь?! — сорвался на крик Рябинов.       — Не кричи ты, — Манагер выдохнул дым в воздух. — Я, кажется, тоже.       — А..?        Судаков затянулся и подошёл ближе к Косте:       — Даже, возможно, так сказать, влюблён и в тебя, вот... — Олег выдохнул дымок Кузе в лицо.       — Ёб твою...        — Ну шо? — Олег снова затянулся и отвернулся.       Кузя покраснел и ещё сильнее вжался  стену. Наступило неловкое молчание.       — Олеж, ты это серьёзно?       — Ладно, идём.       Судаков взял Костю за рукав и вывел из-за гаражей.       — Так сказать, да, серьезно. Не знаю, хочу я взаимности или нет, но ты и Егор мне уже, вот, родные стали.        Они замолчали. Всю дорогу им было неловко даже смотреть друг на друга.       Ясный вечер практически любой город сделает до неузнаваемости красивым. Дома и деревья казались чёрными на фоне светло-розового неба. Закатное солнце освещало крыши сталинок и хрущёвок. По городу ехали переполненные людьми автобусы и трамваи — граждане возвращались домой с работы. Обычная городская суета, но почему-то вечер казался особенным временем, особенно такой ясный.       Манагер и Кузя дошли до квартиры. Олег сразу, как зашёл и разулся, завалился на диван.        — Ну чего ты? — спросил севший рядом Кузьма.       — Егор, вот, говорил про полиаморные отношения. Вот, несколько партнёров, нет ревности, всем нормально в таких отношениях, разумеешь?       — Ну.        — Раз мы вдвоём в Егора влюбились, то давай хотя бы не ревновать его. А ещё лучше, если мы втроём сразу будем.       — Ладно, я не против. Если я правда влюбился, так сказать...       — Ну и заебись! Что с Егоркой, так сказать, делать будем? Он же это всё только как протест задумал, а мы, вот, перевлюблялись.       — Знаешь, глупо, наверное, да, но мне кажется, что он именно нас для этого выбрал не просто так. Хер знает, конечно, но меня это успокаивает.       — Думаю, я разумею тебя. Может, вот, и прав ты.       Олег отвернулся и закрыл глаза.        — Ты если спать собрался, то хоть бы кофту снял, — сказал Костя, доставая из шкафа плед.        Судаков снял олимпийку и положил её на спинку дивана. Он хотел взять у Рябинова плед, но тот сказал ему ложиться и сам заботливо укрыл.        — Спокойной ночи, родной блин...       Костя ушёл на кухню с гитарой и тетрадью с текстами, но долго просто смотрел в стену. Он не мог понять, как так вышло, что он влюбился в Егора, а Манагер вообще в них двоих, так ещё и признался ему в любви прямо на улице за гаражами. "Неправильно это всё как-то", — думал Костя, доставая сигарету.       — Может, я и в Олега правда влюблён, но не осознаю этого? Сложно до чего же...       Курение помогло освободить мозг от мыслей. Костя докурил сигарету, проверил, как там Судаков, и сам пошёл спать довольно рано для себя. Наутро Манагер ушёл.       Ещё несколько дней Рябинов не выходил из дома и думал над тем, что теперь между ним, Олегом и Егором. В один из дней он всё же решил:       — Бля, ну и чё? Манагер прям на улице это сказал — и ничё. А у меня что? Яйца отсутствуют? Хоть как-то, да скажу!       Пока эта идея сидит в голове, Костя стал быстро собираться к Летову. Рябинов постучался в дверь, и ему открыл довольный Летов:       — Кузя, ну ёб твою мать! Мы с Олегом уже всё записали, тебя только с саксофоном не хватает. Давай, заходи.       Игорь завёл Костю в комнату-студию, дал в руки оставленный в прошлый раз саксофон и надел тому наушники.       — Давай, как в прошлый раз всё.       — Егор, я...       Летов уже включил запись песни без саксофона, но писать ещё не начал. Кузя быстро вспомнил, где и что ему надо начать играть, и сразу сыграл всё, как надо, поэтому Егор объявил о начале записи.       — Егор, подожди...       — Всё, пишем!       Когда всё было готово, Егор включил запись. Всю запись он стоял с закрытыми глазами, только дёргая коленкой в такт. Кузя стоял рядом. Он хотел продолжить, но, видя, как сосредоточен Егор, решил молчать. Дослушав запись, Игорь сел на табуретку, вздохнул и заулыбался.       — Спасибо, Кузь. Без саксофона это был бы не такой кайф.       Рябинов смущённо заулыбался и сложил саксофон в футляр.       — Ты, вроде, что-то хотел? — вдруг спросил Егор.       — Может, погулять сходим?       — Ну, раз записали всё...       Они собрались и пошли на то место, где были в прошлый раз. Летов был крайне разговорчив — видимо, он ещё в хорошем настроении после удачной записи. Костя был молчалив, разве что иногда комментировал мысли Егора. Ему нравилось любоваться лесом под его речи.       Дойдя до той поляны, Летов ушёл собирать цветы для венка, а Кузя сел трогать траву и разглядывать глубь леса. Позже пришёл Егор и надел ему на голову свежий венок. Игорь сел спиной к Косте, чтобы тот, как в прошлый раз, вплёл в волосы цветы. Рябинов расчесал рукой волосы и начал вплетать в косички цветы. После он убрал волосы Игорю на плечи и положил его голову себе на грудь. Летов блаженно закрыл глаза. Костя аккуратно убрал волосы с его лица и гладил по щекам, шее, вискам. Пальцы Константина слегка дрожали, и Егор это чувствовал, но ничего не говорил. Костя волновался, но, заметив, как спокоен Игорь, он всё же решился:       — Игорь... можно?       Не дождавшись ответа, Костя наклонился к нему, и его губы коснулись кожи где-то на щеке. Игорь не стал как-то отталкивать его, а наоборот помог ему найти губы. Тут Костя что-то почувствовал. Какую-то любовь и нежность, которую передавал Игорь. От понимания этого какая-то приятная волна накрыла сердце Рябинова. Он  хотел уже прервать поцелуй, но Игорь подтянул его ещё ближе к себе. Венок упал с головы на грудь Егору, и Костя, ласково улыбаясь, отдалился от него. Летов снова надел венок на Кузю.       — Хах, Кость... — Летов погладил его по щеке. — Кажется, это всё куда-то не туда летит...       — Наверное...       — Так это по-настоящему, получается?       Рябинов крепче обнял Игоря.       — Да.       — И хорошо, вот. Только ты ж понимаешь, что нам придётся это скрывать?       — Знаю.        Игорь закрыл глаза и молчал.       — Я люблю тебя, — вдруг прервал он тишину.       — Я тебя тоже.       Игорь повернулся, сел и ещё раз поцеловал Костю. От удовольствия он упал Летову на грудь, а тот гладил его по тёмным кудрявым волосам. Тишина, только шелест листвы, пенье птиц, тихий стук сердца.       — Пойдём? — через какое-то время спросил Летов.       — Да, сейчас.       Костя поправил косы Игоря и встал.        Как и в прошлый раз, они не убирали цветы до самого отхода ко сну. Приятное чувство окутывало их, мягко, как тёплый плед. Приятно было осознавать, что чувства взаимны. Но когда эта буря у Егора стихла, то она сменилась беспокойством. Всё-таки, если какой-то стукач узнает о их отношениях, то опять будут проблемы с КГБ или милицией. И в этот раз так легко снять обвинения не выйдет, ведь они действительно нарушают закон, а не просто какому-то комсомольцу их рожи не понравились. Но после сегодняшнего поцелуя было ясно: ничего с этим уже не сделаешь — остаётся только скрывать и не заходить слишком далеко.