Море в секундах.

Важно ли знать, где твоё место в мире? Не в плане предназначения. Может, это то место, откуда мы берём силы и куда мы по сей день возвращаемся? В его стенах тебя не тревожит то, что происходит снаружи. Ты находишься будто в моменте, здесь и сейчас. Тянущие на дно самосознания мысли отходят на задний план, уступая лёгкой беззаботности.  За окном может происходить всё что угодно — не важно. Родные стены, пол, потолок и люди, находящиеся здесь спрячут, укроют, пока снаружи бушуют ветры-сносители.  Но Гониль лишился этого места.  — В каком это смысле ты уходишь? Что уже успело случиться пока меня не было? Было уже довольно темно. Фонари за окном только включились, освещая слякотные дороги. Ку, ещё даже не успев зайти за порог, возмущённо глядит на девушку. Та вопроса будто бы и не услышала и продолжала собирать вещи. Она судорожно скидывала их в маленький чемоданчик и совсем не заботилась об их состоянии. На самом деле она не предполагала, что человек, чью фамилию она носит уже больше пяти лет, вернётся раньше.  — Ты так и будешь продолжать молчать? —  Гониль нервно стучит ногой по пыльному полу и хмурит брови, а в голосе звучит раздражение и недопонимание. Он прекрасно знает, чем заканчиваются такие клишированные сцены в дешёвых дорамах, где уже до мозоли затёртые герои так и не смогли поговорить друг с другом.  Девушка отвлеклась от наполнения чемодана вещами и с поддоном «это же очевидно», всё-таки отвечает: — Я хочу подать на развод. И не надо удивляться, ты сам наверняка заметил как всё поменялось, — она тихо вздыхает и украдкой смотрит на маленького мальчика, чей силуэт виднеется из открытой настежь двери, — Как мы поменялись.  Взгляд тускнеет. В нём теперь совсем ничего не отражается, словно озеро, наполненное слякотью дорог и тягучей грязью. Девушка снова молчит, но после твёрдо добавляет, — Я с Мёнгилем временно переедем к другу моего брата, пока я не найду постоянное жильё, — В глазах пустота. Они не отражают абсолютно ничего, кроме усталости и туманности мыслей,  — Я давно уже всё решила и ты меня не переубедишь.  — Я и не думал, — коротко и пресно отвечает Ку.  Как же эта пустота заразительна.  Она просачивается с порога до стен, со стен на потолок, забирая всё чёртово пространство в себя. Из помещения будто выкачали воздух, оставив Гонилю дышать ёмким вакуумом, который никогда не заполнит лёгкие. Он останется здесь задыхаться один. Слова прошибают током сквозь тело, дробят на атомные кусочки и стирают в порошок, но на лице нет ничего.  Виновница вечера уже натягивала шапку на вьющуюся макушку Мёнгиля, аккуратно заправляя пряди. У мальчишки всегда были непослушные волосы, что завивались в смешные пучки от малейшей влаги. Но он так искренне радовался своей особенности, что никогда не давался под расчёску. Мама ругалась, но только для вида.  И детские клычки. Однажды Ку сказал, что с ними он похож на волка и тот так обрадовался такому сходству, что действительно стал верить, что он маленький волчонок и рос совсем не в обыкновенной корейской семье.  В горле становится сухо.  — Отлично, — особа завязывает шарф перед зеркалом и с трудом выставляет вещи за дверь. Гониль спешит ей помочь. Мальчишка вопросительно глядит на родителей, задавая немой вопрос одним только выражением лица. Мать старательно игнорирует. Глаза горят непониманием и еле заметным сожалением. Гониль знает, что мальчишка всё на самом деле понимает, но сделать с этим что-то не в силах.  У подъезда уже стояла машина, за рулём тот самый… Какой-то знакомый через третье колено, о котором она говорила. Смазливая мордашка, крашеные волосы, макияж — всё это признаки современных поп артистов. Ку от неприязни прищурился.  — Как же хорошо, что ты у меня неконфликтный, — ровным тоном произнесла она, что прозвучало как издёвка.  — Ага, и тебе хорошего вечера.  Мать с мальчиком сели в машину и тронулись. Гониль провожал их лишь глазами. Он стоял на тёмной улице, пока задние фары не скрылись за однообразными домами.  Фраза уехавшей всё звенит и гудит в голове. В груди засело необъяснимое чувство. Раздражение? Мягко сказано.  Гониль ужасно зол. Кажется, за все свои 27 лет никогда так сильно не желал на кого-то сорвать голос и разорвать горло в ошмётки. Поперёк гортани колючий ком вперемешку с остротой слизистой у глазниц. Он как последний трус позволил ей уйти. Он не сделал ровном счётом ни-че-го.  Сухость переросла в зуд, ползучий по всему телу. Пальцы еле содрогаются в непереносимости то, что засело в груди и наверняка не собирается выходить.  Нет, он сделал так, как надо. Так будет лучше для них.  *** Утро Гониль встречал непривычно. Только солнце тянуло к нему свои руки через старый тюль, никак не обогревая. На часах было уже около семи утра, означающее, что надо уже с силой отклеивать себя от холодной кровати и привести себя в порядок к новому рабочему дню.  Приведя себя в человеческий вид, он достаёт сырники из холодильника, привезённые вчерашней доставкой, разогревает на сковороде и сонно уплетает завтрак. В помещении было непривычно тихо. Даже назойливый гул от батарей куда-то исчез. Так звучит «мёртвая тишина»? Не выдержав такого натиска, Ку решает включить телевизор, чтобы был хоть какой-то фоновый шум. Из зомбоящика трындела пучеглазая ведущая, что-то вещавшая с очень серьёзным видом, что выглядело ещё абсурднее. Ярко-красная помада сильно сужала и так тонкие губы, сильно вытягивая её комичную физиономию. Говорила она быстро и много, треща высокими нотами. Большую часть её повествования Гониль, естественно, пропустил мимо ушей, но в какой-то момент его мозг всё же сосредоточился на новостях.  — А теперь о недавних событиях, — в очередной раз произнесла телеведущая, — В северных и западных районах города стали учащаться случаи нападения на прохожих. На сегодняшний день зарегистрировано около восьми случаев убийства. Полиция уже начала поиски преступника. Просьба не выходить на улицу после десяти часов вечера для гарантированной безопасности.  Ку в недоумении нахмурит брови. Да, жизнь всегда была не сахар: убийства, грабежи, насилие и так далее, но это не так тревожит душу, ведь «это может произойти с кем угодно, но не со мной». Сейчас это ощущается несколько иначе.  Женщина продолжала говорить, но большая часть рассказа снова пролетела мимо.  — …запомните, — Гониль навострил уши, и, на этот раз, чуть ли в рот ей смотрит, — Не оставайтесь дома одн- Вещание пучеглазой женщины прерывается помехами, синим экраном и надписью «отсутствует подключение к сети».