Ring my bells

      Тэхён садится рядом с Юнги на скамейку, поворачивая голову чуть вбок. Туда, где виден кусок закатного неба между рассаженных по берегам деревьев. Солнце плавится золотым полукругом, опускающимся к линии горизонта, утопающей где-то за небольшими бледно-зелёными холмами вдали. Однажды город обязательно дорастёт до туда. Здесь тоже поставят высотки и откроют новую станцию метро, но вряд ли Тэхён об этом узнает, живя в Лондоне.       — Ты по-прежнему работаешь без выходных? — спрашивает Тэхён.       — У меня теперь есть сменщик. Могу позволить себе даже отпуск.       — Можешь сделать это, допустим, завтра? Мне сейчас нужно домой, поговорить с Намджуном. Представляешь, он решил уехать в Ильсан к своим знакомым, оставив меня тут.       — Кажется, у вас есть семейная традиция. Постоянно куда-то уезжаете, говоря об этом в последний момент, — Юнги вынимает из кармана пачку сигарет, отточенным движением пальца доставая из неё одну себе в ладонь. Тэхён смотрит на пачку, отмечая, что это та самая марка, которую Юнги курил тринадцать лет назад. Те самые, отвратительного горького вкуса, которые Тэхён пробовал через его губы.       — На что ты злишься? Я предлагал тебе сбежать куда-нибудь вместе, но ты не согласился. Думаешь, мне не было тяжело? Я писал тебе. Несколько раз. Ты не отвечал. А когда я решил тебе позвонить, мне сказали, что такого номера больше не существует. Ты сам не захотел продолжать наши отношения, Юнги!       — Да, признаюсь, я разбил свой телефон, когда понял, что совершил большую ошибку, побоявшись идти против своей семьи. Однако это ты вернулся сюда с мужем.       — Никто не запрещал и тебе завести отношения за тринадцать лет.       — А ты мог приехать пораньше. Получается, не хотел меня больше видеть?       — Это бессмысленный разговор, — Тэхён вскидывает руки.       Наверное, у Юнги было меньше возможностей всё-таки попытаться вернуть себе Тэхёна. Может быть, он и не хотел этого. Знал, что семья никогда не поймёт, выгонит из дома, лишит единственной работы, а идти ему в любом случае некуда. В Лондон он бы переехать не смог, для этого нужны деньги, паспорт и понимание, что Тэхён его действительно ждёт. К тому же, их отношения начались так спонтанно, что Юнги не удивился бы, если бы Тэхён точно так же спонтанно потерял бы к нему интерес. В восемнадцать лет у него в голове гулял ветер, душа рвалась к свободе и каким-то новым неизвестным вещам.       Наверное, Тэхёну действительно стоило приехать в Тэгу хотя бы раз. Однако он долго пытался смириться с тем, что Юнги не отвечает на его сообщения и звонки. Потом пришли сообщения от друзей, которые говорили, что принимают выбор Тэхёна, и если тому нравится парень, тот самый недружелюбный бариста из кафе на соседней улице, то пусть так. Тэхён тогда горько усмехнулся нелепости происходящего. Он сидел в другой стране и не знал, любили ли его в ответ. Ему поддержка друзей в этом вопросе была уже до лампочки.       А потом Тэхён бросил юридический, где-то через полгода решившись. Вспомнил слова Юнги о том, что нельзя быть счастливым, если делать то, что хотят другие. Тэхён поступил на факультет истории искусств, наконец, занявшись тем, что было близко его сердцу. И когда он уже почти собрался приехать на каникулах в Тэгу, чтобы повидаться с семьёй и поставить их перед фактом, что никогда не станет серьёзным юристом, утопающим в бумагах, вдруг встретил Намджуна. Вернее, это Намджун встретил его.       — Давай поговорим об этом завтра? — предлагает Тэхён. — Обещаю рассказать всё, что было. Если, конечно, тебе нужны мои объяснения.       Юнги соглашается и спрашивает разрешения у Тэхёна проводить его до дома. Но Тэхён разрешает только до кафе. Дальше он пойдёт сам.       Намджун уезжает рано утром. Он мягко целует Тэхёна в щёку, как и всегда, если куда-то уезжает, будь то работа, командировка или даже поездка в мебельный за диваном для гостиной. Спать больше не хочется, особенно из-за того, что предвкушение очередной встречи с Юнги, где придётся откровенничать, мгновенно напоминает о себе. Пока ещё есть время, Тэхён решает написать Чонгуку и Чимину. Кажется, он обещал их пригласить в гости.       Открыв переписку, Тэхён понимает, что не связывался с ними около трёх месяцев. Вот вам и дружба на века, даже поздравлений с праздниками не было. В последний раз Чимин поздравлял Тэхёна с будущей свадьбой и интересовался, когда она будет. Тэхён тогда не знал числа и пообещал написать позже. Так и не написал, но, впрочем, они с Намджуном до сих пор не назначили дату.       Тэхён набирает и стирает сообщение. Он даже не уверен, как стоит здороваться. То ли сделать вид, будто они всё такие же неразлучные друзья, то ли извиниться за долгое отсутствие и написать, что он в родном городе. К слову, Тэхён не уверен, что Чимин и Чонгук до сих пор живут в Тэгу. Из последнего — семья Чимина всерьёз рассматривала возвращение в Пусан, где уже подыскали подходящее жильё и работу. А Чонгук... Про него Тэхён может вспомнить и того меньше. Как-то так повелось, что без Чимина рядом они общались реже.       Спустя несколько тягостных попыток выдавить из себя нормальный текст, Тэхён машет на всё рукой и пишет короткое: «Привет. Мы с Намджуном внезапно в Тэгу. Не хочешь встретиться?» Чонгуку пишет ровно то же самое, даже не изменяя пары слов, потому что чем дольше Тэхён думает, тем сильнее начинает сомневаться, что стоит беспокоить старых друзей.       Следовало бы позавтракать, и Тэхён решает сделать это в «Ring The Bell», а не дома. Ему точно нужно пройтись на свежем воздухе, чтобы не бросать параноидально взгляд каждые несколько секунд на тёмный экран телефона, ожидая ответа.       Привычным движением Тэхён жмёт несколько раз на звонок для вызова персонала. С кухни выходит зевающий незнакомый парень, одновременно желающий Тэхёну доброго утра и предлагающий купить кофе для бодрости духа. Тэхён неизменен в своих привычках даже по прошествии лет. Он не пьёт кофе, а потому заказывает свой любимый холодный лимонный чай. В довесок к какому-то сэндвичу парень умудряется убедить Тэхёна купить клубничное желе и радостно сообщает, что у них так много всего из клубники, что Тэхён никогда не пожалеет, если продолжит ходить в их кафе.       — Извините, — неожиданно произносит парень, заставляя Тэхёна задержаться с подносом в руках. — Одну секунду, — парень идёт к холодильнику с молоком и снимает с его стенки одну из фотографий. — Вы просто мне очень напомнили кое-кого... Вы, случайно, никогда не были здесь раньше?       Губы Тэхёна трогает улыбка, когда он видит ту самую плёночную фотографию, сделанную тринадцать лет назад в этом кафе, где ещё Чонгук закрыл глаза. Юнги сохранил её, даже несмотря на то, что сильно выцвела, а подпись с датой почти стёрлась. Зато именно эта фотография подарила кафе ещё одну традицию — на стенке холодильника теперь есть много других снимков на плёнку, на которых запечатлены довольные посетители. Конечно, это не какие-нибудь известные люди, а простые жители района или случайные туристы, почему-то оказавшиеся здесь. Таким образом, Юнги решил показать, что любой человек важен для «Ring The Bell».       — Юнги-ним придумал это, когда нас хотели закрыть, — объясняет парень. Тэхён теперь знает, что его зовут Хосок. Наверное, тот самый сменщик, благодаря которому Юнги теперь может себе позволить иногда отдыхать. — Знаете, где-то года три назад... О, боже, как давно я тут работаю! Так вот, три года назад, когда в районе шла большая стройка, ну, там, метро, новые дома, трасса, территорию этого дома тоже хотели забрать под строительство. Жители дома были против, но больше всех протестовал именно Юнги-ним, потому что здесь у него не только квартира, но и кафе. Ему долго пытались объяснить, что район ничего не потеряет, ибо его кафе мало кому нужно, и вот тогда он придумал вешать эти фотографии. Их было гораздо больше, просто многие за три года испортились. Эта тоже выглядит уже плохо, но Юнги-ним запретил её снимать. Сказал, что даже если она истлеет до белого фона, он всё равно не снимет её. Ох, на самом деле, это такое удивительное совпадение, что вы зашли сюда спустя столько лет!       Тэхён задумывается, не потому ли Юнги так яростно готов был отстаивать это кафе, что ждал его? Каждый день и каждый год он, слыша звонок колокольчика на стойке, выходил в зал с надеждой, что вернулся тот, кого он потерял давным-давно. Юнги мог бы продать кафе и поехать на эти деньги в Лондон, чтобы найти там Тэхёна, но вместо этого продолжал ждать его именно в Тэгу. И дождался.       Исходя из слов Хосока, Тэхён делает вывод, что Юнги до сих пор живёт в своей квартире над кафе, а потому, закончив с завтраком, немедленно идёт туда. Им необходимо объясниться друг с другом как можно скорее, и Тэхён больше не в силах ждать.       О том, что Юнги может не быть дома, он думает, лишь во второй раз упорно нажимая кнопку звонка. Чёрт, наверное, Тэхён выглядит так безнадёжно глупо сейчас, и ему просто везёт, что никто из соседних квартир до сих пор не обнаружил его.       — Я уже отвык, что здесь есть звонок, — произносит Юнги, с удивлённым видом открывая дверь. — Надеюсь, ничего не случилось?       — Мы хотели поговорить. Вот, я пришёл, — сообщает Тэхён, и вдруг его охватывает осознание, что, возможно, он сам пока не готов к разговору, который им предстоит. Вернее, не готов к его результатам.       — Серьёзные разговоры с самого утра никогда не были хорошей идеей. Ладно, проходи.       Юнги приглашает его в гостиную, которая когда-то была спальней его родителей, но потом здесь поселился Сокджин, и Юнги разрешил ему сделать перестановку и купить новую мебель.       — Здесь стало так много... цветов, — Тэхён косится на расставленные там и тут горшки и длинные вазы с целыми букетами.       — Мой сосед работает в цветочном на углу. Там мало места и ему приходится хранить часть здесь. Вообще-то, он мог бы не делать этого, но ему слишком жаль цветы.       — Сосед? А твои родители...       — Мать умерла в прошлом году. Отец — три года назад. Старший брат, в общем-то, до сих пор живёт в Сеуле со своей семьёй. Может быть, хочешь чего-то?       — Я позавтракал, спасибо.       Тэхён садится на диван, ещё раз осматривая комнату. Он был в ней, кажется, один раз, да и то стоял около двери, пока Юнги искал что-то. Теперь он может сидеть совершенно спокойно, и в этой квартире в целом, наверное, ему тоже не о чем переживать. Страх, что застанут не те люди, больше не напоминает о себе.       Разговор не клеится. Юнги выходит на кухню, чтобы сделать кофе, оставляя Тэхёна в одиночестве, а когда возвращается спрашивает только:       — Когда там у вас свадьба?       — Мы пока не решили.       — А вместе вы сколько?       — Лет десять, думаю.       — Пора бы уже знать дату свадьбы.       Десять лет. Для Юнги эта цифра кажется непомерно огромной, словно целая жизнь. Тэхён ждал всего лишь три года, но не получил ни одного намёка на то, что его до сих пор где-то любят. Юнги знает, что он полный кретин и сейчас просто не имеет права в чём-либо Тэхёна обвинять. Как же глупо, что он сам действительно его ждал и надеялся, что однажды увидит, и у них всё начнётся с того места, где остановились.       С другой стороны, у Юнги были весомые обстоятельства, мешающие ему дать о себе знать. Почти все эти годы он продолжал быть зависимым от своей семьи, а они никогда не приняли бы его выбор в пользу какого-то парня, который даже не в этой стране. Да даже если, то Тэхён им всё равно не понравился бы. Слишком он не такой, как большинство.       — Я хотел приехать, — говорит Тэхён. — Мне нужно было сказать родителям, что я перевёлся с юридического на историю искусств. Но именно в тот момент, когда я уже был готов, я встретил Намджуна.       Их встреча была похожа на сцену из клишированного фильма, где главную героиню сбивает на дорогой машине какой-то богатый бизнесмен. Вот только Намджун не был богатым бизнесменом, да и Тэхёна сбил на велосипеде, не успев справиться с поворотом.       В качестве извинений Намджун предложил Тэхёну вместе дойти до аптеки, чтобы купить пластыри и заклеить ссадины. Благо, Намджун Тэхёну ничего не сломал. До ближайшей аптеки нужно было пройти квартал, и за это время Тэхён успел с Намджуном разговориться. Они выяснили, что оба переехали из Кореи в Лондон по учёбе, только Намджун её уже почти закончил, а Тэхён только начал.       Намджун учился на философском, в будущем планировал пойти преподавать, и у него было опубликовано несколько статей в разных журналах, чем он очень гордился. Тэхён мог похвастаться только тем, что наконец-то выбрал свою мечту, а не желание родителей. Заговорив об искусстве, Тэхён выяснил, что Намджун тоже в восторге от всякого рода авангарда, и у него дома есть даже несколько репродукций картин одного художника, чьё творчество нравилось Тэхёну.       После аптеки Намджун пригласил Тэхёна в кафе. Там они всё продолжали обсуждать искусство и новые фильмы с Каннского фестиваля. Намджун упомянул недавно открывшуюся выставку, предложил Тэхёну посетить её буквально завтра. К счастью, именно завтра Тэхён ещё никуда не уезжал, поэтому с удовольствием согласился.       У Намджуна была забавная манера смешивать английский с корейским, когда он говорил с Тэхёном, и всё могло дойти до такой степени, что Тэхён вдруг ловил себя на мысли, что тоже начинает общаться на двух языках одновременно, хотя с английским в обычной жизни у него зачастую до сих пор возникали трудности. Видимо, дело было в том, о чём они говорили, а не как. С Намджуном Тэхён мог поддержать почти любую тему.       Ещё через некоторое время Намджун пригласил Тэхёна в кино. Это был поздний сеанс, так как фильм считался довольно специфическим и мало кому был интересен, поэтому в зале они сидели практически вдвоём, не считая ещё одного солидного мужчины в первых рядах. Во время очередного, разумеется, глубокого диалога между главными героями Намджун вдруг начал пояснять Тэхёну тот французский афоризм, который имелся в виду. Тэхён тогда почувствовал себя невероятно глупым, поскольку никогда в жизни не смог бы уловить столь тонкий посыл.       Они довольно быстро обменялись номерами, и каждый день Намджун присылал Тэхёну длинные голосовые сообщения, в которых рассказывал про новую книгу, начатую им на прошлой неделе, про будущую статью, про красоту яблони напротив его окна. В одном из таких сообщений Намджун пригласил Тэхёна к себе в гости то ли посмотреть те самые репродукции, то ли послушать музыку на виниловом проигрывателе, так как когда-то Тэхён упоминал, что ему нравится слушать именно пластинки.       В тот вечер сошлось слишком многое: интересные разговоры, вино, музыка, Намджун, рядом с которым у Тэхёна появилось ощущение комфорта впервые за всё время жизни в Лондоне. День пролетел незаметно, и Тэхён с удивлением обнаружил момент, когда за окном потемнело. Намджун предложил остаться на ночь, чтобы никуда не идти так поздно, но Тэхёну показалось это слишком неудобным. Тут и произошло признание, выбившее Тэхёна из колеи лишь на секунду, чтобы в следующее мгновение уже броситься Намджуну на шею с поцелуями. Возможно, в тот вечер сошёлся ещё один важный фактор — Тэхён всё ещё не слишком хотел ехать в Корею к семье, а вдруг начавшиеся отношения с Намджуном его неизменно задерживали в Лондоне, уберегая от неприятных объяснений.       Гораздо позже, по прошествии лет четырёх, Тэхён всё-таки признался родителям, что у него отношения с мужчиной. Они тогда впервые решили навестить его в Лондоне и обнаружили, что сын живёт не один. Все объяснения случившегося Намджун взял на себя, как и многое в жизни Тэхёна, на самом деле. Он всегда был готов подставить своё плечо и разрешить какие-либо проблемы, если видел, что Тэхёну трудно.       — И они спокойно всё приняли? — спрашивает Юнги.       — Поскольку мы вместе были уже четыре года, а ещё Намджун убедил их в том, что для Англии это нормально, и для нас не будет никаких трудностей. К тому же, Намджун... Ну, понимаешь, он серьёзный. Занимается понятными для них вещами, которые приносят вполне понятные деньги.       — С каких пор твои родители понимают философию?       — Намджун, как и планировал, устроился работать в университет преподавателем.       И в самом деле, это ведь не Юнги, который ничего не умеет, кроме как делать кофе и пробивать сэндвичи на кассе. У Намджуна образование, он целеустремлённый, наверняка, вежливый и воспитанный. Он не будет встречать хмурым видом и всегда сдержит язык за зубами. Скорее всего, именно такой человек и нужен был Тэхёну тогда, чтобы уравновешивать его характер, да и просто давать ощущение стабильности и надёжности.       Сейчас Юнги тоже стабилен. Он наконец-то полноправный хозяин собственного кафе, и больше его не беспокоит отсутствие образования. Особенно, если не думать об этом в контексте сравнения себя со всякими Намджунами.       — Хосок, парень, работающий в твоём кафе, сказал, что вас могли закрыть несколько лет назад, — произносит Тэхён. — Ты сделал всё, чтобы этого не случилось.       — Были причины цепляться за кафе.       Тэхён понимает, какие причины имеет в виду Юнги, и его губы дёргает улыбка. Однако Юнги спешит поправить самого себя:       — Я имею в виду деньги. Мне не на что было бы жить, если бы кафе закрыли.       — Да, я так и подумал.       От продолжения подозрений Тэхёна отвлекает вибрация телефона. Ответил Чимин, причём, довольно радостно. Во всяком случае, его сообщение звучит оптимистично — обещает приехать в скором времени, то есть, как минимум, завтра. Тэхён проверяет диалог с Чонгуком, но тот его сообщение даже не прочитал, хотя и был в сети относительно недавно. Что ж, даже один откликнувшийся друг уже неплохо, ведь Тэхён и на это практически не рассчитывал.       — Что-то случилось? — интересуется Юнги.       — Хочу встретиться со своими старыми друзьями. Может быть, помнишь Чимина и Чонгука? Мы ещё сидели вместе за столом на той фотографии, которую ты не выкинул.       — Вас попробуй забыть, — хмыкает Юнги, отпивая из кружки. — Что ж, тогда, наверное, тебе пора.       — Они приедут только завтра...       — И всё равно, наверное, стоит... не знаю, прибрать квартиру? Или придумать, куда вы пойдёте? В общем, уверен, у тебя полно дел.       Тэхён удивлённо смотрит на Юнги, начинающего его активно выпроваживать. Вроде бы ни о чём таком, после чего стоило бы побыстрее расстаться, они не говорили. Но Юнги упорен в своём намерении закончить на этом их встречу. Да и, в целом, вероятно, закончить их встречи.       Просто он не знает, о чём разговаривать дальше, ведь на языке крутится только один вопрос: «Ты любил меня, пока не встретил Намджуна?» И, в общем-то, только одно утверждение: «Потому что я люблю тебя до сих пор». Однако ничего из этого не имеет смысла. Юнги думает, что Тэхён посмотрит на него, как на идиота. В самом деле, какая уже разница, кто и сколько кого любил, если теперь у Тэхёна есть будущий муж?       Уже у самой двери, когда Тэхён надевает ботинки, слышится поворот ключа в замке, и на пороге показывается вернувшийся из торгового центра Сокджин. У него сегодня выходной, который ему вне очереди дал Джихун, сказав, что Сокджину, вероятно, очень нужен отдых, а то он слишком нервный в последнее время.       — О, у нас гости? Юнги, почему ты не предупредил меня? — Сокджин располагающе улыбается Тэхёну, приветственно наклоняя голову. — Ким Сокджин, сосед этого негостеприимного человека, очень приятно.       Юнги мученически вздыхает, прикрывая глаза ладонью, потому что теперь шансов расстаться с Тэхёном у него практически никаких. И это Сокджин ещё не знает, кто именно зашёл к ним. А впрочем...       — Ким Тэхён, я тоже рад познакомиться, — ну вот, это конечная. Юнги видит выражение лица Сокджина и знает, что оно означает любопытство. То самое, которое уже ничем не остановишь. Грёбаные общительные люди, как же с ними всегда тяжело.       — Ким Тэхён? Ах, вы тот самый Ким Тэхён! А что, вы уже уходите?       — Да нет, просто Юнги...       — Тогда оставайтесь! Вы не представляете, как сильно я хотел познакомиться с человеком, про которого Юнги говорит целыми днями!       — Ну, хорош заливать, — обрывает Юнги, но Сокджин уже ведёт наполовину обувшегося Тэхёна в сторону кухни. Оборачивается, двусмысленно дёргая бровями, и снова присаживается Тэхёну на уши, убеждая, что «да-да, именно целыми днями напролёт».       Может быть, Юнги частенько вспоминал Тэхёна, но только лишь тогда, когда Сокджин сам спрашивал об этом. То есть почти каждый вечер, в самом деле, однако ведь не Юнги был инициатором подобных бесед. Просто Сокджин очень хотел знать, как выглядит настоящая искренняя любовь, которую он сам пока не испытывал.       В общем, Сокджин задерживает Тэхёна надолго, выспрашивая у него без стеснения всё подряд и даже не обращая внимание на Юнги, занявшего место около дверного косяка. Тот закатывает глаза и цокает языком, стоит Сокджину бросить на него ехидный взгляд, мол, в отличие от тебя, мне ничего не мешает разговаривать в лоб. Удивительно, но Тэхён отвечает ему вполне искренне, кажется, не испытывая той неловкости, с какой боролся, пытаясь всё разъяснить Юнги.       Они спокойно обсуждают жизнь Тэхёна в Лондоне. Как он занимал комнату в общежитии вместе с каким-то мексиканцем, который ни черта не понимал по-английски, но всё-таки умудрился поступить в университет. Впрочем, возможно, он не хотел разговаривать именно с Тэхёном и старательно делал вид, что не понимает его. С какой же радостью Тэхён переехал домой к Намджуну, который смог избавить его даже от такой проблемы как неприветливые соседи.       Намджун вообще, наверное, идеал, попадающийся раз на миллион. Сокджин хочет посмотреть на него, и Тэхён довольно радостно показывает их совместные фотографии, совершенно не интересующие Юнги, но Сокджин упорно пихает ему под нос чужой телефон.       — Эх, был бы в моей жизни такой Намджун, — вздыхает, мечтательно прикрывая глаза. — Я всегда был уверен, что таких просто не бывает.       — Идеал — это не всегда хорошо, — говорит Тэхён. — Зачастую мы влюбляемся именно в недостатки, — Сокджин понимающе кивает, пока Юнги ощущает на себе пристальный взгляд, но, когда поднимает глаза, Тэхён отворачивается, возвращая внимание Сокджину. — Это я к тому, что Намджун далеко не идеальный. Например, он ужасно громко храпит...

***

      Чимин набрасывается на друга с объятиями, как только тот открывает дверь. Вжимается всем телом, так сильно держась за его плечи, что у Тэхёна даже на мгновение выбивает дыхание. Он встречается взглядом с Чонгуком, который, хотя и не ответил на сообщение, всё равно приехал и теперь топчется поблизости, смотря то на их с Чимином сумки, то на стены в подъезде.       — Клянусь, как только я увидел твоё сообщение, я прыгнул в первый же поезд из Пусана, — тараторит Чимин, внося свои вещи в квартиру, снова крепко обнимая Тэхёна и одновременно с этим скидывая свою куртку куда-то в руки Чонгука. — А Намджун где?       — Уехал в Ильсан повидаться со своими. Вернётся послезавтра. И да, привет, друзья, как же я рад вас видеть, — Чонгук мелко кивает головой несколько раз, отвечая на приветствие.       Они проходят на кухню, и по пути Чимин продолжает разглагольствовать о том, что он уже сто лет не видел этой квартиры, но тут почти ничего не изменилось. Более того, он буквально вспоминает каждый день, проведённый тут. Когда его семья заходила на праздники, и они с Тэхёном зависали в его комнате. Когда Чимин приходил после школы делать вместе уроки. Когда к ним присоединился Чонгук, и они начали торчать тут втроём, пока родители не слишком хотели отпускать их шататься по улице.       — Надеюсь, я не отвлёк вас ни от чего важного своим приездом? — уточняет Тэхён.       — Господи, дружище, какие могут быть дела? Я уже потерял всякую надежду, что однажды снова увидимся тут. Да, окей, я понимаю, что мог бы просто взять и приехать в этот твой Лондон, но, слушай, всё-таки есть разница между тем, чтобы сорваться в другой город здесь, и спонтанной поездкой через весь континент в другую страну. Да и потом, когда я в последний раз был в Англии, ну, честно, я понял только, что это совершенно не моё место. И дело даже не в том, что они потеряли тогда мой багаж при пересадке.       — А Чонгук? — обращается к нему Тэхён, видя, что друг словно не в своей тарелке. — Ты просто ничего не ответил мне на предложение встретиться...       — Ой, да это я просто ему уже всё рассказал, — отмахивается Чимин. — Ты только написал, я, во-первых, вскочил с места, во-вторых, подавился курицей, а потом тут же позвонил Чонгуку, сказав, что мы немедленно берём билеты и едем в Тэгу.       — Так, вы оба сейчас в Пусане?       Чонгук кивает. Тэхён помнит, что Чимин упоминал между делом, что сам переехал в Пусан не только из-за семьи, но и из-за перевода в филиал своего университета там. Вообще-то, Чимин родился в Пусане, просто большую часть жизни провёл в Тэгу, однако это ни разу не значило, что Пусан стал нравиться ему меньше, или он никогда не хотел бы там жить. А вот Чонгук... Тэхён был уверен, что тот либо останется здесь, либо поедет в Сеул.       — Моя жена из Пусана, у неё там всё, — объясняет Чонгук, кладя руки на спинку ближайшего стула и чуть сжимая её пальцами. — Мы решили, что будет лучше жить там. Опять же, там уже был Чимин, хотя бы один друг.       — Ты женился? — Тэхён распахивает глаза.       — Пять лет назад, — кажется, Чонгук тоже поражён его неосведомлённостью. — И я присылал тебе приглашение на свадьбу. Ты не приехал, я очень расстроился, но подумал, может быть, у тебя были какие-то более срочные дела.       Чимин поджимает губы. Чонгук действительно смертельно обиделся тогда на Тэхёна, который не только не ответил на приглашение, но и просто решил не приезжать, никаким образом не объяснившись. И именно Чимин был тем человеком, убедившим Чонгука, что у Тэхёна могли быть причины остаться в Англии в столь важный день. Тем не менее, дружба была подорвана, и даже сейчас Чонгук только из-за уговоров Чимина согласился встретиться с Тэхёном. Во всяком случае, может, у того хватит смелости рассказать, почему он проигнорировал свадьбу близкого друга.       — О нет, Чонгук, прости, — судя по всему, Тэхён действительно сожалеет. — Я никогда не пропустил бы твою свадьбу. Даже если бы я был при смерти, я бы всё равно приехал... Но я даже не знал. Видимо, я не получил приглашение. Я понятия не имею, как такое могло произойти!       — Ну, может, не такая большая потеря, — пожимает плечами Чонгук. — Мы всё равно развелись.       — Как?..       — В прошлом году. Ах да, наверное, ты впервые об этом слышишь, ведь не приехал даже на мой развод! Тринадцать лет назад ты свалил в свою Англию, даже не потрудившись с нами попрощаться по-человечески, не сказав ни о чём, не написав ни одного убогого сообщения, кроме того, что будешь поступать на юриста! Ты и на юриста, ага! Когда ты столько времени орал на каждом углу, как ненавидишь это всё. И, знаешь, почему-то даже после такого я всё равно нашёл время и приехал в чёртов Лондон. Ты прекрасно жил! Нашёл себе мужика, отучился, где хотел, и никогда не думал о том, чтобы поинтересоваться жизнью своих лучших друзей! Какой ты, твою мать, придурок, Тэхён!       Чонгук видит дрожащую губу друга и просто громко хлопает ладонями по столу, заставляя дёрнуться даже Чимина. Он невероятно зол и обижен на Тэхёна, потому что просто не понимает, почему тот настолько абстрагировался от всего, что связывало с жизнью до Лондона. Боже, да когда Чонгук рассказывал о себе, Тэхён, кажется, просто переставал слушать, лишь бы не знать.       А Тэхён в самом деле не мог слышать ни о чём, что напоминало о Корее. Любая деталь возвращала его мыслями к Юнги и том, что он так и не получил от него ни одного сообщения за тринадцать лет. Юнги был его первой любовью, самой сильной и запоминающейся, поэтому думать о нём было подобно изощрённой пытке. Каждый раз, случайно слыша хотя бы название их страны, у Тэхёна кололо в сердце, а голова неизменно наполнялась вопросами, посылаемыми в пустоту: «Как он там? Чем занимается? Вспоминает обо мне хотя бы иногда?»       — Прости, Чонгук, — выдавливает из себя Тэхён. Ему хочется всё объяснить, как есть, однако что-то внутри не даёт это сделать. Хочется, чтобы эта проблема оставалась личной. Тем более, что друзья и так не были благосклонны к их с Юнги отношениям. Наверное, они решат, что носить это в себе тринадцать лет — просто глупость, а Тэхён не собирается вновь выглядеть глупо и странно. В конце концов, ему ведь тридцать два, он уже не тот подросток не от мира сего, способный на неожиданные поступки и яркие эмоции.       — Так, думаю, нам стоит выпить, — бодро сообщает Чимин. — Нужно отметить встречу, а там, глядишь, разговор пойдёт лучше и доброжелательнее.       Чонгук фыркает, словно ничто не способно его переубедить. Чимин же подходит к своей сумке, в которой, как выясняется, он с лёгкостью носил шесть бутылок соджу. Вытаскивая их по одной на стол, Чимин бубнит что-то о том, что надо купить ещё, после чего поворачивается к Чонгуку, предлагая именно ему этим и заняться, заодно немного проветриться на свежем воздухе, пока они с Тэхёном тут кое-что прояснят.       Это «кое-что» заставляет Тэхёна напрячься, потому что он не уверен, что готов к откровениям вот так сразу. Когда Чонгук выходит на улицу, закрыв за собой дверь, Чимин тут же разворачивается к Тэхёну, простреливая взглядом.       — Забей на него. Чонгук всегда был вспыльчивым и ревнивым. Он терпеть не может, когда ему предпочитают кого-то другого, верно?       — Если я дружу с тобой и с ним, значит, мы дружим втроём, потому что нельзя дружить без Чонгука, — согласно кивает Тэхён.       — Да-да. Ты не переживай, я ему объясню, чтобы понял. Только ты мне сначала скажи, в чём дело. Тэхён, мы с тобой с горшка друг друга знаем, ты можешь сказать мне, как есть, всё, что угодно.       — Когда я сказал тебе про Юнги, ты как-то не сильно меня поддержал.       Чимин несколько секунд вспоминает, кто такой Юнги, пока не понимает, что речь именно о том самом парне, с которым Тэхён встречался до Намджуна. Да, тогда Чимин попросил себе время, чтобы пережить этот факт, и, может быть, Тэхён нуждался в его присутствии в своей жизни, а Чимин поступил некрасиво, но, в конце концов, не каждый день твои друзья вдруг признаются в отношениях с парнями. И тем не менее, Чимин прекрасно знает, насколько сильно Тэхён тогда любил своего Юнги.       — Значит, всё дело снова в нём?       — Да, пожалуй, — вздыхает Тэхён. — Давай дождёмся Чонгука с выпивкой? Я не уверен, что смогу сейчас сходу всё объяснить.       Вообще-то, Тэхён никогда не выпивал чрезмерно, хотя ему стоило бы это делать, как и любому представителю Кореи. Тэхёну просто не слишком нравился алкоголь, а в Лондоне, благо, он не мог поймать на себе осуждающие и непонимающие взгляды окружающих. Однако сегодня Тэхён думает, что напиться до забытья звучит отличной идеей, потому что за последние дни произошло слишком много всего, чтобы продолжать трезво смотреть на это.       Под алкоголь у всех троих развязывается язык, особенно у Чимина, которого и так было невозможно остановить от потока слов, будто он хранил молчание несколько лет. Чонгук, перебивая его, лезет со своими историями про неудавшуюся семейную жизнь, и Чимин будто знает об этом не меньше его, поэтому вставляет бесконечные комментарии, из-за чего Тэхён так и не может понять, почему Чонгук развёлся.       — Не сошлись характерами, — Чонгук откашливается, поджигая третью сигарету.       — Скорее, правда, ориентацией, — как-то язвительно добавляет Чимин, за что получает острый взгляд, и на кухне повисает тишина, в которой Тэхён с трудом складывает два факта воедино. — Кстати, об этом! — выкрикивает Чимин. — Тэхён, друг мой любимый, когда я, наконец, приеду в серый Лондон освещать своей улыбкой твою свадьбу?       — Мы с Намджуном пока не решили, — тянет Тэхён и вдруг добавляет. — Я не уверен, что это вообще случится.       — В смысле?! Мы с Гук-и уже настроились.       — Ну, в общем, я встретил Юнги, — и Тэхён рассказывает, как ходил к нему в кафе, потом они вместе посидели у реки Нактонган, а вчера он зашёл к нему в гости и поговорил про свою жизнь. — Насколько я понял... я могу ошибаться... мне показалось, что он всё ещё меня любит.       — Так, а ты его? — вдруг включается Чонгук.       Здесь Тэхёну приходится рассказать обо всех своих переживаниях, которые, в целом, не давали ему приехать в Корею столько лет. В конце своего рассказа Тэхён уверен, что тоже любит Юнги. Никогда не переставал любить, просто так вышло, что встретил Намджуна. Замечательного, милого, заботливого Намджуна, которым закрыл эту дыру в своём сердце.       — Юнги знает об этом? Ну, о том, что ты его любишь?       — Я думаю, он уверен, что между нами всё кончилось ещё тринадцать лет назад.       — Сколько времени? — Чимин встаёт со стула, отыскивая взглядом часы, но они не работают. Чонгук сообщает ему время с экрана телефона. — Это кафе, наверное, скоро закроется. Мы должны немедленно туда пойти!       — Зачем? — Тэхён даже немного ужасается решимости друга.       — Ты обязан сказать Юнги, что любишь его.       — Но... для чего? У меня скоро свадьба.       — Ты даже не знаешь, когда.       — А Намджун? Мы вместе десять лет.       — Чонгук жил со своей женой пять лет, а потом всё равно развёлся, потому что... — Чонгук громко закашливается, прерывая Чимина. — Короче, люди могут всю жизнь думать, что у них всё классно и здорово, но в один день вдруг понять, что это полная чушь, и всё бросить. Если ты так любишь Юнги, что не можешь слышать даже про целую страну из-за него, то он, как минимум, обязан об этом знать. Я же не предлагаю тебе резко выкинуть Намджуна, просто скажи Юнги эти важные слова.       Тэхён с сомнением смотрит на Чимина, и сомнение не покидает его, пока они втроём идут по улице к «Ring The Bell».       — А если у него выходной? — вдруг спрашивает Чонгук за несколько метров до светящейся вывески.       — Значит, мы пойдём к нему домой, — как само собой разумеющееся произносит Чимин, продолжая тянуть Тэхёна.       — Всё-таки, мне кажется, мы делаем какую-то чушь, — Чонгук мотает головой, но упорно идёт следом.       — Год назад ты так же думал?       Этот вопрос Чимина заставляет Чонгука отступить. Они доходят до кафе и через стёкла в двери видят, как Юнги в одиночестве протирает столы. Конечно, кафе уже закрыто, но они успели застать Юнги на месте. Правда, Тэхён вдруг ловит ступор, потому что совсем не понимает, что должен сейчас сделать. Впрочем, не факт, что даже на своей кухне он это понимал. Единственный, кто уверен, что их нисколько не продуманный план должен что-то прояснить в жизни Тэхёна, — это Чимин, и он открывает перед другом дверь.       — Мы уже закрыты, — громко оповещает Юнги, поднимая взгляд на незваных посетителей, и удивляется. Трудно не узнать тех двух, которые зачастую крутились рядом с Тэхёном.       — Боже мой, увидь я его один, никогда в жизни не вспомнил бы, — комментирует Чимин. — Ладно, что ж, Тэхён, ты помнишь, что делать. Мы с Гук-и отойдём. Погуляем поблизости.       Тэхён чувствует, как исчезает поддерживающая его рука, слышит звук закрывающейся двери и оборачивается, чтобы убедиться, что друзья просто ушли. Судя по направлению, они возвращаются домой. Пощупав карман, Тэхён не находит там ключей, и это заставляет его со вздохом опуститься на стул.       — Что происходит? — уточняет Юнги.       — Это очень долго объяснять.       — Можешь пропустить часть о том, как вы явно напились.       — Ты, правда, хочешь знать, зачем Чимин притащил меня сюда? — Юнги утвердительно кивает, складывая руки на груди. — Ты будешь смеяться, но он уверен, что мы должны поговорить. Как будто мы с тобой так мало разговаривали за эти дни.       — И о чём мы должны поговорить?       — О нас.       — Пока не очень смешно.       — У тебя всегда были проблемы с юмором.       Юнги выгибает бровь и решает, что стоит сделать Тэхёну чай покрепче. Тот подпирает голову рукой, прикрывая глаза, в целом, близясь к тому, чтобы уснуть, а Юнги пока не готов оставлять его здесь на ночь. Чтобы как-то заполнить тишину, Юнги включает магнитофон, надеясь, что сейчас диск выдаст ему бодрую песню. Латиноамериканская музыка никогда не подводила.       — Ты сейчас выпьешь чай, и я доведу тебя до дома, — решительно сообщает Юнги, ставя перед Тэхёном стакан. Говорить они, как того хотел какой-то Чимин, точно не будут, потому что Тэхён вряд ли запомнит этот разговор, а Юнги просто не хочет его даже начинать вновь. Ему всё предельно ясно со вчерашнего, да даже, наверное, позавчерашнего дня.       Тэхён медленно цедит стакан чая. Сначала он почему-то думает, что Юнги сделал ему кофе, но Юнги никогда не забывал, что Тэхён не любит этот напиток. Потом Тэхён обжигается, морщится, облизывая повреждённую губу. Несколько раз дует на чай, однако вскоре это действие становится слишком энергозатратным, и Тэхён просто ждёт, когда сможет сделать ещё глоток.       Юнги сидит напротив, то ли осуждающе, то ли предельно внимательно осматривая его с головы до ног. Тэхён не чувствует дискомфорт лишь из-за алкоголя в крови, напротив, ему даже нравится, что Юнги так долго смотрит на него, не отрываясь. Когда такое в последний раз было-то?       Бодрые песни заканчиваются, и следующая звучит слишком мелодично. Юнги надеялся, что эта песня никогда больше не прозвучит в стенах кафе, однако она, по сути, дала этому месту название. Почему-то, помимо латиноамериканских композиций, мать Юнги любила попсу в исполнении испанцев. Пусть они даже пели по-английски.       Проблема конкретно этой песни ещё и в том, что она звучала несколько раз в тот момент, когда Юнги сталкивался в кафе с Тэхёном тринадцать лет назад. Каждый раз, слыша только первые ноты музыки, Юнги тянулся переключить песню, потому что она напоминала ему о Тэхёне. В конце концов, он поступил радикально и просто перестал включать в кафе музыку, убрав магнитофон в подсобку.       — Как ты думаешь, о чём она? — спрашивает Тэхён.       — Без понятия. Наверное, мужик хочет, чтобы в его дверь позвонили, — пожимает плечами Юнги, совершенно не понимающий английского, за исключением каких-то простых фраз или тех, которые он мог часто слышать.       — Там про любовь.       — Нет, там явно про какие-то колокола.       — Про какие-то, — усмехается Тэхён. — Это просто интерпретация фразы: «Подари мне удовольствие».       — Какая же была хорошая песня, пока я этого не знал, — Юнги прикрывает глаза. Тэхён кладёт ладонь на его руку, тем самым, прося не бежать к магнитофону, чтобы срочно выключить музыку. — Ты допил? Не очень горю желанием вести тебя домой в ночи.       — Боюсь, домой мы не попадём. Кажется, Чимин забрал мои ключи.       — А в дверь позвонить, чтобы открыли, уже не вариант?       — Не уверен, что Чимин и Чонгук сейчас вообще дома. Кстати, телефон я, похоже, забыл на кухне.       Тэхён не выглядит так, будто мог спланировать всё это. Юнги ему верит, но не знает, что делать дальше. В песне всё повторяются и повторяются слова о том, что надо позвонить в колокола.       — Значит, переночуешь у меня, — наконец, приходит к решению Юнги.       — А Сокджин?       — Он с Джихуном сегодня. Вернётся либо завтра утром, либо днём, либо... В общем, ты можешь поспать в гостиной. Поднимайся.       Насколько хороша эта идея, оба могли бы поспорить. Рассказав Тэхёну, чем он может укрыться и где повесить вещи, Юнги уходит на кухню. Открыв окно, впуская ночную прохладу, он смотрит в тёмную улицу, на потрескавшуюся краску стен соседних домов и виднеющиеся между ними деревья. Между пальцев Юнги задумчиво крутит сигарету, этим нехитрым движением пытаясь успокоить волнение. Ещё вчера он обещал себе и Сокджину, что больше не станет инициатором их с Тэхёном встреч и разговоров. Инициатором он, может, сегодня и не стал, да только переночевать Тэхён явно сам не напрашивался. Внутреннее ощущение подсказывает, что Юнги будет обещать до бесконечности, но вряд ли исполнит хотя бы одно обещание, потому что само существование Тэхёна сильнее всех запретов.       Тихие шаги за спиной словно не удивляют, и Юнги поджигает сигарету, не оборачиваясь. Тэхён становится рядом, опираясь руками на кухонный стол позади себя. Оказывается, у Юнги слишком маленькая кухня, потому что колени Тэхёна почти касаются его бедра.       — Как думаешь, у нас могло бы что-то получиться, если бы я приехал раньше?       — Ты же не приехал, — Юнги выдыхает дым в окно и пальцем стряхивает пепел туда же, но часть остаётся на подоконнике. Хмурится, вытирая ладонью эти крохи.       — Я не знал, что ты меня ждёшь. Я боялся приехать и увидеть тебя с кем-то другим.       — Поэтому ты выждал время, приехал и увидел меня в одиночестве. Стало лучше?       — Нет, — мотает головой Тэхён. — Правда, я всё ещё люблю тебя.       — И что это изменит?       — Ты же тоже меня всё ещё любишь?       Юнги делает долгую затяжку, словно хочет задохнуться горьким дымом от своих отвратительно крепких сигарет. Вопросы Тэхёна лишь сильнее натягивают этот канат волнения внутри, и он вот-вот порвётся, если потянуть ещё чуть-чуть. Ещё один вопрос о том, любит ли Юнги, и он закричит. Может быть, тогда Тэхён испугается, отшатнётся и пойдёт, наконец, спать? И завтра утром Юнги его не увидит в своей квартире. Впрочем, зная Тэхёна, вряд ли его способны испугать чужие эмоции.       Кашель подбирается к горлу, но Юнги не выпускает дым, и тогда Тэхён, которому не нужно делать даже шага, тянет его к себе за шею, чтобы прикоснуться к губам. Как и в тот раз, Юнги приоткрывает их от неожиданности, дым перекатывается на языках, щиплет и дерёт, но Тэхён упорно втягивает его в себя, вместе с этим поцелуем забирая себе часть Юнги, которая должна вернуться на своё место — туда, где на сердце уже тринадцать лет плохо заклеенная Намджуном дыра.       — Они всё такие же ужасные, — шепчет Тэхён.       — Ненавижу сладкие, — так же шёпотом отвечает Юнги, откладывая зажигалку на подоконник, чтобы обхватить лицо Тэхёна ладонями.       Поцелуй выходит таким жадным и рваным, они то отрываются друг от друга, то снова накидываются, задевая зубами губы, сминая их, вновь сплетаясь языками. Вкус сигарет по-прежнему делится на двоих, и Тэхёну тяжело дышать, но он не собирается отпускать Юнги от себя, потому что уверен, что если разожмёт пальцы, вцепившиеся в края его рабочей рубашки, то уже никогда не сможет вновь так прикоснуться.       — Ты не ответил на мой вопрос, — сбивчиво говорит Тэхён, задевая ногой стул, когда обратно усаживается на край стола и ёрзает, садясь дальше.       — Это всё ещё ничего не изменит.       — Изменит. Всё изменит, Юнги. Я могу всё изменить, — он удерживает его ладони на своей талии, сам водит тыльной стороной пальцев по шее Юнги до воротника.       Тэхён не думает о том, что будет говорить Намджуну, он даже не в состоянии сейчас вспомнить о нём, ведь Юнги вновь целует его и от губ спускается к линии подбородка. Короткими прикосновениями идёт ещё ниже, залезая под чужую футболку.       Первый, единственный и последний раз Юнги касался его кожи в тот вечер, когда Тэхён вбежал в его комнату, заявив, что они обязаны вместе куда-то сбежать. Всё, что смог дать ему Юнги тогда, — самого себя на прощание, как будто тех ощущений должно было хватить им обоим до конца жизни. Юнги хватило до сегодняшней ночи, Тэхёну не хватило совершенно, но он и не думал, что Юнги наотрез откажется от его безумных предложений о побеге.       Многое меняется за тринадцать лет, и, проводя ладонями по бокам, животу и груди Тэхёна, Юнги понимает, что тот уже давно не девятнадцатилетний подросток, дрожащий от каждого прикосновения. Тэхён перехватывает его ладонь и сам ведёт ею вдоль своего тела так, как хотел бы, чтобы Юнги делал всегда. И теперь дрожит сам Юнги, не верящий, что они действительно снова делают это, в таких обстоятельствах, спустя так много времени. В голове бьётся мысль о том, что надо быть решительным и прекратить, ведь это не может быть правильным, но Юнги поднимает взгляд на Тэхёна и сгорает дотла.       Темнота кухни разрезается отсветом полутёмной улицы за окном, однако этого достаточно, чтобы блеск в глазах Тэхёна, сейчас совершенно чёрных, каких-то гипнотических и искушающих, совершенно ослепил душу Юнги. Он не может оторваться от них, и Тэхён не испытывает ни капли смущения, читая в Юнги лишь одно-единственное желание в данный момент.       «Останови меня», — пытается попросить Юнги.       «Никогда», — отвечает ему Тэхён, и это настолько ожидаемо, что Юнги больше не видит никаких причин сопротивляться. В любом случае, кто, если не Тэхён, сможет изменить всё, что будет дальше? Что будет через час, завтра, послезавтра, когда вернётся Намджун, и даже потом, спустя недели и месяцы. Всё сейчас в руках Тэхёна, пока он в руках Юнги.       Он сидит у него на бёдрах, придвинувшись так близко, чтобы соприкасаться грудью и чувствовать сердцебиение. Юнги поддерживает одной рукой Тэхёна за поясницу, другой касается пальцами его члена, проводя подушечками по стволу. Тэхëн запрокидывает голову, давая Юнги исцеловать себе шею.       У него всегда была особая манера целоваться. Что-то между тем, чтобы водить губами по коже, и тем, чтобы вылизывать кончиком языка. Наверное, никто так больше не целуется. Юнги же до сих пор помнит, что Тэхëну нравится, когда касаются у основания шеи и около кадыка. Юнги ловит его губами, зализывает вверх-вниз, не прекращая двигать рукой по члену Тэхëна, обхватывая чуть сильнее.       Тэхëн ëрзает, задевает член Юнги. Хочется чего-то большего, но Тэхëн останавливает свои мысли, потому что для сегодняшнего дня это будет слишком, да и он не готов вот так сразу. У них обязательно будет время позже, Тэхён сейчас почти уверен.       Нужно отодвинуться, чтобы своей рукой обхватить член Юнги. У них разный ритм, потому что Тэхëну нравится, как плавно и неспешно Юнги водит рукой, тогда как ему самому нужно быстрее и резче. Несколько раз их руки сталкиваются, и тогда Тэхëн принимает решение обхватить рукой оба их члена с одной стороны, когда Юнги сделает это с другой.       Тэхëн стонет в рот Юнги, когда их ритмы снова сбиваются, но оба чувствуют движения одновременно, и от контраста становится невозможно сдержаться. Даже когда Тэхëн кончает, он не убирает руку, и Юнги делает то же самое, пока у них есть несколько секунд, чтобы просто прийти в себя и отдышаться.       — Я люблю тебя, — Тэхëн прислоняется лбом ко лбу Юнги, шепча эти слова.       — Скажешь мне об этом завтра.       Потому что завтра их должно нагнать осознание случившегося, и только тогда Тэхëн решит, может он действительно изменить что-то, или это были пустые слова, сказанные лишь ради того, чтобы поддаться своим чувствам в моменте.       Утром или днëм, честно говоря, Тэхëн понятия не имеет, когда открывает глаза, он чувствует тепло от перекинутой через талию руки Юнги. Видит его перед собой. Расслабленное лицо, на которое совсем не попадает тонкая полоска света, случайно пробившаяся сквозь плотные жалюзи. Тэхëн аккуратно высвобождается из объятий, собирает свои вещи, не находя футболки. Вероятно, осталась на кухне. Приходится зайти и туда, постаравшись не скрипеть полом и не задевать никаких стульев.       Тэхëн осторожно прикрывает за собой дверь и прислоняется к ней спиной, проводя руками по лицу, стряхивая вчерашнюю ночь. Он не знает, зачем это сделал. Юнги был полностью прав — это ничего не изменит.       По дороге до дома Тэхëн думает, что надо срочно позвонить Намджуну и попросить того приехать из Ильсана как можно скорее, потому что должен ему что-то сказать, но делать это будет только в лицо, ведь такие вещи нельзя рассказать по телефону и уж тем более расписывать в сообщении.       В квартире Тэхëн обнаруживает спящих в обнимку на диване Чонгука с Чимином. Они даже не потрудились закрыть за собой дверь. Тэхëну срочно нужен кто-то, чтобы рассказать о своëм безумном и бессмысленном поступке, и он не испытывает никаких угрызений совести перед друзьями, когда нагло расталкивает их, заставляя проснуться.       — Я переспал с Юнги, — сообщает Тэхëн, стоит друзьям начать выглядеть так, будто способны воспринимать информацию. — И я не знаю, что мне теперь делать.       — Я, например, после такого развëлся, — пожимает плечами Чонгук, опрокидывая в себя стакан воды. Чимин трëт шею, покусывая губы.       — Почему ты не остался с Юнги? — спрашивает он. — Хотя бы мог объясниться, что это была ошибка.       — Это не было ошибкой, я действительно хотел этого. И мне стоит рассказать обо всëм Намджуну. И уехать отсюда, желательно, завтра.       — Бегство никогда не решит проблему, — говорит Чонгук.       — Да что ты? — саркастично усмехается Чимин. — Можно подумать, что ты сейчас совсем не хочешь так сделать, как обычно. Или, наконец, готов мне что-то сказать?       Чонгук только громко ставит стакан на стол и выходит из комнаты. Чимин срывается следом за ним, и Тэхëн слышит хлопок входной двери, а потом какие-то невнятные слова на повышенных тонах. Он ничего не понимает. Ни в себе, ни в окружающих его людях, но ощущение того, что его мир вновь дал трещину, возвращается вместе с сильнейшим чувством стыда.