Любимый шарлатан генерала

Раннее утро в особняке Соколиной Мощи началось вовсе не с тренировки, как планировала хозяйка, а с плохих новостей. — Генералу Цзин Юаню нездоровится? Это правда? Фэйсяо, Цзяоцю, Яньцин и Моцзэ стояли возле двери в гостевую спальню, за которой расположился Цзин Юань, и, растерянно глядя друг на друга, тихо переговаривались, чтобы ненароком не помешать его покою. — К сожалению, это так, — ответил Цзяоцю, — Вчера я пришел, чтобы угостить генерала имбирным напитком и пожелать спокойной ночи, но обнаружил, что у него очень сильная лихорадка. Мне удалось облегчить его состояние, но боюсь, что в ближайшее время он пролежит без сознания. — Доктор Цзяоцю прав, — грустно подтвердил Яньцин, — Я сам только что его видел. Генерал даже не отреагировал, когда я позвал его по имени… — Вот как, — Фэйсяо задумчиво почесала правое ухо, — Тогда неудивительно, что у него вчера совсем не было сил на прогулки и никакого аппетита… Прости меня, Яньцин, мне стоило сперва самой убедиться в том, что генерал Цзин Юань полностью выздоровел, а затем уже обременять его этим приглашением. — Нет, генерал Фэйсяо, вы ни в чем не виноваты! — мальчик насупился, чуть ли не плача, — Я так сильно хотел побывать на Яоцине, что он, должно быть, заставил себя поехать, несмотря на плохое самочувствие, чтобы не расстраивать меня! Это все моя вина… — Ох-ох-ох, — вздохнул Цзяоцю, сочувственно глядя на них обоих, — Поверьте, если кто и должен нести полную ответственность за случившееся, так это я, ведь, несмотря на то, что генерал Цзин Юань практически весь день был рядом со мной, я не смог вовремя распознать симптомы заболевания. Мне очень жаль, генерал… — Ты тоже не виноват, Цзяоцю, — опровергла Фэйсяо, — Ты — мой лечащий врач, а не его, и не обязан следить за здоровьем моих гостей. К тому же, вчера ты был занят приготовлением ужина и обслуживал нас на протяжении всего вечера. Давайте сойдемся на том, что мы все были немного беспечными, и придумаем, как нам быть дальше. — Полагаю, что дипломатическую встречу можно считать несостоявшейся? — ненавязчиво поинтересовался Моцзэ, — Надо доложить на Лофу, что их командир в ближайшее время не вернется. — Верно, — лисица решительно кивнула, — Поэтому ты, Моцзэ, сопроводишь Яньцина обратно домой вместе с объяснительным письмом от меня. Просто отправить сообщение в Обитель в данном случае будет неуместно. — Что?! — мальчик открыл рот от изумления, — Я не смогу остаться здесь с генералом Цзин Юанем?! Но он же сильно болен, я должен его оберегать! — Боюсь, что не сможешь, юный Яньцин, — Цзяоцю утешающе приобнял его, — Если вы оба останетесь здесь, для Адмирала и прочих генералов это будет выглядеть так, словно мы удерживаем вас силой, что может привести к ненужному конфликту. К тому же, кто-то должен заняться важными делами от имени Божественного Предвидения в его отсутствие. — Вы правы… Госпожа Цинцзу одна не справится, а я пообещал ей, что уже сегодня вечером вернусь с гостинцами… Но кто же тогда позаботится о генерале, пока меня нет рядом?! — А вот об этом точно можешь не волноваться, — авторитетно заявила Фэйсяо и указала рукой на своего помощника, — Цзяоцю, поручаю тебе важное задание! Раз лучшие лекари Комиссии по алхимии оказались настолько бесполезными, что генерал Цзин Юань сам отказался от их услуг, тогда пришла наша очередь показать, на что способна традиционная медицина Яоцина Сяньчжоу! Я беру на себя всю ответственность перед Адмиралом! Выясни, что это за болезнь и сделай все, чтобы он поправился как можно скорее! Это приказ! — Слушаюсь и повинуюсь, генерал… Цзяоцю ответил ей почтительным поклоном, а уголки его губ тут же растянулись в едва заметной самодовольной ухмылке. Моцзэ же, услышав распоряжение Фэйсяо, внимательно посмотрел на него, с подозрением нахмурив лицо, но ничего не сказал. — Тогда мне не о чем волноваться, — с облегчением произнес Яньцин, — Но я все равно буду звонить каждый день, чтобы узнать, как здоровье генерала Цзин Юаня! Я был так счастлив, когда узнал, что в последние дни ему стало хоть немного лучше! Пожалуйста, доктор Цзяоцю, вылечите его! — Сделаю абсолютно все, что в моих силах… — Что ж, раз мы со всем разобрались, тогда пора браться за работу! — подытожила Фэйсяо, уверенно уперев руки в бока, — То, что дипломатическая встреча отменилась, не означает, что на Яоцине закончились проблемы, нуждающиеся в решении. Идем, юный лейтенант. Сперва напишем письмо и купим гостинцы для твоих друзей, а после я провожу тебя и Моцзэ в порт и прослежу, чтобы вы без проблем сели на корабль до Лофу. Вежливо распрощавшись с Цзяоцю, все еще печальный, но гордый от того, что на него была возложена важная миссия, Яньцин в сопровождении Фэйсяо и ее телохранителя направился в другое крыло особняка, где располагался кабинет генерала. Доктор остался в коридоре совершенно один, но этот факт ничуть его не расстроил — за ближайшей дверью, прикованный к кровати, его ожидал нуждающийся во внимании и заботе пациент. — Идеально… Прямо как по рецепту… Хи-хи-хи-хи-хи-хи… Цзяоцю действительно был доволен тем, как в итоге реализовался его план. Сперва он собственными руками посадил и взрастил в разуме Фэйсяо мысль о том, насколько необходимо укрепить товарищеские отношения с Лофу и терпеливо дождался момента, когда та решится пригласить Божественное Предвидение на Яоцин. Затем, воспользовавшись жгучим желанием юного Яньцина увидеть военную столицу Сяньчжоу, как искрой, и подкинув в огонь топливо в виде своего подозрительного поведения, развел огромный костер, жаркое пламя которого довело до кипения стремление Цзин Юаня добровольно встать с постели. В качестве острой приправы он добавил древнее и опасное лекарство, которое не только помогло генералу прибыть к столу на своих собственных ногах, но и полностью лишило его возможности покинуть его. И вот теперь, после невыносимо долгого ожидания, возлюбленный Цзяоцю, оторванный от своей назойливой свиты и готовый к употреблению, наконец-то находился полностью в его власти. — Найдется ли у вас милосердие, чтобы простить такого жалкого лиса, как я, мой генерал?.. Что ж… Похоже, мне придется снова заслужить себе прощение… Цзяоцю бросил нетерпеливый взгляд на спальню Цзин Юаня и, тихо насвистывая веселую мелодию, не торопясь направился в сторону кухни, чтобы приготовить для пациента очередное лекарство. На этот раз без подвоха. *** — Доброе утро, мой генерал. Как вы себя чувствуете? Я принес вам завтрак. Когда Цзяоцю вошел в комнату, Цзин Юань полулежал на своей постели, опершись спиной на большую мягкую подушку и прикрыв веки от льющегося из окна слепящего солнечного света. Когда лис подошел к нему с подносом в руках, напевая и довольно помахивая хвостом, мужчина открыл один глаз и смерил его презрительным взглядом. — В этом рецепте обычно используется больше специй, но ради вас я уменьшил их количество вдвое. Все-таки вчера вы практически ничего не ели, это будет вредно для желудка. Цзяоцю сел на краешек кровати и, зачерпнув ложкой немного целительного горячего супа, с заботливой улыбкой поднес ее к лицу мужчины. — А теперь откройте рот и… Прежде чем он успел договорить, Цзин Юань вскинул правую руку, резко ударив по подносу, и тот опрокинулся с громким лязгом, запачкав пол разлившимся в разные стороны мясным бульоном. — Ох-ох-ох, какой же трудный пациент… Не успел Цзяоцю посокрушаться над судьбой приготовленного с любовью супа, как та же рука грубо схватила его за воротник кителя, однако силы в ней было все еще недостаточно для того, чтобы причинить ему действительно ощутимую боль. — Что ты со мной сделал?.. В золотистых глазах Цзин Юаня сверкнула опасная вспышка, но его голос прозвучал таким хриплым и сдавленным, что эта угроза совершенно не возымела эффекта. — Ничего, мой генерал. Вы сделали это с собой сами. Цзяоцю устало вздохнул и, легко освободившись из хватки Цзин Юаня, встал с постели, чтобы убрать беспорядок. Взяв из платяного шкафа чистые полотенца, он начал неторопливо прибирать остатки разлитого супа и осколки когда-то прекрасной фарфоровой миски с цветочным узором. — И что это должно означать?.. — Я когда-то уже говорил вам, что болезнь разбитого сердца невозможно исцелить никакими известными медицине средствами, но никогда не уточнял, почему. Зачастую больные сами сопротивляются своему исцелению, потому что боятся заново пережить травмирующий опыт и уже никогда от него не оправиться… Но я вовсе не обвиняю вас в трусости. Мое сердце тоже обливается кровью каждый раз, когда в лазарет приносят мертвые тела тех солдат, которых я вылечил накануне. Сколько бы раз это ни повторялось, к душевной боли невозможно привыкнуть. — И какое отношение это имеет ко мне?.. Цзяоцю печально улыбнулся и, собрав осколки миски на подносе, выбросил мокрое полотенце в мусорное ведро. Приведя в порядок свою одежду, он вернулся обратно к постели генерала и сел рядом с ним, изящно положив ногу на ногу. — Эта рана, которую вы прячете глубоко в своей душе… Давным-давно ее вам нанесли ваши лучшие друзья, верно? Дань Фэн и Инсин, что предали ваше доверие, обратившись к мрачным силам, с которыми в итоге не смогли справиться. Мастер Цзинлю, ваша наставница и опора, что попыталась их остановить и заразилась Марой, из-за чего впоследствии была изгнана. И Байхэн — та, что самой первой отправилась в пустоту, из которой нет возврата… Все они ушли и оставили вас в совершенном одиночестве разгребать тот беспорядок, который сами же и устроили. Так несправедливо. И так жестоко… — Тебя там не было… Ты ничего не видел… И ни черта не понимаешь… Цзин Юань грубо прохрипел ему в ответ, но по опущенному взгляду, в котором мгновенно потухли искры гнева, Цзяоцю понял, что идет по правильному пути. — Верно, я ничего из этого не видел. Но, как врач, я хорошо вижу итоговый результат. Вы страдаете из-за этой неизлеченной раны и уже очень давно. Она разрушает ваш разум тревожными мыслями и беспочвенными подозрениями. Истязает физическое тело, нарушая естественную циркуляцию жизненной энергии в нем. Прошлой ночью я всего лишь показал вам, какую боль испытывает ваш организм на самом деле. — «Беспочвенными»?.. — Цзин Юань огрызнулся, — Ты отравил меня… — Не совсем так, но вы правы — я скрыл от вас побочный эффект того самого лекарства, вкус которого так сильно вам понравился, — Цзяоцю виновато опустил уши, — Но иначе было никак. Будучи запертым в своей золотой клетке, вы никогда не поправитесь. Я должен был сделать все, чтобы вы выбрались из заточения и наконец-то оказались в заботливых руках того, кто всем сердцем любит вас… В моих руках… Успокаивая пациента своим сладким, как сахарный сироп, голосом, Цзяоцю нежно погладил Цзин Юаня по щеке, но тот в ответ даже не пошевелился, словно последние силы вовсе покинули его. — Я ошибался. Ты не просто шарлатан, доктор Цзяоцю… Ты настоящий психопат… — Хи-хи-хи… Признаюсь, мои широкие познания в лекарственных травах не раз сослужили службу армии Яоцина, и вовсе не в хорошем смысле… Но вам совершенно нечего бояться, ведь я никогда не причиню вам зла. Конечно же, кроме того зла, что поможет вам поскорее исцелиться. — Если кто-то узнает правду о том, что ты сделал, тебя сразу же отправят в Дом Кандалов. Что мешает мне рассказать госпоже Фэйсяо о твоих безумных методах?.. — Хм-м-м… — Цзяоцю зашевелил ушами, изображая беспокойство, — Пожалуй, это бы и правда сильно помешало моим планам. Но, к нашей с вами радости, вы сами вчера сделали абсолютно все возможное, чтобы генерал Фэйсяо не поверила ни единому вашему слову. Отказались от экскурсии, которую она продумывала с такой тщательностью, отвергли все с любовью приготовленные мною блюда, а под конец и вовсе выместили на ней свою ревность. Она так сильно расстроилась. Бедняжка… — … Цзин Юань молчал, не реагируя на его провокации, и лис воспользовался этой заминкой, чтобы прикоснуться к нему. Мягким жестом он поднял его красивое лицо за подбородок и, не встретив никакого сопротивления, запечатлел на губах мужчины нетерпеливый поцелуй. Конечно же, Цзяоцю немедленно затосковал по тем временам, когда партнер с охотой принимал его ласку и отвечал на нее приятными комплиментами, но это была одна из тех жертв, которые он был готов принести ради своей цели. Хватит с них притворных улыбок и осторожных слов. Чтобы лекарство действительно возымело эффект, они должны увидеть друг друга такими, какие они есть на самом деле. — Где Яньцин? Когда Цзяоцю отстранился от Цзин Юаня и начал бережно поглаживать белые волосы мужчины, любуясь его утомленным видом, тот снова заговорил, но теперь в его хриплом голосе вместо гнева слышалось только усталое принятие. — Увидел, как вы крепко спите, и подумал, что вы без сознания. Моцзэ сейчас сопровождает его обратно на Лофу, чтобы успокоить наседок, что немедленно начнут кудахтать, когда поймут, что вы пропали. А генерал Фэйсяо, должно быть, гоняет бойцов до последнего пота, чтобы успокоить нервы. Так что сегодня никто не помешает мне лечить вас… Цзяоцю снова страстно поцеловал пациента, проникнув языком глубоко ему в рот. Он вспомнил, с какой отчаянной жадностью Цзин Юань обнимал его прошлой ночью, и эти прикосновения вновь запылали на его коже. Неисчерпаемый дикий огонь, что порождали его порочные, но искренние чувства, рвался из него наружу, желая лишь одного — чтобы возлюбленный вновь забрал его весь без остатка. — Я хочу почувствовать вас в себе целиком… Скорее, станьте полностью моим… Мой генерал… Откинув одеяло в сторону, Цзяоцю забрался на обнаженного Цзин Юаня сверху и начал снимать с себя одежду. На секунду он испугался, что тот все же отвергнет его, но этого не случилось. Приподнявшись, мужчина помог ему раздеться, покрывая его шею и грудь неторопливыми поцелуями, а затем расслабленно откинулся на подушку, готовый к назначенному доктором лечению. — Когда я поправлюсь, не жди от меня пощады. Ты — лжец, мошенник и одержимый психопат, а значит опасен и будешь наказан со всей строгостью, — без единой игривой ноты пробормотал Цзин Юань. — Я был готов к этому с самого начала, — дрожа всем телом от возбуждения, ответил Цзяоцю, — А пока позвольте мне еще немного побыть негодяем ради вас… Оседлав мужчину, Цзяоцю нащупал рукой его твердый и влажный от преэякулята член и, взмахнув хвостом, медленно насадился на него. Приятное давящее чувство наполнило лиса изнутри, а сильные руки партнера схватили за его бедра и крепко сжали, не позволяя ему сбежать. — Х-х-ха-а-а… Мой генерал… Я люблю вас… Лис запрокинул голову и застонал, наслаждаясь их долгожданным воссоединением. Пусть сладкие, как мед, уста Цзин Юаня твердили обратное, но его аппетитное, такое желанное мужественное тело все еще жаждало Цзяоцю так же сильно, как и он его, а значит их чувства полностью взаимны. А если это так, разве забрать то, что и так уже принадлежит тебе, — это преступление?..