Любимый шарлатан генерала

Цзяоцю проснулся с первыми лучами солнца. Когда за окнами спальни забрезжил рассвет, он приоткрыл глаза и сразу же лениво перевернулся на другой бок, желая понежиться в постели лишнюю минутку. Рядом с ним, подставив партнеру свое сильное плечо в качестве подушки, лежал генерал Лофу Сяньчжоу. Его красивое лицо с правильными чертами выглядело умиротворенным, а дыхание было ровным и глубоким, из чего лис сделал безошибочный вывод, что Цзин Юань крепко и безмятежно спит. Цзяоцю дотронулся до его щеки тыльной стороной ладони и, убедившись в том, что ее температура в пределах здоровой нормы, положил руку мужчине на грудь. Место, где всего месяц назад ощущался лишь болезненный холод разбитого сердца, теперь отзывалось на его прикосновение теплым спокойным ритмом. — Отдохните еще, мой генерал. Вы это заслужили. Поцеловав возлюбленного в лоб, Цзяоцю осторожно выбрался из-под одеяла и, набросив на себя тонкий шелковый халат, направился в ванную комнату. Там он неторопливо и с удовольствием принял душ, нанес на влажную кожу несколько капель ароматного масла и привел в порядок свои шелковистые розовые волосы, закрепив их на затылке двумя заколками. Затем облачился в военную униформу и, аккуратно причесав шерсть на хвосте, бесшумно выбрался из спальни, чтобы приступить к новому рабочему дню. Наслаждаясь неспешной прогулкой по коридору, он добрался до комнаты хозяйки особняка и, сперва вежливо постучавшись, открыл дверь и проскользнул внутрь. — Доброе утро, генерал! Просыпайтесь, вам пора на тренировку! Распахнув шторы, он позволил рассвету залить оранжевым заревом спальню Фэйсяо. Лисица, которая лежала на кровати животом вниз, раскинув руки и ноги широко в стороны, недовольно сощурилась и отвернулась, пытаясь вслепую нащупать упавшее на пол одеяло. — Я вчера напилась… Дай еще пять минуточек… — Так и быть, засекаю время. Пока Фэйсяо пыталась справиться с похмельем в крайне сжатые сроки, Цзяоцю прибрал пустые бутылки из-под вина и недоеденные закуски, валявшиеся на диване. Затем он вытащил из шкафа чистую униформу и повесил на плечики брошенный в кресле генеральский плащ, по которому несколько раз прошелся мягкой щеткой, убирая осевшую на него во время усердных тренировок дорожную пыль. Обычно уборкой в комнатах занимался Моцзэ, однако пусть и исполнительному, но все же грубоватому телохранителю сильно не хватало той самой галантной утонченности, которая требовалась в уходе за благородной леди, а в глазах Цзяоцю Фэйсяо являлась именно такой, поэтому он лично следил не только за ее здоровьем, но и внешним видом. Закончив с подбором комплекта одежды, он подошел к туалетному столику и отодвинул табурет, приглашая госпожу к утреннему ритуалу. — Пять минут прошли. Извольте немедленно встать или я буду вынужден принять меры… Угроза, сказанная обманчиво ласковым тоном, подействовала. Фэйсяо, которая уже не раз оказывалась обрызганной ледяной водой за лишние пять минут сна, лениво перекатилась на бок и, поднявшись с постели словно зомби, перебралась на новое место, где помощник уже ожидал ее с гребнем в руках. Когда она уселась за столиком, Цзяоцю терпеливо распутал растрепавшуюся во сне косу и бережными движениями расчесал ее длинные волосы от корней до кончиков, собирая их в высокий хвост на затылке. — Ты заходил к Цзин Юаню? Как он? — вялым голосом спросила Фэйсяо, потирая слезящиеся глаза. — Да, заходил. До полного выздоровления ему еще далеко, но сейчас генерал Цзин Юань чувствует себя гораздо лучше. — Адмирал будет рада это слышать. Комиссия по алхимии на Лофу восприняла мое решение чуть ли не как личное оскорбление и теперь действует ей на нервы, добиваясь его немедленного возвращения. Вот бы увидеть их надменные лица, когда тот вернется домой здоровым! Больше никто из них не будет смотреть на медицину Яоцина сверху вниз! — Школа Жаньчжи в лице вашего покорного слуги от всей души благодарит вас. Однако я не думаю, что стоит спешить с возвращением генерала на Лофу. Он все еще очень слаб. — Я убедила совет в том, что Цзин Юань крайне нуждается в медицинской помощи и взяла на себя обязательство отпустить его сразу, как только ему станет лучше. К тому же, твоим ассистентам на передовой тяжело приходится без руководства. Я понимаю, как сильно ты переживаешь за своего пациента, но у нас нет другого выбора… — … Цзяоцю промолчал, украшая длинные уши Фэйсяо золотыми серьгами с зелеными камнями. Пусть он морально готовил себя к расставанию еще в тот момент, когда только начинал разрабатывать свой план, но его сердце все равно больно сжалось от тоски. «Рано… Моему генералу еще рано покидать меня!» Так он подумал, но, тем не менее, привычная любезная улыбка так и не сошла с его лица, скрывая от Фэйсяо его истинное выражение. — Я горжусь тем, что такому простому лису, как я, выпала честь стать лечащим врачом самого Божественного Предвидения, пусть и ненадолго. Прощание с пациентом всегда неизбежно, и я готов смириться с ним, если оно означает его полное выздоровление. Не печальтесь, генерал, ваша доброта и смелость помогли генералу Цзин Юаню поправиться и сделали меня абсолютно счастливым… — Цзяоцю… Отражение похорошевшей от его заботы беловолосой лисицы в зеркале потускнело от грусти. Фэйсяо не подозревала, что между ним и Цзин Юанем существовали тайные отношения, однако проведя рядом с ними несколько вечеров, она не могла не заметить тот взгляд, каким Цзяоцю смотрел на своего нового пациента. И пусть в глубине души он был рад тому, что она отнеслась к его чувствам с пониманием, но даже ее высокого статуса было недостаточно, чтобы помочь ему остаться с возлюбленным подольше. — Не переживайте за меня и смело отправляйтесь на тренировку. А я пока приготовлю завтрак. Вы, должно быть, после выпитого очень сильно проголодались. Закончив с прической и украшениями, Цзяоцю забрал со стола бутылки и вышел из спальни Фэйсяо, чувствуя спиной ее пристальный взор. Приготовление пищи всегда позволяло ему отвлечься от тяжелых мыслей, и нынешнее утро не станет исключением. Ведь как бы сильно не дрожали его руки, и как бы тесно не сжималось от одиночества сердце в его груди, в доме Соколиной Мощи существовал строгий закон, который он установил себе сам уже много лет назад. Что бы ни произошло, на столе его любимой госпожи всегда должна быть вкусная еда. *** — А вот и завтрак! Прошу прощения за задержку, я слегка увлекся… Цзяоцю вошел в столовую, толкая перед собой железную тележку, заставленную посудой с аппетитными блюдами, источающими жар и волшебный аромат. Среди них были слепленные и обжаренные в масле цзяоцзы с мясом и острыми овощами; большая гора приготовленных на пару пышных баоцзы с разными начинками; миски с несколькими видами нарезанных в пеструю соломку салатов; и даже два вида пудинга из мягкого тофу — пряно-соленый и подслащенный сладким сиропом. — Вот это да! Лучший повар Яоцина в очередной раз превзошел сам себя! А ну-ка тащи это все сюда да поскорее! Фэйсяо, что сидела во главе стола вспотевшая и бодрая после долгой пробежки вокруг особняка, одним махом выпила стакан воды, служившей ей аперитивом, и радостно постучала по столешнице, полностью игнорируя правила хорошего тона. — Подожди ты со своим завтраком, Цзяоцю. Я тут выигрываю… Буркнув себе под нос, Моцзэ с хмурой задумчивостью уставился на деревянную доску с шашками, что лежала прямо перед ним, демонстрируя собой близящуюся к своему завершению напряженную битву. — Это весьма смелое заявление, молодой человек, — с мягкой отцовской улыбкой ответил Цзин Юань, что с комфортом расположился на стуле напротив него с чашкой чая, — В данный момент я вижу пять вероятных возможностей безоговорочной победы для меня, и только один — для вас. А вот видите ли его вы — это большой вопрос… — Хм… Вот оно что. Интересно. Полностью увлеченный этой непростой головоломкой, Моцзэ не глядя протянул руку к блюду с паровыми булочками, которую Цзяоцю поставил неподалеку от него, и, нащупав одну наугад, запихнул ее себе в рот целиком. Один-единственный раз поддавшись на уговоры Цзин Юаня сыграть с ним в шашки, с тех пор он при каждой удобной возможности разыгрывал с ним партию-другую, завороженный стратегической глубиной этой игры. — Тебе как будто на поле боя побед не хватает, Моцзэ, — проворчала Фэйсяо, набирая себе полную тарелку золотистых жареных пельмешков, — Хватит позорить форму! Сядь и ешь нормально! Это приказ! — Слушаюсь, генерал… — по привычке ответил Моцзэ, но распаленный азарт так и не позволил ему полностью отвлечься от происходящего на доске. — Прошу прощения, госпожа Фэйсяо, — извинился Цзин Юань, — Кажется, я случайно привил вашему подчиненному пагубную привычку. — Все в порядке, генерал Цзин Юань, — Фэйсяо быстро сменила гнев на милость, — Я рада, что вам весело в нашей компании. В последнее время я возвращаюсь домой очень поздно и не успеваю перекинуться с вами даже парой слов. Как вы себя чувствуете? — Замечательно. Впервые за несколько месяцев, ложась в постель, я могу быть уверен, что высплюсь без ночных кошмаров и мучительной боли. Дышать здесь так легко, что я чувствую в своей комнате аромат цветущих деревьев за пределами особняка. Каждый день мы с доктором Цзяоцю выходим на улицу за покупками или просто прогуливаемся часы напролет, и я ощущаю, как в моих ногах пробуждается прежняя сила. А Повелитель Молний… Он долгое время был пленником внутри моего тела, но теперь я чувствую, что его тоже больше ничего не сдерживает. — Хе-хе-хе. Поверю вам на слово, а то в моем особняке маловато места для гостя таких внушительных размеров, — рассмеялась Фэйсяо, — В любом случае, это все полная заслуга Цзяоцю. Он — невероятно одаренный врач и не менее талантливый повар! И я готова повторить это всем и каждому, кто посмеет сомневаться в моих подчиненных! — Вы льстите мне, генерал, — смущенно ответил Цзяоцю, который закончил выставлять блюда на стол и теперь разливал напитки, — Это достижение принадлежит поколениям мастеров школы Жаньчжи, отстоявшим независимость своих методов перед лицом Комиссии по алхимии и хранившим свой уникальный подход на протяжении многих лет. — А я согласен с госпожой Фэйсяо. Если бы не ваша горячая страсть к врачеванию, доктор, я бы до сих пор оставался прикованным к постели немощным стариком, единственная полезная функция которого — ставить подписи на важных документах. Я благодарен вам за квалифицированную помощь и не забуду упомянуть о ваших заслугах перед Адмиралом. Цзин Юань наградил своего тайного любовника одобрительным взглядом, надевая перед Фэйсяо облик великодушного гостя, но сам Цзяоцю видел в его сощуренных золотистых глазах лишь то, как мужчина мысленно срывает с него одежду. — Хи-хи-хи… До старика вам еще очень далеко, генерал Цзин Юань, — с пленительной ухмылкой ответил лис, — Но я счастлив, что мои скромные умения все-таки смогли помочь многоуважаемому Божественному Предвидению поправиться. Мне страшно представить, что бы генерал Фэйсяо со мной сделала, если бы мне это не удалось… — Не выдумывай про меня всякие глупости, а то гость уедет от нас раньше времени, — фыркнула Фэйсяо, закусывая щедрой порцией салата с кунжутным маслом, — Кстати, об этом… Когда вы в последний раз разговаривали с Яньцином? — Недавно, — Цзин Юань помрачнел, — Завтра он и госпожа Линша прибудут на Яоцин, чтобы засвидетельствовать мое состояние. Если Мастер котла посчитает меня достаточно здоровым для транспортировки, мне придется уехать вместе с ними обратно на Лофу. — … Цзяоцю промолчал. Похоже, этот разговор состоялся в тот момент, когда он был занят на кухне. Опьяненный своей безграничной властью над возлюбленным, он до последнего не хотел задумываться, что произойдет, когда его план наконец-то подойдет к концу, а когда тот неожиданно настал, то понял, что оказался совершенно к нему не готов. Кто знает, что произойдет с Цзин Юанем, когда тот снова окажется в той же самой губительной среде, из которой Цзяоцю с таким трудом вырвал его? Кто позаботится о нем, если тот больше не захочет видеть его в своем доме? Чьи теплые руки будут держать его в объятиях холодными ночами и утешать его печаль? Ни на один этот вопрос он не знал ответа. Однако было то, в чем он был абсолютно уверен. Цзин Юаню нельзя возвращаться на Лофу. По крайней мере, точно не сейчас. — Цзяоцю?.. Цзяоцю, очнись! Что случилось?! Услышав рядом обеспокоенный голос Фэйсяо, Цзяоцю мгновенно опомнился от своих тяжелых мыслей и понял, что стоит возле нее, застыв с опрокинутой бутылкой в руке, и освежающий фруктовый сок льется мимо переполненного стакана прямо на поверхность стола. — … — Я уберу. Не дождавшись от лиса внятного ответа, Моцзэ вскочил с места и, схватив сухую салфетку, начал прибирать устроенный напарником беспорядок. Цзин Юань же, никак не отреагировавший на произошедшее, в это время задумчиво смотрел в окно, выглядя так, словно уже мечтал поскорее выбраться из особняка на волю. — Простите, генерал… Кажется, я сегодня сам не свой… — В таком случае, мы с Моцзэ дальше сами справимся с завтраком. Отправляйся к себе прямо сейчас и как следует отдохни, — объявила Фэйсяо и авторитетно добавила, — Это приказ. — Слушаюсь… Пошатываясь на слабых ногах, Цзяоцю зашагал прочь из обеденного зала, так и не удостоившись от равнодушного пациента даже мимолетного взгляда. Он чувствовал себя больным. Его тело мелко дрожало в панической лихорадке, по лбу бежал холодный пот, а зубы стучали от рвущихся наружу слов отчаяния. Порочное пламя, что всегда ярко горело внутри его тела, теперь билось и обжигало его колючими языками изнутри, требуя хоть что-то предпринять. Счастье, которого он с таким трудом добивался, оказалось настолько мимолетным, что он даже не успел как следует насладиться им. Весь этот месяц возлюбленный принадлежал только ему — ему одному! — и теперь Цзяоцю скорее бы согласился, чтобы ему отрубили руки, чем добровольно отпустил бы его. Неужели это и есть то самое суровое наказание, о котором говорил Цзин Юань?! — Мой генерал… Вам нельзя… Нельзя уходить… Так он бормотал, быстро убегая в глубины особняка — в то единственное место, где его всегда ждало верное средство, способное помочь в любой сложной ситуации. В свою лабораторию. *** — Еще немножко… Еще капельку… Фэйсяо пробормотала заплетающимся языком и попыталась вылить в чашу последние остатки пряного вина из бутылки, но та оказалась полностью пустой. Лисица сидела на балконе второго этажа, развалившись на деревянной скамье в крайне неженственной позе с широко расставленными ногами, но ей было все равно, ведь никто в ее собственном доме не смел ей указывать, как себя вести. Кроме, пожалуй, вынужденного соседства с важным гостем, который, к счастью, на ее личную территорию обычно не заходил. — Могу я присоединиться к вашему приятному времяпрепровождению, госпожа Фэйсяо? Услышав рядом спокойный голос Цзин Юаня, лисица чуть ли не подпрыгнула на месте от неожиданности. Мужчина, облаченный в легкое домашнее одеяние серого цвета, каким-то образом незаметно прокрался на балкон и теперь стоял неподалеку с новой бутылкой и чистой чашей в руках. — Присоединяйтесь, — она подвинулась, приняв более приличную позу, — Только вам придется самому себе налить. У меня уже руки немного дрожат. — Без проблем. Я и за вами с радостью готов поухаживать. В подтверждение своих слов он открыл крышку бутылки одним ловким движением и галантно наполнил их чаши темно-красной жидкостью до краев. Фэйсяо сразу же выпила всю порцию целиком, а ее гость сперва лишь осторожно пригубил. — Похоже, вы злоупотребляете алкоголем уже второй день подряд. Неужели есть настолько серьезные поводы для беспокойства? — ненавязчиво поинтересовался Цзин Юань. — Есть, — честно ответила лисица, — Вчера Мерзости на моих глазах целый взвод сожрали. Никого в живых не оставили, даже новобранцев. Проклятые ублюдки… — Мне очень жаль. — Что поделаешь, таков безжалостный путь Охоты, и мои бойцы, как и мы с вами, добровольно его избрали. Но все равно сколько бы лет ни воевала, никак к этому не привыкну… Плесните-ка еще винца, господин Дремлющий генерал. Цзин Юань усмехнулся, но наполнил ее чашу во второй раз. — Что бы сказали те, кто придумал это прозвище, узнай, что совсем недавно у меня были большие проблемы со сном? — Главное, что теперь их нет, а остальное — не важно… Кстати говоря, а где Цзяоцю? Только не говорите мне, что прячетесь от него здесь, выслушивая мои пьяные жалобы?! — Ха-ха-ха… Неужели так очевидно? — голос Цзин Юаня стал звучать немного виноватым. — Я его как облупленного знаю много лет. Он если вдруг решит, что вылечит кого-то любой ценой, то не отступится, пока этого не добьется. Для уважаемых целителей из Комиссии такое поведение для врача считается «неэтичным», — Фэйсяо презрительно сплюнула, — А для нас на Яоцине оно единственное верное! На поле боя нет времени расспрашивать, хочет солдат, чтобы ты его спас или нет! Мы несем ответственность не только перед Повелителем Небесной Дуги, но и перед семьями наших бойцов, которые ждут своих любимых домой живыми… Понимаете теперь, генерал Цзин Юань? — Да, я понимаю, — задумчиво согласился мужчина, — На самом деле, я пришел для того, чтобы извиниться и поблагодарить вас за гостеприимство. Я вел себя неподобающим образом в первый день своего пребывания, пусть у меня на это были свои веские причины. А еще я хотел задать кое-какой вопрос… — Валяйте, пока я пьяная и добрая. Цзин Юань любезно добавил Фэйсяо еще вина, очевидно, собираясь с мыслями, а затем, глотнув из своей чаши, заговорил, устремившись взором куда-то в горизонт. — Как вы поступите, если я скажу, что вы обладаете тем, что я очень хочу у вас забрать?.. — … Фэйсяо повернула голову и с подозрением посмотрела на него, но мужчина не ответил ей тем же, продолжая умиротворенно наблюдать за утопающим в кроваво-красных сумерках вечерним небом. — Полагаю, речь не о Яоцине, — осторожно ответила она, — Этот корабль слишком проблемный для такого ленивого любителя чая и игры в шашки, как вы. — Ха-ха-ха… — вновь устало засмеялся Цзин Юань, — Вы правы. Лофу тоже трудно назвать спокойным местом, но я еще не готов бросить его на произвол судьбы… Нет, я говорил совсем о другом. Впрочем, желаемое тоже доставило мне определенные проблемы. Однако я чувствую, что если не сделаю это полностью своим сейчас, то в будущем нас всех ждет большая трагедия. — Значит, вы собираетесь отобрать у меня нечто ценное просто потому что не хотите рисковать?! — В том числе. А еще — потому что мне этого сильно хочется. Цзин Юань наконец повернулся к ней лицом и одарил настолько очаровательной улыбкой, что в иных обстоятельствах Фэйсяо сразу же растаяла бы на месте, но сейчас она для этого была слишком пьяна. — Хватит с меня ваших ребусов. Я знаю, что вы с Цзяоцю за последний месяц стали очень близки. Однако если вы вдруг не в курсе, я страдаю от лунного озверения, а он — мой лечащий врач. И никто до сих пор не придумал того средства, что способно его исцелить. Однако он поклялся своей жизнью, что сможет найти лекарство, и, пусть я сама давно потеряла надежду, но знаю, что он никогда не отступится от своей клятвы. А еще, что гораздо важнее, от него зависят жизни моих бойцов на передовой! — Я знаю это. Вы, госпожа Фэйсяо, привыкли решать проблемы быстро и импульсивно, но я, наоборот, являюсь сторонником достижения мирного компромисса. Поэтому и пришел поговорить наедине, так как не хочу, чтобы между нами снова возникло недопонимание. — Это все похвально, но Цзяоцю — не животное и не вещь. Как я могу решать его судьбу в его отсутствие?! — Боюсь, если его судьбу не решим мы, тогда нашу судьбу решит он, — Цзин Юань сокрушенно покачал головой, — Или вы станете уверять меня, что держите его при себе сугубо из-за целительских способностей?.. — … Фэйсяо задумалась. Пусть она ни на секунду не сомневалась в верности Цзяоцю, но не могла не признать, что еще никогда не видела своего помощника таким влюбленным. Трудно предположить, на какие поступки тот может пойти под влиянием собственных страстей, а проверять подобные теории ей не хотелось. — И что же вы предлагаете?.. Цзин Юань выдохнул с облегчением, словно до самого конца не верил, что Фэйсяо в итоге его послушает. Запустив руку в карман своего одеяния, он вытащил оттуда свиток пергамента и письменные принадлежности. — Это… — наблюдая за ним, лисица совсем растерялась. Вместо ответа мужчина развернул свиток, демонстрируя ей написанный каллиграфическим почерком текст. Пробежавшись по нему взглядом, Фэйсяо безошибочно узнала в этих длинных строках и запутанных формулировках одну из тех невыносимых вещей, которые она всю свою жизнь терпеть не могла. — Договор?.. — Да, — произнес Цзин Юань без нотки иронии, — Другого выхода нет. Если Цзяоцю не сможет выбрать, кому желает служить, тогда нам самим придется его поделить. Иначе чья-то чаша с вином когда-нибудь окажется отравлена… Будете ли вы спать спокойно, зная, что этим кем-то можете стать вы, госпожа Соколиная Мощь?.. *** — Доброй ночи, мой генерал. Как вы себя чувствуете? Я принес вам теплый напиток. Когда Цзяоцю вошел в комнату Цзин Юаня, тот сидел на кровати, скрестив ноги в позе лотоса, и внимательно вчитывался в содержимое какого-то длинного документа на голографическом экране. Оторвавшись от своего занятия, мужчина посмотрел на лиса с неожиданной теплотой, от чего приглаженная шерсть на его хвосте мгновенно встала дыбом. — Спасибо, доктор Цзяоцю. Со мной все в порядке, а вот тебя не было видно весь день. Тебе нездоровилось? — Да, — Цзяоцю опустил уши, став похожим на маленького провинившегося лисенка, — Но теперь мне намного лучше. Спасибо вам за заботу… Прошу прощения за любопытство, но чем вы заняты? — Читаю договор на поставку медикаментов между Яоцином и КММ. Перед отъездом я вызвался помочь госпоже Фэйсяо с составлением новых документов в качестве знака доброй воли. Похоже, здесь очень много нюансов, написанных мелким шрифтом. Если я не помогу ей разобраться в них, то однажды Яоцин может оказаться в крупных долгах. — Вот как… Вы невероятно добры. Цзяоцю прошел к туалетному столику и, поставив на него поднос с кружкой имбирного напитка, замер в нерешительности. Весь день он был занят тем, что ходил по своей лаборатории из угла в угол, пытаясь осознать, насколько низко он намерен пасть ради исполнения своей мечты. Исцеление Фэйсяо и Цзин Юаня от их безнадежных болезней… Веселые вечера в окружении дружной компании… нет, практически семьи, где он, Цзяоцю, сможет заботиться, как следует, обо всех и каждом, никого не обманывая и ни от кого не скрываясь… Каждая из этих целей казалась ему достаточно достойной для того, чтобы ради них взять новый грех на свою душу. Именно поэтому в сегодняшний напиток им был добавлен совершенно новый ингредиент, который поможет ему достигнуть их. Нужно лишь убедить Цзин Юаня сделать всего один небольшой глоток и… — Что ты туда подмешал? Цзяоцю вздрогнул от неожиданности, когда внезапно за его спиной выросла высокая тень, а затем сильные руки грубо схватили его сзади. Одна оттянула в сторону его левую руку, держа за тонкое запястье, а вторая крепко обвила его талию, прижав дрожащее от ужаса тело лиса к мускулистому мужскому торсу. — М-мой генерал… — трусливо затрепетал Цзяоцю, ощущая, как горячее дыхание Цзин Юаня щекочет ему ухо. — Что ты туда добавил? — грозно переспросил тот, — Отвечай! Хватка пальцев Цзин Юаня стала требовательной и совсем не чувственной, но Цзяоцю все равно рискнул, попытавшись снова солгать ему. — Ничего… Клянусь! — Клятвам одержимого психопата — грош цена. Признавайся! Немедленно! — Я не… Х-х-ха-а-а-а… Цзяоцю задрожал от смеси страха и удовольствия, когда рука, державшая его за талию, опустилась и властно ухватила его между ног, что вызывало у лиса лишь прилив возбуждения. — Скажи мне правду или я испепелю тебя на месте… Что ты положил в напиток? — Экстракт… ябры… — И как он действует? — Одной капли достаточно, чтобы ваше прекрасное тело полностью онемело… — И что ты собирался делать дальше? — Подделать результаты диагностики и убедить госпожу Линшу, что вам еще рано покидать Яоцин… — … Цзяоцю обмяк в объятиях Цзин Юаня, словно безвольная кукла, окончательно потеряв волю к борьбе. Как ни посмотри, на этот раз он добавил в напиток возлюбленного настоящий яд, пусть и всего лишь одну каплю. В момент осознания этого факта он почувствовал, как болезненная одержимость внутри него истлевает, словно уголек, уступая место всепожирающему пламени вины. Будь он сейчас кем-то другим, наблюдающим за этими событиями со стороны, он бы сам пожелал себе смерти. Такой жалкий, трусливый и порочный лис просто не заслуживает права на жизнь. — Простите меня, мой генерал… Я больше… — Выпей. — Что?.. Сперва Цзяоцю подумал, что ослышался. Но Цзин Юань повторил свое требование, в очередной раз согрев его чувствительное ухо своим невыносимо приятным дыханием. — Выпей. Докажи, что не собирался причинить мне зла. — … Цзяоцю не стал спорить или просить пощады. Любое жестокое наказание, которое последует за этим, он считал абсолютно оправданным и справедливым. Даже если Цзин Юань вознамерится убить его, пока он пребывает в наркотическом сне, Цзяоцю с радостью примет свою смерть в загробном мире, если та позволит ему вымолить у возлюбленного господина хотя бы толику прощения. — Слушаюсь… Мой генерал… Единственной свободной рукой Цзяоцю снял крышечку и, взяв кружку дрожащими пальцами, поднес ее к губам и опрокинул, позволив теплому горько-сладкому вкусу унести его в беспамятство. Как только кружка опустела, он поставил ее обратно на поднос и стал ждать. Практически сразу Цзяоцю начал чувствовать, как его тело становится мягким и рыхлым, как песок, а сознание — размытым и невесомым, как отражение в зеркале. Он падал в темную пустоту, рассыпаясь песчинками по бархатистой коже Цзин Юаня. Утекал сквозь его сильные пальцы. Растворялся в его тепле, словно летящий по воздуху пепел. Прежде чем окончательно провалиться в забытье, он вновь услышал тот голос. Жестокий голос, что каждую ночь сводил его с ума. — Не волнуйся, Цзяоцю. Настала моя очередь позаботиться о тебе. Завтра ты поедешь вместе со мной, ведь отныне и до положенного дня я — твой законный хозяин.