Любимый шарлатан генерала

— Что ж, пожалуй, на этом все. Фэйсяо швырнула последний военный отчет в большую кучу свитков, беспорядочно валяющихся на столе, и откинулась на спинку генеральского кресла, демонстрируя окружающим готовность ни за что на свете не покидать это уютное сидение. — Вы сильно устали, генерал? — с заботой спросил Цзяоцю, который сидел на противоположной стороне ее письменного стола с таким же утомленным видом, — Хотите я приготовлю вам тонизирующий чай? — Нет, спасибо. Последние дни были по-настоящему сумасшедшими, нужно как следует отдохнуть. Она смерила соколиным взором Моцзэ, что впервые за несколько часов покинул темный угол, в котором все это время сидел, и теперь безропотно прибирал оставленный ей беспорядок, но ничего ему не сказала. — Означает ли это, что я могу взять завтра выходной?.. Цзяоцю мягко улыбнулся, стараясь скрыть, насколько сильно он ждал положительного ответа. Но мелко подрагивающий кончик розового хвоста и высоко поднятые уши выдавали его с головой. — Разумеется, — кивнула Фэйсяо и хитро ухмыльнулась, — В последнее время ты стал чаще просить отгул, Цзяоцю. Скоро я буду видеть тебя только на передовой и во время наших скучных собраний. Неужели нашел себе какого-то другого генерала на стороне?! — Хи-хи-хи, — Цзяоцю таинственно посмеялся, но от взора Фэйсяо не укрылось, как с его лба покатилась одинокая капелька тревожного пота, — Ваши подозрения льстят мне, ведь они означают, что я все еще вам полезен. Однако в моих обыденных делах нет совершенно ничего такого, что могло бы хоть сколько-то заинтересовать вас. — Просто признайся, что собираешься лишний день повалять дурака, — мрачно прокомментировал Моцзэ, скатывая очередной пергамент в тугой рулон. — Не будь таким суровым, — с укором ответила ему Фэйсяо, — Последний бой нам всем дался тяжело, а доктору и его ассистентам в лазарете — тем более. Мы потеряли слишком многих. Нужно набраться сил, чтобы дать жестокий отпор в следующей битве… Можешь спокойно идти по своим делам, Цзяоцю. С обедом и ужином мы сами как-нибудь справимся. — Благодарю вас, генерал. Прошу, свяжитесь со мной, если вам вдруг станет плохо. Я немедленно примчусь, чтобы спасти вас. — Ага-ага. Иди уже, пока я не передумала! Цзяоцю поднялся с кресла и, почтительно поклонившись Фэйсяо, направился к выходу из генеральского кабинета, торопливо стуча каблуками по зеленому мраморному полу. Пусть он и назвал свои дела «обыденными» и «неинтересными», судя по спешке, с которой он удалялся прочь, для самого Цзяоцю они точно таковыми не являлись. Когда за спиной помощника закрылась дверь, а в кабинете перестали слышаться его шаги, Фэйсяо нарушила повисшую тишину и заговорила с Моцзэ: — Ты узнал, где именно он пропадает? — Да, — ответил тот, перекладывая аккуратно сложенные свитки на книжную полку, — На Лофу. До этого он несколько раз тайно приобретал билеты на экспресс туда и обратно, что странно, ведь обычно он любит спихивать подобные поручения на меня. Ручаюсь, что прямо сейчас он тоже отправится за новым билетом. — Лофу?.. — Фэйсяо почесала ухо в недоумении, — Но что он там забыл?.. «Неужели нашел себе любовника?», — заподозрила она в мыслях, — «Но почему ничего мне не сказал? Он же знает, что я порадуюсь за него». — Я могу проследить за ним, — отрезал Моцзэ, который расправился с уборкой и теперь стоял возле ее кресла высокой угрожающей тенью. — Это лишнее. Мы должны уважать личное пространство Цзяоцю. Думаю, что у него есть веские причины ничего нам не говорить. — Вы уверены? Он мог попасть под влияние врага или вовсе оказаться самозванцем, который принял облик доктора. Я смогу защитить вас в любом случае, но цена за такое слепое доверие может быть слишком высока, генерал. Фэйсяо властно скрестила руки на груди и посмотрела на него снизу вверх с хитрым прищуром: — Самозванец, да? А кто, расскажи-ка мне, вчера уминал свою порцию сливочного хого так, что за ушами трещало?! Я уже на протяжении многих лет питаюсь только блюдами, которые готовит Цзяоцю, и сразу бы заметила подвох. Или ты думаешь, что кулинарное мастерство легко можно подделать?! — Нет, я так не думаю, — Моцзэ покорно отвел взгляд. — И это правильно. Уверена, что когда придет время, он сам все нам расскажет… — генерал внезапно вспомнила кое-что важное и нахмурилась, — Тем не менее, не могу не отметить этого странного совпадения. Похоже, тебе все равно придется отправиться на Лофу, но совсем по другому делу. Моцзэ с мрачным вниманием пронаблюдал, как Фэйсяо достает из ящика стола красиво украшенную деревянную коробку с гербом армии Яоцина. Внутри лежали письмо в нефритовом тубусе, скрепленное личной печатью Соколиной Мощи, доказывающей, что послание принадлежит именно ей, и несколько дорогих гостинцев на самый претенциозный вкус. — Доставь эту посылку в Обитель Божественного Предвидения. Отдашь ее генералу Цзин Юаню или лейтенанту Яньцину лично в руки и никому больше. — В таком случае, я выдвигаюсь прямо сейчас. Так Моцзэ сказал, но как только он попытался забрать коробку, Фэйсяо ловко спрятала ее за спину и помахала указательным пальцем прямо перед его носом: — А вот и нет! Сейчас ты отправишься в казармы и хорошенько выспишься! Я сказала, что нам ВСЕМ нужен отдых! Работа никуда не убежит! — Но я не устал… — Это приказ!!! — …Слушаюсь, генерал. С таким же непроницаемо равнодушным лицом, как и обычно, Моцзэ взял коробку и попрощался с командиром сдержанным кивком, а затем отправился следом за напарником прочь из ее кабинета. Когда в очередной раз захлопнулась дверь, Фэйсяо наконец-то смогла вздохнуть с облегчением. Постоянная занятость политическими делами и непрекращающиеся жестокие стычки с Мерзостями Изобилия на передовой в последнее совсем измотали Фэйсяо. Возможно, ей тоже стоило бы взять пример с Цзяоцю и отправиться на выходной туда, где никто не станет ее искать. Но нет. К сожалению, в отличие от Цзин Юаня, она не умела смотреть далеко в будущее и предпочитала решать проблемы по мере их поступления. А значит, ей следует как можно дольше насладиться выпавшей минуткой спокойствия, пока на вечно бурлящем событиями Яоцине опять что-то не произошло. Развалившись в кресле, она закинула обе ноги на стол, а руки — за голову и полностью расслабилась, представляя себя на месте пребывающего в постоянной нирване Дремлющего генерала. «Как это, наверное, замечательно…» — подумала она, ощущая, как ее веки тяжелеют, — «Позволить себе роскошь просто подольше поспать…» *** — Как вам спится в последнее время, генерал Цзин Юань? Лучше, чем обычно? Цзин Юань приоткрыл глаза, понимая, что задремал. Ласковый голос вырвал его прямо из объятий прекрасной сонной неги, в которую он обычно мог провалиться только после долгой битвы с невыносимой болью. Генерал ощутил легкое разочарование, но не захотел делиться им с обладателем голоса, ведь только благодаря его стараниям он вообще в последние месяцы смог хотя бы раз нормально заснуть. — Нет, сплю по-прежнему просто ужасно. Похоже, без твоего «лекарства» мне теперь совсем не сомкнуть глаз. Тебе стоит приезжать почаще, чтобы мой сон нормализовался, доктор Цзяоцю. Цзин Юань лежал на своей постели лицом вниз, обнаженный по пояс, и не мог видеть выражение лица лиса, что сейчас сидел на нем сверху и массировал его спину. Однако сразу же после своих слов он почувствовал, как нежные руки, касающиеся его с профессиональной проворностью врача, наполнились заботливым теплом. — Вы же знаете, что я не могу, — с досадой ответил Цзяоцю, — В последнюю неделю мы перенесли несколько вражеских налетов на наши лагеря. Не было времени даже самому поесть, не то что накормить солдат как следует. Я едва сумел вырваться, чтобы встретиться с вами. — Прости, я не хотел показаться эгоистичным. Я рад, что ты не пострадал. Цзяоцю бережно откинул прядь белых волос на его голове и, наклонившись, нежно поцеловал пациента прямо в шею. Цзин Юань попытался вспомнить, когда в последний раз он настолько доверял кому-то, чтобы допустить до таких уязвимых мест на своем теле, но не смог. — Я же учил вас в прошлый раз, как следует проводить самомассаж, — продолжил Цзяоцю, вернувшись к своему занятию, — Если вы действительно хотите быстрее выздороветь, вам следует заботиться о себе в мое отсутствие. — Тогда ты перестанешь обо мне волноваться, а мне этого совсем не хочется. — Какой же трудный пациент… Цзяоцю вздохнул с притворной усталостью, очевидно очень довольный тем, как Цзин Юань без стеснения флиртует с ним. Опустившись на мужчину всем своим стройным телом, лис крепко прижался к нему, согревая его ноющие от боли мышцы. От его шелковистых розовых волос и одежды приятно пахло ароматным маслом и, совсем немного, кровью и горьким дымом войны. Цзин Юань не имел представления, каким образом Цзяоцю удавалось то, на что были не способны лучшие лекари Комиссии по алхимии. Может, всему виной был нетрадиционный подход к медицине, что практиковался на Яоцине, а может Цзин Юань действительно сильно недооценивал, насколько безответственно относился к своему организму все это время. В любом случае, как только он отказался от услуг Комиссии, а Цзяоцю стал его единственным врачом, собственное тело перестало казаться ему холодной тесной темницей, полной ежедневных мучительных пыток. Когда его касались нежные руки лиса, боль отступала прочь, а легкие вновь могли дышать свободно. Но только ровно до того момента, пока Цзяоцю не уходил. — Генерал… Лис жарко зашептал ему на ухо, а затем мягкие губы робко поцеловали его в щеку. — Что такое, доктор? — отозвался Цзин Юань, чувствуя, как прильнувшее к нему теплое тело лиса становится еще горячее от нетерпения. — Мне нужно вам кое-что сказать… На самом деле я… Я… Генера-а-а-ал!!! — Ха-а-а-а?! Словно гром среди ясного неба по особняку прогремел радостный мальчишеский вопль, а затем раздался громкий стук бегущих по коридору юных ног, неумолимо приближающийся к спальне. Услышав голос Яньцина, Цзяоцю внезапно вскочил, как ошпаренный, а потом послышался странный грохот, после чего все стихло. Подняв голову, Цзин Юань увидел, что украшенная цветочным узором ширма, за которой он обычно переодевался, сдвинута с места, а чемоданчик, который лис принес с собой, куда-то пропал. — Доктор… Что ты вытворяешь… Едва Цзин Юань окликнул его, как в дверь вежливо постучали, а затем, дождавшись разрешения войти, резко отворили ее, и в спальню, как бодрящий морозный ветер, ворвался Яньцин. — Прошу прощения, что разбудил, генерал! Я писал вам сообщения, но вы долго не отвечали, поэтому я решил прийти сам! Мальчик явно пребывал в хорошем настроении и сиял от гордости, как начищенная монета, а в руках у него была красивая подарочная коробка, которую он прижимал к себе как величайшую драгоценность. Цзин Юань накинул на обнаженные плечи халат и сел на кровати, приветствуя своего ученика отеческой улыбкой. — Похоже, я действительно забылся в прекрасном сне, раз даже не услышал твоего звонка… Я рад тебя видеть, Яньцин. Как дела в Обители? — Не переживайте, у нас с госпожой Цинцзу все под контролем, — мальчик приосанился, стараясь придать себе уверенный вид, и протянул ему коробку, — Вот, сегодня утром господин Моцзэ принес эту посылку от генерала Фэйсяо и велел, чтобы я передал вам ее лично. Госпожа Цинцзу все проверила, поэтому можете без опаски открыть ее. — От госпожи Фэйсяо? Для меня? Как неожиданно и приятно. Цзин Юань взял подарок в руки и под нетерпеливым взглядом мальчика снял с коробки крышку. Внутри, как он и ожидал, было спрятанное в нефритовый тубус письмо с красной генеральской печатью, а также несколько гостинцев в виде традиционных угощений с Яоцина. Протянув мальчику шелковый мешочек со сладостями, Цзин Юань сломал печать и внимательно просмотрел текст письма, написанный энергичным почерком Фэйсяо, напоминающим хаотично разбросанные ветром по земле ветки деревьев. — Хрум-хрум… Что там, генерал? — прохрустел Яньцин, который успел за это время распотрошить половину мешочка и теперь в комнате витал пряно-карамельный аромат печенья. — Госпожа Фэйсяо приглашает нас посетить Яоцин и заодно обсудить кое-какие важные дела. — Яоцин?! Госпожа Сушан так много интересного рассказывала мне о нем! Как бы я хотел там побывать!.. — глаза мальчика вдруг потускнели, — Но… Вам же до сих пор нездоровится. Разве вы сможете перенести такую тяжелую поездку?.. — Не переживай об этом, Яньцин. Я что-нибудь придумаю, — Цзин Юань положил письмо на тумбочку и, закрыв коробку обратно крышкой, вернул ее мальчику вместе с гостинцами, — Ступай обратно в Обитель и угости Цзинцу и остальных. Я сам напишу ответ госпоже Фэйсяо. Мальчик вновь широко улыбнулся, очевидно, представляя радостные лица людей, с которыми он поделится необычными сладостями. Покрепче обхватив коробку под мышкой, Яньцин вежливо поклонился учителю и направился к выходу. — Пожалуйста, поправляйтесь быстрее, генерал! — Не волнуйся. Мы отправимся на Яоцин вместе. Я обещаю тебе. Когда за Яньцинем закрылась дверь, а в коридоре снова раздался стук бегущих ног, но на этот раз удаляющихся, в спальне повисла напряженная тишина. — Он ушел. Можешь выходить, — спокойно произнес Цзин Юань, повернувшись лицом к ширме, за которой все это время скрывался Цзяоцю. За ширмой раздался робкий шорох, а затем из-за нее показались два розовых лисьих уха, а следом — красивое лицо доктора с нахмуренными от беспокойства бровями. Что бы ни толкнуло его на эту странную выходку, тот явно и сам не очень гордился своим поступком. — Почему ты спрятался? — А вы сами как думаете? Представьте, что мальчик бы почувствовал, если бы внезапно ворвался и застал нас здесь вдвоем?! — Во-первых, такого бы не произошло — Яньцин бы никогда не вошел в мою спальню без разрешения. Во-вторых, даже если бы и застал. Что в этом плохого? Он уже далеко не ребенок и все понимает. К тому же, ты ему сильно нравишься. — И это взаимно. Поэтому я и беспокоюсь о его чувствах. А вот вы, похоже, совсем ничего не понимаете… Цзяоцю печально вздохнул и скрестил руки на груди. Прижатые к голове уши и мелко подрагивающий хвост красноречиво говорили о том, насколько сильно он недоволен произошедшим. Но для самого Цзин Юаня важнее всего оказалось осознание того, что тот вовсе не хотел, чтобы об их связи кто-нибудь узнал. Одной этой мысли оказалось достаточно, чтобы яд подозрения снова начал разливаться по его венам, сковывая расслабленное после теплого массажа тело в ледяную броню недоверия. Неужели он все-таки ошибся в тот день, когда впустил Цзяоцю в свою жизнь?.. — Ты знал, что госпожа Фэйсяо собирается пригласить меня на Яоцин? — Да, но не думал, что она сделает это так скоро. Как только до нас дошли новости, что вы отказались от услуг Комиссии по алхимии, генерал Фэйсяо сделала вывод, что вы поправились. Сейчас на передовой неспокойно. Должно быть, она решила отправить приглашение заранее, чтобы точно убедиться, приедете вы или нет. — «Сделала вывод»? Значит, твой командир до сих пор не в курсе, что ты являешься и моим лечащим врачом тоже?.. — … Цзяоцю молча отвернулся и низко опустил уши, а его хвост безвольно повис. Теперь вид у лиса был очень виноватый, но было ли это его настоящими чувствами или всего лишь притворством, призванным его разжалобить, Цзин Юань уже не мог точно определить. По какой-то причине это очень сильно его злило. — Иди сюда. Цзин Юань произнес короткий приказ тоном, не терпящим пререканий, и похлопал себя по колену. Цзяоцю, потоптавшись на месте в сомнениях, медленно обошел кровать и рухнул на колени перед своим господином, полностью готовый принять от него любое наказание, которое тот решит ему назначить. — Мой генерал… Простите меня… Я… Гх-х-х-х! Властные пальцы Цзин Юаня схватили его за левое ухо и сдавили так сильно, что красивое лицо Цзяоцю скривилось от боли. Тем не менее, тот не пытался бежать и не просил пощады, а лишь терпеливо ждал, когда партнер выместит на нем свою злобу. «Слуга Разрушения… Прихвостень Изобилия… Шпион, присланный кем-то из недоброжелателей Альянса… Или всего лишь тот, кто не способен разобраться в собственных чувствах… Кто же ты такой на самом деле, доктор Цзяоцю?..» Так Цзин Юань подумал, но понятия не имел, как проверить хотя бы одну из своих догадок. Чтобы выйти победителем в этой партии, ему оставалось лишь выждать того момента, когда в обороне противника возникнет брешь, и уже тогда нанести удар, от которого тому никак не удастся увернуться. А пока все, что он мог сделать, — позволить им обоим вдоволь насладиться их маленькой тайной игрой в господина и слугу. — Так и быть, думаю, я смогу простить тебя... Цзин Юань проговорил обманчиво мягким тоном добрые слова, а затем стянул с себя пояс и откинул в сторону полы халата, открывая Цзяоцю доступ к своей паховой области. От этого зрелища на щеках лиса появился смущенный румянец, а все его тело затряслось от вожделения. — Но это прощение нужно заслужить. Все сильнее дрожа от нарастающей похоти, Цзяоцю схватился за его член своими ловкими пальцами и облизнул головку с такой жадностью, словно тот был самым вкусным угощением на свете, а затем одарил господина тем самым чарующим взглядом, в глубине которого горело пламя одержимости. — Вы очень милосердны… Мой генерал…